Хозяйство и общественный строй

Хозяйство и общественный строй

Источники того времени позволяют восстановить хозяйственный и общественный строй Китая. В период существования государства Чжоу основной отраслью хозяйства было земледелие, достигшее значительного развития. В позднейших легендах обоготворённые предки династии Чжоу называются «героями земледелия». Так, родоначальником династии считается «князь проса» — Хоу-Цзу. В «Книге песен» довольно ярко описывается земледельческий быт того времени:

Расчистив заросли трав,

Он посеял жёлтые верна,

Он выращивал хлеба до их созревания,

Он использовал их в качестве семян,

Он роздал народу чудесные зёрна:

Чёрное просо с двойным зерном,

Высокое, красное, белое;

И народ стал сеять

Во множестве эти злаки.

Плодородная лёссовая почва северного Китая давала возможность населению собирать богатые урожаи и способствовала значительному развитию земледельческого хозяйства. На это указывает существование системы озимых и яровых посевов, появление садоводства, плодоводства, огородничества, разведение фруктовых деревьев, культура тутового дерева и конопли.

Наряду с сельским хозяйством получают своё дальнейшее развитие и ремёсла, в частности ткацкое ремесло, существовавшее на основе развитого земледелия. Однако особенное значение приобретает металлургия, поскольку именно в этой отрасли ремесла происходят наиболее крупные технологические сдвиги. Попреяшему наибольшее распространение среди металлов имеет бронза, из которой делали множество различных предметов. Но наряду с бронзой появляется и новый металл — железо, которое известно в древнем Китае начиная с XII в. до н. э. Хотя ещё нельзя говорить о каком-либо значительном распространении железа в то время, однако некоторые китайские историки считают возможным предполагать, что железо уже применялось для изготовления тех особенно острых и хороших плугов (тань-сы), которые описываются в «Книге песен». В этом литературном произведении говорится также и о добывании железа.

Общественный строй эпохи Чжоу сохраняет многие черты, типичные для предшествующего периода. Так, прочно существует патриархальная семья. Власть отца в этой патриархальной семье была неограниченной. Ему должны были подчиняться дети, их жёны и младшие родственники. Авторитет отца санкционировался государственной властью. Так, в указе царя Сюаня говорится: «Ни в каком случае подданный не имеет права жаловаться на решение своего непосредственного начальника, так как если бы это было разрешено, то сыновья стали бы судиться со своими отцами и не было бы необходимого различия между старшими и младшими». Больше того, женщина была осуждена на вечное и тягостное затворничество в особой половине дома. Закон и религия осуждали смелых женщин и предупреждали мужчин не жениться на таких женщинах. Если женщина покидала дом, то её считали большой грешницей. В комментариях на книгу «Чунь-цю» под названием «Цзо-чжуань» говорится: «Если женщина не умерла в своей комнате, то табличку её духа не следует помещать рядом с табличкой её мужа». К женщине в обществе устанавливалось презрительное, высокомерное отношение. Самым тяжёлым обвинением для мужчины было обвинение в том, что «он следует советам своей жены».

В период Чжоу большую роль продолжала играть древняя сельская община, застойно сохранившаяся в течение веков.

У древнего китайского философа Мэн-цзы описывается особая «колодезная» система земледельческого хозяйства, так называемая «цзинь-тянь», основанная на древнем общинном землевладении.

Эта система состояла в том, «чтобы в деревнях, отдалённых от города, (земля делилась бы) на 9 одинаковых квадратных участков (и чтобы) один из них (средний) обрабатывался бы сообща для снабжения общественных чиновников при помощи Особой повинности — „самопомощи“. Ни смерть, ни путешествия не должны вывести этих поселян из их селения. Если деревенские поселения будут разделены на квадратные части, одинаковые снаружи и внутри, то они образуют тесные связи дружбы. Они будут защищать друг друга и помогать друг другу в своих нуждах и болезнях. Тогда все семьи будут жить в совершенном единстве… 8 семей будут сообща обрабатывать общественное или общинное поле. Когда общинные работы будут окончены, семьи могут взяться за свои личные дела».

