«Двоевластие» (3–7 июля 1942 года)

«Двоевластие»

(3–7 июля 1942 года)

К 3 июля в войсках Брянского фронта царило полуофициально оформленное двоевластие. Комфронта генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, находясь в Воронеже, непосредственно руководил новыми 60-й и 6-й армиями, а также правофланговыми стрелковыми дивизиями (121, 160-й и 6-й) 40-й армии и через начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенанта Я. Н. Федоренко (он же являлся командующим бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии. — Примеч. авт.) — потрепанными 17, 4-м и 24-м танковыми корпусами. Целью его деятельности являлась организация обороны подступов к Воронежу и недопущение германских войск к переправам через Дон.

Однако вверенные ему (Голикову) силы 3 июля не смогли оказать противнику действенного сопротивления. Стрелковые дивизии 40-й армии, понесшие в предшествующих боях тяжелые потери, были сбиты с оборонительного рубежа и отошли к северо-западу от Воронежа. Части 4-го танкового корпуса, потерпев неудачу в боях с превосходящими силами противника в районе Горшечного, отступали на восток, не участвуя в боестолкновениях до 7 июля 1942 года. Состояние 17-го танкового корпуса также было ужасным: в результате боев 3 июля «левая группа» корпуса перестала существовать, а «правая группа», имея в своем составе 38 танков, под давлением противника оставила Нижнедевицк и отошла на восточный берег р. Жабиха, стремясь на широком фронте задержать дальнейшее продвижение на восток. Связь с командованием из опергруппы Федоренко, а также с руководством 40А[116] в этот период у 17 тк отсутствовала.

4 июля германским войскам в районе Верхне-Турово (там находилась одна из переправ через Дон. — Примеч. авт.) удалось отрезать 17 тк «от своих частей и г. Воронеж». В боях по выходу из очередного «котла» была потеряна почти вся материальная часть, а немногие оставшиеся танки не имели горючего и боеприпасов. Командир корпуса принял решение на выход из боя.

Выделив отряд из 10 Т-34 и 2 Т-60 для поддержки обороняющейся в районе Гвоздевки 121 сд, 5 июля остатки 17 тк переправились через Дон и к 18.00 сосредоточились в районе н/п Бор. За весь недолгий период своей боевой деятельности, согласно отчетам, танкисты 17-го танкового корпуса уничтожили 205 танков противника (в чем автор очень сомневается), 72 орудия, 17 минометов, 5 пулеметов, 72 автомашины, 3 транспортера; было убито и ранено около 5 тыс. солдат и офицеров.

Потери 17 тк составили 132 танка: 23 KB, 62 Т-34, 49 Т-60, 23 орудия, 22 миномета, 14 пулеметов; убитыми около 400 человек, ранеными 827 человек и пропавшими без вести 837 человек[117].

24-й танковый корпус к 3 июля сохранил почти всю свою матчасть и должен был отражать германские атаки на группировку наших войск, отходивших к Дону. Правда, делал он это не очень умело. К тому же танковые бригады в ходе боев были отрезаны от своих тылов и испытывали большие трудности с обеспечением ремонтными и эвакуационными средствами, а также горючим. Поэтому большое количество танков было подорвано своими экипажами, не имевшими возможности заправлять и чинить вышедшие из строя машины. Например, только за 3 июля 4-я гвардейская танковая бригада подорвала 4 вышедших из строя KB, а 54-я танковая бригада 5–6 июля уничтожила 3 Т-34 (2 из-за отсутствия горючего и один застрявший в болоте из-за невозможности его эвакуировать).

А между тем это соединение должно было выполнять поставленные командованием боевые задачи. Тем более, что к утру 3 июля противник захватил Болотово и стремился продвинуться на юго-восток. Части 40 и 21 А отходили на рубеж реки Оскол.

Боевым распоряжением от 03.07.42 года войска «группы тов. Федоренко» получили задачу: удерживая переправу, высоты и переправы на северном берегу реки Угля, обеспечить отход войскам 40А, находящимся западнее Старого Оскола. Из трех корпусов группы хоть какую-то боеспособность сохранял еще 24 тк, поэтому он и должен был выполнять поставленную задачу.

24-й танковый корпус занял для обороны участок фронта от Терехово до устья р. Угля. Но части противника, прорвавшиеся группами в северном направлении, к исходу 3 июля вышли на рубеж: Комчанский, Берцовая, Вислая, Старое Меловое. С юга части противника в ночь с 3 на 4 июля овладели Старым Осколом, форсировали р. Угля и под прикрытием авиации теснили наши войска в восточном направлении.

Соединения и части 24 тк начали отход по маршруту Знаменка, Шаталовка на восточный берег рек Боровая и Потудань. К исходу 3 июля части корпуса, совершив 35-км марш и сосредоточившись (на восточном берегу рек Боровая и Потудань) в Знаменке, приводили себя в порядок. В это время из оперативной группы пришел новый приказ — двигаться на соединение с 17 тк в район Курбатово. Но уже в 08.00 4 июля пришло другое указание — к 13.00 срочно перейти в наступление в направлении Петровки, так как передовые части немецких войск вышли на рубеж Кончанское, Вислое и быстро продвигались вперед.

Из-за тяжелого положения с горючим исходное положение для контрудара (рубеж Скупая, Потудань, Калиново) части 24 тк заняли с опозданием на два с половиной часа. Правда, к тому моменту нашей разведкой было установлено, что противник уже опередил действия корпуса и его танковые части вышли на рубеж: Боровая, Потудань, Рассечная, Остренка. Командование корпуса решило атаковать противника на марше.

