ОЧЕРК XXXV ЭПИДЕМИИ ЧУМЫ В МАНЬЧЖУРИИ В 1945—1947 ГГ. — ПЕРЕЛОМ В ЛЕЧЕНИИ И В ПРОФИЛАКТИКЕ ЧУМЫ

ОЧЕРК XXXV

ЭПИДЕМИИ ЧУМЫ В МАНЬЧЖУРИИ В 1945—1947 ГГ. — ПЕРЕЛОМ В ЛЕЧЕНИИ И В ПРОФИЛАКТИКЕ ЧУМЫ

До чумы 1945—1947 гг. в Маньчжурии существовало много схем ее лечения и профилактики, которые нередко были очень сложны, но, как правило, не эффективны. Эта эпидемия стала последней крупной эпидемией чумы XX столетия. Одновременно она ознаменовала тот серьезный перелом, который был, достигнут в лечении и профилактике чумы в мире. И мы с гордостью можем утверждать, что решающее слово здесь осталось за преемниками великолепной русской бактериологии и эпидемиологии конца XIX — начала XX столетий — советскими военными бактериологами.

Хронология чумы в Китае. Первое указание на наличие чумы в Китае, по утверждению Ву Лиен Те (1936), имеется в известной книге Чжао Юань Фана «Источники болезней», вышедшей в 610 г.

В этой книге описывается болезнь «и-хе» (злокачественный бубон), симптомы которой сходны с бубонной чумой. Чума известна в Китае и под другими названиями: «вень-и», «и-чен», «паи-сыту» (последнее происходит от латинского словаpestis) и «шу-и». Последний термин в переводе на русский язык означает «крысиная чума» и теперь наиболее широко применяется как в медицинской, так и в общественной литературе Китая. Одновременно он означает, что древние китайцы отлично знали, что чума к ним приходит вместе с больными крысами. Л.В. Пад-левский (1903) привел названия этой болезни, принятые в Северо-Восточном Китае: «гээ-да-вень-и», что означает: бубонная заразительная болезнь; или: «вень-ци» — заразительный воздух; или: «бе-ло-гоа», что соединяет представление чего-то неизбежного, рокового (бе) и производящего бубоны (ло), причем болезнь распространяется как песок (ша).

Первые сведения о чумоподобных эпидемиях в Китае относятся к 224 г. до нашей эры, когда в течение десяти месяцев эти эпидемии свирепствовали во всей Китайской империи. Начиная с этого времени и до 1718 г. было зарегистрировано 242 эпидемии чумы, список которых проводится в имперской энциклопедии Кан-Си, изданной в Пекине в 1728 г. Там же имеются указания на то, что в 1346 г. пандемия чумы началась в Китае, прошла через всю Азию, проникла в Европу и опустошила значительную часть населения последней.

Для характеристики движения чумы в Китае в хронологическом порядке, Н.И. Николаев (I949) подготовил по материалам Ву Лиен Те (1936) и рукописи М.И. Никитина (1946) перечень эпидемий чумы (эпидемии чумы в Китае за период с 1867 г. по 1900 г. см. в очерке XXI):

1834   г.— город Нинпо пострадал от эпидемии чумоподобного характера.

1835   г.— тоже (по-видимому, продолжение эпидемии)

1850 г.— вспышка тяжелой инфекционной болезни в Кантоне, по противоречивым данным того времени: холерная, желтой лихорадки или даже чумная.

1864 г.— чумоподобная эпидемия в Нинпо.

1866 г.— чума достигла столицы провинции Юннань — эпидемия в городе Юннаньфу. Первое достоверное указание на появление чумы в Китае.

1867 г.— чума в Пакхое.

1871 г.— чума в провинции Юннань и вспышка в Пакхое.

1877 г.— сильное развитие чумы в Пакхое.

1880 г.— чума в Ляньчене.

1883   г.— чума в Ляньчене.

1884   г.— чума в Пакхое.

