ЕВРОПЕЙСКАЯ ВОЙНА В ИНДИИ

ЕВРОПЕЙСКАЯ ВОЙНА В ИНДИИ

Хотя именно английская Ост-Индская компания стала образцом для голландской VOC, к середине XVII века британцы явно отставали от своих конкурентов в Азии. Голландцы, пользуясь своей фактической монополией, сосредоточились на поставках в Европу специй, английская компания вынуждена была разнообразить свои интересы, занимаясь всем подряд — текстилем, чаем, кофе. Массовый вывоз на Запад индийских хлопчатобумажных изделий создал в конце XVII века настоящий промышленный бум в основных «центрах» их производства и сильнейшую конкуренцию европейскому текстилю, так что правительства даже вынуждены были принимать протекционистские меры.

Сталкиваясь с голландской монополией, англичане должны были не только искать новые товары и рынки, но и регионы, где производство и сбыт еще не были захвачены их конкурентами. Острова пряностей, особенно привлекавшие европейцев в XVI–XVII веках, оказались под контролем Голландии, а потому Индия с ее развитым ремесленным производством стала центром притяжения для англичан с первых же лет деятельности Ост-Индской компании.

Нередко британское завоевание Индии описывается как последовательный и систематически организованный процесс. На самом деле это было далеко не так. Разумеется, английские купцы, как и голландцы, без колебания прибегали к силе оружия всякий раз, когда считали это необходимым. Однако в течение XVII века главным приоритетом все же оставалась торговля.

Англичане, создавшие в 1619 году свою факторию на Коромандельском берегу, вели себя «до покорности скромно»[861]. Этим, в глазах местных правителей, они выгодно отличались от надменных и агрессивных португальцев. Не слишком активно занимались англичане и миссионерской деятельностью. Первая протестантская миссия в Индии была создана датчанами.

Военно-политическая экспансия английской Ост-Индской компании была в значительной мере вынужденной. Последним сильным императором среди Великих Моголов был Аурангзеб (Aurangzeb). «Именно смерть последнего великого императора Моголов, Аурангзеба в 1707 году привела к политизации деятельности Компании в Индии», — констатирует английский историк[862]. После смерти императора многие пограничные правители отделились, основав самостоятельные княжества, лишь номинально признававшие верховную власть империи. Наследники Аурангзеба столкнулись в жестокой междоусобной войне, государство оказалось в состоянии финансового банкротства, а местные властители почувствовали себя фактически независимыми. Начиная с 1739 года афганские и персидские отряды безнаказанно вторгались во владения Моголов. Возник вакуум власти.

Российский историк С.А. Нефедов связывает завоевание Индии англичанами с распадом империи Великих Моголов и военными поражениями индийцев, нанесенными им персами. «Ост-Индская компания, воспользовалась этими бедствиями, чтобы постепенно, область за областью, подчинить себе всю Индию»[863]. Между тем завоевание страны на первых порах еще не было целью Компании, а политические и военные поражения Моголов предшествовали началу английской экспансии на десятилетие, в сущности на целую историческую эпоху.

Д.А. Вашбрук отмечает, что упадок и разложение империи Великих Моголов отнюдь не случайно совпали с приходом европейцев, бурным развитием торговли и экспортного производства. Проблема состояла в том, «что торговое и экономическое развитие благоприятствовало периферийным, приморским окраинам империи, а не ее центральным провинциям (heartland). Попытки усилить контроль над этими окраинами провалились и привели к появлению там новых режимов, которые использовали ту же фискальную систему, что и Моголы, но с гораздо большим успехом. В Хайдарабаде, Бенгалии, Махараштре, Аваде и Мисоре новые государства осуществляли или пытались осуществить куда более серьезный контроль над торговлей и производством, чем прежняя власть. Поступая таким образом, они начали менять природу государства и отношения между властью и обществом»[864].

