Технология, изменения и положение нации

Технология, изменения и положение нации

Война и распад империи доминировали в британской политической жизни с начала Первой мировой (1914 г.) до 1960-х гг., однако экологический, медицинский, социальный и экономический контекст, а также сама сущность человеческого мировосприятия, полностью изменились вследствие технологических новшеств и их внедрения. XIX в. принес значительные перемены, но XX столетие стало свидетелем поистине революционных преобразований в теоретической и прикладной науке и технологии в большинстве сфер, будь то транспорт, производство и передача энергии, медицина, контрацепция, сельское хозяйство или сбор, хранение и управление информацией. Накапливались такие блага, которые позволяли думать, что человеческая доля в скором времени намного улучшится. Перемены оказались настолько глобальными, что начиная с 1960-х гг. на передний план стали выходить опасения относительно постоянного вреда, причиняемого окружающей среде и самому человечеству, хотя обеспокоенные голоса раздавались и ранее. В стихотворении «Чугунолитейщикам и другим» йоркширский поэт и драматург Гордон Боттомли (1874-1948) предупреждал:

Тронув былинку,

Вы подрываете самые корни Англии.

Вы чтите лишь плавильные печи

И делаете лишь машины

Для производства новых машин.

В этом удивительном и сложном новом мире люди получили возможность путешествовать и обмениваться мыслями, как никогда раньше, создавать и разрушать новыми средствами и в таких масштабах, которые прежде встречались лишь на страницах фантастических романов, синтезировать и производить новые вещества, ткани, вкусы и звуки, и таким образом сотворить мир, в котором единственной силой, единственным мерилом является само человечество, его стремления, потребности и воображение.

Для пожилых людей в конце XX в. важное значение имели не только отдельные крупные технологические новшества, появившиеся при их жизни, будь то атомная энергия или контрацептивы, телевидение или микрочип, реактивный двигатель или компьютер, биотехнология или протез бедра, затрагивавшие их жизнь косвенно или напрямую, постоянно или эпизодически; важное значение имело совокупное воздействие перемен. Прошлое перестало быть близким и доступным, непреходящей и почти не меняющейся ценностью, а вместо этого действительно кануло в лету, превратившись в искаженный предмет для ностальгии, сожалений или любопытства

Изменения были непосредственно связаны с людскими перемещениями. Миграция всегда занимала важное место в британской истории, особенно в XIX в., когда происходило массовое переселение в новые индустриальные районы и эмиграция в колонии, но в XX в. лицо Британии претерпело еще более радикальные трансформации. Сельская Британия во многом стала напоминать скелет, прикрытый людьми, которые жили здесь, а работать ездили в другие места. В 1921-1939 гг. число сельскохозяйственных рабочих сократилось на четверть, и этот процесс ускорился после Второй мировой войны (1939-1945 гг.). Лошадей заменили трактора, а мельницы, ветряные и водяные, вышли из употребления, так как их вытеснило электричество. Машины пришли на смену ручному доению. Сельское хозяйство все больше становилось занятием отдельных лиц, а не общинной деятельностью, хотя это принесло определенную выгоду. В 1960-х гг. исчезли однокомнатные хижины, в которых жили многие работники шотландских ферм, страдая от клаустрофобии и антисанитарных условий.

Рисунок Саут-Даунса, плакат Фрэнка Ньюболда

Английская жизнь XX века отмечена тягой к романтическим ландшафтам, отразившейся, например, в популярности поэзии и рассказов Томаса Харди, музыки Ральфа Воэна Уилльямса и успехе «клубов путешественников». Поэтому правительство «привлекло» эти ландшафты для создания военных плакатов.

Другие негородские виды деятельности, такие как лесоводство, работа в рудниках и карьерах, также либо пришли в упадок, либо существенно сократили штаты. Эти перемены привели к депопуляции многих сельских областей, особенно гористых местностей и районов, находящихся на значительном удалении от городов, например, северного Норфолка, линкольнширских пустошей и многих областей Корнуолла и Уэльса. В большом числе закрывались маленькие сельские школы. Это не было мгновенным разрушением старинного образа жизни, поскольку сельский мир в 1900 г. во многих отношениях представлял собой результат серьезных изменений, протекавших в период 1500-1900 гг., а депопуляция некоторых сельских районов составляла крупную проблему еще в тюдоровской Англии и ранее. Процесс изменений был постоянным и непрерывным, и все-таки, в плане общего восприятия и сознания населения Британии XX в., масштабы перемен представлялись революционными. Сельская местность, для многих ее жителей, превратилась в место проживания и отдыха, а не работы, куда они приносили свои городские привычки, жалуясь, например, на шум, производимый животными на ферме, или негодуя по поводу охоты на лис и оленей из спортивного интереса. Во многих областях жилье подорожало, так как его скупали люди, работающие в городах, а проблемы сельского хозяйства привели к тому, что большое число сельских жителей оказалось за чертой бедности.