1889 г.— чума в Лунчжоу.

1890 г.— чума в Лунчжоу и Бучу.

1891 г.— чума в Лянчине, Лунчжоу и Габчжоу.

1892 г.— чума в районе вблизи Анпу.

1893 г.— чума в Юннани, Куанси и Лунчжоу

1894 г.— чума в Кантоне и Гонконге. Открыта чумная палочка. Приняты, впервые в Китае, карантинные меры в Сватау, Нинпо и Амое.

1895 г.— вспышки чумы в Кантоне и Гонконге (несколько случаев), Макао, Мэнцзы, Пакхое, Лунчжоу, острове Хайнань, Сватоу и Амое.

1896 г.— вспышки чумы в Кантоне, Тункуне, Гонконге, Самшуе, Мэнцзы, Пакхое, на острове Хайнань и Сватоу

1897  г.— вспышки чумы в Кантоне и Гонконге, Мэнцзы, Пакхое, на острове Хайнань, Сватоу и Амое.

1898  г.— вспышки чумы в Кантоне и в Гонконге, Макао, Пакхое и в его районе, Самшуе, Хинхве, Сватоу и Учжоу.

1899  г.— вспышки чумы в Пакхое, Гонконге, районе Сватоу, Учжоу; чума в Ньючане (порт Инкоу, в Южной Маньчжурии), в связи с чем карантинные пункты установлены в Тяньцзине и порту Танку.

1900  г.— вспышки чумы в Пакхое, Гонконге, на острове Хайнань, Вучжоу, Сватоу и в его районе.

1901  г.— вспышки чумы в Мэнцзы, Лунчжоу, Пакхое, Вычжоу, Гонконге, Макао, Самшуе, Сватоу, Фучжоу, Инкоу.

1902  г.— чума в Пакхое, Гонконге, Кантоне, Сватоу, Чанпу.

1903  г.— вспышки чумы в Гонконге, Кантоне, Сватоу, Амое, Фучжоу, Бейтане.

1904  г.— вспышки чумы в Гонконге, Сватоу и его районе

1905  г.— вспышки чумы в Гонконге и Энчун.

1906  г.— вспышки чумы в Гонконге, Кантоне.

1907  г.— вспышки чумы в Гонконге, Макао и Тикок

1908  г.— вспышки чумы в Гонконге, Амое, чумная эпизоотия среди крыс в Шанхае и Таншане.

1909  г.— вспышки чумы в Бамо, Кантоне, Гонконге, Сватоу, Амое, Ханькоу и чумная эпизоотия среди крыс в Шанхае.

1910  г.— начало легочной чумы 1910—1911 гг. в Маньчжурии. Доктор Ву Лиен Те командирован в Харбин императорским правительством для обследования очага чумы. О вспышках чумы также сообщили из Пакхоя и Лунчжоу, с острова Хайнань, Кантона, Гонконга, Сватоу, Амоя и Шанхая (по несколько случаев).

1911  г.— вспышки чумы в Пакхое, Гонконге, Сватоу, Чаоян и Чаожоуфу, Амое и Шанхае.

1912  г.— год основания противочумной службы Северной Маньчжурии; вспышки в Пакхое, на острове Хайнань, Кантоне, Гонконге, Макао, Сватоу, Амое и Шанхае.

1913  г.— вспышка чумы в Пакхое, Гонконге, Кантоне, Сватоу, Амое и Шанхае.

1914  г.— вспышка чумы в Пакхое, Гонконге, Кантоне, Шанхае, Сватоу, Амое, Фучжоу.

1915  г.— вспышка чумы в Пакхое, Гонконге, Сватоу, Амое,Юнчуне, Шанхае (1 случай).

1916  г.— вспышка чумы в Гонконге, Квантоне, Чаочжофу и Амое.

1917  г.— начало чумной эпидемии 1917—1918 гг. в провинции Шаньси, о вспышке чумы также сообщили из Гонконга и Амоя.