Части 54 тбр, выдвинувшись на правый фланг 4 гв. тбр в район Песочной, совместно с мотострелковой бригадой контратаковали колонну танков противника, двигавшуюся на Боровую. Немцы не приняли боя и стали обходить 54 тбр и 4 гв. тбр с запада, по-видимому, имея задачу соединиться со своей второй танковой колонной, двигавшейся на Остренку. Противник четко реализовывал свой замысел, рассчитывая выйти к р. Дон севернее Коротояка и южнее Острогожска, чтобы отрезать нашим частям отход на восточный берег Дона.

5 июля части 24 тк заняли оборону на рубеже: Урыво-Покровское, Болдыревка, Богуславка, Свистовка, Малиново, Уколово, Русская-Тростянка, Хохол-Тростянка с задачей — не пропустить противника в восточном направлении, обеспечивая плановый отход советских войск через Дон через переправы в Острогожске и Коротояке.

Где-то в районе 14.00 перед позициями 130 тбр появилось до 100 немецких танков. Пока бригада пыталась остановить германскую армаду, в 17.30 от Федоренко пришел новый приказ, согласно которому 24 тк корпус выводился из боя и должен был двигаться к переправам в Острогожске и Коротояке для передислокации на левый берег Дона.

Но выполнить приказ удалось лишь частично. Дело в том, что пока 5–6 июля части корпуса ожидали своей очереди на переправу, один из мостов в районе Коротояка утром около 06.00 был разрушен артогнем вновь прорвавшихся немцев.

Не имея возможности переправиться на левый берег, 24 тк днем 6 июля занял оборону на правом берегу Дона, рассчитывая на восстановление переправы. 4 гв. тбр находилась северо-западнее окраины Урыв-Покровки, 54 тбр — в Восдыревке (так в документе. — Примеч. авт.), 130 тбр — в Девице, 24 мсбр — западнее Давыдовки, 24 отп — на восточной окраине Тресоруково. Штаб корпуса находился в Троицком. К тому времени горючее и продовольствие в 24 тк было на исходе, но танки еще имелись. На 07.07.42 года в 24 тк числился исправным 81 танк: 12 KB, 26 Т-34, 17 «Стюартов» и 26 Т-60. Распределение по бригадам было следующее: 4 гв. тбр — 12 КВ и 16 Т-60, 54 тбр — 14 Т-34 и 10 Т-60, 130 тбр — 12 Т-34 и 17 «Стюартов»[118].

7–8 июля соединения и части корпуса вели оборонительные бои с немецкими войсками, пытавшимися занять полуразрушенную переправу через Дон в районе Урыва. В этот период управление бригадами корпуса неоднократно нарушалось, поэтому в условиях неразберихи и паники росли не только боевые потери. Так, в ночь с 7 на 8 июля 1942 года командир 2-го танкового батальона 54-й танковой бригады капитан Бессонов и комиссар батальона старший политрук Кривенко, оставив все свое подразделение, переправились на восточный берег, «откуда отдали приказание командирам подразделений, чтобы они вели свои танки на другой берег реки для их затопления. В результате этого 3 Т-34 потоплены в Доне… а 5 Т-34 брошены на поле боя, 2 из которых уничтожены (подорвана моторная группа)».

24-му танковому корпусу удалось удержаться на правом берегу Дона. Впоследствии, передавая свою материальную часть оставшимся силам, на правый берег переправилась сначала 4 гв. тбр (11 июля), а затем и 54 тбр (14 июля). 4-я гвардейская танковая бригада, убывая, передала оставшиеся 3 KB и 13 Т-60 24-й мотострелковой бригаде. Другому соединению — 130 тбр из 54-й танковой бригады — передали 5 Т-34 и 5 Т-60. Кроме танков в распоряжение 130 тбр были переданы мотострелковые батальоны 4-й гвардейской и 54-й танковых бригад.

Соединения 24 тк вели бои в районе Урыва вплоть до конца июля 1942 года, а затем уже все соединения и части корпуса были отведены в тыл для доукомплектования.

Пока наши войска откатывались к рубежу Дона, Гитлер и его генералы вели споры о тактических способах реализации планов операции «Блау». 3 июля «фюрер» во время своего молниеносного визита в ставку генерал-фельдмаршала фон Бока в Полтаве рекомендовал командованию группы «Юг», вопреки планам, намеченным директивой № 41, остановить наступление на Воронеж, ограничившись лишь выходом к Дону. Он полагал, что советские войска в сложившейся ситуации будут вести сковывающие оборонительные бои, поэтому вряд ли стоит опасаться их наступления. Ко всему прочему Гитлер считал, что основные силы Брянского и Юго-Западного фронтов уже уничтожены, а те, что еще остались, непременно окажутся в очередном котле. Главный смысл, по его глубокому убеждению, теперь состоял не в сосредоточении усилий у Воронежа, а в достижении Дона южнее его, а также в прикрытии левого фланга танкового удара пехотными соединениями. «Воронеж — это не главная цель. Гораздо важнее уничтожение крупного авиационного завода и железнодорожного узла в этом районе», — подчеркнул Гитлер при посещении штаба группы армий «Юг» в Полтаве[119]. Он решил не наступать через Дон на восток, а повернуть подвижные соединения (в первую очередь 4 ТА Гота) как можно быстрее на юго-восток, чтобы обеспечить успех второго этапа операции по крупномасштабному окружению Юго-Западного и Южного фронтов[120]. Как и в сентябре 1941 года под Киевом, Гитлер выбрал уничтожение максимально большой группировки Красной Армии, а не овладение выгодным географическим рубежом. Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Бок теоретически был согласен с доводами фюрера, но под влиянием настойчивых уговоров своего подчиненного — командующего одноименной армейской группой генерала Вейхса — никак не мог отказаться и от мысли быстро, а главное, легко, занять Воронеж и удерживать его до тех пор, пока не будет проведено запланированное разрушение города[121].