Особенно типично здесь указание на круговую поруку, которая обычно крепко связывает всех членов общины, что, несомненно, вырастает из общинного строя.

Общинный строй, как на то указывал Энгельс, был в течение долгого времени опорой самых грубых форм восточного деспотизма, В эпоху образования древнейшего рабовладельческого государства весь земельный фонд страны, включая земли, находившиеся во владении общин, считался номинально принадлежащим государству, во главе которого возвышалось «связующее единство» в лице обоготворённого деспота-царя. Это подтверждается и своеобразными терминами древнекитайского языка. Так, слово «гун-тянь» (общинное поле) означает в то же время и «поле вождя». Но когда древнекитайский гун (вождь) превратился в вана (царя), то и все земли общин, которыми некогда распоряжался вождь, превратились в земельный фонд, номинально принадлежащий деспотическому государству. Наряду с этим в процессе завоеваний и захвата общинных земель образуется и непосредственно принадлежащий царю, централизованный в руках государства земельный фонд. В одной из песен книги «Ши-цзин» говорится о том, как чжоуский правитель Лю перед походом «собрал запасы с полей и из амбаров, набрал зерно в огромные мешки». Эти правители, древнейшие цари государства Чжоу, как это образно описывается в песнях, «расселяли народ, устраивали земли», очевидно, организуя в своих владениях в большом масштабе земледельческое хозяйство, Чжоуские цари раздавали аристократам довольно большие земельные владения. На бронзовых сосудах этой эпохи очень часто фиксируются записи о передаче земли тому или иному приближённому. Так, в тексте одной такой своеобразной дарственной грамоты говорится: «Дарю тебе слуг и рабынь… драгоценности; дарю тебе коней, ткани… быков… Дарю тебе одно поле в… (?), одно поле в Ши, одно поле в Бань, одно поле в Ли».

Документы древнекитайской истории, как и источники истории других древневосточных народов, подтверждают мысль Маркса, чётко выраженную им в следующих словах: «Государство здесь (в Азии. — В. А.) верховный собственник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, концентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землёй».[30]

Раздача царских земель крупным аристократам привела к образованию значительного слоя землевладельческой знати, жившей в условиях древнего патриархального быта. В «Книге песен» описывается земельное владение, принадлежащее богатому человеку:

Здесь господин и его старший сын,

Его младшие братья и все его дети,

Их сильные работники и их помощники.

Как громко разносится шум их трапезы, когда они едят мясо!

(Мужья) с любовью думают о своих жёнах, (которые принесли им пищу),

Жёны остаются около своих мужей.

Затем отточенными лемехами своих плугов

Они начинают вспахивать участки, расположенные к югу.

Они сеют различные сорта верна.

Затем описываются сбор богатой жатвы и жертвы, приносившиеся в честь предков, что должно было «возвеличить славу государства».

В этом хозяйстве в значительной степени использовался труд рабов. Рабовладение, возникшее ещё в эпоху Инь, расширялось и усиливалось. На существование рабовладения указывают надписи, в которых упоминается слово «пленный» («фу»). Соответствующий гиероглиф обычно изображал человека, добывающего раковины. Вполне возможно, что для добывания раковин использовались главным образом военнопленные. Другой гиероглифический знак «чэнь», по толкованию древнейших китайских словарей, обозначает слово «тащить» или «служить царю» и изображает подчинение и покорность. Китайские историки поэтому считают возможным утверякдать, что этот знак «чэнь» обозначает слово «слуга» или «раб».

Для эпохи Чжоу характерно применение другого термина — «нун-фу» (рабы). В источниках этого времени, в том случае когда описывается труд этих «нун-фу», ясно говорится о том, что эти люди не имели своих орудий производства. Это были в полном смысле этого слова рабы, которые при помощи сельскохозяйственного инвентаря своих хозяев обрабатывали поля рабовладельческой знати. Так, в оде «Да-Тянь» надсмотрщик говорит рабам: «На больших полях будет обильный урожай. Когда окончите приготовление орудий земледелия, тогда возьмите мои сохи и плуги, которыми обрабатываем южные поля для того, чтобы сеять 100 сортов хлеба».

