2

2

Известно, что нации и народы проходят через общие экономические формации и культурные стадии. Ленин подчеркивал, что «разные нации идут одинаковой исторической дорогой, но в высшей степени разнообразными зигзагами и тропинками».[813] Так, Россия, например, не знала рабовладельческой формации, и это обстоятельство на века определило своеобразие ее истории и своеобразие формировавшейся и развивавшейся культуры.

В историческом развитии европейских народов нового времени было много общего. Ф. Энгельс так определил эту общность: «…вся новая история, ведет свое летосчисление с той великой эпохи, которую мы, немцы, называем, по приключившемуся с нами тогда национальному несчастью, Реформацией, французы — Ренессансом, а итальянцы — Чинквеченто и содержание которой не исчерпывается ни одним из этих наименований. Это — эпоха, начинающаяся со второй половины XV века».[814]

Какие же события и явления эпохи Возрождения обусловили всю новейшую историю? На первом месте, закономерно, были события экономического и политического характера. Ознаменована была эта эпоха и небывалым расцветом культуры, который оказал громадное влияние на духовную и идеологическую жизнь человечества. «В спасенных при падении Византии рукописях, в вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал новый мир — греческая древность; перед ее светлыми образами исчезли призраки средневековья; в Италии наступил невиданный расцвет искусства, который явился как бы отблеском классической древности и которого никогда уже больше не удавалось достигнуть. В Италии, Франции, Германии возникла новая, первая современная литература. Англия и Испания пережили вскоре вслед за этим классическую эпоху своей литературы».[815]

Была ли Россия вовлечена в это общеевропейское движение? Пережила ли Россия при всем своеобразии своей истории сходные преобразования, реформы? Начинается ли новая история России с этого общеевропейского рубежа? Создавалась ли и в России, как в европейских странах, под влиянием этого величайшего переворота в истории человечества «новая, первая современная литература»?

За последние годы эти общие и конкретно-частные вопросы вставали перед наукой. Они решались на материале истории разных стран Запада и Востока, и в частности России.[816] Тщательное исследование проблемы русского Возрождения проведено было Д. С. Лихачевым. Россия не переживала одновременно с другими европейскими странами стадии Возрождения в силу своей известной отсталости и некоторой культурной изоляции. Предвозрождение и Возрождение — стадии развития, общие для всего человечества. «Они могут быть не достигнуты или могут быть пропущены в культурном развитии народа, но тогда недостаток их должен быть восполнен в последующем за счет общего культурного опыта человечества».[817]

Многочисленные факты, изученные Д. С. Лихачевым, позволили ему прийти к заключению, что процесс восполнения, происходивший в разных формах, дает основание считать, что Россия в конце XIV и в XV вв. переживала свое Предвозрождение. Но «русское Предвозрождение не переросло в Ренессанс», не перешло по ряду исторических причин, которые и рассматривает ученый.[818] Со значительным отставанием, но исторически закономерно Россия по-своему, с большими отступлениями от сложившегося в ряде стран социального и экономического строя, приступила к осуществлению того, что было уже исполнено на Западе. Ленин показал, что с XVII столетия начался процесс развития буржуазных связей внутри крепостнической системы, стал образовываться всероссийский рынок. «Так как руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было не чем иным, как созданием связей буржуазных».[819]

В первые десятилетия XVIII в. Россия, оставаясь крепостнической страной, вступала в мануфактурную стадию экономического развития. Русское самодержавие «с боярской Думой и боярской аристократией» именно Петром I стало превращаться в «чиновничьи-дворянскую монархию».[820] Русский абсолютизм, сформировавшийся при Петре, на протяжении всего XVIII в. являясь формой господства дворянства, не только усиливал гнет крепостничества, но и покровительствовал молодой русской буржуазии.

Именно поэтому конкретные материальные условия, сложившиеся в XVIII в., по своему уровню и характеру не смогли стать фундаментом для формирования в России той культурной стадии, какой в ряде европейских стран явилось Возрождение. Предвозрождение, утверждавшееся в России в XIV–XV вв., не перешло в эпоху Возрождения и в XVIII столетии.

Но те же материальные условия и исторические обстоятельства этого века создали благоприятную почву не только для интенсивного овладения громадным опытом и завоеваниями гуманистической культуры европейского Возрождения, но и для самостоятельного решения общевозрожденческих проблем. Жизненная необходимость таких решений обусловливалась той закономерностью истории, в силу которой разные нации идут одинаковой дорогой, но идут самостоятельно. Решения осуществлялись не в мгновенном и однократном акте, но в процессе, который начался в конце XVII столетия и продолжался до первой трети XIX в. Процесс этот определяет и объясняет многие конкретные особенности общеидеологического и эстетического развития данного исторического периода, помогает понять роль литературы XVIII в. не только в подготовке небывалого расцвета русской литературы XIX столетия, но и в формировании того национального своеобразия, которое в конечном счете и обусловило превращение ее в одну из величайших литератур мира.