Однако по оперативным соображениям пожелание Гитлера встретило серьезное противодействие даже еще на более низком управленческом уровне. Дело заключалось в том, что захват плацдарма в районе Воронежа был совершенно необходим для создания благоприятствующих продвижению германских войск условий. До тех пор пока в руках советского командования находилась рокада Москва — Елец — Свобода (Лиски), существовала угроза удара крупных сил Красной Армии в тыл наступавших на юг немецких войск. Особенно в условиях, когда двигавшиеся пешим порядком дивизии германских союзников уже отстали от всех графиков. Кроме того, было психологически трудно отказаться от перспективы окружения советских войск на рубеже Дона и похода на Москву с юга.

В этой обстановке генерал Гот, игнорируя мнение фюрера, принимает самостоятельное решение — форсировать Дон и овладеть Воронежем. Действуя таким образом, Гот исходил из сложившейся у него и у его подчиненных мнения о том, что сопротивление войск Брянского и Юго-Западного фронтов вот-вот должно иссякнуть. Поскольку 48-й корпус его танковой армии продвигался, практически не встречая сопротивления, в тот момент он полагал, что победа вместе с Воронежем со дня на день должна была «упасть в его руки». Как уже говорилось, солидарны с Готом в этом сложном вопросе были и его непосредственные начальники — Вейхс и фон Бок. Но к этому времени германские тылы были уже не в состоянии обеспечить непрерывное снабжение горючим всех подвижных соединений группы армий «Юг». Поэтому было принято решение оставить без горючего 23 тд из 40-го танкового корпуса вермахта, которая должна была из района Старого Оскола двинуться на соединение со своим корпусом, чтобы усилить его удар. Дефицитное топливо в первую очередь шло в дивизии и части 4-й танковой армии.

Германское командование так «манил» Воронеж, что оно не стало доводить до логического завершения операцию по окружению левого крыла 40-й армии Брянского фронта. Дело в том, что в ночь на 3 июля в районе Старый Оскол, Горшечное соединились передовые части 4-й танковой армии и 40-го танкового корпуса 6-й полевой армии вермахта. В результате этого маневра от основных сил были отрезаны правофланговые дивизии 21-й армии и части 13-го танкового корпуса Юго-Западного фронта и левофланговые соединения 40-й (212, 45, 62 сд; 141 осбр) армии Брянского фронта. Но так как «добыча» по германским меркам в то время была слишком ничтожна (по немецким оценкам, в Старооскольском котле находилось около 40 тыс. чел. — Примеч. авт.), сплошного фронта окружения немцы создавать не стали. Поэтому группа войск 40-й армии, ведомая замкомандарма-40 генерал-лейтенантом Ф. Ф. Жмаченко и членом Военного совета армии бригадным комиссаром И. С. Грушецким, вскоре пробилась из окружения. Штаб командующего 40-й армией к этому времени находился под Воронежом (генерал-лейтенант М. А. Парсегов в ночь со 2 на 3 июля, наряду с командующими 21-й и 28-й армий Юго-Западного фронта, был снят со своего поста и заменен генерал-лейтенантом М. М. Поповым. — Примеч. авт.) и никакой связи с «окруженцами» не имел. Приказы на отход правофланговым соединениям 40-й армии, которые не попали в «капкан», сообщались по радио или доставлялись на самолетах У-2 офицерами связи.

Немецкие войска, словно стая гончих, приближались к Дону в районе Воронежа. Уже утром 3 июля разведывательные подразделения 48-го корпуса вермахта вышли на широком фронте к Дону выше устья реки Воронеж. Из всех советских войск на этом рубеже располагалась только 232 сд. Все три полка этого соединения имели задачу удерживать районы переправ через реку, создав там предмостные укрепления. Правофланговый 712-й полк этой дивизии и часть сил 75-го полевого УРа находились на правом фланге соединения у Хвощеватки в районе Новожитинного, значительно севернее того участка, где немцы пытались форсировать Дон, и участия в боях не принимали. Именно через эти переправы впоследствии отошли за Дон дивизии 40-й армии.

Центральную группу мостов в районе Семилук прикрывал 605-й стрелковый полк при поддержке орудий из 425-го артполка 232 сд. Южнее, у устья реки Воронеж, оборону занимал 498-й стрелковый полк, который в свою очередь был усилен истребительно-противотанковым дивизионом соединения. Стык между полками в районе Петино прикрывал сводный батальон учебного центра Юго-Западного фронта. Другой батальон центра и два эскадрона 11-го запасного кавалерийского полка располагались южнее устья реки Воронеж. Они прикрывали рубеж Дона с направления Гремячего. В резерве комдива-232 И. И. Улитина имелся учебный батальон соединения, вооруженный только личным оружием младших командиров — револьверами.

Появление немецких войск у Воронежа днем 3 июля явилось полной неожиданностью для советского командования. И Ставка, и командующий Брянским фронтом ожидали, что к городу должны были в самое ближайшее время подойти соединения 40-й армии. На это же рассчитывал и новый командарм 40 генерал-лейтенант М. М. Попов. Поэтому оборона мостов через Дон имела своей целью удержать переправы. Задача недопущения немцев на левый берег Дона, была с точки зрения советского командования, менее актуальной. Поэтому на западном берегу части 232 сд создали предмостные укрепления, в которых находилось до трети сил соединения. Основная группировка наших войск располагалась на восточном берегу.

В тылу этих позиций, помимо прибывающего эшелонами и сосредотачивающегося 18 тк, находился и гарнизон города Воронежа. Он состоял из семи батальонов (из состава) четырех полков НКВД, батальона народного ополчения, подразделений двух зенитно-артиллерийских и одного зенитно-пулеметного полков ПВО. Кроме того, имелся еще бронепоезд «Чапаев», но он действовал на левом берегу реки Воронеж.

