3

3

Полувековой период в новейшей истории Европы (с середины 70-х гг. XVIII в. до середины 20-х гг. XIX столетия) насыщен громадными и важными по своим социальным, политическим и идеологическим последствиям событиями. Вспомним их: это американская и французская революции и крупные восстания (в том числе пугачевское и декабристское в России), это крушение основ феодальной системы и мощное развитие буржуазного строя, буржуазной цивилизации и буржуазной идеологии во многих странах и одновременное обнаружение и проявление роковых противоречий капиталистического общества, которые обусловили рождение утопического социализма. Это поражавшие своими масштабами национальные и освободительные войны, и прежде всего Отечественная война 1812–1814 гг., которая привела к многим политическим изменениям в Европе.

Провожая XVIII век и поэтически обобщая его великий опыт, Радищев писал в стихотворении «Осмнадцатое столетие»:

О незабвенно столетие! радостным смертным даруешь

Истину, вольность и свет, ясно созвездье во век;

Мудрости смертных столпы разруши?в, ты их паки создало;

Царства погибли тобой, как раздробленной корабль;

Царства ты зиждешь; они расцветут и низринутся паки;

Смертный что зиждет, всё то рушится, будет всё прах,

Но ты творец было мысли; они же суть творения бога;

И не погибнут они, хотя бы гибла земля.[1126]

Данный полувековой период, органически связывавший два столетия, оказался знаменательным еще и потому, что именно тогда проходил сложный и трудный процесс преодоления господствовавшего до той поры метафизического способа мышления и выработки исторического взгляда на явления мира.

Повышенный или возраставший по разным причинам в ту или иную пору интерес к истории вообще, к античной или европейской, к Востоку или отечественному прошлому в частности, появление исторических тем, сюжетов и образов в искусстве и литературе, утверждение жанров исторической трагедии, повести, баллады и т. д. — все это само по себе ни в коей мере не является признаком или симптомом формирования историзма.

Историзм начинается с преодоления (в той или иной степени) метафизического подхода к истории, т. е. с преодоления такого взгляда, когда отдельное событие рассматривается обособленно, вне связи с другими, вне процесса и развития, как проявление случайности и т. д. Историзм означал рождение нового взгляда на события прошлого, закладывал фундамент научной философии истории.

Историзм вырабатывался и формировался постепенно усилиями деятелей науки и литературы многих стран, в условиях теснейших международных научных, литературных и общекультурных связей и взаимодействий. Вне этих широких и глубоких связей невозможно и научное изучение становления концепций историзма в национальных культурах. Вклад каждой страны и участие этих стран в общем процессе выработки исторического мышления изучен до сих пор слабо. В то же время, должно отметить, что много сделано в области монографического исследования творчества виднейших представителей нового направления в исторической науке — И. Г. Гердера, В. Скотта, Ф.-П.-Г. Гизо, О. Тьерри и др.

Меньше всего изучена история развития историзма в России. Практически ее начинают с Пушкина, а хронологически — с середины 1820-х гг., когда им была написана трагедия «Борис Годунов». Но что предшествовало завоеваниям Пушкина? На что он опирался? Каков путь формирования исторического мышления в России?

Вопросы эти важны для понимания подлинно исторического характера истории русской литературы конца XVIII и начала XIX в. Одной из причин отсутствия специальных работ, посвященных этой проблеме, является искусственный разрыв единого историко-литературного процесса на основании традиционного деления литературы по векам.

В России, как и во Франции, Англии и Германии, были свои конкретные условия для начала преодоления метафизического взгляда на историю, для усвоения замечательных открытий отдельных ученых, писателей, философов эпохи Просвещения — Юма, Мабли, Гердера. При этом не должно забывать, что эти успехи зиждились на фундаменте важных и программных достижений просветителей в изучении и понимании истории. Именно они, отвергнув господствовавшие многие годы религиозные концепции истории, решительно поставили вопрос о закономерности общественного развития и даже о материальных факторах этой закономерности, сформулировали идею единства исторического процесса и прогресса в истории и т. д.

Вот почему Просвещение в известной мере подготавливало рождение исторического мышления, хотя историзм и формировался в борьбе с метафизикой просветителей. Оттого преодоление просветительской (метафизической) философии истории было не изменой великим идеям, а движением вперед.

Русские просветители внесли свою лепту в выработку исторического мышления. Наиболее крупный вклад был сделан Радищевым. Только отказ от метафизического мышления мог позволить Радищеву воистину диалектически определить и истолковать деятельность Петра I. Для него Петр I — и великий преобразователь, монарх, «название великого заслужившего правильно», и самодержец-деспот, «который истребил последние признаки дикой вольности своего отечества». Он ничего не сделал для «утверждения вольности частной», но не потому, что был плохим монархом или жестоким человеком, а потому, что был царем, а «до скончания века» примера не будет, «чтобы царь упустил добровольно что-либо из своея власти, седяй на престоле».[1127]

Элементы историзма определили и характер изображения народа в «Путешествии из Петербурга в Москву». Вспомним знаменитый призыв Радищева, чтобы «рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ». Обусловленный пониманием, что нет другого пути к свободе, кроме революционной борьбы, этот призыв не был только выстраданной мечтой о будущей победе народа, но выражал убеждение писателя-революционера в неизбежности русской революции. Оттого он счел нужным предупредить читателей: «Не мечта сие, но взор проницает густую завесу времени, от очей наших будущее скрывающую; я зрю сквозь целое столетие».

Это великое пророчество Радищева и было наглядным и фундаментальным проявлением начавшегося в России процесса формирования историзма, который только и мог, вскрывая закономерности исторического развития, позволить заглянуть в будущее.

Важную роль в общем и закономерном движении русской литературы к историческому мышлению сыграл Карамзин и, в первую очередь, его капитальный труд «История государства Российского». «История» писалась в первую четверть XIX в., но она была подготовлена всем предшествующим развитием русской исторической мысли и творчеством самого Карамзина в 1790-е гг. Своеобразие историзма главного труда Карамзина обусловлено его летописной основой. Летописный «историзм» проявлялся в ярко запечатленном сознании непрерывности исторического бытия Русской земли, в рассмотрении ее истории как непрерывного, хотя и осложненного тягчайшими и длительными испытаниями и бедствиями, становления единого мощного государства, занявшего свое место в ряду других государств мира. Эта идея воспринята Карамзиным, она пронизывает все его повествование. Но летописи раскрыли ему и еще одну тайну истории — меняющийся от века к веку тип сознания русских людей, то, что было названо в «Истории» «духом времени».

Каждая эпоха выражалась в летописях своей определенной совокупностью черт сознания, типом мышления: своими религиозными убеждениями (сначала языческими, потом христианскими), своими идеалами, нравственными критериями, пониманием долга, системой общественных, политических, имущественных отношений, уровнем культуры, просвещения, бытового уклада и т. д.

Только изучение литературного процесса в его историческом единстве, только знание закономерностей развития поможет раскрытию особенностей начавшейся в 1780–1790-х гг. выработки исторического мышления в России, определению уровня понимания и истолкования истории русской литературой в конце XVIII и в начале XIX в., установлению той традиции, на которую опирался Пушкин, когда вырабатывал историзм.

Историзм Пушкина — это действительно важнейший рубеж в процессе формирования исторического мышления в России. Никто до Пушкина ни в русской, ни в западных литературах не овладел историзмом как методом познания прошлого и объяснения человека историей. Это сделал Пушкин. Но он сделал это потому, что слил историзм с реализмом. Это слияние обогатило и расширило возможности реализма и углубило историческое мышление. Именно исторический реализм Пушкина и смог объяснить человека историей.