Глава 4. Флот призраков

Глава 4. Флот призраков

I

Если массированную атаку торпедоносцев можно было сравнить с жестким крюком справа в челюсть, то сосредоточенные на пути конвоя подводные лодки представляли не менее смертоносный левый кросс. Следует помнить, что немцы имели в запасе возможность нанести последний удар, который решил бы судьбу конвоя, так как в норвежских фиордах стояли на якорях тяжелые корабли германского флота.

Уроки конвоя PQ-17 казались настолько очевидными, что британские штабисты даже не допускали возможности, что немцы придут к каким-то иным выводам. А выводы были нехитрыми — одна лишь угроза вмешательства германских линкоров привела к уничтожению большей части конвоя. Как мы уже видели, само присутствие Боевой эскортной группы эсминцев было следствием необходимости прикрыть конвой соединением, имеющим мощное торпедное вооружение, чтобы предотвратить атаку германских кораблей.

Англичане имели все основания предполагать, что немецкий флот, воодушевленный успехом операции против PQ-17, использует первую же представившуюся возможность нанести удар, двинув в бой тяжелые корабли, пока моральный дух экипажей остается на высоком уровне. Наверняка совместная операция трех видов оружия: большой группы подводных лодок, усиленной авиагруппы и надводных кораблей, сделала бы защиту конвоя практически невозможной. Сложно предугадать, сумел бы даже усиленный эскорт выдержать удар такой силы.

Поэтому английское командование постаралось как можно точнее оценить численность немецкого флота в Норвегии и вероятность того, что он будет пущен в ход при атаке PQ-18. Результаты использования немецких надводных кораблей в течение первых 3 лет войны были откровенно плохими. После войны этому была дана масса объяснений, но все сводилось к одному — виноват Гитлер. Его приказ вступать в бой, только если англичане многократно уступают в силах, его постоянные страхи и озабоченность в отношении линкоров, находящихся в море, его вмешательство в планирование и руководство операциями, разумеется, превращались в тяжкие кандалы на руках адмиралов.

Гитлер был до мозга костей сухопутным существом. На него произвела огромное впечатление роль, которую сыграл Королевский Флот в создании Британской империи. Он видел, что все попытки кайзера бросить вызов этому столетия лелеемому превосходству оказались совершенно бесполезны и смехотворны. Гитлер всегда считал, что не следует воевать с Британией и ее империей, ему совершенно не требовалась война такого размаха. Его воображению представлялась Европа, в которой доминирует Германия, поддерживающая дружеские отношения с Великобританией. Гитлер хотел использовать ее всемирное влияние, ее роль связующего звена и одновременно бастиона между Востоком и Западом. Поэтому не удивительно, что, когда фюрер был вынужден столкнуться с ее морской мощью, его начало глодать постоянное беспокойство за судьбу своего современного, но слишком маленького флота.

Однако его страхи и его приказы не могут считаться единственным оправданием беспомощных действий германского флота в годы Второй Мировой войны. Каждый отдельный корабль был лучше британского корабля соответствующего класса. Немецкие линкоры и крейсера были на треть крупнее, лучше забронированы, имели более высокую скорость и более мощное зенитное вооружение. Их легкие силы, эсминцы и торпедные катера, также превосходили британские корабли. Но раз за разом отсутствие агрессивности и недостаточный боевой дух сковывали действия этих кораблей в бою. Обе битвы у Нарвика, робкое поведение «Графа Шпее», нерешительные вылазки «Шарнхорста» и «Гнейзенау» в Атлантику в 1941 году являлись хорошими примерами робости и откровенной трусости.

Конечно, можно вспомнить несколько несомненных стратегических успехов. Потопление «Худа»[4] и прорыв через Ла-Манш являются наиболее яркими примерами. Здесь немцы проявили предприимчивость и смелость, которые принесли им победу, несмотря на неблагоприятное соотношение сил. Справедливость убеждения Гитлера, что Великобритания в принципе не в состоянии гибко отреагировать на внезапные и смелые операции была доказана в Норвегии, при прорыве через Ла-Манш и в других случаях.

Поэтому обычно неуверенные действия не могли служить гарантией, что немцы не используют свои тяжелые корабли, даже несмотря на усиленный эскорт.

Поэтому план операции предусматривал для конвоя прорыв с боем, и в этом случае предполагалось оказать помощь эскорту. По имевшимся перед началом операции сведениям разведки, в Северной Норвегии находились линкор «Тирпиц», карманный линкор «Адмирал Шеер», тяжелый крейсер «Хиппер», легкий крейсер «Кёльн» и 7 больших эсминцев. Все эти корабли были мощными боевыми единицами, превосходящими своих английских противников. И все они могли принять участие в операции.

«Тирпиц» имел водоизмещение около 42000 тонн и был вооружен 8–381-мм орудиями против 35000 тонн и 10–356-мм орудий британских линкоров типа «Кинг Георг V». Кроме того, «Тирпиц» был гораздо лучше защищен. «Шеер» имел водоизмещение 14000 тонн и был вооружен 6–280-мм орудиями. «Хиппер» при таком же водоизмещении имел вооружение 6–203-мм орудий. Оба они намного превосходили британские тяжелые крейсера. «Кёльн» был маленьким и старым кораблем, но его 150-мм орудия были гораздо мощнее крошечных 114-мм орудий «Сциллы». Немецкие эсминцы были вооружены 150-мм и 127-мм орудиями, поэтому теоретически они намного превосходили английские.

Существовала возможность, что все эти корабли атакуют конвой, поэтому адмирал Тови приготовил несколько линий обороны.

Принятый им план в нескольких важных пунктах отличался от предыдущих конвойных операций. Вместо того, чтобы полагаться на соединение дальнего прикрытия из линкоров вместе с авианосцем и крейсерское соединение ближнего прикрытия, адмирал Тови радикально изменил эту диспозицию. Пример PQ-17 показал, что немцы способны пойти на риск и выйти в море, несмотря на присутствие таких сил. Выбранная ими точка атаки наверняка будет находиться в восточной части Баренцева моря, поэтому на первый план выходит отражение угрозы именно в этом районе. Поэтому Боевая эскортная группа эсминцев прежде всего предназначалась для защиты конвоя от германских линкоров, хотя, как мы видели, она принесла пользу и при отражении атак самолетов и подводных лодок.

