Складывание системы территориальных княжеств
Складывание системы территориальных княжеств
После гибели династии Штауфенов в Германии с новым ожесточением развернулась борьба за власть, ввергшая страну на долгие годы в феодальную анархию. С этого времени политическая история Германии — по преимуществу история княжеств. Центральная власть могла временами усиливаться, но отныне — и на многие столетия впредь — важнейшей реальностью политической жизни Германии стали княжества. Прогресс во всех сферах жизни немецкого общества осуществлялся преимущественно в их рамках или под их определяющим влиянием, что накладывало особый отпечаток на все немецкое Средневековье, обусловив своеобразие не только политического, но и социально-экономического и культурного развития страны.
Так на немецкой земле возникает специфическая форма средневековой государственности — территориальное княжество. Она окончательно складывается в XV в., когда при княжеском дворе сосредаточиваются все атрибуты государственного управления, включая финансовое ведомство, и происходит юридическое оформление княжеского суверенитета. В XIII в. понятие территориального княжества еще не существовало, но именно тогда были сделаны решающие шаги в этом направлении.
Как и повсюду в Европе, в процессе феодализации германского общества в его политической организации возобладал территориальный принцип. Но если в других европейских странах торжество этого принципа привело в эпоху высокого Средневековья к созданию более или менее централизованных феодальных государств с устойчивой, передающейся по наследству королевской властью, в Германии произошло иначе.
В отличие от других европейских стран в Германии процесс территоризации[3] не совпал с процессом централизации. По существу, здесь установилась обратная связь: успехи территоризации вели к прогрессирующему ослаблению центральной власти. Таким образом, в политической истории Германии понятия «территоризация» и «централизация» обозначали процессы, имевшие обратную направленность векторов своего движения.
Такая особенность политического развития средневековой Германии не могла быть детерминирована какой-либо одной всеохватывающей причиной. Возможно, здесь изначально сказалось то, что в германских землях сильны были племенные герцогства, сохранявшиеся здесь (из-за слабого влияния античного уклада) дольше, чем где-либо в Западной Европе и составлявшие исходный пункт трансформации политической организации германского общества. В ее итоге на месте старых племенных герцогств к рубежу XIII в. появилось около 200 княжеств, в том числе свыше 80 духовных.
Это создавало своеобразную политическую инфраструктуру, препятствующую политической централизации страны. Место структурирующей и цементирующей государственное устройство политической вертикали заняла политическая горизонталь. Две сотни больших и малых княжеств препятствовали созданию единого государственного поля. Бесконечные княжеские раздоры, сопровождавшиеся заключением коалиций и союзов, объективно выражали центробежные тенденции в политической жизни Германии.
Серьезным препятствием политической централизации страны были духовные княжества. Выросшие на германской земле, украшенные городами, являвшимися экономическими и культурными центрами, они составляли органическую часть всего социокультурного пейзажа Германии. По их территории проходили оживленные торговые пути, они были тесно вовлечены во внутригерманскую политическую жизнь, являлись ее активными субъектами. Но, будучи в церковном отношении зависимыми от папской курии, они выступали — нередко вместе — в роли своеобразной «пятой колонны», подрывая позиции императорской власти в ее борьбе с папством, а в конечном счете и сами основания политики объединения германских земель.
И, наконец, важнейшим фактором складывания системы территориальных княжеств в Германии являлась итальянская политика германских императоров.
В феодальной иерархии образовалось сословие имперских князей — непосредственных ленников короны. Имперские князья могли также держать лены и от иностранных государей; уже в XII в. некоторые из них оказались в вассальной зависимости от нескольких монархов, что, естественно, ослабляло империю. Зато они ревниво следили за тем, чтобы не устанавливалась прямая связь между их собственными вассалами, основной массой рыцарства и императором. Тем самым центральная власть изолировалась от тех слоев мелких и средних феодалов, которые объективно были заинтересованы в ее усилении.
В конце XII в. центральная власть в Германии фактически теряет и другую свою опору — королевский министериалитет. Это было время бурного социального возвышения королевских министериалов, принявшего характер «революции министериалов». Они резко поменяли свой социальный статус, нередко превращаясь в крупных феодалов и вступая в сложную систему вассально-ленных отношений. Примером может служить Вернер фон Боллэнд (конец XII века), являвшийся одним из могущественных министериалов империи. Он был вассалом 43 различных сеньоров, от которых держал в общей сложности более 500 ленов, в том числе 15 графств, и сам, в свою очередь, имел более 100 ленников. Тем самым он, как и другие изменившие свое социальное положение министериалы, терял непосредственную связь с короной, а эта последняя лишалась влиятельного слоя преданных ей должностных лиц.
Однако и этот слой в целом, и отдельные элементы мелкого рыцарства, традиционно заинтересованные в поддержке королевской власти, перестают быть ее опорой вследствие прокняжеской политики императоров. Императоры предоставляли князьям одну привилегию за другой, пока, наконец, Фридрих II не сделал решающие уступки имперским князьям как особому сословию, оформив это юридически. Князья получили высшую юрисдикцию, право чеканить монету, взимать налоги и пошлины, закладывать города и предоставлять им рыночное право.