Глава 16 «Освобождение» продолжается

Глава 16

«Освобождение» продолжается

Реакция иранцев на акцию, предпринятую Англией и СССР 25 августа, была неоднозначной. Некоторые из них так опасались грабежей и погромов, что прятали в своих подвалах все ценные вещи, вплоть до столов и стульев. Находились и те, кто принялся срочно изучать русские слова, особенно те, которые «любит товарищ Сталин». «Если кому дорога своя жизнь, то советского вождя надо будет называть не иначе как отцом всех народов или ясным солнышком, а иначе большевики всех поставят к стенке» — такие слухи один нелепей другого разносились по Ирану.

«Вполне уместно вспомнить, каковы были мнения людей в шахриваре 1320 г. до прихода русских войск. Люди испытывали сильный страх и думали, что, когда придут русские, начнутся убийства, насилия и разбой. Эти мысли распространяло среди населения старое правительство и специальные учреждения», — писалось впоследствии на страницах «Сетаре»[379].

Интересные воспоминания на этот счет оставил Виктор Робсман — очевидец тех событий, явно не симпатизировавший СССР: «Коммунисты возлагали большие надежды на то, что нищета и бедность помогут им овладеть страной. Они открыто признавались, что Иран могут взять голыми руками. Для них не было никаких сомнений, что все нищие, бродяги, паралитики, калеки и слепцы побегут навстречу с портретами Ленина и Сталина. Но все произошло наоборот. Чувство страха, связанное у всех с понятием о коммунистах, охватило персов, когда стало известно, что советские войска перешли персидскую границу. Нельзя было понять, чего больше боялись персы: бомб, падавших на их тихую, уснувшую землю, или людей, бросавших эти бомбы. Было жалко смотреть на кричавших среди улицы персов: „мордем!“, что значит: „я уже умер!“. По всем дорогам, по тропинкам хоженным и нехоженным, можно было встретить толпы бедняков, уносивших от коммунистов свои кастрюльки, самовары и ковры. Пастухи угоняли стада в горы, потому что никто не хотел променять своих баранов на социализм. Вместе с персами, во второй раз, бежал тогда и я от большевиков из Северного Ирана в Южный, оккупированный союзными войсками»[380].

Таким настроениям содействовала и германская пропаганда. Муссировались следующие тезисы:

• Иран будет разделен между СССР и Англией.

• Англичане и русские развернули жесточайшие репрессии против иранцев.

• Вслед за оккупацией Ирана русские и англичане введут войска в Афганистан и попытаются изгнать из него немцев и итальянцев.

• Немецкая армия начнет поход за освобождение Ирана и Афганистана.

• Исламские страны могут получить помощь только от Гитлера, так как большевики являются безбожниками, уничтожившими все мечети.

• Немцы, когда завоюют СССР, создадут на его территории независимые мусульманские государства — Хиву и Бухару.

Действительно, после того как Красная Армия заняла Ардебиль, среди местного населения воцарилась паника. По городу ползли зловещие слухи. Рассказывали о том, что красноармейцы силой вводят советскую власть и во всем Азербайджане расстреливают помещиков и аристократов. 25 августа закрылись все магазины и прекращена всякая торговля. «Из бесед с нашими проверенными людьми ясно, что настроения коренного населения г. Ардебиля прогерманское… распространяются слухи, что премьер-министр Турции Исмет-паша выступил где-то с заявлением о том, что поскольку Советский Союз нарушил нейтралитет Ирана, то Турция на основании договора, заключенного между Турцией, Ираном и Афганистаном, выступит войной против Советского Союза и в ближайшие один-два дня освободит Иран от советских войск… ведутся нежелательные нам разговоры, что якобы с приходом Красной Армии прекратилась выпечка хлеба, что населению придется умирать с голода и т. п.», — сообщал из Ирана заслуживающий доверия источник[381].