Под общим командованием адмирала Барнетта, державшего флаг на «Сцилле», находились 16 эсминцев из 4 различных флотилий. Они были разделены на 2 группы. Группа «А» состояла из кораблей 6-й и 17-й флотилий эсминцев, а группа «В» — из кораблей 3-й и 8-й флотилий. Это лучше изобразить в виде таблицы: «Сцилла» флаг командующего эсминцами Флота Метрополии Группа «А» 17-я флотилия «Онслоу», «Оффа», «Онслот», «Оппортюн» 6-я флотилия «Ашанти», «Сомали», «Эскимо», «Тартар» Группа «В» 3-я флотилия «Милн», «Метеор», «Мартин», «Марн» 8-я флотилия «Фолкнор», «Фьюри», «Интрепид», «Импалсив» Адмирал Барнетт составил детальный план действий на случай появления немецких кораблей. Для его реализации 16 эсминцев были разделены на 8 временных дивизионов. И снова это лучше представить таблицей: 5-й дивизион «Милн», «Метеор» 6-й дивизион «Мартин», «Марн» 15-й дивизион «Фолкнор», «Фьюри» 16-й дивизион «Интрепид», «Импалсив» 33-й дивизион «Онслоу», «Оффа» 34-й дивизион «Онслот», «Оппортюн» 11-й дивизион «Ашанти», «Сомали» 12-й дивизион «Эскимо», «Тартар» Как только бой с немецкими кораблями станет неизбежным, адмирал Барнетт должен отдать специальный приказ — кодовое слово «STRIKE». После этого эсминцам следует немедленно присоединиться к командирам своих флотилий. Всё охранение должно перестроиться.

«Фолкнор» и «Милн» должны покинуть свои позиции в голове конвоя и перейти на левый и правый фланги конвоя соответственно. Эсминцы 8-й и 3-й флотилий должны последовать за своими лидерами. «Ашанти» и «Онслоу» предполагалось оставить на прежних местах — на левом и правом флангах, но их флотилии должны пристроиться к лидерам.

Остальные эскортные корабли под командованием капитана 2 ранга Рассела на «Малькольме» должны восстановить кольцо охранения. В случае атаки немецких кораблей ближайшая флотилия ставит дымовую завесу, а находящаяся рядом с ней перестраивается для торпедной атаки под прикрытием дыма. Остальные флотилии поддерживают атаку.

Если бы немцы атаковали с двух направлений, то дымовую завесу следовало ставить уже двум флотилиям, а оставшаяся пара должна атаковать. В этом случае поддержать атаку было бы уже некому, если только командир не сочтет необходимым привлечь к атаке 3 эсминца непосредственного сопровождения конвоя. «Малькольм», «Акейтес» и «Амазон» еще сохранили по 4 торпедных аппарата и могли принести некоторую пользу. Но 2 маленьких «Ханта», сопровождавших «Авенджер», торпедных аппаратов не имели и могли проводить только ложные атаки.

Тем временем конвой должен отвернуть из-под удара под прикрытием дымовой завесы, которую ставил походный эскорт. В этом случае германские корабли были бы вынуждены проходить сквозь дым, рискуя нарваться на залп из 76 торпед, который мог дополнить огонь множества 120-мм, 114-мм и 102-мм орудий. Это был бы не слишком прочный барьер, но раньше в нескольких случаях он уже удерживал противника. Поэтому можно смело сказать, что ни один из русских конвоев еще не имел столь надежной защиты.

Однако это не потребовалось. История действий эсминцев ограничилась историей сопровождения конвоя. Но все эти корабли представляли собой лишь первую линию обороны. При этом они были далеко не единственными кораблями, которые Королевский Флот привлек к этой операции.

Линейные корабли были переведены в Акурейри, Исландия. Этот порт использовался в качестве передовой базы в течение всей операции. В эскадре заместителя командующего Флотом Метрополии вице-адмирала сэра Брюса Фрезера находились линкоры «Энсон» (флагман) и «Дьюк оф Йорк», легкий крейсер «Ямайка» и те эсминцы, которые удалось отыскать. «Кинг Георг V», третий современный линкор, отсутствовал, так как адмирал Тови решил оставить его в Скапа Флоу. Отсюда командующий Флотом Метрополии руководил операцией, одновременно имея прямую телефонную связь с Адмиралтейством. Отсюда было удобнее следить за всеми передвижениями кораблей и соединений.

Первый период операции начался в Акурейри 10 сентября, когда туда прибыли оба линкора и крейсер в сопровождении эсминцев «Кеппел», «Кэмпбелл» и «Маккей», которыми командовал капитан 2 ранга Джекки Брум. «Бульдог» и «Веномес», вышедшие вместе с ними из Скапа, отправились в Хваль-фиорд, чтобы действовать вместе с 18-й эскадрой крейсеров, о которой мы еще расскажем.

В Акурейри Фрезера встретили эсминец «Монтроз» и эскортный миноносец «Брамхэм». Так как эта стоянка была уязвимой для атак подводных лодок, эсминцы и имевшиеся траулеры начали патрулирование. Им помогали американские патрульные самолеты с базы в Акурейри. В воздухе постоянно дежурила четверка американских истребителей с авиабазы Мельгерди.

Во второй половине дня 11 сентября вице-адмирал Фрезер вывел свою эскадру в море. Тяжелые корабли сопровождали «Кеппел», «Монтроз», «Кэмпбелл» и «Брамхэм». Фрезер намеревался выйти в точку примерно в 100 милях к востоку от острова Ян Майен, что было почти на пределе дальности плавания эсминцев. Однако рано утром на следующий день эскадру заметили 2 немецких гидросамолета BV-138. Они улетели, когда появилась «Каталина» противолодочного патруля. Когда немцы исчезли, Фрезер взял курс на северо-восток и оказался к северу от острова, стараясь держаться как можно ближе к конвою. Одновременно он избавился от немецких самолетов перед тем, как повернуть обратно в Исландию.