1918  г.— вспышка чумы в Гонконге.

1919  г.— вспышка чумы в Гонконге.

1920  г.— начало эпидемии легочной чумы 1920—1921 гг. в Маньчжурии; вспышки чумы в Гонконге.

1921  г.— вспышка чумы в Гонконге.

1922  г.— вспышка чумы в Гонконге.

1923  г.— вспышка чумы в Кантоне и Пенпине.

1924  г.— Гонконг впервые за последние 30 лет, свободен от чумы; вспышка чумы в Шанхае. Вспышка чумы в районе г. Тунляо в Южной Маньчжурии.

1925  г.— вспышки чумы в Пакхое и в районе Тунляо.

1926  г. — вспышка чумы в Шаньси и в районе Тунляо; зарегистрировано также четыре случая чумы в Гонконге.

1927  г. — вспышка чумы в Хинхиа (Фуцзянской провинции) и в районе Тунляо.

1928  г. — вспышка чумы в районе Тунляо.

1929  г. — большая эпидемия бубонной чумы в провинциях Шань-си и Шэньси (20 000 жертв); вспышка бубонной чумы вблизи Амоя.

1933—1947 гг. — вспышки чумы в Южной Маньчжурии.

1940  г. — вспышка чумы на границе провинции Юннань и Бирмы.

1941  г. — чума в провинциях Фукин и Хунань.

1942  г. — чума в провинциях Шаньси и Шэньси

 Предыстория эпидемий чумы в Южной Маньчжурии в 1945—1947 гг. Возобновление пульсации реликтового очага чумы в Южной Маньчжурии дало о себе знать единичными случаями бубонной чумы восточнее г. Тунляо. По данным В.Л. Петровского (1934), в мае—июне 1924 г. до властей этого города дошли слухи о каких-то подозрительных бубонных заболеваниях с высокой смертностью среди жителей деревни Hsiao-lao-pao и ее окрестностей. Однако ни тогда, ни в июле 1925 г., когда такие сведения поступили вновь, ни один китайский медицинский работник не удосужился посетить этот район. В 1926 г. снова поступили сведения о подозрительных на чуму заболеваниях, но уже из местности Nei-Mu-Ko-La, расположенной к северо-западу от Тунляо. Реакция китайских властей на эту информацию была такой же, как в предыдущие годы. Лишь в следующем, 1927 г., доктор Ли (Li Te Cfauan — врач Сыпингай—Таонаньской железной дороги) по получении информации о вновь вспыхнувших эпидемиях к северо-западу от Тунляо, выехал в этот район и был весьма удивлен увиденным.

Первыми жертвами чумы стали монголы. В местности Tangol-Tera-ple (к северу от Тунляо) их погибло не менее 20 человек. Еще 100 смертей отмечено доктором Ли в деревне U-luan-hua в районе Nei-Mu-Ko-La; до 40 смертей — в районе Tulaoyintze, к западу от Тунляо. К востоку от Тунляо чумой было поражено население местности, называвшейся тогда Hsiao-lao paoyintze, где Ли сообщили о 30 погибших. В октябре того же года в деревне Maliyintzu японскими врачами Нишимурой и Кодамой был вскрыт труп китайца, прибывшего туда из деревни Jao Wopo уже больным. Патологоанатомически и бактериоскопически ими была установлена чума. Точное число жертв чумы 1927 г. неизвестно. По данным японских врачей от чумы в тот год в Южной Маньчжурии погибло не менее 600 человек. Болезнь распространилась не только на север от Тунляо, но и на восток и на запад, почти достигнув города Кайлу в провинции Жэхэ.