Прогерманские элементы вели среди населения пропаганду о том, что после того как вся территория Ирана будет оккупирована Красной Армией, большевики присоединят его к закавказским республикам, всех мужчин угонят в Россию осваивать Сибирь, а женщин поместят в гаремы.

Надо, сказать, что женский вопрос всегда имел особую остроту на Востоке. Германская агентура, учитывая силу древних обычаев иранцев, запугивала их тем, что большевики будут силой срывать чадру с женщин, а тех, кто не подчинится, «передадут в общественное пользование»[382].

«В России народившиеся девочки и мальчики воспитываются не родителями, а в особых местах и по достижении совершеннолетия соединяются и ведут беспорядочную половую жизнь. Коммунисты всегда ведут себя таким образом: сначала убивают царя, затем начинают гонения против религии, преследуют духовенство и разрушают церкви», — подобным образом рассуждали запуганные германской пропагандой иранцы.

Поэтому и были пустыми города. Население в страхе укрылось в своих убежищах, а часть ушла с иранской армией в горы. Вспоминает красноармеец П. М. Полуян: «Когда мы подошли к окраинам города, на нас смотрели с обеих сторон улицы сотни слепых мазанок, построенных из глины и соломы, крыши у всех плоские, окон не видать, видимо, они у них смотрят вовнутрь двора. Все они стояли в ряд, как молчаливые нищие. Не слыхать человеческой речи, вокруг все тихо, такое ощущение, что люди вымерли, собаки и те молчат. Удивляясь безлюдности улиц, продолжали двигаться к центру города. Центральная улица тоже безлюдна, дома на ней в основном одноэтажные, из коричневого туфа, ставни окон закрыты, закрыты и двери. На дверях магазинов замки. На узкоколейке стоит трамвай-конка, ни лошади, ни хозяина нет. У себя на Родине редко кто помнит такой вид транспорта. Мы прошли до конца улицы. С левой стороны стоит мечеть, которая тоже закрыта. Было ощущение, что весь город вымер. Не встретив ни одного живого человека, мы вернулись из увольнения к себе в часть. На вопросы товарищей, что мы видели, отвечали, что нам никто не повстречался, город, видимо, перед нашим вступлением в Иран весь эвакуировался»[383].

Житель г. Решта некий Кязым, скупая в Ардебиле старую поношенную одежду, при своем общении с населением распространял всевозможные небылицы: проживающие в Иране евреи по указанию советских войск будут красть иранских детей и уничтожать их с целью вызвать этими действиями революцию в Иране.

Один купец в Тебризе, контролировавший в городе торговлю сахаром, чтобы вызвать возмущение населения приходом Красной Армии, запретил продажу этого продукта. По его указанию имевшийся на складах сахар был втайне переправлен в южные районы Ирана, там, где не было советских войск.

Зная о подобных настроениях, союзники с целью пресечения возможных провокаций во всех занятых городах установили комендантский час: запрещалось хождение по улицам группами и появление на них после 21 часа, закрывались рестораны, столовые, чайханы, разного рода увеселительные заведения, населению отдавался приказ сдать имевшееся у него огнестрельное и даже холодное оружие[384].

Из приказа по гарнизону г. Пехлеви от 29 августа 1941 г.: «Город объявляю на военном положении. Хождение по городу разрешаю до 21 часа. К этому же времени должны быть закрыты все увеселительные заведения, рестораны, столовые и чайханы. Всему населению к 17 часам 31 августа 1941 г. сдать имеющееся у них огнестрельное и холодное оружие коменданту города в военном городке. При обнаружении оружия после указанного срока виновные будут подвергаться суду военного трибунала»[385].

Из приказа по городу Ардебиль от 27 августа 1941 г.: «Город Ардебиль объявляю на военном положении. В городе и его окрестностях произвести тщательную светомаскировку.

На улицах и окрестностях города запрещаю собираться группами и появляться на улицах поодиночке с 8 часов вечера до 6 часов утра по бакинскому времени.