На другом конце социальной лестницы, хотя военное время поднимает производство, а государственные субсидии на сельское хозяйство, принятые Актом от 1947 г., помогли фермерам и землевладельцам, реформа налогообложения, проведенная Ллойд-Джорджем в 1909-1910 гг. и исчезновение дешевой рабочей силы уже нанесли тяжелый удар по поместьям, и многие из них были покинуты или переданы государственным учреждениям. Более 1200 усадеб было разрушено или заброшено между 1918 и 1975 гг.; многие другие были переданы Национальному тресту, оказавшись в зависимости от посещений туристов или став школами. Аристократические поместья, доминировавшие в сельской жизни на Британских островах, ушли в прошлое, особенно в Англии и Ирландии. Массовые продажи земли после Первой мировой войны, на которой погибли многие наследники усадеб, уничтожили традиционные отношения землевладельца и арендатора. Например, линкольнширское поместье графов Ярборо, занимавшее в 1885 г. 60 000 акров, сократилось наполовину после продаж земли в 1919, 1925, 1933, 1944 и 1948 гг., хотя графы сохранили тесные и обширные связи с арендаторами в северном Линкольншире. Рост числа мелких собственников-фермеров после 1918 г. привел к ослаблению землевладельческих отношений, на которых основывалась власть землевладельцев: влияние землевладельцев на сельскохозяйственную политику сменилось влиянием фермеров. Отчасти это происходило вследствие упадка сельского хозяйства в период между войнами. Если и строились новые усадьбы, то этим занимались не землевладельцы, а богатые бизнесмены или иностранцы, которые не собирались участвовать в местном управлении и политике. Некоторые землевладельческие семьи удержали контроль над поместьями, но часто они заметно сокращались: более половины владельцев крупных поместий в йоркширском Ист-Райдинге продали почти все или все свои земли. Аристократия теряла также свои городские дома. Они опять же оказывались разрушенными или передавались в ведение государства. В Шотландии сохранились некоторые традиционные формы. Герцоги Бокли и Камерон из Лохйеля оба владели крупными поместьями в конце века, но число, размеры и роль таких хозяйств значительно уменьшились по сравнению с прошлым. Положение англо-ирландских землевладецльев серьезно ухудшилось вследствие земельной реформы и беспорядков первой четверти XX в.

Сельская Британия изменилась даже внешне. Появились новые культуры. Особенно заметным стал желтый цвет рапса и, в 1990-х гг., светло-голубой цвет льна, субсидируемого Европейским Союзом. Ненужные фермы были заброшены или разрушены. Традиционные занятия и виды деятельности, для которых требовались такие естественные черты ландшафта, как луга, пришли в упадок. Соединение полей и снос ограждений привели начиная с 1950-х гг. к смене, например, в Восточной Англии, прежней чересполосицы маленьких полей, огороженных мощными изгородями, широкими просторами пахотной земли, часто огражденными проволочными сетками. Эти изменения, как и новые приемы в использовании необрабатываемых земель, имели серьезное воздействие на окружающую среду. Болота осушались и начинали интенсивно возделываться. Горные долины, такие как Северный Тайн, даремский Дервент и некоторые долины Уэльса, затоплялись и превращались в водохранилища. На болотах и в вересковых пустошах Норфолка и Саффолка высаживались хвойные деревья. По всем Британским островам в сельском хозяйстве активно использовались пестициды, проникавшие в систему грунтовых вод. Воздействие человека на природу становилось все более и более настойчивым и широкомасштабным.

Люди уезжали не только с земли, но и из приходящих в упадок индустриальных областей. Районы, бывшие в XIX в. «всемирной мастерской», становились индустриальными музеями и социально неблагополучными областями, требовавшими поддержки, как было признано Актом об особых областях (1934 г.), по которому, впрочем, помощь таким регионам предоставлялось лишь в ограниченном размере. Во время депрессии 1930-х гг. безработица в Сандерленде выросла до 75 процентов среди кораблестроителей и 50 процентов от общего числа рабочего населения и была связана также с ухудшением условий жизни и ростом заболеваний. В другом центре кораблестроения в северо-восточной Англии, Джарроу, безработица также достигал более 70 процентов. Люди уезжали из таких городов в районы с большей экономической активностью, по большей части в срединные графства и в юго-восточную Англию. Кроме того, особенно после Второй мировой войны, переполненные городские районы начали освобождаться от людей по мере уничтожения трущоб. Люди стали переезжать в новые застройки в сельской местности или на окраины городов. Первые становились новыми городами, и первым таким городом-садом был Лечворт (1903 г.), последние — пригородами, куда перемещался на жительство все больший процент населения. Особенно быстро этот процесс протекал в крупных городах, особенно в Лондоне, который постоянно расширялся в 1920-х и 1930-х гг., хотя расширение несколько замедлилось после Второй мировой войны, когда были приняты законы о зеленой зоне. Однако многие новые города и пригороды, например, Камбернолд, Кроули, Питерли и Бейсинсток, не только переняли старые социальные проблемы, но и усугубили их, разрушив прежние жилые комплексы.

