XI Конец дела

XI

Конец дела

Объемное досье комиссии, которое я только что коротко изложил, с его пробелами и повторами, было передано Папе, который должен был собрать по этому поводу церковный собор. Отложенный из-за затянувшегося расследования, этот церковный собор открылся 13 октября 1311 г. в Вьенне, в имперском городе, принадлежащем императору Германии, но расположенном недалеко от Франции и близко к Авиньону.

Церковный Собор

Было не слишком удобно собрать в столь маленьком городе такое внушительное собрание, и сложно представить то количество народа, которое скопилось в этом маленьком, провинциальном поселении, ставшем на семь месяцев столицей христианского мира.

Прежде всего, это был Папа со своей свитой и близкими, персонал папской курии (от докторов канонического права до простых писцов), хранители казны (необходимой для оплаты расходов) и маленькая папская армия. Затем, конечно, кардиналы с их пышным сопровождением. Не все приглашенные прелаты прибыли, и Папа был этим разгневан. Но, все-таки, прибыло 114 церковных иерархов, среди которых были патриархи Антиохии и Аквилеи, итальянцы, испанцы, арагонцы, несколько англичан и германцев и около пятидесяти французов, конечно, все со своей свитой. Приехали и аббаты, монахи, чье число нам не известно, но было, возможно, достаточно большим. Со стороны светских властей большинство государей уклонились, как, например, король Арагонский, или им помешали, как, например, королю Англии; но все отправили своих послов, сопровождаемых роскошным эскортом. И, наконец, 1500 воинов, для поддержания порядка, и толпа верующих, паломников, торговцев, ростовщиков и менял, а возможно и проституток, привлеченных таким потоком мужчин без женщин. В узких улочках маленького города расположилась настоящая ярмарка!

Вопрос о тамплиерах был не единственным в повестке дня, обсуждалось много других проблем. Серьезно обсуждали даже проект крестового похода, но без особого энтузиазма. Однако с самого начала стало ясно, что дело об ордене Храма важнее всех других проблем. После церемонии открытия и вежливых приветствий Климент V, как известно, «пересказал весь процесс». Затем, дело было вновь отправлено на изучение в комиссию и в течение нескольких месяцев, казалось, ничего не происходило, что не замедлило наскучить толпе. Комиссии работали без проблеска и все ждали прибытия короля Франции, в отсутствии которого, кажется не могли начать публичное обсуждение.

В комиссии вскоре возникла серьезная проблема: надо ли основывать решение только лишь на документах, переданных комиссией из Санса, или надо снова начинать обсуждение и еще раз проводить следствие по делу? Для многих эта потеря времени и денег казались бесполезными, но, вдруг, в октябре произошло неожиданное событие: сначала семь рыцарей Храма, а затем еще двое других, желая защитить орден, предстали перед комиссией и попросили, чтобы их выслушали. Этот приезд, а еще больше вымыслы, которые он породил в толпе, жаждущей в накалившейся обстановке новых сведений, наделал много шума. Утверждали, что в окрестностях города собралась армия в две тысячи рыцарей Храма, готовая идти на штурм! Безусловно, это была неправда, но своего рода безумие начало овладевать умами, разогретыми суетой стольких людей, которые беспрестанно общались между собой и распространяли самые необоснованные слухи. Чтобы избежать беспорядков, Климент V приказал арестовать девять прибывших тамплиеров. Это ставят ему в упрек, не понимая, что это было единственным средством обеспечить их безопасность. Ведь толпа была очень враждебна к тамплиерам, и каждый человек знал об ужасных преступлениях ордена.

А затем снова ничего не происходило и время тянулось в обстановке праздников и церемоний, приездов и отъездов известных персонажей: так как многие из них, даже прелаты, устав от бездеятельного ожидания, предпочитали вернуться домой, куда звали их другие заботы. Наконец, в марте прибыл король Франции в сопровождении своего двора и принцев и, безусловно, с небольшим вооруженным войском. Возможно ли, будет, наконец, начать процесс против тамплиеров?