В июле 1928 г. в ряде китайских и японских газет были напечатаны сведения о вспышке чумы севернее Тунляо. Однако сотрудники Харбинской противочумной организации выехали в очаг только в середине августа после получении двух грозных телеграмм — из Женевы от Лиги наций и от санитарного бюро Лиги в Сингапуре. Ими были установлены подозрительные по чуме случаи в районе деревень Maliyintzu и Nei-Mu-Ko-La, а в конце августа в Chien-Chia-Tien (Дженцзятунь), где 6 сентября доктором Chun, сотрудником профессора Ву Лиен Те, была бактериологически подтверждена вспышка чумы. В самом Дженцзятуне заболело чумой 362 человека, что составило 60% всех зарегистрированных чумных заболеваний в эпидемию 1928 г.

Харбинским противочумным отрядом бактериологически были доказаны эпизоотия чумы среди крыс и массовая зараженность возбудителем чумы блох и клопов, снятых с одежды и постелей чумных больных. Клинически — в подавляющем большинстве случаев чума проявила себя в бубонной форме (80%), септическая форма болезни составила 17,8%; оставшиеся 2,2% — единичные случаи кожной формы этой болезни или осложненные пневмонией случаи бубонной и септической чумы.

Вот так, всего за 4 года (1924—1928), телами погибших людей обозначил свои контуры запульсировавший реликтовый очаг чумы, площадью в десятки тысяч квадратных километров. Чума на три десятилетия стала эндемичной болезнью для Южной Маньчжурии (см. «Маньчжурский эндемический очаг чумы»).

Вспышки чумы в районе Тунляо продолжались в 1929 и 1930 гг. Но в 1933 г. в Маньчжоу-Го имела место эпидемия чумы, напоминающая по своим размерам эпидемию 1920—1921 гг. Заболевания людей начались в уезде Нунань, затем эпидемия быстро распространилась на юг Маньчжурии. Более подробной информации об этой эпидемии у нас не имеется. Японцы, напуганные эпидемией чумы 1933 г., уже в следующем, 1934 г., создали в Маньчжурии сеть противочумных учреждений. По неопубликованным японским материалам Н.И. Николаев (I949) обобщил информацию об эпидемиях чумы в Маньчжурии, имевших место в период с 1933 по 1945 гг..

Деятельность противочумной организации Маньчжоу-Го. По данным Н.И. Николаева (1949), она строилась следующим образом. Возглавлял борьбу с чумой в Маньчжурии японско-маньчжурский объединенный комитет. Ему подчинялись противочумные учреждения министерства народного благосостояния и монгольских дел Маньчжоу-Го и противочумные учреждения Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД) (рис. 112).

Хайларская противочумная станция была создана на средства правительства Маньчжоу-Го и подчинялась департаменту здравоохранения министерства народного благосостояния и монгольских дел. Эта станция имела в своем составе шесть отделений (карантины) и четыре контрольных пункта.

Противочумная станция в Тунляо подчинялась врачебной службе Южно-Маньчжурской железной дороги и имела в своем составе 5 отделений и 5 контрольных пунктов.

Схема противочумной организации Маньчжоу-Го (Николаев Н.И., 1949)

112. Схема противочумной организации Маньчжоу-Го (Николаев Н.И., 1949)

Такая противочумная сеть в Маньчжурии просуществовала с 1934 г. по 1937 г. В этом году административная власть на ЮМЖД была официально передана японцами Маньчжоу-Го. Находившаяся в подчинении медицинской службе ЮМЖД противочумная станция в Тунляо перешла в ведение департамента здравоохранения Маньчжоу-Го и была перенесена из Тунляо в Дженцзятунь. Для руководства работой противочумной сети в департаменте здравоохранения Маньчжоу-Го был создан 2-й (противочумный) отдел.