Позволяя растущему классу реализовать свои заработки, вырваться из перенаселенного и загрязненного города и заняться новым популярным хобби — садоводством, новые жилые районы служили одновременно причиной и следствием массовой экспансии личного транспорта. Эти процессы привели к увеличению роли поездов, а затем и автомобилей. В 1920-х и 1930-х гг. развитие лондонской системы метро позволило городу значительно расширить свои границы на север, а количество частных автомашин увеличилось более чем в 10 раз; к 1937 г. ежегодно регистрировалось 300 000 новых машин, «шум клаксонов и моторов», если вспомнить строку из «Бесплодной земли» Т. С. Элиота (1922 г.), становился все более привычной частью массовой культуры. Железные дороги зачастую шли впереди прогресса, но, начиная с 1920-х гг. дорожный транспорт стал составлять им серьезную конкуренцию. К сентябрю 1938 г. в стране насчитывалось 2 миллиона автомобилей, миллион грузовиков и 53 000 автобусов. Развитие автотранспорта способствовало кризису железнодорожной сети. Из «большой четверки» железнодорожных компаний только Южная железная дорога регулярно выплачивала дивиденды акционерам до национализации в 1948 г. В период между войнами были полностью закрыты около 240 миль железнодорожного полотна и 350 станций, а еще 1000 миль и 380 станций — для пассажирских перевозок. После спада, наступившего в приобретении частных автомашин во время Второй мировой войны, производство и продажи вновь резко возросли, особенно после отмены ограничений на покупку бензина в 1953 г. В тысячах миллионов пасса-жиро-километров частный автотранспорт вырос с 76 в 1954 г. до 350 в 1974 г., то есть с 39 до 79 процентов. Этот рост происходил за счет автобусного и железнодорожного транспорта. Процент грузовых дорожных перевозок увеличился с 37 в 1952 г. до 58,3 в 1964 г. Национализированные в 1948 г., с конца 1950-х гг. железные дороги стали работать в убыток, и доклад Бичинга в 1963 г. привел к резким сокращениям. Были значительно урезаны грузовые и пассажирские услуги, сокращен обсуживающий персонал, свернуты отдельные линии, а многие станции превращены в полустанки или приспособлены для других целей. Таким образом, одна из главных «публичных» сфер британской жизни, железные дороги, отошла в тень, уступив дорогу более «индивидуальным» автомашинам. В 1991 г. Британия потратила на улучшение путей с головы населения меньше, чем любая другая страна Евросоюза, за исключением Греции и Ирландии, в которых нет такой развитой железнодорожной сети. С увеличением досуга и видов отдыха некоторые ветки были переделаны в пешеходные дороги. Впрочем, по сравнению с Америкой, железнодорожный транспорт всей еще играет на Британских островах важную роль, особенно при междугородних переездах и поездках в город на работу из пригорода. Как ни странно, относительный упадок путешествий на поездах не уменьшил их притягательности для народной фантазии, хотя теперь она сосредоточилась на вышедшей из употребления системе паровозов. Группы, выступающие за их сохранение, и другие энтузиасты вновь открыли несколько линий и станций, а персонаж детских рассказов «Том Паровоз» сохранил большую популярность у детей в возрасте около 4 лет и некоторых взрослых.

В 1970 г. в Британии было 12,2 миллиона автомашин, в 1990 г. — 21,9 миллиона. Число автовладельцев выросло с 224 на 1000 человек в 1971 г. до 380 на 1000 человек в 1994 г. Только 42 процента работавших в Ньюкасле в 1971 г. проживало в городе. Большинство остальных добиралось на работу на машинах. Увеличение количества машин требовало строительства новых дорог. Строились автострады и автомагистрали, начиная с объездной дороги Престон Мб, открытой в декабре 1958 г. Гарольдом Макмилланом (премьер-министр от консервативной партии, 1957-1963 гг.). По мере увеличения потребности в дорогах, стало необходимым отрывать дополнительные. Вскоре каждому городу потребовалась объездная автодорога: в Экзетере она появилась в 1938 г.

Однако автомашины вызывают множество проблем. Выхлопные газы загрязняют окружающую среду, а к началу 1990-х гг. 45000 детей ежегодно получали травмы на дорогах. Две трети детских смертей в возрасте от 5 до 15 лет происходили вследствие дорожных происшествий. В 1992 г. в автоавариях погибло 4681 человек (для сравнения, в том же году было зафиксировано 499 убийств). Мрачные и зачастую пугающие репортажи об убийствах подогревают людскую обеспокоенность уровнем преступности, и напротив, смерти и увечья, полученные на дороге, не вызывают такого интереса и тревоги и воспринимаются как жизненный факт. Смертность в дорожных происшествиях была значительно выше в 1930-х гг.