Роспуск

У Климента V было время хорошенько все обдумать. Инцидент с девятью тамплиерами, увертки комиссии вызывали опасения, что церковный собор не решится на возобновление следствия. К тому же, он знал, что обвинения обоснованы и, что публичное обсуждение причинит Церкви существенный вред. Помимо огромных расходов, которые надо было предвидеть, разве не стоило опасаться волнений в маленьком, перенаселенном городе, где инциденты уже происходили все чаще? Таким образом, он стремился избежать публичного скандала. 22 марта Папа созывает консисторию, которая его поддерживает, и решает разрешить вопрос сам, своей властью, не дожидаясь мнения церковного собора.

В этом всегда стремятся увидеть доказательство недобрых намерений Папы. Ничего этого нет: учитывая досье, он уверен, что признания, полученные в Сансе будут повторены в Вьенне, но ценой какой потери времени и какого скандала? Собор длится уже почти шесть месяцев, он стоил довольно дорого и многие желают, чтобы все поскорее закончилось. Папа болен и спешит закончить с этим изнурительным делом, из которого ничего хорошего для Церкви выйти не может. Принимая самостоятельное решение, он полагает, – и возможно разумно – избежать худшего. Иначе говоря, следуя своей привычной методике, он пытается ограничить скандал, которого уже не смог избежать и который, с его точки зрения, слишком затянулся и вызвал слишком много суеты. С юридической точки зрения, решение законно, так как орден Храма подчиняется только Папе. Конечно, лучше было вообще не созывать этот собор! И кто знает, что может из этого получиться? Возможно, костры прямо в городе! Но это вовсе не то, чего желает Климент V.

Таким образом, при возобновлении работы, приостановленной на пасхальные праздники, на пленарном заседании в понедельник 5 апреля 1312 г., Папа зачитывает буллу «Vox clamantis», которая положила конец существованию ордена Храма. Однако это ни для кого не было сюрпризом, так как в течение нескольких дней весь город уже в курсе, секрет консистории хранили плохо. Никакого возмущения не последовало, а вовсе наоборот: на этот момент все поддерживали решение и считали, что Папа поступил умело. Только епископ Валенсии, сочувствовавший обвиняемым, заявил, что сожалеет, ибо такое решение смешивает виновных и невинных, но согласился, что решение справедливо, так как орден «согрешил распущенностью». Это самое малое, что можно было сказать.

Кажется, в то время никто не решился на игру слов, которую придумают будущие историки, переделав «vox clamantis» в «vox dementis».

Еще раз интересно показать, как Папа объясняет свое решение:

«учитывая плохую репутацию тамплиеров, подозрения и обвинения, предметом которого они являются;

принимая во внимание, как и каким загадогным образом, принимали в этот орден, дурное и неприличное христианину поведение многих его членов;

принимая во внимание клятву, требуемую от каждого из них, ничего не говорить об этом вступлении и никогда не выходить из ордена;

принимая во внимание опасность, которой подвергаются вера и души, а также ужасные преступления очень большого числа членов ордена.

Мы упраздняем, не без горечи и личной боли вышеназванный орден тамплиеров и отменяем его устав».

Было бы напрасно говорить, что булла не является приговором, что орден был распущен, но не был осужден: «опасность, которой подвергаются вера и души», «не приличное христианину» поведение, утверждение об «ужасных преступлениях», это именно и есть термины обвинения. Но решение, прежде всего, является решением церковного руководителя, обеспокоенного опасной ситуацией, и чьей наипервейшей заботой является желание положить всему этому конец. Кроме того, когда речь шла о судьбе ордена, самым тяжелым решением могло быть только решение о роспуске.

2 мая другая булла будет посвящена передаче имущества ордена ордену госпитальеров. Если король Франции действительно рассчитывал на наследство, он грубо ошибся; но трудно поверить в то, что его юристы рассматривали возможность получения светской властью церковного имущества. Им только останется спорить из-за мелочей с госпитальерами, чтобы отдать как можно меньше имущества, на которое был наложен запрет, раздувая расходы за управление им.

Судьба людей

Однако еще не все было закончено: и если судьба ордена была решена, оставалось осудить людей. Этим и займутся, но, уже не имея возможности поставить под сомнение коллективную виновность. Однако все высказываются в пользу прощения и рыцари получают небольшие наказания, как максимум временное заключение.

Но тут, вдруг, вспоминают, что Папа оставил за собой решение судьбы четырех высших руководителей. Не имея возможности, из-за состояния своего здоровья заняться этим, он назначает по этому случаю новую специальную комиссию под председательством кардинала Альбано.

