Реванш за Абукир

Реванш за Абукир

Бонапарт всегда умело маскировал свои неудачи, превращая их в достижения, либо находил веские доводы в оправдание изменившихся планов. Так произошло и на сей раз. Он послал впереди себя генерала Бойе, который должен был оповестить каирские власти о возвращении победоносной французской армии. В Каир он, как и подобает победителю, вступил торжественно, через ворота Побед. Перед каирцами провели сановных пленников, пронесли бунчуки и знамена, отбитые у турок. А вот носилки с ранеными, среди которых были Ланн и Дюрок, доставили в город позже и без лишнего шума. Пользующиеся покровительством Бонапарта шейхи мечети Аль-Азхар обратились к народу с воззванием, опровергающим «ложные» слухи о поражении французов в Сирийской кампании. В нем, в частности, в числе взятых «султаном Кебиром» городов… оказалась и Акра, о которой говорилось: «Потом он разрушил стены Акры, не оставив камня на камне, и превратил их в кучу обломков, так что люди спрашивают, стоял ли когда город на этом месте…» Судя по этому воззванию, в Египет Наполеон вернулся по двум причинам (первая особенно интересна): «во-первых, чтобы сдержать обещание, данное египтянам, – возвратиться к ним через 4 месяца, а обещания суть для него священные обязательства; во-вторых, потому что, как он узнал, некоторые злодеи из числа мамелюков и арабов в его отсутствие сеяли смуту, подстрекали к волнениям…»

Однако все эти ухищрения вряд ли могли кого-то обмануть. Истинное положение вещей было весьма далеким от реального. И выглядело оно, по мнению А. Иванова, во всех отношениях не в пользу Бонапарта: «Кажется, что весь мир против него. Флот уничтожен, связь с Францией оборвана, более пяти тысяч его солдат погибли в Египте и в Сирии, а подкреплений нет. Со всех сторон ему доносят о подготовке новых восстаний, а в большой мечети Каира нашли 5 тысяч ружей, много патронов, копий и пик. Не удалось договориться ни с султаном, ни с беями (он обращался к ним неоднократно). Жена его забыла, а любовная интрига скомпрометировала. Луи покинул Египет раньше брата – еще в марте. Другие (Бертье, Клебер, Мену, Дюма) тоже просили увольнения: он отпустил одного Дюма. Провальный Сирийский поход опустошил казну Восточной армии. В штабе заговор: Бонапарта хотели схватить и доставить в Александрию договариваться с англичанами (возьмите назад свой Египет, но верните нас на родину!)».

В такой ситуации любому впору было бы прийти в отчаяние. Но только не такому энергичному и честолюбивому человеку, каким был Бонапарт. Несмотря на очевидное непринятие его мусульманским миром, он намеренно распространяет информацию о том, что якобы желает навсегда оставить свою родину и стать королем Египта. Вот что вспоминал об этом приближенный к нему мамелюк Рустам: «После этой неудачи Бонапарт часто надевал турецкие одежды и говорил, что не вернется больше во Францию, примет обрезание и станет королем Египта. Все верили, но он распространял эти слухи для того, чтобы обмануть турок. И в самом деле, дней через десять-двенадцать стало известно, что турецкая армия подошла к Абукиру. Наполеон с Мюратом сразу же отправились в Александрию, чтоб возглавить расположенное там французское войско».

В действительности же сам Бонапарт намерен был как можно скорее вернуться во Францию. Уже через неделю после вступления в Каир он отдает секретный приказ Гантому подготовить к отплытию фрегаты «Мюрион» и «Ла Карьер», а также две маленькие шебеки. Но так скоро, как ему хотелось бы, покинуть Египет он не мог. В стране по-прежнему было неспокойно: начались новые восстания, готовилось нападение и со стороны Мурад-бея. Чтобы утихомирить мятежи, Бонапарт приказал взять заложников. Но старый испытанный метод не помог: фанатики продолжали убивать французов из-за угла. Дальнейшие события были еще драматичнее. Вот что пишет о них А. Иванов: «Тогда он приказал казнить тридцать два человека по сфабрикованным на скорую руку обвинениям.