Возросшая мобильность большей части населения позволяла уменьшить плотность застройки и снизить субсидии на общественный транспорт. Изменилась структура занятости. Вместо фабрик или шахт, на которых была задействована значительная рабочая сила, большинство современных индустриальных концернов капиталоемкие и не требуют столько рабочих. Они часто располагаются вдали от городского центра на ровной и относительно открытой местности с хорошей дорожной сетью. Все больший процент пенсионеров покидает города, чтобы жить в пригородах, сельских или прибрежных районах, таких как Колвин-Бэй и Вортинг. Появилась новая схема покупок с расцветом супермаркетов в 1950-х и гипермаркетов, находившихся обычно за городом, в 1980-х гг. К 1992 г. 16 процентов всей площади, занятой под магазины в Британии, была отведена под торговые центры, такие как Брент-Кросс в северном Лондоне, Лейксайд-Таррок в Эссексе, Глейдс в Бромли (Кент), Медоухолл в Шеффилде и Метро-Центр в Гейтсхеде. Торговые центры стали законодателями мод и средоточиями покупательской активности в сердце потребительского общества. Почти все их клиенты приезжают на машинах, отказавшись от магазинов на центральных улицах с их затрудненным движением и индивидуальным обслуживанием. Сходные изменения в пространственном расположении сыграли важную роль в таких сферах, как образование и здравоохранение. В 1971 г. 14 процентов школьников начальных школ отвозились в школы, в 1990 г. — 64 процента. Процент идущих пешком или едущих на автобусе заметно снизился, снова свидетельствуя о снижении потребности в «местах общего пользования» и о существенном увеличении числа физически слабых детей или детей с излишним весом. Парковки стали занимать значительный процент городской территории. Многоэтажные парковки нарушили привычный городской ландшафт, а проблема парковок стала одной из основных тем разговоров.

Увеличение мобильности большей части населения также обострило вопрос пространственного обособления. Разделение населения на группы, определяемые различным уровнем благосостояния и возможностей, едва ли было новостью; на самом деле в большинстве городов оно продолжалось с XVIII в. Однако в XX в. оно стало более отчетливым, и очевидной характеристикой бедноты, как в городе, так и в сельской местности, являлась относительно низкая мобильность.

Консьюмеризм и технологии были тесно связанными между собой характерными аспектами XX в. Их воздействие проявлялось самым различным образом. Так, появление и распространение в 1930-х гг. доступных автомашин с надежными автоматическими стартерами, избавлявшими от необходимости заводить мотор вручную, привело к волне грабительских налетов на витрины магазинов, когда преступники освоили новую технологию. Возросшая мобильность полностью изменила схемы преступлений. В ответ лондонская полиция начала экспериментировать с установкой на машины корабельных радиоприемников и сумела создать автопарк из машин, оснащенных радио, чтобы немедленно реагировать на сигналы о преступлениях. Эпоха после Второй мировой войны стала свидетелем компьютерного мошенничества, но, с другой стороны, использования компьютерной информации и сложных компьютерных технологий полицией. Дорожные правонарушения поставили средний класс, в целом отличающийся индивидуализмом, перед необходимостью вступать в контакт с полицией и судами. «Летучие пикеты» (мобильные группы тред-юнионистов) использовали машины для раздувания забастовок, как, например, в «Тревожную зиму» 1978-1979 гг. и во время шахтерской стачки 1984-1985 гг.

Значительное воздействие на общество оказали также трудосберегающие устройства, такие как стиральные машины, пылесосы и посудомойки. Они уменьшили бремя домашней работы и заменили горничных, облегчив борьбу с грязью и заболеваниями, хотя благодаря им существенно повысилось и потребление воды. Технологический прогресс привел к революции в сфере коммуникации. Сначала возросло количество обычных телефонов, а с 1980-х гг. появились факсы и мобильные телефоны. Растущее число персональных и офисных компьютеров облегчило использование электронной почты. В 2001 г. было подсчитано, что ежедневно в Соединенном королевстве посылается 40 миллионов текстовых сообщений.

Умножилось количество радио- и телевизионных каналов. Радиовещание началось в 1922 г.; в 1926 г. была создана Британская радиовещательная корпорация (Би-Би-Си), монополия, действующая в «национальных интересах» и финансируемая за счет лицензионных платежей, выплачиваемых радиовладельцами. В 1936 г. Би-Би-Си открыло телевизионное вещание из Александра-Пэлис. Коммерческие телевизионные компании, получающие прибыль от рекламы, появились в Британии только в 1955 г., а первая национальная коммерческая радиостанция «Классика» была основана только в 1992 г. Телевизоров стало гораздо больше в 1950-х гг., а число людей, имеющих постоянный доступ к телесети, возросло с 38 процентов населения в 1955 г. до 75 процентов в 1959 г. Вследствие этого произошло снижение популярности кинотеатров: к 1966 г. закрылось более половины кинотеатров в северо-западной Англии, хотя в 1990-х гг. отмечалось возрождение многозальных кинотеатров. К 1994 г. телевизор был в 99 процентах британских домов, а у 96 процентов он был цветным. В 1990-х гг. появилось большое число дополнительных спутниковых телеканалов, а спутниковые антенны изменили внешний вид многих зданий, как до этого телевизионные. Более чем в 70 процентов британских домов имеются видеомагнитофоны.