Маньчжоу-Го

(Маньчжурское государство), марионеточное государство, созданное японцами на территории Северо-Восточного Китая — Маньчжурии и существовавшее с марта 1932 г. по август 1945 г. Использовалось в качестве военного плацдарма для агрессии против остальной территории Китая, СССР и МНР. Территория — свыше 1 млн. км2. Население около 30 млн. человек. Столица — город Чанчунь, переименованный в Синьцзин («Новая столица»). Верховным правителем («правителем-регентом») Маньчжоу-го стал последний император маньчжурской династии Цин (правила в Китае в 1644—1911 гг.; формальное отречение от престола — февраль 1912 г.). Всеми делами Маньчжоу-го руководили японские советники и чиновники. С территории Маньчжоу-го Япония в течение 1933—1939 гг. неоднократно устраивала военные провокации против СССР и МНР, в том числе крупные провокации в 1938 г. в районе озера Хасан и в 1939 г. в районе реки Халхин-Гол. Она грабила естественные богатства Северо-Восточного Китая, создала различные предприятия по добыче и переработке естественного сырья, производству чугуна, стали, синтетического топлива для своих военных нужд. Были введены система сельскохозяйственных поставок по низким ценам и трудовая повинность. С 1932 г. действовали многочисленные партизанские отряды, которые в 1935 г. были объединены в Северо-Восточную объединенную антияпонскую армию, возглавлявшуюся китайскими коммунистами. Однако к 1941 г. большая часть партизанских отрядов была разгромлена японцами. В августе 1945 г. на завершающем этапе 2-й мировой войны 1939—1945 гг. Северо-Восточный Китай был освобожден от японских оккупантов Советской Армией, что положило конец существованию Маньчжоу-го.

Некоторое время спустя, примерно в 1939 г., противочумная сеть Маньчжоу-Го подверглась новым изменениям и, в частности, противочумная станция из Хайлара была перенесена в Ченгочи, так как в северо-западной части Маньчжурии, за время существования станции в Хайларе, заболеваний чумой не отмечалось.

Коренные изменения в организации противочумной сети Маньчжоу-Го были произведены после эпидемии чумы 1940 г., захватившей столицу страны город Чанчун. Существовавшая противочумная сеть была расширена, созданы новые противочумные станции.

Всего за время своего существования противочумная сеть Маньч-жоу-Го подвергалась реорганизации 4 раза и, начиная с 1943 г., состояла из 6 провинциальных противочумных станций, 23 уездных пунктов и 18 филиалов уездных противочумных пунктов. Противочумная станция Гиринской провинции находилась в Ченгочи, провинции Хэйлунцзян — в Таоани, Сыпингайской провинции — в Джэнцзятуне, Южно-хинган-ской провинции — в Тунляо, Западно-хинганской провинции — в Кайлу, и провинции Жэхэ — в Синкуи. Схема всей противочумной организации Маньчжоу-Го по состоянию на 1943 г. представлена на схематической карте. К 1943 г. противочумные станции в Кайлу и Тунляо были ликвидированы.

Штат противочумной станции Гиринской провинции в Ченгочи состоял из 45 человек, из них врачей 15, остальные лаборанты и обслуживающий персонал. В распоряжении станции было 4 автомашины и 8 конных упряжек.

Противочумная станция имела 5 отделов: из них один санитарно-дезинфекционный и 4 эпидотдела. Каждый эпидотдел ведал определенным районом, где производил работы по обследованию грызунов. В случае появления вспышки чумы, все работники станции направлялись на работу по ее ликвидации. Штат других противочумных станций был несколько меньше. На территории Гиринской провинции находилась столица Маньчжоу-Го — Чанчунь и поэтому, штат этой провинциальной станции был больше чем на других станциях.

Уездные противочумные пункты имели в своем составе от 3–5 врачей, 3 лаборантов и 20 санитаров, подготовленных для работы по дезинфекции и дератизации. Транспорт их состоял из конных упряжек. Филиалы уездных противочумных пунктов имели в штате 2–3 врача и 10–15 санитаров. Главной обязанностью уездных противочумных пунктов и их филиалов было проведение дератизации и вакцинации. В случае появления заболеваний чумой среди людей, все силы этих учреждений также направлялись на ликвидацию вспышек.