Об этом узнали в Институте. 29 июня на публичном заседании доктор Деженетт бросает вызов тирану и обвиняет его в произволе. Ранее этот мужественный человек отказался подписать документ, в котором Бонапарт хотел объяснить свое отступление из Сирии одной лишь чумой. Деженетту все сошло с рук, но атмосфера накалилась до предела.

Доктор прав – Бонапарт стал настоящим тираном. Он не просто живет на сеете[2]. Он правит всем, к чему прикасается. Неспроста он все знает про королей и князей – сколько у них людей, войск, доходов. Ведь он намерен пользоваться всем этим. Его Италия, его Египет. Скоро и Франция станет его женщиной.

И горе тому, кто встанет на пути!»

Но главная причина, по которой Бонапарту невозможно было немедленно вернуться во Францию, заключалась не в необходимости подавления мятежей – с этим могли справиться и его помощники-генералы, а в том, что слишком близко от Каира курсировали английские суда, проскользнуть мимо которых было сложно. А вскоре появилась еще одна угроза: 11 июля турецкий флот, сопровождаемый английской эскадрой Сиднея Смита, бросил якорь в печально известной Абукирской бухте. На этих судах сюда прибыло 15 тысяч (по другим данным – 25 тысяч) янычар Родосской армии во главе с Мустафой-паши. Они с ходу заняли французские батареи и обложили форт Абукир.

Узнав о неприятельском десанте, Наполеон немедленно приступил к сосредоточению своей армии в одном лагере – у Рахмании. По его расчетам, она должна была составить до 20 тысяч человек пехоты и 3 тысяч кавалерии, находящихся под прикрытием 60 орудий. 19 июля, пройдя по июльскому пеклу 150 километров по пустыне от Каира до Александрии, армия вместе со штабом главнокомандующего прибыли в Рахманию. Здесь Бонапарта ждала плохая новость: тремя днями раньше Мустафа-паша овладел фортом Абукир.

Заняв позиции на холмах Колодезь и Шейх, турецкие войска несколько дней не начинали активных действий. Бонапарт тут же воспользовался этой пассивностью и перешел в контрнаступление. Его войска направились к Абукиру 25 июля, еще до рассвета. В авангарде находилось 2300 человек пехоты и кавалерии под командой Мюрата. Правым флангом численностью 2700 человек командовал генерал Ланн, генералу Даву во главе 300 всадников было поручено охранять коммуникации между французской армией и Александрией, а 2400 бойцов с 6 пушками, находившиеся в распоряжении Ланюсса, составляли резерв.

Чтобы обезвредить правый фланг французов, турки ввели в озеро Мадия 12 канонерских лодок, которые стали обстреливать их прямо на марше. В перестрелку ввязалась французская 8-орудийная береговая батарея, и канонерки, боясь оказаться запертыми в акватории, ушли. К полудню обе армии встали друг против друга. Турецкие силы были разделены на три линии: первая в 9 тысяч человек, состоящая из трех отрядов, расположилась на холмах Шейх и Колодезь и в предместье Абукира, вторая численностью в 8 тысяч человек – на холме Везирь, в самом форте и деревне Абукир, где находился лагерь Мустафы-паши и несколько английских офицеров во главе с Сиднеем Смитом, был сосредоточен резерв из 5 тысяч человек.

Два часа оба войска стояли в ожидании. А затем Бонапарт обратился к своим солдатам с призывом: «Англия заставляет нас совершать подвиги, и мы их совершим!» Поскольку фланги турецких линий прикрывали своим огнем канонерские лодки и 30 полевых орудий, генерал Сонжис выдвинул против них батареи тяжелой артиллерии. Между ними завязалась артиллерийская дуэль, в результате которой канонерки вынуждены были отойти. После этого французы развернулись в боевой порядок: в центре – кавалерия, на левом фланге – бригада Дэстена, на правом – дивизия Ланна, а дивизия Ланюсса – во второй линии. Первыми в бой вступили две кавалерийские колонны генерала Мюрата: одна направилась в промежуток между холмами Колодезь и Везирь, вторая – в обход холма Шейх. Одновременно в атаку на турков пошла пехота. Поначалу те вели сильный стрелковый огонь и держались очень стойко, но когда гранаты и ядра легких орудий стали поражать турецкие позиции сзади, встревожились за свои пути отступления и потеряли выдержку. Воспользовавшись этим, Ланн и Дэстен со своими войсками быстро взобрались на холмы. Турки бросились вниз, в долину, но там их ждала кавалерия Мюрата, которая прижала их к морю. Преследуемые картечью, ружейным огнем и кавалерией, они в отчаянии бросались в волны, чтобы вплавь достичь своих судов. Но удалось это очень немногим: на следующий день море выбросило тысячи тюрбанов.