Всем гражданам, имеющим огнестрельное или холодное оружие, сдать в течение 24 часов с момента появления приказа […].

Все лица, замеченные в нарушении общественного порядка, как-то: грабеж, воровство или насилие населения, а также за переход линии фронта будут подвергаться революционной законности военного времени»[386].

О том, что в те дни происходило в Иране, вспоминает участник иранской операции И. Ляхович: «Несмотря на враждебность части населения, нами не принимались карательные меры, чтобы не давать повод для ответных мер и восстановления против себя ещё большего числа населения. Расчёт оказался правильным, население нам поверило, и со временем конфликтных ситуаций не было вообще […] военнослужащим всех рангов запрещалось покидать пределы своих расположений, посещать общественные места, в частности магазины, базары. В этих местах легко спровоцировать конфликтную ситуацию с целью расправы с военнослужащими. Ведь не секрет, что мусульманская религия нетерпима к иноверцам. А это тот горючий материал, который сразу от искры подстрекателя даёт пламя всеобщего возмущения. Базар не для армейцев — это дело полиции, их внутреннее дело»[387].

С первых же дней пребывания в Иране советские политработники начали мощную пропагандистскую кампанию. Командование Закавказского фронта поставило перед политорганами задачу развернуть широкую разъяснительную работу среди местного населения. В числе основных задач определялись: обеспечение лояльности населения к советскому военному присутствию и предотвращение возможных конфликтов в районах дислокации воинских гарнизонов.

Только за время вступления частей Красной Армии в места дислокации были распространены миллионы листовок на персидском, азербайджанском, армянском, русском и французском языках с текстами ноты правительства СССР шаху Ирана и обращения советского командования к иранскому народу, в которых разъяснялись цели вступления союзных войск в Иран. Листовки разбрасывались с автомашин, раздавались с рук, часть листовок распространялась прямо с неба — летчиками 26, 133, 134, 135, 245-й авиадивизий[388].

Рабочие фабрик и заводов, голодные и бездомные люди, интеллигенты, таившие в груди страстное желание свободы, собирались в группы, делились мыслями, жадно читали эти листовки и готовились к дальнейшим действиям.

ЛИСТОВКА «ОБРАЩЕНИЕ К НАСЕЛЕНИЮ ИРАНА»[389]

Иранцы! Вы должны знать правду о том, какими делами заняты немцы в Вашей стране.

В прошлом году они организовали заговор для свержения иранского правительства и в этих целях истратили более 3 млн риалов. Почему они израсходовали так много денег для этого заговора, какие цели они имели? Конечно, гитлеровские шпионы, которые сеяли в Иране семена волнений и смуты, о благополучии и счастье иранцев не думали. Они хотели втянуть Иран в войну против СССР для того, чтобы залить поля Ирана кровью иранских сыновей, для того, чтобы получить возможность вывозить в Германию из Ирана еще больше пшеницы, хлопка, риса, шерсти, кожсырья и фруктов, а вас оставить без хлеба и одежды.

Кровожадный Гитлер хочет превратить Иран в плацдарм войны против Советского Союза, являющегося другом Ирана, и создать угрозу военного нападения на южные границы СССР.

Германское посольство в Тегеране в своих помещениях приготовило склады оружия и взрывчатых веществ. В горах, расположенных в окрестностях Тегерана, немцы под видом охоты занимаются военной подготовкой. В «клубе немцев» в Тегеране немецкие дипломаты проводят организованные собрания германских подданных для обучения шпионажу и диверсиям.

Во многих городах Ирана немцы создали свои тайные военные организации. Сами немцы выдают себя за инженеров, купцов, туристов, но все они в действительности являются шпионами и врагами народов Ирана и Советского Союза.

Бывший служащий германского посольства в Тегеране немец Вольф в Пехлеви является главарем немецких шпионов на севере Ирана. Немец Шюнеман является главарем немецких шпионов и бандитов на юге Ирана. Начальник отделения германской тайной полиции в Тегеране немец Гамотта со своим заместителем Майером — служащим конторы «Иранэкспресс» — организовали группы немецких шпионов для осуществления взрывов и поджогов в Иране и в СССР. Сейчас они намерены совершить в Иране антинародный фашистский переворот.