Адмирал Фрезер полагал, что поворот на северо-восток после того, как он был замечен, и последующее исчезновение британских линкоров окажут на немцев сдерживающее действие. Самая дальняя точка его маршрута находилась примерно в 60 милях к северу от острова Ян Майен. В понедельник 14 сентября флот вернулся в Исландию, попав в густой туман. Здесь начались мучения адмирала Фрезера, так как он видел слабость ПЛО стоянки. В море он чувствовал себя гораздо безопаснее.

В субботу 19 сентября линкоры и крейсер снова вышли в море вместе с эсминцами «Кеппел», «Монтроз», «Броук», «Кэмпбелл» и «Маккей» (по случайному совпадению — все лидеры флотилий). Они должны были прикрыть переход обратного конвоя QP-14.

20 сентября эскадра снова шла на северо-восток сквозь полосы тумана до вечера, а потом повернула на юго-запад, когда стало известно, что QP-14 идет с опережением графика. На следующее утро были получены радиограммы, из которых следовало, что немецкие подводные лодки находятся возле Акурейри, ожидая возвращения английской эскадры. Поэтому адмирал Фрезер решил идти в Хваль-фиорд и пройти через Датский пролив, чтобы обойти с севера возможные минные заграждения. Хотя он понимал, что наличие айсбергов будет означать дополнительную опасность, это было лучше, чем пересекать район минных заграждений. Сам Фрезер позднее вспоминал:

«Это была крайне неприятная ночь. С северо-востока налетел шторм. Радар обнаруживал многочисленные айсберги как раз вовремя, чтобы мы могли обойти их. Но по крайней мере один раз пришлось резко изменить курс без всяких предупреждений, чтобы обойти большой кусок пакового льда. Он был гораздо ниже айсберга, и обнаружить его можно было лишь визуально и то с большим трудом».

Читая между строк, можно понять, что поход получился довольно нервным. И если линкоры нашли айсберги довольно опасными, то что говорить об эсминцах с их жестяными корпусами.

Впрочем, ни один из кораблей не пострадал, и на следующий вечер эскадра прибыла в Хваль-фиорд, благополучно сыграв свою роль в обеспечении безопасности обоих конвоев. Адмирал Фрезер считал, что цель выхода была достигнута, после того как его соединение было замечено немцами.

Крейсерское соединение прикрытия также в это время находилось в море, однако его действия были осложнены двумя факторами. Прежде всего, адмирал Тови считал слишком рискованным посылать эти крейсера в районы к востоку от острова Медвежий, где они могли быть атакованы вражескими самолетами и кораблями. По мнению Тови, этот риск был неоправданным. Вторым фактором была необходимость доставить припасы на Шпицберген (операция «Геарбокс И»). Предполагалось сделать это, пока немецкие самолеты будут заняты конвоем, поэтому крейсерское соединение должно было обеспечивать переход QP-14 к западу от Шпицбергена.

Крейсерская эскадра состояла из тяжелых крейсеров «Норфолк» (флаг вице-адмирала С. С. Бонхэм-Картера), «Саффолк», «Лондон» и «Камберленд», легкого крейсера «Шеффилд» и эсминцев «Бульдог», «Эклипс» и «Веномес». Позднее к ним добавился «Амазон», который вернулся в Исландию после первых приключений.

От этой эскадры отделились «Камберленд», «Шеффилд» и «Эклипс», которые должны были доставить грузы в Баренцбург. Эта операция прошла совершенно гладко, и адмирал Тови позднее отдал должное командам, быстро выгрузившим на берег большое количество грузов.

Так тяжелые корабли Королевского Флота сыграли свою старую и незаметную роль поддержки конвоя. Они постоянно находились в тени, за что иногда даже подвергались насмешкам. Но именно благодаря их невидимой поддержке конвои вели свою собственную войну и побеждали в ней. Зато большую активность при защите конвоя PQ-18 проявила «Молчаливая служба». Подводные лодки, такие же незаметные и тихие, оказались важным звеном в сложной сети, сплетенной вокруг 40 транспортов и их экипажей.

II

Когда мы говорим «подводная лодка», то сразу вспоминаем Макса Хортона. Для многих военных моряков Макс Хортон и был подводным флотом. Наверняка он был величайшим из подводников, а его подвиги в годы Первой Мировой войны стали легендарными.[5] В 1940 году все с огромным удовлетворением восприняли его назначение на пост командующего подводными силами. Вскоре его неистощимая энергия, огромный опыт и трезвый ум стали приносить плоды.

Первый Морской Лорд адмирал Дадли Паунд сказал ему, что этот пост обычно занимал контр-адмирал, а Хортон имел звание вице-адмирала. На это последовал типичный для Хортона ответ: «Меня совершенно не беспокоит старшинство, пока у меня будут развязаны руки!»

И ему дали полную свободу действий. Одним из первых мероприятий Хортона стал перенос штаба из Абердура в графстве Файф в Лондон. Его крайне беспокоили вопросы взаимодействия с Морским штабом и Береговым Командованием КВВС, которое он считал совершенно необходимым для действий лодок. С другой стороны, он совсем не желал тонуть в затхлом лабиринте Адмиралтейства, что неизбежно лишило бы его той самой свободы рук. Хортон нашел компромисс, разместив свой штаб в Свисс-коттедже в Нортуйзе. Это было просто идеальное место, находившееся на полпути между Адмиралтейством в центре Лондона и штабом Берегового Командования, расположенном на окраине города в Нортвуде. Теперь Хортон имел надежную связь с обоими.

Планы Макса Хортона могли быть просто идеальными, но у него имелось слишком мало сил. Для обеспечения перехода конвоя PQ-18 он задействовал все лодки Флота Метрополии — 3-ю, 5-ю и 9-ю флотилии. Но даже при этом Хортон сумел наскрести всего 11 подводных лодок, в том числе только что сошедший со стапелей «Шекспир», для которого это был первый боевой поход. Подводные лодки «Юник» и «Анривалд» были отправлены в море после капитального ремонта.