Итак, утверждая, что в России Возрождение не стало особой конкретно-исторической эпохой, все же, поскольку на протяжении более века русская культура в целом, русское искусство и литература в частности активно решали общевозрожденческие проблемы, создавая основы гуманистической идеологии, этот период, хотя и условно, можно назвать русским Возрождением. Название должно лишь подчеркнуть важнейшие и характернейшие явления новой русской культуры и литературы.[821]

Какие же характерные возрожденческие проблемы приходилось решать в эпоху, когда история подготовила возможность создания национально-русской литературы нового времени?

Прежде всего должна быть названа проблема отношения к античной культуре и освоения ее эстетического опыта.

Термин «Возрождение» определяет смысл тех событий, когда после эпохи средневековья, с господством церкви и теологического мировоззрения, человечество открыло для себя богатый и прекрасный мир языческой античности. Возрождаемая античность служила фундаментом создававшейся новой гуманистической культуры. Возникший в ту пору интерес к искусству, философии, литературе Греции и Рима будет бурно развиваться в последующие столетия. Изучение античного мира станет уделом всех народов. Искусство нового времени, обогащенное драгоценным опытом греческих и римских мастеров, на многие века усвоило и закрепило в своей практике сюжеты античной мифологии, создало арсенал общих образов и общего языка искусства. Философия античности дает толчок развитию материализма и идеализма нового времени. Древние историки окажут огромное влияние на характер изображения событий и людей. Книга Плутарха будет в разных странах и в разные эпохи воспитывать героев, готовых ценой своей жизни защитить свободу и независимость отечества.

Наследие античности будут осваивать и те народы, у которых не было Возрождения как особой стадии культурного развития. Каждая нация и страна обращалась к античности в свое время, определенное обстоятельствами их исторического и социального развития. Россия обратилась к античности с самого начала XVIII в. До той поры господствующее место в переводной литературе занимали книги религиозного содержания.

Время, естественно, наложило свою печать на характер данного обращения. Оно не было возрождением в собственном смысле слова, поскольку, с одной стороны, Россия не знала в своей истории античности как определенной культурной стадии, с другой — на Западе античность уже была открыта и ее наследие осваивалось и возрождалось несколько веков. Но как и в других странах, так и в России, античность и ее идеологическое наследие использовалось для выработки своей идеологии, гуманизма прежде всего, своего самобытного искусства.

Интерес к литературе, философии и истории античности нарастал в России с каждым десятилетием. Один за другим выходили переводы сочинений Апулея, Платона, Сенеки, Цицерона, Лукиана, Геродота, Теренция, Демосфена и многих других авторов. Многие сочинения переводились по нескольку раз, они печатались отдельными книгами или публиковались в журналах. Особый интерес был проявлен к поэтам. Первым был переведен Эзоп. Книга «Притчи Эзоповы…» в переводе Ильи Копиевского напечатана на русском и латинском языках в 1700 г. в Амстердаме. В России переводы греческих и римских поэтов систематически стали печататься с 1740-х гг. Читатель мог знакомиться на русском языке со стихами Гомера, Эзопа, Анакреона, Горация, Вергилия, Федра, Овидия, Ювенала в переводах как переводчиков-профессионалов, так и поэтов — от Кантемира и Ломоносова до Львова, Дмитриева и Державина. Два поэта — Анакреон и Гораций — получили наибольшую популярность, к их произведениям обращалось несколько поколений переводчиков и поэтов; они оказали наибольшее влияние на русскую поэзию века.

Горацианское начало отчетливо проявляется у многих поэтов XVIII в. Творчество Горация оказывалось нужным поэтам, создававшим национально-самобытную поэзию. «Памятник» Пушкина, вобравший в себя опыт не только Горация, но и Державина, венчал эту традицию русского освоения наследия римского поэта.

Творчество Анакреона сыграло особую роль в конце XVIII столетия, когда интенсивно развертывалась борьба с классицизмом. Новый этап освоения опыта греческого поэта связан с деятельностью Н. А. Львова и Державина.

Освоение Державиным опыта Анакреона, по-своему понятого, позволило ему создать первые образцы русского антологического стихотворения. Художественные открытия и поэтические достижения Державина и были конкретным проявлением жизненности и плодотворности решения русской литературой одной из важнейших проблем Возрождения — отношения к античности. Эта проблема будет актуальной и для русской литературы первых десятилетий XIX в.

Проблема личности была второй возрожденческой проблемой, которая решалась в России с начала XVIII в. Европейское Возрождение, открыв в человеке нравственно неповторимую индивидуальность, духовно богатую личность, объявило ее высшей ценностью мира и мерой всех явлений и вещей. «Родилась идея человека, существа индивидуального, отдельного от народа, любопытного без отношений, в самом себе…». Вот почему эпоха Возрождения стала колыбелью «новейшего искусства». Творчество Шекспира, по Белинскому, стоит в начале литературного направления, которое утвердилось позже как «поэзия действительности». «Он был яркою зарею и торжественным рассветом эры нового, истинного искусства».[822]

Философским обобщением нового понимания человека явился гуманизм — идеология воинствующей защиты личности, ее прав, ее свободы, ее счастья, достоинства и независимости.