Кроме того, механик одного крупного имения в Бендер-Гязе Траппэ, представитель заводов Круппа Артиль, представитель компании «Сименс» фон Раданович, механик порта Пехлеви Регенган, заведующая отделом министерства финансов Ирана немка Гольденбург, технический директор типографии меджлиса Отто Мозер и другие также являются немецкими шпионами в Иране.

Таковы эти фашистские специалисты гитлеровской Германии, которые хотят создать провокации на ирано-советской границе. Эти немцы хотят вызвать среди вас смятение, втянуть вас в преступление и обречь вас на голод и рабство. Они готовятся совершить фашистский переворот, чтобы напасть со стороны Ирана на СССР.

Гитлеровские бандиты нагло хвастаются и болтают о том, что будто бы они достигли успехов в войне против СССР, на самом деле лучшие германские фашистские дивизии нашли себе могилу на полях сражений.

Гитлеровская Германия будет разбита.

Против фашистской Германии создан единый фронт народов Советского Союза, Великобритании и всех тех народов Европы, которые Германия обратила в рабство и подчинила себе. США оказывают Великобритании и Советскому Союзу активную и действенную помощь в войне против гитлеровского гнета и насилия.

Иранцы! Разве можно после этого терпеть интриги и провокации узурпатора и агрессора Гитлера, которые направлены против иранского народа и в то же самое время против великого Советского Союза? Нельзя терпеть эти провокации и интриги.

Иранцы будут действовать совместно с Советским Союзом против общего врага, т. е. против гитлеровской Германии. Согласно советско-иранскому договору, заключенному в 1921 г., Советскому Союзу дано право ввести в Иран свои силы для обеспечения своей безопасности. В § 6 советско-иранского договора, который был заключен в 1921 г., написано следующее: «В случае, если со стороны третьих стран будут иметь место попытки путем вооруженного вмешательства осуществлять на территории Персии захватническую политику или превращать территорию Персии в базу для военных выступлений против России, и если при этом будет угрожать опасность границам РСФСР или союзных ей держав, и если персидское правительство после предупреждения со стороны Российского Советского правительства само не окажется в силе отвратить эту опасность, Российское Советское правительство будет иметь право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы в интересах самообороны принять необходимые военные меры».

Народы Ирана! Наступил конец захватническим проискам Гитлера в Иране в отношении народов СССР.

Красная Армия — друг иранского народа — временно пришла в Иран согласно договору 1921 г. Советский Союз и Великобритания действуют совместно и уничтожают фашистскую опасность и угрозу в отношении Ирана и СССР.

Смерть гитлеровским шпионам, занятым подготовкой фашистского государственного переворота в Иране!

Да здравствует дружба Советского Союза с Ираном!

В некоторых городах красноармейцев встречали как освободителей. 2 сентября 1941 г. газета «Известия» писала: «Дети и старики, мужчины и женщины толпами выходят на дороги, стоят на улицах сел и городов, приветливо машут руками, папахами. Бойцов Красной Армии население Ирана встречает как друзей»[390].

В Тебризе, к примеру, советским войскам вообще был оказан радушный прием: выстроившиеся вдоль улиц жители города радостно приветствовали части Красной Армии[391]. И даже красовавшаяся на некоторых домах фашистская символика не портила впечатления.