Эти лодки были распределены следующим образом: Группа эскорта конвоя Р-614, Р-615 Группа прикрытия «Шекспир», «Юник», «Анривалд» Патрульная группа «Трибьюн», «Тайгрис», «Стёрджен», «Аншейкн», «Уредд» Заградитель «Рюби» Из этих 11 лодок 2 принадлежали союзникам: «Уредд» была английской лодкой типа «U», которой командовал лейтенант норвежского флота P. O. Рорен, а «Рюби» входила в состав флота Свободной Франции, и ею командовал капитан 3 ранга Руссело. «Рюби» базировалась в Данди и проводила минные постановки у немецкого побережья, когда в июне 1940 года рухнула Франция. По личной просьбе адмирала Хортона экипаж решил присоединиться к Свободной Франции и продолжать сражаться. Так поступили лишь немногие французские корабли.

Остальные 9 английских лодок принадлежали 3 разным типам. Лодки типа «Т» лучше других подходили для действий в северных водах, так как были крупнее лодок типа «U». Они имели надводное водоизмещение 1090 тонн и подводную скорость всего 9 узлов. Лодки были вооружены одним 102-мм орудием и 11 торпедными аппаратами. Их экипаж составляли 59 человек. Лодки типа «U» были спроектированы для действий в прибрежных районах и отличились на Средиземном море. Они имели водоизмещение 540 тонн, подводную скорость 9 узлов и экипаж из 31 человека. Лодки были вооружены одним 76-мм орудием и 4 торпедными аппаратами. Об этой небольшой скорости следует помнить при рассмотрении действий лодок. К 1942 году они не слишком отличалась от лодок Первой Мировой войны, и их характеристики были весьма скромными.

Р-614 и Р-615 были уникальными в том плане, что не предназначались для Королевского Флота. Эти лодки строились на верфи «Виккерс-Армстронг» в Баррой для Турции, когда началась война. Поэтому они были конфискованы английскими властями и включены в состав флота. Они принесли много пользы, действуя в составе полярных конвоев, а потом были переведены в качестве учебных кораблей на юг во Фритаун. Они так и не получили имен. В тот период Адмиралтейство вдруг решило не давать лодкам названий, ограничившись бортовыми номерами. Но это было крайне неодобрительно встречено экипажами, и Уинстон Черчилль приказал в будущем всем лодкам присваивать имена. Это было сделано немного позднее, но часть лодок так и погибла безымянными. Во время этой операции «Аншейкн», «Анривалд» и «Шекспир» еще не получили названий, но для простоты мы их все-таки используем.[6]

Как мы уже видели, Группа эскорта конвоя присоединилась к PQ-18 севернее Исландии. Она должна была сопровождать конвой до входа в Белое море, а потом самостоятельно следовать на базу в Полярное. Однако потом было решено перевести эти лодки в состав конвоя QP-14, чтобы сопровождать его на обратном пути в Исландию.

Группа прикрытия должна была обеспечить раннее обнаружение немецких кораблей. Она была развернута по широкой дуге к северу от берегов Норвегии, прикрывая маршрут следования обоих конвоев. Хотя это соединение было слишком маленьким, его можно было усилить лодками Патрульной группы, если бы немецкие корабли вышли из Нарвика на север.

Задачей Патрульной группы была атака немецких кораблей, если они попытаются перейти из Нарвика в свои оперативные базы на севере. К сожалению, подводный заградитель «Рюби» смог принять участие лишь в завершающей фазе операции, поэтому было решено отправить его патрулировать у Лофотенских островов. В этом случае он мог поставить мины на пути германских кораблей, возвращающихся в Нарвик после операции. Хотя это сильно напоминало попытку закрыть дверь конюшни, после того как лошадь уже украдена, все-таки появлялся шанс изменить финальный счет в свою пользу.

Зоны патрулирования имели ширину около 15 миль и глубину около 20 миль. Их расположение показано на карте. Командование намеревалось разместить лодки в этих зонах — и передвинуть, если немецкие корабли из Альтен-фиорда попытаются выйти в море.

На основании прошлого опыта была сделана попытка предсказать действия немцев. Было решено, что немецкие корабли будут выходить из Нарвика через Вест-фиорд, а потом через пролив Гимсостроммен пересекут Лофотенские острова, оттуда повернут на северо-запад или через Гавл-фиорд пойдут в шхеры через Малангенфиорд или Хай-фиорд. Недавно в этом районе уже был замечен «Шеер» после своей успешной вылазки в Белое море. Существовал и третий возможный вариант. Германские корабли обойдут опасные прибрежные воды и вернутся в шхеры в районе пролива Фуглёйсунд.

Предполагалось, что большая осадка «Тирпица» не позволит ему использовать пролив Тьельдсундет и Анн-фиорд, но карманные линкоры и крейсера вполне могли там пройти. Поэтому были нарезаны зоны патрулирования К-150 и К-154, как указано на схеме. К-150 должны была прикрывать выход из Гримсостроммена на северо-запад. К-151 и К-152 прикрывали выход из Гавл-фиорда. К-153 и К-154 прикрывали выход из Анн-фиорда, чтобы перехватить корабли, которые пойдут ближе к берегу.

Позиции патрулирования в каждой зоне были выбраны на наиболее вероятном пути следования немецких кораблей. Альтернативные позиции должны были перекрыть выходы из шхер. Они были выбраны так, что если противник вынудит лодку покинуть свою зону, она все-таки сохранила бы шанс перехватить немецкие корабли немного севернее.

«Трибьюн» получила зону К-150, «Тайгрис» — К-151, «Стёрджен» — К-153, «Аншейкн» — К-154, «Уредд» — К-155. Однако «Стёрджен» был вынужден почти сразу вернуться в Лервик, так как из-за поломок лодка не могла погружаться. Поэтому «Тайгрис» были выделены зоны К-152 и К-153. В Группе прикрытия «Анривалд», «Юник» и «Шекспир» получили зоны К-61, К-62 и К-63, но потом эта линия была усилена 4 лодками из Патрульной группы.