Постепенный распад империи Великих Моголов сопровождался укреплением местных княжеств, которые способны были осуществить политику централизации более эффективно. Но, с одной стороны, они были недостаточно сильны, чтобы заполнить возникающий политический вакуум, а с другой стороны, новая политика порождала и новые социальные противоречия, конфликты, борьбу интересов. Государственные структуры «все в большей степени „передавались в управление“ (или приватизировались?) в пользу купеческих и банковских групп, использовавших их больше для собственного обогащения, чем для повышения доходов правителя»[865]. Коммерческие и бюрократические элиты, совместно овладевшие государственной властью, вели наступление на общинную собственность и ресурсы, параллельно приватизируя (фактически, а порой и формально) и собственность государственную. Так формируется новая элита — «сильные хозяева» (great households), группы известные в истории как vakil, dubashi, mirasidari, иногда же как «новые помещики» (new gentries) или коммерческие заминдары (commercial zamindars). Эти новые элиты вели себя вполне по-капиталистически. Они использовали свое новое богатство для «инвестиций в производство, ориентированное на рынок, усиливали контроль над работниками и совершенствовали производственные методы»[866]. Рост инвестиций наблюдается по всей стране — от северной Индии до Мисора и Махараштры. Строятся водяные мельницы, открываются новые рынки, распространяются новые сельскохозяйственные культуры. «Во всех регионах имеется множество свидетельств, демонстрирующих также и другую сторону капиталистического развития — труд все более подчинен капиталу, производители оказываются под контролем предпринимателей, растет число конфликтов у ремесленников с купцами, заминдаров и коммерческих фермеров (revenue farmers) с крестьянами, деревенских низов с верхами»[867].

Распад Империи не сразу привел к резкому усилению европейцев, и тем более англичан, которые на первых порах воспринимали происходящий процесс скорее как повод для беспокойства (дестабилизация отнюдь не благоприятствовала их торговой деятельности). Напротив, усилились местные центры власти, многочисленные князья и правители, в руках которых оказался финансовый, военный и политический контроль над территориями, номинально все еще входившими в состав державы Великих Моголов. Именно это, однако, вызвало недовольство местной буржуазии, которой пришлось столкнуться с их произволом, поборами и их мелочными конфликтами, мешавшими развитию бизнеса.

В условиях растущей политической нестабильности английская компания, и ранее не ограничивавшаяся мирной торговлей, начинает усиленно вооружаться. Необходимость защитить себя на фоне политического хаоса дополняется естественным желанием поживиться за его счет, укрепив собственное положение. «Ост-Индская компания создавалась для торговли и исключительно для торговли, — объясняют имперские историки. — Но торговля невозможна, когда нет безопасности и доверия. Когда выяснилось, что в Индии исчезло и то и другое, купцам самим пришлось стать полицейскими. А стать полицейским в Индии значило завоевать ее»[868].

Впрочем, викторианская «История Индии» признает, что ни междоусобные войны индийских правителей, ни политический хаос, царивший в империи, не оказывали столь негативного влияния на торговлю компании, как соперничество с французами. «Счастливое состояние дел могло бы продолжаться, если бы не взаимная ненависть и зависть самих европейцев. Эти порочные страсти сделали неизбежными решения, повлекшие за собой завоевательную войну со всеми ее ужасами, хотя еще недавно никому и в голову не могло бы прийти что-либо подобное»[869].

Идея воспользоваться в своих интересах военно-политическим кризисом в Индии впервые пришла в голову не англичанам, а французам. Маркиз Жозеф Франсуа де Дюпле (Joseph Fran?ois Marquis de Dupleix), назначенный генерал-губернатором французской Компании Индии (Compagne des Indes) в 1742 году, быстро сообразил, что в условиях политической нестабильности европейцы с помощью небольших контингентов хорошо обученных профессиональных войск могут оказывать непропорционально большое влияние на ход событий. Вмешиваясь в междоусобные конфликты на стороне одного из претендентов, французы склоняли чашу весов в его пользу. Эти интервенции привели к резкому расширению французской сферы влияния, из которой оказывались вытеснены британские предприниматели. Торговая конкуренция сменялась вооруженной борьбой. Именно Дюпле первым додумался взять в свои руки сбор податей, предназначавшихся Великим Моголам, на территории, которую он контролировал. Тем самым важнейшая функция имперской власти переходила к французам. Под руководством Дюпле, отмечает Фрэнк Маклинн (Frank McLynn), Французская Компания превратилась в «подобие империи, получая стабильный доход от налогов, дани, собирая с крестьян десятину, раздавая монополии и привилегии. Кроме того, Компания все устроила так, что ее деятельность оказалась самоокупающейся, она могла содержать свои европейские войска за деньги, получаемые в Индии, а потом отправлять на родину прибыль»[870]. Для французского капитала, уступавшего британскому по степени развития, ресурсам и опыту, было вполне естественно перевести соперничество в военно-политическую плоскость, тем более что французская монархия обладала достаточной вооруженной мощью и дипломатическим опытом. Однако французские политики и предприниматели в Индии, бросив вызов своим британским конкурентам, не осознавали, до какой степени быстро и эффективно Ост-Индской компании удастся перенять ту же модель. Британцы ответили на вызов французской Компании решимостью «бороться с неприятелем всеми средствами, какие только окажутся в их распоряжении» (to oppose them to the greatest extent of which we are capable)[871].