Телевидение переняло у радио роль главного средства развлечения во время отдыха, главного законодателя мод и мнений, источника споров и разговоров, повода для семейного согласия или расхождения, и центральной точки в британском доме. Сила, подталкивающая к переменам, основной сподвижник в деле формирования «потребительского общества» и «окно в мир», требовавшая права проникать повсюду и сообщать обо всем, телевидение также все больше становилось отражением» общественного вкуса. Радио доводило до сведения людей общенациональные события — королевские рождественские обращения (начиная с 1932 г.), речь Эдуарда VIII, в которой он отрекался от престола (1936 г.), речи Уинстона Черчилля во время войны, которые слушали миллионы (чего не могло быть с речами Ллойда-Джорджа во время Первой мировой). Телевидение выполняло точно такую же функцию, донося до населения картины и сообщения, предназначенные для всеобщего восприятия. Это началось с коронации Елизаветы II в 1953 г., ставшей для многих семей поводом для приобретения телевизора, и благодаря телевидению члены королевской семьи стали почти родными для зрителей, наблюдавших за их жизнью с интересом, которого обычно удостаиваются, герои мыльных опер. Документальный фильм «Королевская семья», вышедший в 1969 г., выставил британскую монархию на всеобщее обозрение. На самом деле, и «Новый елизаветинский век оптимизма», провозглашенный в 1952 г., и нынешнее недовольство положением и поведением королевской семьи, многим обязаны средствам массовой информации; то же самое было с королевой Викторией в 1860-х и 1870-х гг.

Телевидение имело центральное значение и для многих других сфер деятельности: для задания тенденций и рекламы, столь важных для потребительского общества, и для хода и проведения избирательных кампаний. Телевидение стало транслировать заседания Парламента, а публичная политика во многом сосредоточилась на поиске эффектов, которые будут показаны в вечерних выпусках новостей. Телевидение все больше определяло идиомы и словарь общественной и частной жизни. Так, 14 июля 1989 г. премьер-министр Маргарет Тэтчер подверглась критике со стороны лейбориста Дениса Хили за то, что она сочетает «дипломатию Альфа Гарнетта с экономикой Артура Дейли»; при этом критик мог быть уверен в том, что слушатели поймут эти отсылки к популярным телевизионным героям.

Технологические изменения способствовали созданию экономического положения, при котором ежегодный выпуск товаров постоянно рос на протяжении большей части столетия, а потребление и досуг также увеличивались наряду с увеличением численности населения: включая Северную Ирландию с 44,9 миллиона в 1931 г. до 58,6 в 1997 г. Несмотря на депрессию, для большинства людей, имевших работу, 1930-е гг. были десятилетием улучшения жилищных условий, расширения потребительского выбора и повышения уровня жизни. Это был период новых электротоваров, автомашин, радио, телевидения и звукового кино. Было построено множество кинотеатров: несмотря на относительную малочисленность населения, в Саффолке в 1937 г. было 40 кинотеатров, а в Линкольншире 58. Хотя кино позволяло отвлечься от жизненных проблем, новые электротовары не имели никакого значения для безработных, которых в конце 1932 г. насчитывалось 3 миллиона, и, несмотря на значительное улучшение ситуации в 1934-1937 гг., больше 1 миллиона до 1941 г. Депрессия 1930-х гг. нанесла особенно сильный удар по тяжелой промышленности, которая испытывала серьезные затруднения еще с окончания Первой мировой войны. В 1913 г. с верфей на Тайне сошло судов общим водоизмещением 238 000 тонн, но менее 7000 в 1933 г. Больше четверти рабочей силы в Шотландии в 1931-1933 г. не имело работы, как и треть дербиширских шахтеров; а дербиширский марш Национального движения безработных в 1933 г. проходил под лозунгом: «Мы отказываемся умирать молча. Мы хотим работать». В корнуольской добыче и переработке олова наблюдался такой упадок, что в 1939 г. 25 процентов населения Редрута были безработными; в целом в Корнуолле безработица держалась на уровне 18-20 процентов. Многие из тех, кто сохранил работу, получали низкую зарплату, плохое питание и жилье. Однако для многих других 1930-е гг. были периодом процветания, и это объясняет победу Национального правительства на выборах 1935 г.

Сходный контраст отмечался и при периодах экономического спада в 1980-х и 1990-х гг. Наряду с высокой безработицей и социальной напряженностью, отраженной в росте количества преступлений и городских волнениях, многие работавшие жили в очень хороших условиях. Средний чистый доход британцев между 1982 и 1992 гг. вырос на 37 процентов. Реальный доход 10 процентов беднейших слоев общества в 1973-1991 гг. увеличился на 10 процентов, хотя 10 процентов высшего класса увеличили свои доходы на 55 процентов, и за счет этого возросла разница среднего дохода. Умножилось число владельцев телефонов, стиральных машин, посудомоек, автомобилей и видеомагнитофонов: к 1996 г. почти в 90 процентов домов стояли холодильники, а в 20 процентах домов была посудомоечная машина. Однако во время обоих экономических спадов увеличение числа собственников различных товаров сопровождалось увеличением объемов импорта, тогда как британская промышленность страдала от высокого курса фунта, так как интересы производителей были подчинены интересам финансистов, в том числе и вследствие решимости правительства снизить инфляцию.