На 3 июля все вышеперечисленные части, даже 232 сд, не подчинялись командующему Брянским фронтом. Более того, полки НКВД, за исключением 125-го полка по охране ж/д сооружений, имели приказ покинуть город и прибыть в распоряжение своих непосредственных начальников. В этих условиях максимум того, что могли сделать командиры 41, 125, 233, 287-го полков НКВД — это занять оборонительные рубежи непосредственно в Воронеже, но даже в ходе борьбы за город они не раз получали приказ сняться с занимаемых позиций и убыть к своим соединениям. Войска уходили, а затем, после вмешательства командования фронта или представителя Ставки, их (позиции) приходилось занимать вновь, нередко уже с боем. Командование 3-й дивизии ПВО выделило для огневой поддержки этих шести батальонов девять батарей зенитных орудий и один зенитно-пулеметный батальон, полностью оголив противовоздушную оборону всех пригородных аэродромов, Чернавского и ВОГРЭСовского мостов, городских ж/д вокзалов. Но удар передовых отрядов 48-го танкового корпуса вермахта днем 3 июля приняли на себя только части и подразделения 232 сд общей силой до двух батальонов. Благодаря их стойкости немцам не удалось с ходу смять советские войска на правом берегу Дона. Недавно сформированные, несколько раз за последние месяцы менявшие место дислокации и потому проведшие большую часть времени не в занятиях боевой подготовкой, а в вагонах, получившие боевое оружие только два дня назад, стрелковые роты в предмостных укреплениях оказывали противнику упорное сопротивление. Только после ввода германским командованием основных сил разведывательных и мотоциклетных батальонов, а затем и вышедших к Дону подвижных соединений вермахта, советская пехота, не уничтожая переправы, отошла на левый берег Дона.

Обороняющиеся ожидали подхода соединений 40-й армии, поэтому мосты не разрушались. Немецкие силы у переправы пока не могли прорваться за Дон, так как меткий огонь артиллеристов 425-го артполка 232 сд рассеивал атакующих. Подавить советские батареи противник тоже не мог. Его артиллерия отстала на марше и лишь к вечеру стала занимать огневые позиции.

Получив огневую поддержку и подтянув имеющиеся десантные средства, германские войска в сумерках сумели вцепиться в восточный берег Дона, нащупав слабое место на левом фланге 498 сп в районе Малышево. Как указано в отчете 18-го танкового корпуса: «Подразделения 498 сп 232 сд, оборонявшие восточный берег р. Дон на этом участке (Петино — Малышево. — Примеч. авт.), под незначительным воздействием авиации противника отошли, открыв свободный доступ к г. Воронеж с юго-запада»[122]. К исходу ночи на 4 июля Ставка наконец осознала всю драматичность ситуации под Воронежем. С 08.00 все находившиеся в районе этого города войска были подчинены командующему Брянским фронтом. Для борьбы с немецкими танками из Ельца в Воронеж двигалась 16 иптабр (20 76,2-мм дивизионных пушек Ф-22 УСВ, 12 45-мм противотанковых орудий и 2 батальона ПТР). Однако прибытие бригады ожидалось только через несколько дней. Также со 2 по 4 июля в районе Воронежа разгружался 18-й танковый корпус, но ввести его в сражение можно было только с разрешения Ставки.

За ночь командир 232 сд стал принимать меры, чтобы ликвидировать плацдарм противника в районе Малышево. На помощь действующим здесь войскам он перебросил две из пяти батарей 425 ап, а также двинул сюда свой последний резерв — учебный батальон. Немцы тоже не теряли времени даром, решительно наращивая свои силы на плацдарме. И хотя возможности переправы были невелики, но на «пятачке» вскоре появились вражеские танки и легкие орудия. Полевая германская артиллерия готовилась с утра полностью подавить советскую, обеспечивая расширение имеющегося плацдарма и форсирования Дона севернее, у Семилук, силами моторизованной дивизии вермахта «Великая Германия».

А бои в районе Воронежа продолжались с прежним ожесточением. Попытка контратаки 498 сп не удалась — германские войска сами перешли в наступление. Атаки и контрудары противоборствующих сторон следовали одни за другими. В кровавом «круговороте» сражения были выбиты все командиры батальонов 498 сп, выбыл из строя командир полка, а затем и сменивший его офицер. Затем под гусеницами танков погибли на позициях орудия и расчеты противотанкового дивизиона и батарей артполка. Полк, который еще сутки назад отступил под незначительным воздействием противника, теперь держал оборону против нескольких дивизий врага. Остатки 498 сп были оттеснены на 5–7 км, но «мертвой хваткой» они держали Шиловский лес на окраине Воронежа. Уже днем войска противника попытались форсировать Дон ниже устья р. Воронеж, но батальон учебного центра и кавалеристы не допустили врага на свой берег, рассеяв огнем передовой немецкий батальон.

Ставка категорически запрещала вводить в бой 18 тк до тех пор, пока обстановка не прояснится полностью. Поэтому в середине дня 4 июля в бой за Шиловский лес был брошен последний резерв — учебный батальон 232 сд. Это подразделение состояло из 600 обстрелянных солдат, в основном после ранений, которых готовили для занятия должностей младших командиров. Вооруженные только револьверами и гранатами, они почти все погибли в бою, немного задержав врага. Но в этот момент поступило разрешение на ввод в бой 18-го танкового корпуса.

Указания на использование соединений 18 тк при защите Воронежа противоречили сразу нескольким приказам[123] наркома обороны по использованию бронетанковых войск. Но за подписью заместителя командующего Брянским фронтом генерал-майора Яркина 3–4 июля появилось три приказания. В приказании № 1 штаба БФ требовали 180 тбр «вывести в Придача и закопать фронтом на юг». Так началась «эпопея» этого соединения, которое с 4 по 8 июля, получив в общей сложности 11 взаимоисключающих приказаний (помимо тех, что отдавал штаб 18 тк), «моталось» по Воронежской области, совершив 300-км марш без единого выстрела.