Именно эта комиссия, непосредственно созданная Папой, много времени спустя после закрытия Собора, будет судить в Париже 22 декабря 1313 г., Моле и троих сановников, обвиненных вместе с ним.

Дело закрыто, орден распущен: как поведут себя четверо обвиняемых? И что же, они еще раз признаются, как и всегда. Они повторяют свои предыдущие признания, в частности об отречении от Христа и плевании на крест. Процесс до 18 марта: у них есть время высказаться. Наконец, 18 марта 1314 года, Жак де Моле – великий магистр ордена, Жоффруа де Шарне – командор Нормандии, Гуго де Пейро – второй человек в ордене и досмотрщик Франции, Жоффруа де Гонневиль – командор Аквитании и Пуату, приговариваются к пожизненному заточению. Церковь не хочет смерти грешников, и двое последних закончат свою жизнь в тюрьме.

Последний, кровавый акт

Когда кажется, что все уже закончилось, разыгрывается финальный акт драмы: Моле и Шарне неожиданно отказываются от своих показаний, заявляя, что все обвинения, выдвинутые против ордена, были лживыми, что устав Храма был справедливым и католическим и что все предыдущие их признания были неправдой.

Как объяснить такую перемену, и отчего столь запоздалую? Становясь вероотступниками, двое приговоренных знали, что будут казнены: это было автоматическое наказание, не оставляющее выбора. Они это знали и Моле заявил, что готов пойти на казнь.

Это поведение в конце производит сильное впечатление на историков, но оно ничего не объясняет и не может перечеркнуть всего содержания досье. До этого момента, и даже перед комиссией, которая выслушает их отречение, поведение де Моле и де Шарне будет достаточно жалким. Если бы они с самого начала заняли ту позицию, которую выбрали слишком поздно, их заявление имело бы гораздо больше веса; но, появившись после стольких признаний, оно вовсе потеряло возможность убедить кого-либо.

Сложно отказаться от мысли, что до самого конца Моле надеялся на счастливую развязку, милость короля и Папы. И, только когда он понимает, что безнадежно приговорен закончить свою жизнь в тюрьме, он в последнем порыве предпочитает красиво уйти: театральный жест, очень зрелищный, но не достаточный для того, чтобы перечеркнуть семь лет слабости.

Невозможно разрешить эту дилемму: либо Моле из трусости лгал в течение семи лет, позволив приговорить своих братьев и поддержав обвинение против них своими собственными признаниями и привел к поражению орден, которым руководил, – или в течение семи лет он говорил правду, но не смог вынести перспективы окончательного заточения и, ввиду своего возраста, предпочел доблесть славного конца. На следующий день, по приказу короля, двое вероотступников были сожжены на берегу Сены лицом к собору Парижской Богоматери. Моле приписывают много последних слов, но единственной фразой, которая кажется подлинной является: «Наши тела принадлежат королю Франции, но души принадлежат Богу». И еще одна двусмысленная фраза! До самого конца этот дьявольский человек останется загадкой.

Последние актеры

Что станет с другими? Многие вернутся в монастыри, некоторые вернутся к светской жизни. Только в Португалии орден выживет, изменив название и, конечно же, устав. Повсюду дело закроют и больше никто о нем не будет говорить. Было бы абсолютно напрасно искать последователей тамплиеров: «Храм оставил пример, но не оставил наследников», очень справедливо заметил Альбер Оливье.

Папа и король не надолго пережили тех, кого считают их жертвами. Безусловно, некоторые усмотрели в этом небесное наказание, но я удовлетворюсь более разумным объяснением.

Климент V был давно болен и, насколько мы можем об этом судить, он был поражен раком желудка. Чтобы облегчить его страдания, говорят, его заставляли глотать толченые изумруды: лекарство дорогое, но вероятно неэффективное. Именно от этой болезни или от этого лекарства первый Папа, чей престол находился в Авиньоне; умер в Рокморе (Гард) 20 апреля 1314 г., всего месяц спустя после казни де Моле.

Филипп Красивый чувствовал себя хорошо, ему было всего лишь 46 лет и, казалось, что его ждут долгие годы царствования. Но во время охоты на него напал кабан и ранил. Из-за плохого лечения он умер 29 ноября 1314 года. Данте говорит, что он умер от удара свиной кожи (di colpo di cotenna). Небесное правосудие действительно выбрало странных исполнителей!