Все противочумные учреждения, начиная с противочумной станции и кончая филиалом уездного пункта, были снабжены достаточным количеством дезсредств и гидропультами. Спецодежды для работы сотрудников этих учреждений было недостаточно. Работа противочумной сети проводилась в следующих основных направлениях: истребление грызунов, исследование грызунов на чуму, профилактическая вакцинация населения в очаге и ликвидация вспышек чумы. Противочумные учреждения на местах работали в тесном контакте с полицией.

Методическое руководство работой противочумных станций в Ченго-чи и в Таоани осуществлялось Чанчунским санитарно-технологическим институтом (профессор Абэ), а работой станций в Джэнцзятуне и Тун-ляо в методическом отношении руководил Дайренский санитарно-гигиенический институт ЮМЖД (профессора Андо и Касуга).

Противочумные станции в Кайлу и Синкуе были предоставлены сами себе. В административном отношении все противочумные станции подчинялись 2-му отделу департамента здравоохранения Маньчжоу-Го, который финансировал их работу. Бюджет противочумных станций Николаеву выяснить не удалось, но по скромному размаху деятельности этих станций он сделал вывод, что японцы не затрачивали на них больших средств.

Грызуно-истребительные работы в маньчжурском очаге чумы. Сводились к дератизации, никаких истребительных работ в степях и на полях не проводилось. Это объясняется тем, что спонтанно болеющих чумой полевых грызунов не обнаруживалось, и японцы, придерживавшиеся «крысиной теории» распространения чумы, ошибочно считали, что основным и единственным ее носителем являются серые крысы, на истребление которых они направляли все свои усилия.

В проведении дератизации основная установка была сделана на самодеятельность населения. Но так как надлежащей санитарно-просветительной работы не велось и китайцы относились с недоверием к японцам, то маньчжурские власти пытались создать материальную заинтересованность у лиц, принимавших участие в дератизации. За истребление крыс выдавали лотерейные билеты и иногда даже денежные премии. Но эти меры оказались недействительны, и основным мероприятием японцев по отношения к китайскому населению в этом вопросе стало принуждение. Для того чтобы заставить китайцев истреблять крыс, японцы обязывали их сдавать определенное количество крысиных хвостов, не выполнившим этой нормы они не продавали соли. А так как продажа соли была государственной монополией Маньчжоу-Го, то эта мера принуждения была более эффективной, чем поощрения.

Для уничтожения крыс противочумные организации раздавали населению таблетки углекислого бария. Капканов в большом количестве на противочумных пунктах не было. Готовясь к большой войне, японские власти экономили металл и на изготовлении капканов. Дело дошло до того, что Касуга (1941) собрал образцы капканов из бамбука, которые он с успехом апробировал и рекомендовал их для массового производства.

Что касается количества истребляемых грызунов, то Николаев нашел работу Абэ, свидетельствующую о том, что в уезде Нунань, расположенном в непосредственной близости к столице Маньчжоу-Го, и где чума активно проявляла себя, в 1943 г. было выловлено 6 млн. крыс, что составляло 15 крыс на одного жителя этого уезда.

Работа противочумной сети Маньчжоу-Го по ликвидации вспышек чумы. Информацию о вспышках чумы в маньчжурском очаге японцы получали от сельских старост, которым было вменено в обязанность сообщать о ее появлении, и от работников уездных противочумных пунктов и их филиалов.

По получении извещения работники противочумных учреждений выезжали на ликвидацию вспышки. Основной мерой по локализации вспышки японцы считали предупреждение ухода людей из пораженного чумой населенного пункта, и поэтому они стремились к тому, чтобы как можно раньше оцепить силами полиции неблагополучный по чуме населенный пункт. Но своевременное проведение этой меры, как правило, им не удавалось, так как к моменту прибытия противочумного отряда население уже разбегалось или о вспышке чумы узнавали тогда, когда заболевания чумой принимали массовый характер. Отрицательное отношение местного населения к проводимым японцами противочумным мероприятиям затрудняло своевременное выявление людей, заболевших чумой.