Подобная картина наблюдалась и в Мешхеде — третьем по величине городе Ирана. Мешхед пользовался заслуженной славой, он был местом паломничества мусульман-шиитов, так как здесь находится гробница имама Резы. Здесь было довольно много выходцев из России. Судьба занесла их в Иран в далеком 1919 г. Бывшие участники Белого движения поселились в этом городе в надежде, что когда-нибудь власть в России сменится и они смогут вернуться на Родину. Сейчас они работали швейцарами, официантами в ресторанах, подметалами и вышибалами в чайханах, извозчиками, парикмахерами. Многие из них уже жалели о том, что покинули Родину, вспоминали свою молодость, родных, которые остались в России. Бывшие белые офицеры рассказывали, как обращались в советское посольство в Тегеране с просьбой вернуться на Родину. Ответ был один для всех — мы вам дадим визы возвратиться домой, но вас сразу отправят искупать свою вину в Сибирь, но Сибирь — край суровый и жестокий, оттуда не все возвращаются живыми. Были и такие, которые смотрели на советские войска с ненавистью и злобой. Для них солдаты Красной Армии были врагами даже сейчас, когда над общей Родиной нависла смертельная опасность. И все же их было меньшинство.

В Мешхеде пользовалась влиянием армянская община. Многие проживавшие в нем армяне изъявили желание добровольно вступить в Красную Армию и отправиться на советско-германский фронт[392]. «Бедняцкие слои населения г. Мешхеда открыто в групповых беседах выражают свои симпатии Советскому Союзу и Красной Армии», — сообщалось в одном из донесений советской разведки[393].

Что касается зажиточных слоев, то у них не было единого мнения в оценке августовских событий, В разведсводке № 0058 штаба 53-й Отдельной среднеазиатской армии отмечалось: «Крупное купечество в Мешхеде, настроенное против Советского Союза, разделилось надвое и одна часть ведет агитацию за поддержку Германии, а вторая за поддержку Англии» (так в документе. — А. О.)[394]. «По поведению и настроениям иранское население можно разделить на две группы. Одна из них — рабочие и беднейшие слои симпатизируют Красной Армии, другая — торговцы, чиновники и полиция частью симпатизируют Англии, частью Германии», — указывалось в другом донесении[395].

Характерно, что в том же документе отмечалось благожелательное отношение к советским войскам национальных меньшинств, и в первую очередь их средних слоев. Более того, говорилось о некоторых негативных последствиях подобной реакции: «Беднейшая часть туркменского населения считает, что с приходом Красной Армии будет установлена Советская власть, но не понимает политики Советской власти. Самочинно разбирает хлеб из государственных складов, скот и расправляется с населением нефарсидской национальности. Все это может способствовать развитию грабежей и даже организации мелких бандитских групп, особенно среди туркменского населения»[396].

М. Дж. Багиров в шифрограмме И. Сталину таким образом обрисовал сложившуюся ситуацию: «По мере продвижения наших частей возникают вопросы, на которые прошу ваших указаний. Во-первых, появление наших частей на территории Ирана население, как правило, встречает с большим воодушевлением, но в то же время местные власти разбегаются. Наши же части не оставляют в крупных населенных пунктах своих представителей, которые обеспечивали бы порядок и нормальную жизнь. В результате имеют место факты: торговцы закрывают лавки, оставляя население без предметов первой необходимости. Во-вторых, за последнее время иранские власти усиленно вооружали кулачество и верхушки кочевых племен, а наши части, проходя через эти места, не производят изъятия оружия. Тем самым создается возможность организации всяких вооруженных выступлений в тылу наших частей. В-третьих, в связи с быстрым продвижением наших частей, военным работникам не удается как следует вести разъяснительную работу среди населения»[397].

Интересные воспоминания на этот счет оставил М. И. Казаков: «Различные слои населения Хоросанской и Горганской провинций реагировали на наш приход по-разному. Но если говорить о народе в целом, то он отнесся к вступлению советских войск спокойно, не ожидая и не видя в этом ничего для себя плохого. Разговаривая с простыми иранцами, мы убедились, что здесь правильно понимают наши цели. Правда, некоторая часть трудового населения — рабочие фабрик и сельскохозяйственные рабочие — ждала от нашего прихода значительно большего: они надеялись на ликвидацию эксплуататорских классов Ирана. Кое-где рабочие прямо спрашивали наших офицеров:

— Можно ли прогнать хозяина и взять дело в свои руки?