В приказании № 2 требовалось «выбросить» на юго-западную окраину Воронежа один батальон средних танков Т-34. Вскоре, когда стала понятна вся серьезность положения, появилось приказание № 3 — «атаковать на Малышево, выбить и уничтожить автоматчиков противника». Реализовывать этот план отправили 110-ю и 181-ю танковые бригады. Однако противник атаковал сам. А танковые бригады (110 и 181 тбр), не имея пехоты, артиллерийской поддержки и прикрытия с воздуха, самостоятельно вели упорные бои, отбивая по 5–8 раз в сутки наступления танковых отрядов противника, поддержанных артиллерией и авиацией[124].

Таким образом, вместо получения общей задачи 18-й танковый корпус вводился в бой частями, а соединения корпуса были растянуты по фронту на 78 км, располагаясь в зонах ответственности 60, 40-й и 6-й армий.

Севернее Воронежа, в районе Семилук также продолжались тяжелые бои. Там рвалась переправиться через Дон моторизованная дивизия «Великая Германия». Несколько раз понтоны и резиновые лодки подходили к восточному берегу. Но каждый раз меткий огонь орудий 425 ап отгонял их обратно, а немногих высадившихся немцев уничтожали стрелки 605 сп. Лишь к вечеру 4 июня, когда артиллерия 232 сд 40А из-за нехватки снарядов и потери орудий снизила свою эффективность, германским войскам удалось закрепиться на левом берегу, потеснив подразделения 605 сп. Частично разрушив оба моста через Дон, советские солдаты отошли на новый рубеж обороны.

На следующий день, 5 июля, все утро 605 сп безуспешно атаковал позиции противника, но без поддержки артиллерии сделать ничего не смог. А во второй половине дня мотопехота и танки немцев сами перешли в наступление. Германская полевая артиллерия с правого берега Дона сметала своим огнем боевые порядки наспех окопавшейся советской пехоты. Враг постепенно расширял плацдарм, а 605-й стрелковый полк, не имея сил для удержания все увеличивающегося фронта, стал отходить вдоль Дона на север. Немцы с ходу ворвались в село Подгорное и устремились к западной окраине Воронежа. Но в бою, разгоревшемся на исходе дня у противотанкового рва, проходившего вдоль Песчаного Лога, два батальона 233-го полка НКВД остановили германские войска, а подоспевший на помощь обороняющимся 694 ап из состава 16-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады своим огнем рассеял атаковавшие немецкие танки. К ночи на этом направлении германские войска отошли к селу Подгорное.

Южнее обстановка складывалась значительно хуже. Утром, в районе 8 часов, немецкая авиация разбомбила штаб 232 сд на окраине Воронежа. Погиб начальник штаба, был контужен командир дивизии, а самой худшей вестью стало то, что был уничтожен узел связи. Фактически с этого момента 232 сд перестала существовать как единый воинский организм. Ее полки в последующие дни вели бои практически самостоятельно. Но обескровленные подразделения 498 сп и двух учебных батальонов удерживали Шиловский лес, отражая атаки основных сил 48-го танкового корпуса вермахта в течение всего длинного дня 5 июля. Лишь вечером врагу удалось выйти к окраинам города с юга. Оборонявшийся в районе Чижовки 287-й полк НКВД при поддержке зенитчиков отбросил наступающих. Но противник и не думал останавливаться. Перегруппировавшись, он атаковал севернее. Удар принял на себя 41-й пограничный полк НКВД. Противотанковых средств у него не имелось, да и л/с был в бою впервые. Но этим чекистам не пришлось долго участвовать в сражении. Прямо во время боя поступил очередной приказ — всем частям НКВД покинуть город и присоединиться к своим соединениям. Оставшись без пехоты, артиллерия 16 иптабр тоже начала отходить на восточный берег Дона. Через несколько часов стрелков и орудия волевым решением опять вернули на западный берег и, поднявшись в контратаку, они даже отбили свои позиции. Решив использовать этот успех, командующий Брянским фронтом приказал 110 тбр 18-го танкового корпуса атаковать немцев и сбросить их в Дон. Около 21.00 бригада ударила по врагу. Поначалу ей удалось смять германские подразделения и прорваться к Шиловскому лесу, соединившись с остатками 498 сп. Но в последовавшем за этим успехом в тяжелом ночном бою командование бригады потеряло управление своими подразделениями. Отрезанный от танков, был уничтожен в Шиловском лесу мотострелковый батальон соединения. Танки Т-34 и Т-60, которыми была оснащена 110 тбр, израсходовав боекомплект, частью вышли из боя и отошли в город, частью были уничтожены немецкой противотанковой артиллерией. 110-я танковая бригада понесла тяжелые потери, но и противнику был нанесен существенный урон: за 5 июля танкисты нашего соединения сожгли и уничтожили 36 танков врага и 22 противотанковые пушки с расчетами. Оба полка НКВД не смогли поддержать 110 тбр в бою, так как срочно совершали передислокацию на новые позиции: 41-й погранполк НКВД пришлось оперативно перебросить на левый берег реки Воронеж, а 287-й полк вдвое удлинил свой фронт, заняв и участок соседа.

Произошло это из-за следующих обстоятельств. Продвижение германских войск вдоль реки Воронеж к городу привело к тому, что в их руках оказался протяженный участок правого берега (этой реки), а на противоположном берегу советских войск практически не было.

У немецкого командования быстро родилось решение — переправить на левый берег части 16-й моторизованной дивизии, захватить станцию Масловка и перерезать железную дорогу на Свободу (Лиски). Вечером в районе Масловки была обезврежена германская разведгруппа, несколько немцев попало в плен, благодаря чему о немецком плане стало известно советскому командованию.