Экономический рост и изменение политических и социальных тенденций привели в Британии к развитию национальной системы социального обеспечения и образования, а с 1948 г. и национальной системы здравоохранения, предоставлявшей неимущим и больным социальную защиту, при которой определенные услуги оказывались бесплатно. Такие меры, как бесплатное питание в школах (1906 г.), свободные от взносов пенсии по старости (1908 г.), биржи труда (1909 г.), Акт о национальном страховании (1911 г.), Акт об образовании (1918 г.), который устанавливал минимальный допустимый возраст выпуска из школы на 14 лет, создание Комитета помощи безработным (1934 г.), имели ограниченное значение, но все же были шагом вперед по сравнению с прежней ситуацией; важную роль сыграло введение антенатального скрининга в 1920-х гг. Акты о местном управлении от 1929 г. отменяли союзы попечения о бедных, заменив советы попечителей общественными комитетами помощи графств и городов и призывая местные власти переделывать работные дома (с 1913 г. именовавшиеся учреждениями попечения о бедных) в больницы. Тем не менее филантропия, общества взаимопомощи и деятельность добровольцев продолжали занимать важное место в практике и теории социального обеспечения.

Дальнейшие перемены пользовались широкой поддержкой в первые три десятилетия после Второй мировой войны, когда активно внедрялись такие понятия, как «национальный торизм» и «Батскеллизм», отражавшие определенную согласованность и взаимодействие консервативных и лейбористских взглядов. После своего возвращения к власти в 1951 г. консерваторы не стали отменять государственную службу здравоохранения. Обе партии склонялись к кейнсианской экономической теории, подчеркивавшей важность экономических стимулов, увеличения денежной массы и уничтожения безработицы. Создание государства всеобщего благосостояния отражало убеждение, что социальный прогресс и экономический рост совместимы и что главной целью второго является достижение первого. Акт об образовании от 1944 г. обязывал местные комитеты разработать план развития, а Министерство образования ввело новые стандарты в таких вопросах, как школьное обеспечение и размеры школ. Минимальный возраст выпуска из школы был поднят до 15 лет и отменена плата за обучение в государственных средних школах; в 1947 г. законодательными актами эти нововведения распространялись на Шотландию и Северную Ирландию. Стабильному трудоустройству и социальной безопасности придавалось важное значение.

Происходили серьезные изменения и в жилищном вопросе. Вслед за принятым в 1915 г. Актом об арендной плате и ипотечном кредитовании, который отчасти был обусловлен забастовками в Клайдсайде, частное землевладение стало приносить меньше дохода, права арендаторов были лучше защищены, а съем жилья у местных властей, муниципальные жилые дома, занял важное место. Отчасти благодаря политике «справедливой ренты», которая позволяла уполномоченным устанавливать арендную плату ниже рыночного уровня, чтобы защитить арендаторов от хищничества землевладельцев, размеры частного сектора в жилищной сфере снизились с 80 процентов в 1940-х гг. до 8 процентов в 1988 г. «Гринвудский» акт о жилищной политике от 1930 г. дал местным властям право расчищать или улучшать районы трущоб (перенаселенных или некачественных зданий), и после 1945 г. трущобы были снесены, а их обитатели переехали в новые жилые массивы, строившиеся с расчетом предоставить переселенцам приемлемую жилую среду. Блочное строительство позволяло быстро возводить многоэтажные дома, а местные власти, например, власти Глазго и Ньюкасла в 1960-х гг., гордились их количеством, размерами и внешним видом. Жилищная политика муниципалитетов способствовала сплочению рабочего класса, поддерживавшего лейбористов, например, в Клайдсайде и Лондоне. Восхвалявшиеся в свое время как последнее достижение прогресса и включавшиеся в 1960-х г. в путеводители наряду с замками и соборами, впоследствии муниципальные многоэтажные здания подвергались нападкам за уродливость, несоответствие городскому ландшафту и плохое качество. Они обвинялись в том, что, отнимая у жильцов дух единой жилой общности, они становятся рассадниками пороков и преступлений. Наряду со строительством непритязательных и низкокачественных муниципальных зданий в 1960-х г. также происходила радикальная перестройка многих городских центров, например, Бирмингема, Манчестера и Ньюкасла. Консервативные правительства 1950-х гг. поощряли частное домовладение, а консервативное правительство, пришедшее к власти в 1979 г., не испытывало симпатий к государственному жилью и в 1980 г. Актом о жилищном вопросе ввело практику продажи муниципальных зданий съемщикам. Это расширяло возможности для домовладения, но также истощало ресурсы государственного строительства. Если в 1984 г. местными властями в Англии и Уэльсе было построено 29 290 новых домов, то в 1994 — только 528. Контроль над арендной платой был ограничен в 1950-х гг., а после 1979 г. была отменена система «справедливой ренты». Число частных домов, сдаваемых внаем, возросло на 22 процента в 1989-1993 гг.

Существуют разные точки зрения на социальные и образовательные последствия расширения британского образования, отказа в 1950-х и особенно с 1965 г. от распределения детей по разным школам в зависимости от их способностей, проверявшихся в возрасте 11 лет (12 лет в Шотландии). Средние и начальные школы были заменены общеобразовательными. Этот процесс протекал при активной поддержке лейбористского правительства в 1964-1970 гг. и был завершен усилиями консерваторов в 1970-1974 гг. Политики лейбористского лагеря считали прежнюю систему элитарной и сделали выбор в пользу большего равноправия. На практике общеобразовательные школы значительно разнились между собой, часто отражая социальный уровень района, в котором они находились. Не менее важен был сдвиг от раздельного к совместному обучению, к 1990-м гг. ставшему нормативным в государственном секторе. Образовательные стандарты вызывали оживленные споры. Процент детей, обучавшихся в частных школах, заметно возрос в 1980-х гг., но в 1991-1994 гг. пошел на убыль. Частное образование многими считалось одновременно причиной и следствием классовых различий.