А бедняки-крестьяне ставили вопрос еще более категорично:

— Когда можно начать делить земли помещиков?»[398]

О том, что в Иране отдельные слои ждали от Красной Армии большего, а именно установления советской власти, говорили следующие высказывания среди местного населения:

«Мы не допустим ухода Красной Армии из Иранского Азербайджана, если уедете, и мы уйдем с Вами в Советский Союз»;

«Мы Красную Армию более двадцати лет ждем. Дождались, и дальше затягивать нечего. Даешь Советскую власть»[399].

Говоря о том, что жители Северного Ирана в целом благожелательно встретили части Красной Армии, еще раз скажем о том, что именно в этой части Ирана были сильны антишахские настроения. Этнические меньшинства, особенно азербайджанцы, жестоко страдали из-за персидского шовинизма. Север, традиционно самый образованный регион Ирана, регрессировал в результате проводившейся Реза-шахом тегераноцентристской политики. Шахские программы модернизации практически не затронули Азербайджан. За пределами Тегерана не было построено ни одного университета, крайне незначительным было число начальных и средних школ. Обучение, издание книг, газет и даже публичные выступления на родных языках — ассирийском, армянском, азербайджанском и курдском — были запрещены. Шах пытался дать этнически разделенной нации новую национальную идентичность, связанную с его персоной. Эта попытка привела к обратным результатам. Многие этнические группы оказались в бедственном положении из-за закрытия школ, преподавание в которых велось на их родных языках. В Азербайджане заправляли губернаторы-персы, большинство высоких административных постов также было занято персами.

Поскольку Тебриз раньше был главным иранским торговым центром, азербайджанский средний класс все больше возмущался шахским экономическим централизмом. Азербайджанская буржуазия, в свою очередь, была недовольна своей интеграцией в единую иранскую экономику, а точнее говоря — стремлением государства монополизировать распределение сельскохозяйственной продукции. Таким образом, Азербайджан не получил ощутимых выгод от экономической централизации, несмотря на то что провинция передавала тегеранскому правительству значительные налоговые суммы. Когда наводнение разорило Тебриз, Тегеран не оказал существенной помощи; город был вынужден сам оплатить ремонт старой плотины.

В начале Второй мировой войны голод опустошил Азербайджан, испокон веков считавшийся житницей Ирана. Если к тому же учесть огромные бюджетные ассигнования, предназначенные на строительство плотин в шахских имениях[400], то отношение азербайджанцев к Реза-шаху Пехлеви, а, следовательно, к приходу Красной Армии, станет вполне понятным.

Отметим и следующий фактор: среди иранцев было немало приверженцев коммунистических идей. В связи с эти вернемся на несколько лет назад. К середине 1930-х гг. в Иране уже существовали ячейки Иранской коммунистической партии. У ее истоков стояли местные интеллектуалы — Таги Эрани, Ирадж Искандари, Бозорг Алави. Втроем они издавали журнал «Донья» («Вселенная»), служивший рупором марксизма. В 1935 г. Эрани совершил поездку в Москву, во время которой убеждал руководство Коминтерна в необходимости помочь в строительстве коммунистического движения в Иране. И вскоре эту помощь получил. Коминтерн развил в Иране спонтанную, но довольно активную деятельность. В РГАСПИ удалось обнаружить интересный документ. Читаем: «Нам удалось послать туда (в Иран. — А. О.) одного работника. После неудачной попытки проникнуть в нефтяные промыслы он начинает развертывать легальную работу. Этому товарищу удается при помощи заведующего народным образованием одного города создавать группу из 35 человек из разных слоев населения. Руководство этой группы находится в руках наших товарищей. Нашему товарищу удается вести успешную антифашистскую борьбу среди учащихся и интеллигенции. Например, удалось выгнать одного фашиста, заведующего школой, не только из школы, но и из города»[401].