К месту предполагаемой высадки ускоренным маршем выдвигался 796 сп из 141-й стрелковой дивизии 6-й резервной армии. Подтягивались 392 тб из 180-й танковой бригады, а также батареи 16 иптабр. Именно артиллеристы, развернув с марша свои пушки, рассеяли огнем немецкий десант на реке, уничтожив большую часть переправочных средств противника. Несмотря на это, отдельным понтонам с личным составом и техникой врага удалось пристать к берегу. За ночь они сконцентрировались в районе населенных пунктов Таврово и Придача. Здесь имелись две пехотные и танковая роты, до двух батарей артиллерии. Но оказать им помощь через реку германское командование в тот момент не могло. Около 6 часов утра 6 июля немецкую группировку обнаружила разведка 392 тб. Именно угроза продвижения противника к ВОГРЭСовскому мосту по левому берегу и вынудила командование Брянского фронта на треть сократить силы защитников города. Во избежание обострения ситуации на этом участке фронта пограничный полк спешно занимал круговую оборону на левом берегу Воронежа, у моста ВОГРЭС.

Бои на ближних подступах к Воронежу породили у Ставки неуверенность в способности командующего Брянским фронтом отстоять город. Поэтому «надзирать» за действиями генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова и его штабной группы в Воронеже штабами 40-й армии и Воронежского боевого участка был направлен представитель Ставки ВГК командующий войсками ПВО территории страны генерал-лейтенант М. С. Громадин. Он же во время боев за Воронеж лично руководил частями Воронежско-Борисоглебского района ПВО, выполнявшими задачи по борьбе с воздушным и наземным противником.

Понимая, что его судьба «висит на волоске», Ф. И. Голиков решил реабилитироваться перед вышестоящим командованием, разгромив дивизию «Великая Германия» и сбросив это соединение в Дон. Для реализации столь смелого замысла были сконцентрированы основные силы 18 тк: 181-я танковая бригада и 18-я мотострелковая бригада. На рассвете стремительным ударом они выбили немецкие войска из Подгорного. Однако за селом наше наступление было остановлено заградительным огнем германской артиллерии из-за Дона. К середине дня сюда подтянулись основные силы 48-го танкового корпуса вермахта. Обе бригады 18 тк и 605 сп к вечеру вынуждены были перейти к обороне на достигнутых рубежах.

На южной окраине Воронежа 287-й полк НКВД с утра 6 июля отбивал атаки германских войск. Немцам никак не удавалось прорваться в город. Лишь к вечеру, около 17.00, вражеской танковой роте с десантом на бронетранспортерах удалось пробиться в Чижовку и далее в центр города. И хотя в конце концов прорыв был ликвидирован подразделениями 110 тбр, контратаковавшей врага от вокзала, результаты борьбы были печальными. Из-за этого прорыва и боя по его ликвидации были повреждены и вышли из строя оба воронежских моста — ВОГРЭС и Чернавский.

Несмотря на то что сражения в районе Воронежа шли уже третьи сутки, германское командование также не добилось поставленных задач. Очередная попытка ворваться в город с запада вечером 6 июля натолкнулось на ожесточенное сопротивление 233-го полка войск НКВД при поддержке орудий 16 иптабр. Немцам становилось ясно, что «в лоб» этот рубеж им не взять. Тем более что германские подразделения на левом берегу реки Воронеж в районе 18.00 были атакованы советскими танками из 180 тбр при поддержке двух взводов пехоты и одной батареи артиллерии. Лишь с напряжением всех сил немцам удалось отбить эту атаку. 6 июля все германские соединения в районе Воронежа были втянуты в бой, а по немецкому плану, отвод 48-го танкового корпуса с плацдарма должен был начаться еще сутки назад. Тогда для высшего командования удалось отговориться тем, что не подошли еще пехотные дивизии, которые должны были сменить танкистов. Однако к исходу 06.07.42 года уже поступил категорический приказ: «ввиду усиления советского сопротивления» сменить 48-й танковый корпус 3-й моторизованной дивизией из 24-го танкового корпуса, хотя было вполне очевидно, что она самостоятельно, хоть и через несколько дней, город не возьмет. К тому же Гитлер требовал повернуть 4 ТА на юг, где все еще, хоть и с трудом, но продвигался 40-й танковый корпус.

Под давлением всей совокупности обстоятельств германское командование решило предпринять решительный штурм Воронежа. Используя то, что северная группа советских войск «выдохлась», было решено сосредоточить свои основные силы против обнаруженного слабого места советской обороны в Чижовке. Осуществление прорыва возлагалось на 24 тд. Следующей ее целью был захват центра города.

С утра 7 июля немцы планировали разгромить северную группу наших войск, во второй половине дня — захватить Отрожку и соединиться с десантом в Придаче. Тем более, что в ночь на 8 июля должен был начаться плановый отвод 48-го корпуса на юг. Его меняли три пехотные дивизии, которые должны были удерживать плацдарм.

Тем временем на советской стороне была затеяна очередная реорганизация управления. Из Воронежа выводился командный пункт Брянского фронта, а все войска в городе переводились в подчинение 40А (КП которой должен был немедленно разместиться в городе. — Примеч. авт.). Пока наши командиры принимали меры к исполнению полученной директивы, германское командование приступило к осуществлению своего плана.

В 22.00 6 июля 24 тд всей своей мощью обрушилась на позиции 287-го полка НКВД. Позже в сражение ввели 16-ю моторизованную дивизию. В неравном ночном бою 287 сп был рассечен и обойден, а затем немцы вышли к Чернавскому мосту и после короткого боя выбили подразделения 125 сп НКВД с территории вокзала «Воронеж-2». В сложившейся обстановке все подразделения 287-го полка с большим трудом пробились к ВОГРЭСовской переправе и около нуля часов 7 июля отошли на левый берег реки Воронеж. Той же ночью остатки 498 сп и 110 тбр вплавь (через реку Воронеж) перебрались на левый берег. Несмотря на то что западные окраины, районы железнодорожных мостов и вокзала «Воронеж-1» оставались в руках советских войск, основная часть жилых кварталов города была захвачена немцами.