Все эти лодки, согласно приказу адмирала Хортена, в своих зонах должны были атаковать цели «от крейсера и крупнее». На переходе и в зоне прикрытия цели оставались теми же. Лодки должны были сообщать о замеченных малых кораблях и субмаринах, но торпеды следовало беречь для тяжелых кораблей.

Таковы были планы. А сейчас посмотрим, что в результате получилось и насколько точными были оценки Хортона в отношении передвижений немецких сил.

2 сентября «Трибьюн», «Тайгрис», «Стёрджен», «Аншейкн» и «Уредд» покинули Лервик на Шетландских островах и направились на свои позиции. На следующий день «Стёрджен» заметил вражескую подводную лодку, но не смог выйти в атаку. Обнаружили немцы лодку или нет — осталось не известным. 3 сентября «Трибьюн», следовавший в надводном положении, подвергся сильному пулеметному обстрелу с бомбардировщика «Бленхейм», хотя лодка находилась в зоне, где воздушные атаки были запрещены. Впрочем, атаки самолетов КВВС уже стали делом привычным. Через 3 дня на «Стёрджене» отказали кормовые горизонтальные рули, и лодка была вынуждена вернуться. И без того редкая завеса стала еще реже.

7 сентября «Юник», «Шекспир» и «Анривалд» также покинули Лервик и направились на свои места. В этот день Патрульная группа заняла указанные позиции. Здесь лодки провели 3 дня, бдительно следя за морем, и 10 сентября в 3.45 были замечены первые немецкие корабли.

Как обычно, первым признаком выхода в море немецких линкоров стала интенсивная работа тральщиков на фарватерах, ведущих на север. «Тайгрис» (капитан-лейтенант Г. Р. Колвин) заметила 2 тральщика, вошедших в Гавл-фиорд и движущихся на юг. Через 3 часа «Аншейкн» (лейтенант Ч. Э Оксбороу) заметила еще пару тральщиков, идущих на северо-запад от мыса Андой. Ситуация окончательно прояснилась, когда «Трибьюн» (лейтенант М. К. Р. Ламби) заметил еще 2 тральщика, ведущих траление к югу от Гримсостроммена.

Если еще и оставались какие-то сомнения относительно выхода в море германских тяжелых кораблей, они окончательно отпали в 10.37, когда лейтенант Ламби заметил в перископ мачты и трубы больших кораблей, идущих от выхода из Гримсостроммена к Гавл-фиорду. Соединение проскочило мимо «Трибьюна» на большой скорости, и Ламби решил, что одним из кораблей был «Тирпиц». Командир лодки проклинал свое бессилие, но ничем не мог помешать противнику, так как расстояние до него составляло 20000 ярдов, и шансов на атаку не было никаких. Эскадра промчалась по горизонту и исчезла. В 11.58 Ламби поднял «Трибьюн» на поверхность и передал по радио сообщение о замеченных кораблях, но не получил подтверждения. Во второй половине дня он еще раз отправил радиограмму, но снова не получил квитанцию о приеме. В действительности обе радиограммы попали к командующему подводными силами, но слишком поздно, чтобы можно было что-то сделать. Хортону оставалось только верить в правильность выбранной диспозиции и надеяться на удачу.

Следующей лодкой, заметившей немцев, была «Тайгрис». В 13.40 капитан-лейтенант Колвин с дистанции 9 миль заметил мачты германских кораблей, покидающих Гавл-фиорд. Погода была тихой и солнечной, море напоминало стекло, лишь с запада шла мелкая рябь. Видимость была очень хорошей. Это были не идеальные условия для атаки одиночной лодкой быстроходного линейного флота, идущего под сильным прикрытием, но все-таки Колвин пошел в атаку.

Когда он через несколько минут снова поднял перископ, то смог уверенно сказать, что эскадра состоит из 3 тяжелых кораблей в сопровождении эсминцев. Колвин решил, что это были сам «Тирпиц», «Хиппер» и «Кёльн». Однако он ошибался. «Тирпиц» не покидал Нарвик, и самым крупным кораблем был «Шеер». Кроме эсминцев сопровождения, Колвин заметил гидросамолет Не-115, проводивший поиск впереди по курсу эскадры. Это заставило его использовать перископ с большой осторожностью.

В 13.50 «Тайгрис» заняла позицию по пеленгу 10 градусов слева по носу от центрального корабля соединения. Немцы шли строем фронта с большими интервалами. Легкий крейсер «Кёльн» шел мористее, «Тирпиц» (на самом деле «Хиппер») в центре, а «Хиппер» (в действительности «Шеер») — ближе к берегу. Колвин определил, что их сопровождают 6 эсминцев, которые прикрывали тяжелые корабли только спереди и со стороны моря. Немецкие эсминцы шли на очень большой скорости и постоянно применяли зигзаг.

Итак, через 11 минут после того, как был замечен противник, «Тайгрис» оказалась в 10 градусах по носу от идущего на левом фланге «Кёльна» на расстоянии 6 миль от него.[7] Британская лодка шла на север примерно параллельно курсу вражеской эскадры, уходя от нее. Как отмечали позднее, редко какая лодка оказывается в столь идеальных условиях во время войны.

Однако в остальном условия были исключительно сложными с точки зрения подводника. Море было слишком тихим, эскадра шла на большой скорости, и к тому же имела воздушное прикрытие. Немцы использовали преимущества, которое им давали отмели к востоку, и могли развернуть все охранение лишь с угрожаемой западной стороны. Именно этот эскорт являлся основной угрозой. В тихую погоду наблюдение в перископ приходилось свести к минимуму, иначе лодка была бы неизбежно обнаружена.