Тогда, в 1930-е гг., Реза-шах действовал на опережение. Не дожидаясь пока коммунисты пустят свои корни, он разгромил коммунистическое движение. Вспомним процесс «53-х», когда на скамью подсудимых были посажены видные иранские марксисты. Коммунистическая партия была разгромлена, но последователи К. Маркса в Иране остались. Они не высказывали свои взгляды, опасаясь неминуемого ареста. Теперь же, в августе 1941 г. они получили не только возможность пропагандировать свои идеи, но и воспылали надеждой провести в Иране необходимые преобразования, вплоть до социальной революции. В сентябре 1941 г. освобожденные из тюрем коммунисты даже обратились в Москву с просьбой восстановить деятельность Коммунистической партии Ирана[402].

В следующем году в Тегеране состоялась нелегальная конференция народной партии (Туде), на которой был избран руководящий комитет в количестве 15 человек. Он действовал до избрания на первом съезде партии (лето 1944 г.) Центрального комитета. Основными пунктами программы партии были: осуществление демократических свобод, укрепление политической и экономической независимости Ирана, установление дружественных отношений со всеми союзниками, проведение законов о труде и социальном страховании и др.

По докладам советского командования отдельные представители местного населения пытались, пользуясь обстановкой, поделить земли помещиков между собой и отобрать у владельцев их предприятия. Характерен случай с неким Агаевым. В ряде сел Карадага, где отсутствовали советские гарнизоны, выдворенцы из СССР Али Агаев и его ближайший сподвижник Расулов из числа лиц, недовольных местными властями, начали создавать «партизанские отряды». Разными обещаниями и провокационными действиями под видом установления советской власти им удалось собрать вокруг себя до 1000 крестьян, из которых часть была вооружена огнестрельным оружием разных систем.

Агаев разъяснял крестьянам:

«При Советской власти осуществляется подлинная свобода религии. Мечети, закрытые Реза-шахом, должны быть открыты. Всякие запреты на соблюдение религиозных обрядов отменяются.

Каждый призванный в Красную Армию сроком на 24 месяца будет иметь два месяца отпуска на праздники и два месяца в честь Сталинской конституции, причем возвратится домой с полным обмундированием и необходимыми вещами.

Не будет капиталистов, помещиков и купцов, крестьянские хозяйства останутся неприкосновенными.

При взимании с крестьян налога — масла и пшеницы, советская власть будет справедливо расплачиваться. За полкило масла будут выдаваться два кило сахара и пять метров мануфактуры и т. д.».

Обосновавшись в селении Сияруд, Агаев давал созданным им «исполкомам» указания о том, чтобы те «не обижали население», не брали взяток, соблюдали спокойствие и порядок, не допускали воровства, мирили враждовавших между собой крестьян, не пугали помещиков и духовенство и т. д.

Свои указания Агаев подписывал как «Представитель СССР», «Представитель Сталина», «Начальник партизанского отряда».

Оружие для «партизанского отряда» Агаев доставал путем добровольного сбора от населения, а еще чаще отбирал его у помещиков.

Иногда Агаев прибегал к довольно оригинальным, если не авантюрным, приемам. К примеру, для создания видимости наличия у него радиоприемника и непосредственной связи с СССР на стол, накрытый скатертью, он ставил телефон, проводил по стене провода, к концу которых прикреплял старую докторскую трубку и объявлял собравшимся, что принимает радиопередачи из СССР, что оттуда ему сообщают о разгроме германской армии, о том, что части Красной Армии находятся уже на подступах к Берлину. Для убедительности Агаев объявлял, что сегодня по радио будет передаваться музыка или пение и незаметно заводил находившийся у него под столом патефон.

Для воздействия на помещиков, уклонявшихся от сдачи ему оружия, Агаев сконструировал из проводов видимость электрической машины и пугал ханов пыткой электричеством.