Чрезвычайно типично для истории древнего Китая постоянное взаимодействие между оседлыми земледельческими племенами и кочевыми горцами и степняками, окружавшими культурные земледельческие государства в бассейне реки Хуанхэ. Это взаимодействие наложило свой отпечаток на историю древнего Китая.

«У всех восточных народов можно, с тех пор как этот процесс происходит, установить общее взаимоотношение между оседлостью одной части этих племен и продолжающимся кочевничеством другой части».[31]

В древнем Китае это взаимодействие между оседлыми и кочевыми народами было длительным и прочным. В эпоху Чжоу, когда границы Китайского государства значительно расширились, многие племена, стоявшие на сравнительно низком уровне развития, подпали под власть этого централизованного государства. Китайцы называли кочевые племена презрительным словом, которое по своему смыслу соответствует греческому слову «варвары». Они покоряли их силой оружия и обращали в рабство целыми большими родовыми группами. Имеются данные, позволяющие говорить, что рабы использовались на земледельческих работах и на военной службе. Труд их эксплоатировался царём или рабовладельцами, причём при упоминании этих рабов всегда указывается, из какого племени они происходят. Так, рабы из южных племён (мань-ди) специально занимались разведением лошадей. Каждая отдельная крупная родовая группа работала в особой отрасли хозяйства. В большом количестве рабы использовались в царском хозяйстве. Государственные учреждения и отдельные чиновники имели в своём распоряжении довольно значительные группы рабов. Так, при начальнике чинов состояло 120 рабов, при начальнике просвещения — 120 рабов, в управлении скотом — 200 рабов, в отделе земледелия — 120 рабов, в отделе луков и стрел — 80 рабов и т. д. Эти данные, почерпнутые из книги «Чжоу-ли», характеризуют наличие в эпоху Чжоу крупного дворцового (хозяйства, основанного на использовании рабского труда.

С развитием рабства появляется и торговля рабами. На это указывают сохранившиеся надписи на бронзовых сосудах. В одной надписи X–IX вв. до н. э. говорится, например, об обмене пяти рабов на лошадь и моток шёлка. Рост рабовладения углубил пропасть между знатными рабовладельцами и широкими массами крестьян-общинников. В X–IX вв. наблюдаются симптомы социальной розни.

Протест рядовых общинников нашёл своё отражение в поэтических произведениях этого времени, в народных песнях, отразивших реальные факты повседневной жизни народа.

«Вы не сеете, вы не жнёте, — каким же образом вы получаете доход с трёх хозяйств? Вы не трудитесь на охоте — откуда же на дворе у вас висят шкуры барсуков?»

С негодованием описываются в песнях богатства знати, накопленные при помощи чужого труда. Красочная народная речь сравнивает богачей с крысами, пожирающими зерно бедняка: «Крысы большие, крысы большие, не пожирайте наше просо. Три года мы имеем с вами дело, а вы безжалостны, не хотите подумать о нашем мучительном труде. Мы оставим вас и уйдём в более счастливые земли. Там мы найдём себе место».

Социальные термины этого времени характеризуют резкое классовое расслоение: «благородным отцам», «родителям народа» противопоставляют «мелиий люд» — трудящихся, которые в надписях называются «бу» и «чэнь». Трудовые массы народа были обречены на жизнь, полную лишений. Не имея возможности выйти из этого тяжёлого положения, бедняки видели перед собой неминуемое рабство. «Моё сердце печально. Я думаю о своём несчастном положении. Все мы будем превращены в слуг и рабов. Горе мне! Откуда я получу поддержку?» (Ши-цзин, II, 4–8).

Резкое классовое расслоение древнекитайского общества зафиксировано в ряде религиозно-политических трактатов Toil эпохи. В «Летописи церемоний» («Ли-цзи») говорится: «Ритуал не распространяется на простой народ, наказания не распространяются на высоких чиновников».