Капитан-лейтенант Колвин подумал, что немцы могут выполнить зигзаг или просто повернуть на запад, к большим глубинам. Поэтому он решил продолжать следовать на север, что выводило его в точку примерно в 1500 ярдах от курса немцев. Он хотел дать залп после того, как эсминцы сопровождения пройдут мимо «Тайгрис». Колвин резонно предполагал, что будет труднее заметить следы торпед, если они будут выпущены позади траверза. Поэтому он решил развернуться и атаковать в подходящий момент, чтобы угол встречи торпед с целью составил ПО градусов.

Выбор тупого угла встречи при стрельбе по скоростной цели имел один огромный недостаток, который перевешивал все достоинства. При такой атаке уже не оставалось времени ввести никакие поправки перед залпом. Если цель идет со скоростью более 25 узлов на расстоянии 1500 ярдов, это означает, что величина изменения пеленга (ВИП) достигает 30 градусов в минуту, или полградуса в секунду. Если автомат торпедной стрельбы потеряет цель, восстановить прицел уже никто не успеет. Поэтому всё зависело от Колвина и команды «Тайгрис», которые должны были в критический момент непрерывно следить за целью. Но это не получилось.

В 13.51 левофланговый корабль вроде бы чуть повернул вправо, словно он заметил «Тайгрис». Не-115 тоже находился почти прямо над головой. На всякий случай Колвин погрузился на 40 футов и вернулся на перископную глубину 3 минуты спустя. Самолет улетел, и его больше не видели.

Колвин быстро оценил ситуацию и понял, что находится в 500 ярдах от «Кёльна» и почти в 4000 ярдов от «Тирпица» (то есть «Шеера»). Он решил стрелять веером из 10 торпед по более крупной цели. Так как части торпед при этом пришлось бы пройти под другими кораблями, глубина хода средних торпед была уменьшена с 34 до 24 футов. Колвин оценил скорость немецкой эскадры как 28 узлов и приказал стрелять с интервалом 5 секунд.

Решающие секунды улетали прочь, и Колвин все внимание сосредоточил на цели. В 14.00 он повернул, удерживая цель на курсовом угле цели 80 градусов, чтобы обеспечить угол встречи торпед с целью 110 градусов. Когда «Тайгрис» повернула, один из эсминцев прошел на дистанции 3 кабельтова к востоку. Его нос был высоко поднят, а бурун захлестывал квартердек, показывая, что эсминец идет полным ходом.

Залп был намечен на 14.06. Когда до этого времени оставалось 2 минуты и Колвину еще предстояло довернуть несколько градусов до боевого курса, 2 эсминца пошли на «Тайгрис». Колвин так рассказывает об этом:

«Один был совсем рядом, но он удалялся, поэтому я решил, что нахожусь внутри кольца охранения. В 14.05 1/2, едва подводная лодка легла на боевой курс, оператор асдика сообщил, что слышит четкое эхо в 5 кабельтовых по правой раковине. Это был первый из двух эсминцев. Он круто развернулся и пошел на меня. Я продолжал следить за ним, на несколько секунд приподнимая перископ на пару дюймов над водой. Он продолжал поворачивать, пока я не оказался у него слева по носу, и он прошел у меня по правому борту примерно в 50 ярдах. Когда эсминец проскочил впереди меня, я обнаружил, что потерял прицел. Прибор управления торпедной стрельбой давал ошибку около 10 градусов, а время было уже 14.06 1/2».

«Тайгрис» круто повернула влево, отчаянно пытаясь удержать немцев на прицеле. Именно в этот момент концевой эсминец охранения промчался на расстоянии 2 кабельтова с грохотом железнодорожного экспресса. После того как эскортные корабли прошли, Колвин смог более свободно пользоваться перископом. В 14.14 1/2 «Тайгрис» дала залп, но Колвин считал, что расстояние слишком велико. Поэтому первые 2 торпеды были выпущены по центру корпуса цели, а следующие 3 пошли веером вперед, чтобы компенсировать скорость уходящих кораблей. Больше Колвин не стрелял, так как немцы оказались явно за пределами дальности хода торпед. Дистанция стрельбы примерно равнялась 7000 ярдов, а скорость врага — 28 узлам. Были выпущены 5 торпед Mark VIII** с взрывателями CCR. Они имели скорость хода 46 узлов и были установлены на глубины от 17 до 24 футов. Попаданий не было.

Для командира это было страшным разочарованием. После долгих месяцев патрулирования и бесплодных поисков опоздать всего на пару секунд… Такое не забывается. Адмирал сделал такую пометку на рапорте Колвина:

«Увидев в перископ эсминец, несущийся прямо на «Тайгрис», и следя за ним, пока эсминец не прошел мимо, командир отвлекся от цели в самый критический момент. Когда он в следующий раз увидел цель, его шанс на удачный залп уже пропал. Если бы «Тайгрис» оставалась на боевом курсе еще минуту или две, он сумел бы точно оценить ВИП, но командир сам лишил себя этой возможности. Он не понял, что, сосредоточив внимание на эсминце, он теряет шанс на удачную атаку».

Однако следует отметить, что тактика немецких эсминцев, создававших помехи атаки, была совершенно неожиданной и новой для наших лодок. Кроме того, немцы очень умело использовали прибрежные отмели. Следует также подчеркнуть, что условия военного времени не позволяли в достаточной степени отработать атаки скоростных целей, прикрытых эсминцами. Британские офицеры были вынуждены проводить атаки против тихоходных маленьких целей с символическим сопровождением. Крайне редко выпадал случай атаковать эсминцы, идущие на большой скорости. Атаки тихоходных целей не готовят командира лодки к быстрой и точной оценке стремительно меняющейся обстановки. Это было неизбежным следствием общей нехватки кораблей и слабой постановки боевой учебы в британском флоте. Подготовка всегда отставала от реалий войны.

Разочарованный Колвин в 15.02 поднял «Тайгрис» на поверхность и передал сообщение о замеченных кораблях. Через 32 минуты его радиограмма была принята в Свисс-котгедже. Однако на карте еще имелись флажки между германскими кораблями и Альтен-фиордом. Хотя их было всего 2, к тому же торопившиеся немцы уже успели обойти их.