Русским людям уже петровской эпохи было присуще гордое осознание себя активными участниками небывалых по масштабу перемен и преобразований, понимание, что они являются творцами новой судьбы своего отечества или, как тогда говорили, «великого метаморфозиса или Превращения России».

В чем же существо этого «метаморфозиса»? Россия как государство вышла на международную арену, заняла место в ряду крупных мировых держав, русская нация, мощно проявив свою творческую энергию во всех областях жизни страны — экономической, культурной, военной, неслыханными темпами пыталась ликвидировать многовековую отсталость, быстро догоняла европейские нации, открыв новую эру своей истории.

Осуществляя реформы силой власти, действуя решительно и жестоко, Петр в то же время стремился воспитывать своих подданных. Развитие культуры и просвещения было подчинено главной задаче: разъяснять политику Петра, обличать защитников старых реакционных порядков, развивать инициативу, сознательность и патриотизм, желание отличиться на поприще службы отечеству. Традиционная политика русского самодержавия — принуждение теперь дополнялась политикой убеждения. Тем самым признавалось реальное, практическое существование в России нового отношения к человеку; мало было приказывать и гнать его на выполнение государевой воли — появилась практическая нужда в прямом обращении к отдельному человеку, ибо осознавалась истина: чем лучше он поймет, что и почему он должен делать, тем результативней, изобретательней, дерзостнее будет выполнять свою должность.

Знаменательно, что передовые деятели XIX столетия замечали и высоко ценили эти объективно рождавшиеся в общественной жизни России XVIII в. явления. Так, Белинский писал: «Реформа Петра Великого не уничтожила, не разрушила стен, отделявших в старом обществе один класс от другого, но она подкопалась под основание этих стен, и если не повалила, то наклонила их на бок, — и теперь со дня на день они все более и более клонятся».[823]

Масштаб преобразований России, потребовавший колоссального напряжения сил всей нации, порождал новый идеологический климат, который способствовал и усвоению идеалов европейского Возрождения, и самостоятельному решению важнейших возрожденческих проблем. Этот климат создавал благоприятные условия для развития литературы, которая, способствуя пробуждению самосознания нации, раскрывала и формировала высокое представление о человеке и его внесословной ценности.

Новое понимание человека (вопреки всей политической и социальной практике самодержавного сословного государства) не только провозглашалось литературой, но и питало само развитие этой литературы. Рассматривая обстоятельства конкретно-исторического развития русской литературы, Белинский постоянно подчеркивал ее громадное воспитательное значение. «Первые журналы русские, которых и самые имена теперь забыты, издавались кружками молодых людей, сблизившихся между собою через общую им всем страсть к литературе. Образование равняет людей… Кто из имеющих право на имя человека не пожелает от всей души, чтобы эта общественность росла и увеличивалась не по дням, а по часам, как росли наши сказочные богатыри!».[824]

Так порой парадоксально, противоречиво и помимо воли самодержца и господствующего дворянского класса утверждалась в России, занятой преобразованиями, в государстве крепостническом, идея личности, формировалась философия внесословной оценки человека.

Участие миллионов людей разных сословий в «великом метаморфозисе» рождало идею личности на иной — не буржуазной основе, как это было на Западе, потому и формировалось особое понимание величия человека и мера его оценки. Маркс, внимательно изучавший эпоху петровских преобразований, мощное развитие страны и развертывание сил деятельного, верящего в свое будущее народа, подчеркнул главное в этих всемирных событиях — успехи «поднимающейся нации».

Не в сфере частных, эгоистических интересов, не в борьбе с другими за свое существование, не в заботе о своем богатстве, своем доме и благополучии, но в ратном подвиге и защите родины, в общем труде на благо отечества рождалось чувство личности русского человека. Его достоинство измерялось силою патриотизма, гражданственность определяла его самосознание. Гуманизму русской литературы чужд эгоизм как средство самоутверждения личности.

Итак, в России позже, чем на Западе, сформировалось представление о человеке как личности. Более того, оно рождалось в то время, когда в Западной Европе величайшее достижение эпохи Возрождения — гуманизм стал подвергаться значительной деформации под воздействием бурно развивавшегося капитализма. Философия буржуазного общества — индивидуализм все больше разрушал идеал свободной, гармонической, цельной личности. Гуманизм нового времени при всей его значительности и важности для человечества начал толковаться как идеология, обосновывавшая и признававшая единственным путем самореализации личности — индивидуализм.

В эту пору Россия и решала самостоятельно кардинальнейшую возрожденческую проблему — проблему личности. И она решала ее иначе. Национальный фактор в реальных событиях XVIII в. — сложных и противоречивых, но громадных по своей значимости для настоящего и будущего страны и народа, обусловил формирование идеи личности, утверждавшийся идеал человека и меру его оценки. Тем самым он оказал решающее влияние и на основы складывавшейся на русской почве гуманистической идеологии. В дальнейшем, уже с середины века, мощно о себе заявит социальный фактор, связанный с нараставшей в крепостнической стране антифеодальной борьбой. Под его воздействием будет углублена философия человека-деятеля, патриота.