Война за Австрийское наследство, разразившаяся в Европе, дала повод для боевых действий между англичанами и французами в Индии. Французский адмирал Лабурдонне (Labourdonnais), которого англичане признали «выдающимся морским командиром» (a man of considerable naval genius)[872], осадил и взял принадлежавший Ост-Индской компании Мадрас. Местный набоб, пытавшийся остановить самочинные действия европейцев на формально подконтрольной ему территории, был разгромлен французскими войсками. В 1746 году войска Дюпле захватили британский форт Святого Георгия (St. George). Форт представлял собой мощное укрепление, но не был укомплектован людьми — на 200 пушек приходилось всего 100 артиллеристов. Затем в битве на реке Адьяр (Adyar River) французы, имевшие всего 300 своих и 700 туземных солдат, ружейными залпами рассеяли десятитысячное войско индийцев, выступивших на стороне англичан. Использование туземных войск в европейских армиях не было чем-то новым, но именно французы додумались обучать и вооружать их по западному образцу, а затем ставить под начало европейских офицеров. Политика английской Ост-Индской компании, уделявшей основное внимание развитию торговли и стремившейся экономить средства и увеличивать прибыли за счет сокращения военного бюджета, чуть было не обернулась катастрофой.

По мнению английских историков, именно битва на реке Адьяр оказалась «переломным моментом в истории Индии»[873]. Осознав масштабы угрозы, английская Компания начала строить собственные вооруженные силы по образцу французских.

«Можно сказать, что Дюпле дал толчок неконтролируемому развитию событий, поскольку именно после его отзыва на родину начались неудачи, породившие позднее миф о „потерянной Индии“, которую „отняли у нас англичане“, — пишет французский историк Марк Ферро. — На самом же деле, как раз политика Дюпле спровоцировала британцев на ответные действия и заставила начать завоевания, первоначально не входившие в их планы»[874].

Уже к 1750-м годам англичанами в Индии была развернута новая военно-политическая машина. Деятельность Дюпле спровоцировала процесс, остановить который оказалось невозможно даже после того, как ситуация изменилась, несмотря на многочисленные протесты лондонских либеральных парламентариев, требовавших, чтобы Компания вернулась к своим первоначальным задачам. Она просто не могла позволить себе рисковать, оставаясь всего лишь вооруженной торговой организацией, не вмешивающейся в развернувшуюся на субконтиненте борьбу за власть. Раз начавшись, милитаризация Ост-Индской компании не могла остановиться вплоть до окончательного превращения ее из коммерческого предприятия в своеобразное государство.

Судьбу Индии, вернее исход борьбы за господство на субконтиненте, решили война за Австрийское наследство и последовавшая за ней Семилетняя война. В Европе эти два конфликта были разделены шатким перемирием, в ходе которого произошло изменение противостоящих друг другу коалиций. В Индии военные действия практически не прекращались, а противники были одни и те же: Англия против Франции.

Мадрас был возвращен англичанам по мирному договору 1749 года в Экс-ла-Шапель, но в то время как Европа переживала мирную передышку, борьба в Индии продолжалась. Англичане приписывали нарушение мира агрессивности Дюпле: «воображение французского губернатора было поглощено амбициозными имперскими проектами»[875]. Со своей стороны местные индийские правители, обнаружив эффективность европейских войск, сами призывали англичан и французов к вмешательству в бесконечные конфликты, происходившие как внутри княжеств, так и между ними. В итоге противостояние двух европейских держав часто принимало форму борьбы двух претендентов на то или иное княжество — примером может быть война между Мухаммедом Али (Muhammed Ali) и Чанда Сахибом (Chanda Sahib) за титул наваба Карнатика (Nawab of Carnatic). Английский и французский ставленники оспаривали друг у друга престол с помощью европейских военных и сипаев, получавших жалованье у западных компаний.

Финансовые ресурсы англичан были значительно большими, чем у французов — объем их торговли в Индии превосходил французскую в четыре раза, а на счетах Ост-Индской компании находились средства множества не только британских, но и туземных купцов. Эти средства были щедро направлены на решение военных вопросов. В 1758 году на службе компании было два батальона сипаев, в 1759-м — уже пять, а в 1765-м — целых десять, общим числом до 9000 солдат[876]. На фоне туземных армий подобные контингенты могли показаться ничтожными. Общая численность войска Великих Моголов достигала миллиона человек, другое дело, что подобная масса людей не могла быть собрана в одном месте и даже для одной кампании[877]. Между тем хорошо организованные, дисциплинированные и обученные отряды профессиональных солдат, созданные Компанией, уже в XVIII веке одерживали верх над ополчениями, которые во много раз превосходили их по численности.