Расширение высшего образования в 1960-х и начале 1990-х гг. резко увеличило процент людей, продолжавших образование после школы, и, таким образом, число получивших ученую степень. Существенно возросло число студентов из плохообеспеченных семей. В 1958-1966 гг. было основано 9 новых университетов, а с конца 1960 гг. увеличилось значение и число политехникумов. В докладе Роббинса, представленном в 1963 г., рекомендовалось предоставлять места в высших учебных заведениях всем подходящим кандидатам, и правительство приняло соответствующие меры. Студенты пользовались правом на бесплатное обучение и финансовую поддержку в зависимости от уровня доходов их родителей. Процент 18-летних, поступавших в университеты в Британии, вырос с 4,6 в 1961 г. до 30 к середине 1990-х гг. К этому времени политехникумы и некоторые другие колледжи также превратились в университеты. Остается не вполне ясным, были ли в результате воплощены в жизнь надежды, обусловившие этот процесс, особенно надежды на удовлетворение экономической потребности в квалифицированных специалистах и расширение спектра возможностей. Сходная неясность касается попыток, начавшихся с 1989 г., ввести общенациональный учебный план в начальных и средних школах в Англии и Уэльсе.

Британская национальная служба здравоохранения (БНСЗ), основанная лейбористским правительством в 1948 г., произвела переворот в медицинском обслуживании населения и долгое время считалась одним из триумфов политики социального обеспечения. Однако с самого основания БНСЗ страдала от проблем общенационального характера, включая (часто неумелое) вмешательство политиков, негибкость национальной стратегии, проблемы с финансированием и плохое управление. Кроме того, большой ущерб ей нанесли меры, принятые для получения согласия со стороны заинтересованных лиц, особенно докторов и дантистов. БНСЗ также с самого вредили повышенные запросы от медицинского обслуживания, возросшая стоимость лечения стареющего населения и увеличившиеся затраты. Стало развиваться частное здравоохранение. Численность населения, имеющего медицинскую страховку, выросла с 8,7 процента в 1986 г. до 11,3 в 1992 г., а состояние БНСЗ являлось одним из ведущих тем обсуждения на выборах в 1992, 1997 и 2001 гг. И все же (за исключением зубоврачебной сферы) БНСЗ удалось сохранить политику бесплатного обслуживания, положив конец заботам относительно доступности и стоимости лечения, которые особенно беспокоили представителей бедных слоев в начале столетия. БНСЗ также ввело гораздо более удобное и справедливое географическое и социальное распределение материальных и людских ресурсов, чем существовавшее ранее, и предпринимало большие усилия для улучшения медицинского образования и распространения специальных услуг в регионах.

Единообразная система медицинского обеспечения, созданная БНСЗ, сыграла важнейшую роль в радикальном изменении медицинского состояния населения, отличавшем это столетие, хотя большое значение имели и другие факторы, такие как улучшение диеты. Британия стояла на передовом рубеже медицинских исследований на протяжении всего XX в. и, поскольку знания в области медицины увеличились неизмеримо, в такой же степени возросло умение определять и лечить болезни. Эти улучшения затронули жизни миллионов людей и полностью изменили общее положение. В Норфолке, например, между 1851 и 1951 гг. уровень смертности снизился с 22 до 12 на 1000 человек.

Открытие инсулина в 1922 г. и его применение с середины 1920-х гг. спасли жизнь молодым диабетикам. Британия играла ведущую роль в изучении и лечении психических расстройств. В XX в. была признана важность психологических и ментальных процессов, а в диагностике и лечении психических заболеваний произошел настоящий переворот. Разработка безопасных и эффективных лекарств, начавшаяся с 1940-х гг., способствовала успешной терапии психозов и депрессий, резко увеличив показатели эффективности лечения. Такие британские ученые, как сэр Александр Флеминг, открыватель пенициллина, сыграли важнейшую роль в изучении и применении антибиотиков, которые принесли неоценимую пользу в терапии инфекционных болезней, уносивших множество жизней в начале столетия. Туберкулез был побежден благодаря использованию, начиная с 1940-х гг., американского антибиотика стрептомицина, а также улучшению диеты, диагностике на ранних стадиях и программе массовой вакцинации бациллой Кальметта-Герена. От туберкулеза умирал один взрослый из восьми в начале XX века (включая писателя Д. Г. Лоуренса в 1930 г., умершего в возрасте 44 лет, и Джорджа Оруэлла, скончавшегося в 1950 г. в возрасте 47 лет). Туберкулез представлял грозную опасность и в 1930-х гг., особенно для бедняков. Антибиотики успешно применялись и для лечения других бактериальных инфекций. Уменьшилось число кишечных расстройств. С распространенными детскими болезнями, удерживавшими детскую смертность и заболеваемость на высоком уровне в первой половине XX в., такими как корь, коклюш, полиомиелит, дифтерия, свинка и краснуха, после войны успешно боролись с помощью программы поголовной вакцинации детского населения. С 1970-х гг. была введена рентгеноскопия населения для раннего обнаружения и лечения других болезней, таких как рак шейки матки и рак молочной железы. С 1980-х гг. началось активное использование антивирусных агентов для лечения вирусных инфекций. Значительно улучшилось медицинское образование.