Советское командование ясно отдавало себе отчет в том, что вот-вот будет пройдена «точка невозврата». Было понятно, что если не принять срочных мер, то завтра три батальона войск НКВД, еще остающиеся в городе, будут уничтожены. Не смогут задержать врага и потрепанные части, находившиеся севернее города. В этом случае немецким войскам удастся форсировать Воронеж до подхода основных сил 3-й резервной (с 7 июля — 60А) армии. Поэтому было решено сейчас же, ночью, бросить 41-й и 287-й полки НКВД в атаку на центральные кварталы со стороны Петровского острова и Чернавского моста соответственно. Оборона левого (восточного) берега и ликвидация германского плацдарма на нем возлагалась на только что подошедшую с переправ у Новожитинного частей 6 сд — первой из вышедших из окружения соединений 40А.

Атака удалась лишь частично. К середине дня чекисты отбили у врага центральные районы города, соединившись с подразделениями 125-го и 233-го полков НКВД.

Несмотря на изменение обстановки, германское командование не оставило своего плана разгромить советские войска севернее Воронежа. Днем основные силы 48 тк обрушились на Подгорное. Советские войска не сумели удержать село и начали откатываться на север. Отбросив их на Задонское шоссе, ударная группировка немцев повернула на город, стремясь ворваться в него с запада. Однако противотанковый рубеж, защищаемый 233 сп НКВД и 16 иптабр, не был преодолен противником. Понеся здесь тяжелые потери, враг откатился к Подгорному, а в 19.00 после атаки советских войск, покинул и этот населенный пункт.

Удача «улыбнулась» немцам в другом месте.

7 июля 3-я моторизованная дивизия вермахта, пользуясь беспечностью 605 сп, захватила переправу через Дон в районе н/п Подклетное и к исходу дня овладела всей северной частью Воронежа: жилыми кварталами, железнодорожными станциями «Воронеж-1» и «Воронеж-2», отрезав таким образом 110-ю и 181-ю танковые бригады, так как мосты через реку Воронеж взорвали по распоряжению начальника гарнизона. В результате боев за удержание города 110 и 181 тбр потеряли всю свою матчасть, а л/с соединений был выведен на доформирование в Большую Приваловку[125].

К вечеру 7 июля штаб 40-й армии наконец-то сумел взять в свои руки руководство обороной города. По личному указанию генерала М. С. Громадина (генерал-лейтенант М. С. Громадин являлся командующим войсками ПВО территории страны и заместителем наркома обороны СССР по ПВО; в июле 1942 года при обороне Воронежа по указанию Ставки лично руководил частями Воронежскоо-Борисоглебского района ПВО. — Примеч. авт.) 7 июля из подразделений зенитной артиллерии были сформированы специальные зенитно-артиллерийские группы, способные бороться как с воздушными целями, так и поддерживать наземные войска. 8 и 9 июля германское командование еще несколько раз пыталось очистить Воронеж от советских войск, но до конца это ему сделать так и не удалось. В ночь на 10 июля основные силы 48-го танкового корпуса вермахта двинулись на юг. На этом участке фронта на длительный период (до конца января 1943 года) развернулось позиционное противостояние.

Другой составляющей двоевластной структуры Брянского фронта стала автономная группа войск на северном фланге фронтового объединения, которую немцы иногда называли «сухопутным фронтом на Дону». Там также имелся мощный танковый «кулак» наших войск, состоящий из двух отдельных танковых корпусов (1 и 16 тк) и трех танковых корпусов в составе 5-й танковой армии.

Именно с активизацией действий всех вышеперечисленных бронетанковых объединения и соединений командование Брянского фронта связывало свои основные надежды на стабилизацию положения на всем ТВД. Из полосы ответственности 13-й полевой и 5-й танковой армий по противнику планировалось нанести сразу несколько контрударов. Руководить проводимыми операциями с основного командного пункта в Ельце должен был недавно прибывший заместитель командующего Брянским фронтом генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов.

В первую очередь на правом фланге 13-й армии пытались создать новый «ударный кулак» — оперативную группу Катукова в составе 1-го и 16-го танковых корпусов. Эта «импровизированная усеченная танковая армия» получила задачу прорваться в междуречье Кшени и Олыма, и затем продвигаться на юг. Расчет строился на том, что вспомогательный пункт управлении (ВГУ) в Касторном успешно оборонялся 284 сд и взаимодействующими с ней соединениями: частями 2-й истребительной дивизии, 111-й и 119-й отдельными стрелковыми бригадами, 14-й и 170-й отдельными танковыми бригадами. Об этот узел обороны, словно об утес, разбивались германские атаки. В случае удачного наступления танковой группы Катукова, а затем и 5-й танковой армии и продвижения их на юго-запад можно было значительно сократить протяженность Брянского фронта. После выхода наших наступающих войск в район Касторного указанный узел обороны должен был стать центральной конструкцией устойчивости боевых порядков Красной Армии на этом участке театра военных действий, прикрывая танковую группу и 5-ю танковую армию от фланговых обходов бронетанковых сил врага. Но реализация такой цели могла быть успешной только тогда, когда оба контрудара танковых объединений Брянского фронта завершатся успехом.