В начале своей деятельности к Агаеву из Тебриза прибыл человек с приветственным письмом от некоего Сартиб-заде.

По словам Агаева, он не знал Сартиб-заде, отнесся к его письму с недоверием. Однако спустя две недели к Агаеву вторично явился от Сартиб-заде выдворенец из СССР некий Исмаил Мамедов, который, отрекомендовавшись представителем организации «Азади-ха» в Тебризе, убедил Агаева в недопустимости выступления его под лозунгами «Советской власти» и в необходимости выступить под лозунгами «Азади-ха», т. е. создания свободной народной власти.

Мамедов привез с собой для Агаева сведения о численности и расположении иранской полиции и жандармерии в Тебризе и разработал вместе с ним план похода и захвата полицейско-жандармских учреждений Тебриза. Полностью согласившись с установками Сартиб-заде, Агаев изменил свои просоветские лозунги и выпустил рукописные листовки с лозунгами «Азади-ха».

Затем Агаев от пропаганды перешел к конкретным действиям: с отрядом «партизан» занял селение Алямдар (в 12–15 километрах от Джульфы), арестовал начальника местной полиции, обезоружил восемь полицейских и приступил к подготовке похода на Тебриз.

Получив столь тревожные сведения, советские военные власти приняли ряд мер против своего «иранского друга». 6 января «партизанские» отряды после «разъяснительной» работы о вредности и провокационности их действий были распущены и разошлись по домам.

Арестованный начальник Алямдарской полиции был освобожден, а отобранное Агаевым оружие вернули полицейским. Сам Агаев 8 января прибыл в Тебриз. Для окончательной ликвидации последствий провокационных действий Агаева и Расулова в селениях Алямдар, Джульфа, Мандар советскими политработниками были проведены разъяснительные беседы[403].

Надо признать, что и в действиях красноармейцев имели место так называемые «перегибы». Так, в г. Ширван лейтенант Горошкин зашел в налоговую кассу, конфисковал имевшуюся там наличность, а затем раздал ее «беднякам»[404]. После того как части Красной Армии заняли г. Ардебиль, командир эскадрона капитан Близнец освободил из местной тюрьмы 400 заключенных, в том числе и уголовный элемент. Из освобожденных он организовал новую охрану, одновременно посадив в камеры ее бывших охранников — жандармов[405].

В том же Ардебиле особые отделы дивизий оперативно занялись выявлением лиц подлежащих аресту, в результате чего по городу была проведена серия арестов прогермански настроенных иранцев, так как самих немцев в Ардебиле обнаружить не удалось. Одновременно был проведен негласный учет всех владельцев радиоприемников, так как советские военные власти рассматривали их как потенциальных источников распространения разного рода враждебных слухов[406]. Безусловно, эти мероприятия не могли вызвать энтузиазма у местного населения.

Серьезная работа проводилась красноармейцами среди предводителей племени шахсеванов, которые завладели оружием, брошенным иранскими войсками во время отступления. Имелись опасения, что воинственные шахсеваны могут использовать это оружие против Красной Армии, ударив ей в тыл. Было отдано распоряжение о проведении разъяснительной работы среди шахсеванов, чтобы убедить их сдать доставшееся им оружие. Было выяснено, что количество шахсеванов, живущих в 32 кланах, составляло 40 020 человек, во владении которых находилось 21 490 верблюдов, 7967 лошадей, 595 200 овец, 50 260 голов крупного рогатого скота. Хорошо знавший предводителей шахсеванов еще по работе в органах государственной безопасности Азербайджана, М. Дж. Багиров предъявил им требование о сдаче оружия. Главы племен согласились с этим и в ответ получили приглашение приехать в Баку на встречу с руководителем советской Азербайджанской республики. Встреча вскоре состоялась, и ее результаты превзошли самые смелые ожидания: шахсеваны заявили М. Дж. Багирову, что у них вообще нет никаких связей с Ираном, тем более что часть их народа живет в Советском Азербайджане[407].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.