Компания также достигла успеха в подборе компетентного персонала. Первоначально это был вопрос административный и коммерческий — по мере развития торговли росла необходимость отсекать от работы компаний откровенных авантюристов, которые могли безответственными действиями поставить под угрозу проводимую политику. Но очень скоро обнаружилось, что дельные администраторы порой оказываются и первоклассными солдатами. Именно из числа сотрудников английской Ост-Индской компании вышел завоеватель Бенгалии Роберт Клайв и многие другие известные колониальные деятели.

Клайв и его ближайшие соратники являлись бывшими клерками Компании, которые «учились искусству войны в походах и на поле боя»[878]. Однако именно эти непрофессиональные военные и сформированные ими на скорую руку войска нанесли сокрушительное поражение французским генералам и индийским феодальным армиям.

В качестве политика, военного и администратора Клайв был прямой противоположностью аристократу Дюпле. Он четко соизмерял свои амбиции со своими силами и в результате — поэтапно — достигал столь многого, что его успехи превосходили самое богатое воображение. Он легко шел на риск, но риск его был всегда четко просчитан. По словам историков: «Дюпле мечтал об Индийской империи, а Клайв просто служил Компании»[879]. Но именно Клайв, а не Дюпле, в итоге создал Империю.

Обладая незначительными ресурсами, Клайв переигрывал своих противников тактически. В 1751 году, когда войска Чанда Сахиба осаждали Тричинополи (Trichinopoly), он с небольшим отрядом захватил Аркот (Arcot) — оставленную без защиты столицу неприятеля. Французы и их союзники подвергли город жестокой осаде, но бойцы Клайва стойко выдержали ее, обороняясь от многократно превосходящих сил противника, пока не подошли отряды союзных с англичанами маратхов. Французы не просто отступили, они были деморализованы. Это был переломный момент противостояния. Инициативой завладел Клайв. Действуя молниеносно небольшими силами, он оказался способен противостоять многочисленным армиям, применяя в случае необходимости партизанскую тактику. Успех подобных операций зависел от лояльности «туземных» солдат, среди которых Клайву удалось завоевать не меньшую популярность, чем среди британцев (что, впрочем, не мешало ему делать расистские замечания в письмах, адресованных в Лондон). В 1752 году у форта Сент-Дэвид (St. David) англичане Клайва одержали решительную победу над французами Дюпле, что знаменовало перелом в ходе борьбы за Индию.

В связи с началом Семилетней войны французское правительство перебросило в Индию значительные подкрепления, надеясь переломить ситуацию в свою пользу. Как отмечает британский историк Фрэнк Маклинн, «гегемония в Индии воспринималась как глобальный приз даже более ценный, чем обладание Северной Америкой»[880]. В 1759 году, несмотря на огромные усилия, французам не удалось повторно завладеть Мадрасом. Восьмитысячная армия графа де Лалли (de Lally), поддержанная мощным артиллерийским парком, не смогла сломить сопротивление четырех тысяч защитников города, значительная часть которых была индусами. «Черный город», населенный «туземцами», был захвачен и разграблен, но «Белый город», где засели англичане и сипаи, оказался не по зубам атакующим, несмотря на яростную двухмесячную бомбардировку, жертвами которой стала почти треть защитников крепости.

Хотя значение индийской кампании 1759 года было огромно, непосредственно во время войны британская пресса уделяла гораздо больше внимания событиям в Северной Америке и Германии, нежели завоеваниям в Индии. А уж правящие круги России и Пруссии вовсе рассматривали события в Азии как нечто второстепенное, и на ход борьбы почти не влияющее. Для обеих воюющих сторон именно европейский и американский театры военных действий стали решающими. После 1759 года французские генералы, отвлеченные войной в Америке и Европе, уже не могли выделять все новые и новые подкрепления против Клайва. А британский командующий даже с небольшими силами, и почти не получая помощи из Лондона, умудрялся противостоять значительно превосходившему его по численности противнику.

Начавшееся английское контрнаступление окончательно похоронило планы Парижа на создание собственной империи в Индии. Каждая новая кампания усиливала перевес Клайва. В 1761 году его солдатам сдалась столица французской Индии Пондишерри (Pondicherry). И хотя эти владения были по Парижскому миру возвращены побежденным, соотношение сил изменилось необратимо. Британия осталась единственной европейской державой, имеющей политическое влияние в Индии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.