Пока же планируемой танковой группе катастрофически не хватало пехоты (из 1 тк ранее даже изъяли мотострелковую бригаду. — Примеч. авт.), которая могла закрепить достигнутый танками успех. Поэтому на помощь Катукову спешно двигались новые резервы: 1-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора И. Н. Руссиянова и 135-я стрелковая бригада. Также для поддержки наступающих танкистов к линии фронта подтягивался 8-й кавалерийский корпус[126]. Но все вышеперечисленные соединения могли быть введены в бой лишь через несколько дней, а до этого 1-й и 16-й танковые корпуса, а также 15-я стрелковая дивизия, должны были обходиться только собственными силами. Однако ситуация на фронте обороны 13А была настолько запутанной и сложной, что даже скоординировать действия увязших в позиционных боях корпусов было большой проблемой. Поэтому танковая группа Катукова в составе 1 и 16 тк, а также 15-й стрелковой дивизии была официально создана (распоряжением штаба Брянского фронта № 00266/оп. — Примеч. авт.) лишь 8 июля 1942 года[127], и тогда же составлявшие ее соединения приступили к «осмысленным» совместным действиям. До этого момента каждый из корпусов создаваемой танковой группы вел «личный бой» с немецкими войсками.

Некоторая степень взаимодействия существовала между бригадами 1-го танкового корпуса и 15-й стрелковой дивизии, тем более, что командиры вышеназванных соединений знали друг друга еще до войны.

Катуков по этому поводу в своих мемуарах вспоминал следующее:

«Справа от меня оборонялась 15-я стрелковая дивизия полковника Афанасия Никитича Слышкина. С ним я тоже был хорошо знаком. Перед самой войной, когда в Бердичеве я командовал танковой бригадой, А. Н. Слышкин был начальником военно-строительного участка. Выходец из донских казаков комдив 15-й отличался незаурядной личной храбростью»[128].

3 июля общая обстановка в полосе действий 1 тк и 15 сд была следующая. Противник, находясь на рубеже Мишино, южная окраина Алексеевки, прикрывая свой левый фланг артиллерией и танковыми засадами, главными силами развивал удар с рубежа Захаровка, Федоровка в северном и северо-восточном направлении.

1 тк (без 1 мсбр) вместе с 15 сд имели следующие задачи. Основными силами стрелковых частей удерживать рубеж Красный, Огрызково, Гордеевка — Елизаветинка; отм. 219,3; выс. 224, 4; Большая Ивановка. Главными силами танковых бригад нанести удар в двух направлениях: а) Мишино, Тураново, Замарайка; б) Большая Ивановка, Захаровка, Алексеевка (Ново-Панино), Волово; имея задачей «окружить и уничтожить прорвавшуюся группировку противника в районе Мишино, Замарайка, Волово, Хитрово».

В этот день нашим войскам сопутствовал успех.

89-я танковая бригада, оставив одну танковую роту для усиления 676 сп 15 сд в районе Гордеевка — Елизаветинка, главными силами при поддержке 321 сп 15 сд наносила удар в направлении Мишино, Турчаново, имея дальнейшую задачу овладеть н/п Замарайка. К 17.30 бригада стремительным ударом разгромила противника в Мишино, буквально разметав до полка германской пехоты и два дивизиона 385-го артполка. За день боевых действий 89 тбр было уничтожено: орудий разных калибров — 63, орудий ПТО — 14, танк — 1, повозок с боеприпасами — 8, станковых пулеметов — 7, ручных пулеметов — 24, минометов — 10 и около 2 тысяч солдат и офицеров.

1-я гвардейская танковая бригада вместе 253-м танковым батальоном и мспб 49-й танковой бригады вела наступление в следующих направлениях: а) одним танковым батальоном на Алексеевку (Старо-Панино), Волово; б) двумя танковыми батальонами и мспб с исходного положения — лощина западней Большой Ивановки, наносила удар на Захаровку (Хитрое, Алексеевка), Волово. Эта группировка имела задачу — во взаимодействии с 89 тбр и частями 15 сд уничтожить противника в районе Алексеевка, Захаровка. Но вражеским войскам на этом участке фронта, несмотря на большие потери, удалось удержать свои позиции. За день боя 1 тбр уничтожила: 3 орудия ПТО, автомашин с боеприпасами — 7, минометов — 3, станковых пулеметов — 16, один танк и до 600 солдат и офицеров противника.

Большая часть 49 тбр находилась в резерве в районе Юрские Дворы, недалеко располагался и 307 огмд, который из-за нехватки боеприпасов дал по позициям противника всего один залп, за день боевых действий уничтожив 15 автомашин, 25 подвод с боеприпасами и до 200 германских солдат.

Пока наши танковые бригады громили врага в районе Мишино, Алексеевки и Захаровки, вечером 3 июля германские силы из 88 пд вермахта с приданной артиллерией и танками, форсировав р. Кшень, исхитрились взять Огрызково, которое было предписано оборонять всеми возможными силами и средствами.

Весь день 4 июля прошел «под знаком великой битвы» за Огрызково. На этот раз в бой была двинута 49-я танковая бригада. В 04.00 части бригады перешли в наступление, затем атакующие были усилены 89 тбр и остатками 15 сд. К 20.30 после многочасового боя Огрызково, Вобрани, Новая Жизнь были взяты штурмом. Противник опять был отброшен за р. Кшень. В 24.00 49 тбр была выведена из боя, передав участок обороны 676 сп 15 сд.

В этот день также отличился 307-й дивизион РС, накрывший одним залпом из 4-х установок немецкую переправу в Калиновке.

5 июля, перегруппировавшись, 88 пд немцев опять стала теснить бригады 1 тк. Пехоты из 15 сд для создания многоэшелонированной позиционной обороны не хватало, поэтому штабом корпуса на наиболее опасных направлениях были расставлены несколько танковых засад — по 2–3 «тридцатьчетверки» в каждой. Таким образом, за день было подбито 12 германских танков.

Опять особо удачно действовал 307 огмд под командованием капитана С. В. Гаврюкова. «Катюши» расположили в н/п Гатище. С рубежа обороны 15 сд были подготовлены данные для открытия огня по участкам Ясная Поляна, Гордеевка — Елизаветинка, Мишино. Как только немцы начинали накапливаться в одном из районов для подготовки к атаке, их «накрывал» залп реактивных минометов. Таким образом, за день боя было уничтожено около 1100 германских солдат.