На помощь флангам двинулся вперед центр первой турецкой линии, но этот маневр, оказался запоздалым, и, по определению Наполеона, «неосторожным». Его реакция на оплошность турецкого командования была молниеносной. Вот как описывает последующие события В. В. Бешанов: «Мгновенно эскадроны Мюрата охватили турок с обоих флангов, выходя им в тыл, а пехота Ланюсса атаковала с фронта батальонными колоннами. Через короткий промежуток времени центр турецкой армии был окружен, смят и разгромлен. Турки снова, не имея путей к отходу, разбежались вправо и влево по обе стороны полуострова, и вскоре тысячи тюрбанов закачались на волнах. Первая линия турецкой обороны была практически полностью уничтожена. Наполеон с гордостью вспоминал об этом успехе: “Что может сделать пехота без порядка, без дисциплины, без тактики! Сражение продолжалось всего час, а 8000 человек уже погибли; 5400 утонули, 1400 были убиты и ранены, 1200 сдались в плен; в руки победителей попали 18 пушек, 50 знамен”».

После рекогносцировки второй линии турецкой армии, найдя ее позиции неприступными, Бонапарт поначалу решил пока остановиться на достигнутом. Но после осмотра берега у него возник план новой дерзкой операции. На небольшом мысу была установлена артиллерийская батарея, которая смогла обстреливать с тыла весь правый фланг противника. Ее огонь вынудил турок отвести назад свой левый фланг. В образовавшийся между ним и морем коридор в 400 метров шириной Мюрат бросил своих 600 всадников. Тем временем Ланюсс и Дэстен открыли сильный огонь по центру и правому флангу второй линии турок. Вскоре они заняли редут, а кавалерия опять прижала остатки неприятеля к морю.

Оставалось расправиться с резервом Мустафы – паши. Для этого Ланн со своей дивизией двинулся на деревню Абукир и атаковал его лагерь. Вот как описывает В. Бешанов подробности этой атаки: «На узкой полоске суши началось столпотворение и резня. Мустафа-паша с телохранителями совершал чудеса храбрости; он был тяжело ранен Мюратом, которого, в свою очередь, ранил в голову из пистолета. Наконец паша сдался в плен с тысячей своих воинов. Остальные бросились в море. Сидней Смит, едва избежав плена, с трудом добрался до своей шлюпки. Три бунчука (знак власти) паши, 100 знамен, 32 полевых орудия, все обозы достались французам. Победа была полной и сокрушительной. После битвы восхищенный Мюрат обнял Бонапарта и признался: “Генерал, вы велики, как мир, но мир слишком мал для вас!”».

Теперь необходимо было освободить от неприятеля Абукирскую цитадель. Там заперлись около 4 тысяч турецких солдат во главе с сыном Мустафы-паши. Все попытки французов выбить их оттуда успеха не имели. Даже когда паша написал сыну письмо с приказом сдаться, тот продолжал держать оборону. Бонапарт не стал дожидаться штурма форта: поручив Ланну вести осаду, он уехал в Александрию. Вскоре осажденные были вынуждены сдаться.

Эта победа под Абукиром стала для Наполеона долгожданным реваншем за разгром французской флотилии. Его потери в Абукирском сражении были минимальными: 200 человек убитыми и 550 ранеными. А вот турки потеряли здесь почти всю свою армию. Когда французы вошли в форт, весь его внутренний двор оказался заваленным трупами и телами умирающих. Впоследствии, вспоминая об Абукирском сражении, Бонапарт писал: «Эта битва – одна из прекраснейших, какие я только видел: от всей высадившейся неприятельской армии не спасся ни один человек». Однако эта столь блистательная победа оказалась для него последней в Египетской кампании. Вести, приходящие из Европы, делали его дальнейшее пребывание в Египте не только не целесообразным, но и гибельным…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.