В 14.15 на подводной лодке «Аншейкн» услышали взрывы торпед «Тайгрис», израсходовавших топливо. Через 5 минут лодка заметила тот же самый самолет, который прочесывал море перед немецкой эскадрой. В 14.48 в гидрофонах появился шум винтов у западного побережья острова Андой, который медленно перемещался на восток. В 15.04 лейтенант Оксбороу заметил мачты. Через 9 минут перед ним на горизонте на расстоянии 9 миль выросли башенноподобные надстройки 3 немецких кораблей.

Шум в гидрофонах пропал, и Оксбороу на основании прокладки определил, что немцы обогнули Андой и вошли в Анн-фиорд, но это было не так. Однако Оксбороу считал, что он и «Уредд» находятся в прекрасной позиции для перехвата немцев, когда те выйдут из Анн-фиорда. Поэтому он не стал нарушать радиомолчание, чтобы не выдать себя и своего товарища. «Аншейкн» осталась караулить пустой загон.

Тем временем «Уредд» (лейтенант P. O. Рорен), которая находилась входа в Анн-фиорд, но западнее, заметила немецкие корабли в 11 милях к северу от себя. Рорен определил, что это «Хиппер» или «Тирпиц», за которым идет «Шеер». В 15.57 он потерял противника из вида по пеленгу 46°.

Контакты «Аншейкна» и «Уредд», если одновременно нанести их на карту, оказывались взаимоисключающими. Либо «Аншейкн» находилась дальше к северу, чем считал ее командир, либо «Уредд» находилась в 7 или 8 милях южнее. Даже тщательное изучение рапортов Оксбороу и Рорена не позволяет разрешить эту загадку. В любом случае главным было то, что немецкие корабли благополучно миновали позиции патрульной группы и могли спокойно следовать в Альтен-фиорд. А уже оттуда они могли атаковать конвой.

«Уредд» всплыла на поверхность и в 16.30 отправила сообщение, что 3 больших корабля противника вошли в Маланген-фиорд. Так как передача велась только со штыревой антенны, радиограмму никто не принял. В штабе подводных сил в Нортуэйз тоже не было полной ясности. К 17.08 имелись только радиограммы «Трибьюн» и «Тайгрис», из которых не было понятно, какие именно немецкие корабли вышли в море, хотя в обеих радиограммах прямо говорилось об одном линкоре. Поэтому наиболее вероятным казалось, что второй линкор остался в Нарвике из-за нехватки эсминцев, и по этой причине он вряд ли вообще выйдет в море. Ведь 6 имевшихся у немцев эсминцев уже ушли на север. Поэтому британские подводные лодки были переведены на новые позиции.

«Трибьюн» и «Тайгрис» больше нечего было делать на своих позициях, так как ожидать выхода остальных германских кораблей явно не приходилось. В то же время к северу от Норвегии патрулировали всего 3 подводные лодки, а немецкие тяжелые корабли могли в любую минуту выйти на перехват конвоя. Поэтому не возникало никаких вопросов — следовало усилить Группу прикрытия и как можно скорее. Это решение было передано адмиралу Тови и заместителю начальника Морского штаба вице-адмиралу сэру Генри Муру. Оба его одобрили.

Чтобы хоть как-то разобраться в происходящем, Хортон запросил у обеих лодок типа «Т», какие именно корабли они видели. Обе передали, что видели «Тирпиц», хотя это было совсем не так. Тем временем, в 23.40 пришла несчастная радиограмма «Аншейкна», которая полностью изменила ситуацию. Создалось впечатление, что эскадра, может быть, вследствие атаки «Тайгрис», укрылась в Анн-фиорде. Радиограмма «Уредд» не была получена, и в результате «Тайгрис», «Аншейкн» и «Уредд» не были направлены на север. Они не пошли на помощь Группе прикрытия, а остались караулить совершено пустой фиорд.

Лишь 11 сентября было получено сообщение от «Спитфайра» из подразделения фоторазведчиков, базировавшихся в России. Из него стало ясно, что «Шеер», «Хиппер» и «Кёльн» стоят на якорях в Альтен-фиорде, но «Тирпица» там нет и следа. Этот рапорт полностью опровергал сообщения лодок типа «Т».

Группа прикрытия получила подкрепления 12 и 13 сентября. Лодки оставались на позициях до 20 сентября, слоняясь взад и вперед, однако не заметили даже признаков немецкого флота.

Тем временем «Рюби» покинула гавань утром 12 сентября, чтобы занять позицию возле Лофотенских островов. 16 сентября ей передали новый приказ. Лодке приказали поставить заграждение протяженностью 5 миль возле мыса Къельва на входе в Маланген-фиорд. Заградитель сделал это 19 сентября.

Последние перемещения британских лодок в ходе этой операции были такими же бессмысленными. «Тайгрис» и «Трибьюн», которые 20 сентября двинулись было домой, получили приказ снова идти в зоны патрулирования К-151 и К-154. Оставалась призрачная надежда, что немецкие корабли вернутся в Нарвик, так как операция завершилась. Лодки сделали это, но после недели бесплодного дежурства 27 сентября они были отозваны и прибыли в Лервик, пробыв в море 28 дней.

III

Существовало еще одно важное звено в сети, раскинутой вокруг конвоя. Это были самолеты Берегового Командования КВВС маршала авиации сэра Филиппа Жубера. Считалось, что размещение торпедоносцев в Северной России будет серьезной угрозой для немецких линкоров, если они рискнут выйти в море. Чтобы обеспечить действия торпедоносцев, туда же было переброшено звено фоторазведчиков «Спитфайр». Кроме того, самолеты-разведчики действовали с аэродромов в Англии, чтобы держать под контролем те базы, до которых не могли долететь 4 «Спитфайра» из России. Конечно, такая разведка не могла контролировать абсолютно всё, точно так же она не могла следить за германскими кораблями в море. Поэтому ее польза была весьма ограниченной.