Резко расширился спектр хирургических методов. Во время двух мировых войн, особенно во Второй мировой, значительно улучшилась хирургическая техника, например, с развитием пластической хирургии. Существенно продвинулась область анестезирующих средств, а применение все более эффективных медикаментов позволило проводить сложные хирургические операции. Операции, когда-то представлявшие серьезные трудности, такие как аппендэктомия, превратились в рутину. Намного улучшилась ситуация с хирургическим лечением сердечных заболеваний, а после Второй мировой войны были полностью развиты шунтирование и трансплантация.

Прогресс в медицине привел к радикальным переменам в причинах смертности, хотя важную роль в этом сыграло развитие здравоохранения. Бедность, антисанитария и перенаселенные жилища, низкие доходы и переполненные родильные дома, представлявшие такие серьезные проблемы еще в 1930-х гг., повышая уровень детской смертности, а также проблема плохого питания бедняков и безработных, стали отступать благодаря политике социального обеспечения, проводившейся после Второй мировой войны. Акт о свежем воздухе и другие меры, направленные на сохранение окружающей среды, охрану труда (Акт о безопасности и здравоохранении на работе), а также растущее понимание вреда, проистекающего от работы в задымленных помещениях или с асбестом, внесли свой вклад в общее улучшение состояния здоровья нации, не в последнюю очередь в снижении числа больных грудными болезнями. В 1949 г. была введена обязательная пастеризация молока. Опасность для здоровья пьянства и курения получила всеобщее признание и вызвала правительственные меры, принесшие, впрочем, ограниченный успех.

Первая половина XX в. была отмечена высоким уровнем детской смертности: хотя ситуация изменилась в лучшую сторону по сравнению с самым началом столетия, все же в 1937 г. она все еще составляла 58 на 1000, а основным фактором оставались инфекционные заболевания. К концу столетия, напротив, на передний план вышли эндогенные болезни, такие как сердечнососудистые заболевания и рак, а инфекции в общем уносили жизни только в низших слоях населения. В норму вошло деторождение в больницах: в 1993 г. лишь один из 63 детей в Англии и Уэльсе появлялся на свет в домашних условиях. Ожидаемая средняя продолжительность жизни повышалась в течение столетия во всех возрастных группах, кроме группы между 15 и 44 годами в 1980-х гг. Средняя продолжительность жизни возрастала на два года каждое десятилетие в 1960—1990 гг. Этот процесс привел к перестройке возрастных групп и к увеличению числа пенсионеров. В 1951 г. 12,6 процента населения Норфолка составляли люди в возрасте выше 65 лет, тогда как век назад их было лишь 9,2 процента. Однако к 1990 г. эта цифра достигла 19,6 процента.

Тем не менее не все болезни отступили. Возможно, в результате ухудшения ситуации с автомобильными выхлопами значительно обострились респираторные заболевания, такие как астма. После 1987 г. вернулся туберкулез, отчасти из-за притока беженцев и иммигрантов из стран, где он был более распространен, но также и из-за ВИЧ, бездомности и появления штаммов, устойчивых к медикаментам. Значительное увеличение с 1980-х гг. объема ввозимых и захораниваемых опасных отходов вызывало озабоченность возможными последствиями для здоровья нации. Высокий уровень ожирения населения объяснял частотность сердечных заболеваний: особенно остро эта проблема стояла в Шотландии. От проблем с давлением больше всего страдало население северных регионов и западной части срединных графств.

Если возрастной состав населения полностью изменился вследствие медицинского прогресса, то столь же кардинальным изменениям подверглись и многие аспекты человеческой жизни. Совершенствование контрацептивных средств резко повысило способность женщин контролировать рождаемость и сыграло главную роль в женской эмансипации, а также в «сексуальной революции» — изменении общих норм межполового общения с 1960-х гг. После 1921 г., когда Мэри Стопе основала Общество конструктивного контроля над деторождением, право женщин контролировать рождаемость получило общественное признание. Контрацептивы стали общедоступны. Число легальных абортов, произведенных в Британии в 1990 г., достигло 184 000. Примерно 20 процентов бесплодных пар получили возможность иметь детей благодаря искусственному оплодотворению. Хотя в 1980-х гг. появился новый убийца — СПИД (синдром приобретенного иммунодефицита), вызвавший осознание жизненной важности «безопасного секса», антибиотики помогали справиться с большинством других заболеваний, передаваемых половым путем. Боль отступала перед все более эффективными и селективными обезболивающими, приносящими облегчение миллионам больных такими заболеваниями, как артрит и мышечные боли. Таким образом, условия жизни действительно изменились. Люди стали здоровее, а жизнь продолжительнее. Значительно улучшилось питание, увеличился средний рост как мужчин, так и женщин, благосостояние повысилось, а забота о здоровье позволила понять насущность проблемы излишнего веса.