В Россию также было переброшено несколько «Каталин», которые должны были патрулировать над норвежскими фиордами, чтобы перекрыть наиболее вероятные маршруты выхода немецких кораблей к конвоям. Первой задачей ставилось обнаружение вышедшего немецкого флота и уже второй — отражение его атаки. В последнем случае предполагалось, что торпедоносцы «Хэмпден» сумеют добиться одного или двух попаданий в немецкие линкоры. Летающие лодки также использовались для противолодочного патрулирования, что должно было помочь отважным «Суордфишам» с «Авенджера».

Итак, всего в России находились 13 «Каталин» 210-й эскадрильи и 32 «Хэмпдена» 144-й и 455-й эскадрилий КВВС. Общее командование этими самолетами находилось в руках полковника авиации Ф. Л. Хоппса. Наземный персонал, все необходимое оборудование для фоторазведчиков и торпедоносцев было доставлено на американском крейсере «Тускалуза». Авиабаза была создана в Ваенге на берегу Кольского залива. Однако «Каталины» должны были совершить еще несколько вылетов из Суллом By перед тем, как перелететь в Северную Россию, поэтому их механики и наземный персонал были отправлены самолетами на озеро Лахта недалеко от Архангельска, где находилась база русской гидроавиации. Однако, когда прибыл командир британской авиагруппы, выяснилось, что связь с Лахтой очень плохая, поэтому было принято решение перевести летающие лодки в бухту Грязная, находившуюся в 3 милях вверх по Кольскому заливу от Ваенги. Новая база давала еще то преимущество, что находилась почти на 400 миль ближе к зоне патрулирования. Ее главным недостатком было то, что она располагалась слишком близко к линии фронта, поэтому можно было ждать частых воздушных налетов. Тем не менее, полковник Хоппс решил, что с таким риском можно смириться.

Сам Хоппс разместил свой штаб в Полярном, где находился и штаб начальника британской морской миссии. Там же располагалась самая надежная метеостанция в Советском Союзе. Разумеется, Советы имели на севере истребители, дальние разведчики, бомбардировщики и даже небольшое число торпедоносцев. Англичане каждый день представляли им детальный план перехвата немецкой эскадры. Предполагалось, что советские торпедоносцы взлетят одновременно с «Хэмпденами», если атака будет необходима.

Кроме формирования этого ударного соединения, Бомбардировочное Командование подготовило некоторые дополнительные меры. Весьма соблазнительно выглядела атака немецких кораблей, стоящих в гавани Нарвика. Однако тогдашние самолеты не могли долететь туда, и это означало, что тяжелым бомбардировщикам придется садиться в Северной России, заправиться и вернуться домой после выполнения атаки. Адмирал Тови предложил отправить необходимый наземный персонал и оборудование морем, чтобы подготовить такую операцию, как это было сделано для «Каталин» и «Хэмпденов». Однако Советы не дали разрешения, и Бомбардировочному Командованию пришлось отложить свои планы на будущее.

Чтобы пожилые «Хэмпдены» могли сохранить как можно больше топлива для вылета, они были направлены на аэродром Африканда, находящийся к северо-востоку от Кандалакши. Однако их захватывающие приключения и фантастические истории показали, что при планировании операции было предусмотрено далеко не всё.

«Хэмпден» не предназначался для использования в качестве торпедоносца. Этот стройный небольшой двухмоторный бомбардировщик не подходил для такой изнурительной работы. Если говорить правду, то КВВС в начале войны вообще не имели торпедоносцев; несколько эскадрилий первой линии были оснащены ископаемыми «Уайлдбистами». Потом их заменили «Бофортами», но в первые 2 года войны торпедоносные эскадрильи понесли огромные потери. К тому же, большинство лучших пилотов действовало на Средиземном море. «Хэмпдены» начали переоборудовать в торпедоносцы, чтобы дождаться окончания работ над скоростным «Бофайтером». Но в одном отношении «Хэмпден» превосходил все остальные британские торпедоносцы — он имел большую дальность полета. Это, а также прекрасная видимость из кабины позволяли надеяться на определенные успехи, если сопротивление не будет слишком сильным. Но, так или иначе, эти 2 эскадрильи должны были пройти проверку боем в том роковом сентябре 1942 года.

32 «Хэмпдена» вылетели из Самборо вечером 4 сентября, но лишь 23 приземлились в Африканде или на других аэродромах в Северной России. 5 из пропавших самолетов разбились из-за нехватки топлива либо были сбиты немецкими и финскими истребителями. Это были 3 самолета 144-й эскадрильи, их пилотировали лейтенант Э. Г. Э. Перри и сержанты Дж. К. Трей и Л. Г. Бернард, а также 2 самолета 455-й эскадрильи, которые пилотировали майор Катанах и сержант Смарт. Об их судьбе мы еще расскажем. Еще один самолет 144-й эскадрильи, которым управлял сержант Э. Г. Д. Нельсон, в конце концов совершил вынужденную посадку совсем рядом с Африкандой. Нельсон рассказывает, как сложилась его первая встреча с новыми союзниками:

«5 сентября в 2.32 мы находились над Кандалакшей, если верить вычислениям. Внизу сплошные тучи, но в маленьком разрыве мелькнула железная дорога, идущая на северо-восток к берегу Баренцева моря. Полетели к берегу над проливом у острова Кильдин. Нас встретил сильный зенитный огонь, несмотря на выпущенные шасси и включенные огни. Попадание в правое крыло. Обстрелян кораблями в Кольском заливе. Повернул к полуострову Рыбачий. Обстрелян с полуострова и с материка, хотя постоянно выпускаю и убираю шасси».

Наконец топлива осталось всего на 20 минут. Сплошная облачность и самолет обстреливают каждый раз, когда он появляется из туч. Нельсон решил совершить аварийную посадку на поле возле города Хибины. Ему удалось это сделать, и в 6.20 колеса увязли в липкой грязи. К счастью, обошлось без жертв. Пока летчики сжигали секретные документы, прибежали 3 ребенка от 8 до 10 лет. Летчики закричали: «Angliski» и угостили их шоколадом. Однако мальчишки сразу потребовали сигареты!