По словам китайских врачей, японские мероприятия по ликвидации вспышек чумы сводились:

1)   к оцеплению неблагополучного по чуме населенного пункта;

2)   выявлению больных путем обхода домов;

3)   дезинфекции в неблагополучных по чуме домах;

4)   организации чумной больницы.

Оцепление населенных пунктов производилось силами полиции, состоявшей в основном из китайцев. Это оцепление было неполным и не исключало возможности ухода части населения из пораженного чумой поселка, а побег населения всегда имел место, поэтому японцы и пришли к заключению, что предупреждение ухода населения из пораженных чумой населенных пунктов является одной из главных мер по борьбе с ней.

Выявление больных путем подворного обхода производилось санитарами, которые одновременно делали дезинфекцию в неблагополучных по чуме домах и снабжали население таблетками углекислого бария для истребления крыс. В целях радикальной дезинфекции японцы часто сжигали дома, в которых отмечались заболевания чумой. Поэтому жители эпидемического очага чтобы не лишаться крова, прибегали ко всем доступным средствам сокрытия больных чумой, и работа по их выявлению даже при подворном обходе была не на должной высоте.

Еще хуже обстояло дело с изоляцией контактировавших и чумных больных. Контактировавшие с больными чумой, если случаи были единичными, оставлялись японцами дома, если больных было несколько, то контактировавших китайцев изолировали в выделенные для этого дома. Причем изолированные находились все вместе в своей собственной одежде, частично подвергавшейся дезинфекции и лишь в очень редких случаях контактировавшие изолировались индивидуально. Для индивидуальной изоляции летом отрывали небольшие землянки или же просто устраивали навес из травы и соломы. Обслуживание изолированных сводилось к измерению температуры, выдаче небольшой порции чумизы или лепешек из гаоляна (два раза в сутки) и снабжению их водой. Чай для большинства китайцев в те годы был роскошью.

Больных чумой перевозили санитары на специально выделенных повозках в отведенный под чумную больницу дом, где они находились в своей одежде и укладывались подряд на каны или размещались на полу на соломе. Лечение больных проводилось противочумной сывороткой и сердечными средствами. Ставился вопрос о лечении больных чумой препаратами сульфамидной группы, но японцы сами не производили этих препаратов, а тратить на китайцев импортные лекарства, да еще во время войны, они, очевидно, считали недопустимой роскошью. При таком лечении летальность китайцев при чуме в маньчжурском очаге колебалась от 70 до 100%.

Фондов белья для обеспечения больных чумой и контактировавших с больными противочумные учреждения Маньчжоу-Го не имели. Специальная одежда работников противочумной сети состояла из хлопчатобумажных брюк, рубашки с застежкой «молния», обычных сапог или ботинок, хлопчатобумажного капюшона, ватно-марлевой повязки, очков-консервов и резиновых перчаток для китайцев. Строго соблюдалась своеобразная субординация, японцы были одеты в тот же костюм, но с резиновыми сапогами. После работы сотрудники противочумной сети опрыскивали друг друга раствором лизола или карболовой кислоты из гидропульта, но до конца работы продолжали ходить в нем, сняв лишь капюшон, очки и ватно-марлевую повязку. При вскрытии трупов японцы одевались в прорезиненные халаты. После каждой работы японцы свою спецодежду замачивали в дезрастворе, а для последующей одевали новый костюм.

В качестве дезсредств применялись лизол и фенол. Для борьбы с блохами применялся инсектицидный патентованный порошок и пиретрум.

Осуществляемые японцами мероприятия не обеспечивали своевременной локализации чумных вспышек и поэтому в маньчжурском очаге ежегодно регистрировались сотни и даже тысячи больных. Доказательством несовершенства японских мероприятий является и тот факт, что вспышки чумы в Маньчжурии носили затяжной характер. Однако здесь необходимо заметить, что аналогичные китайские мероприятия, проводимые до прихода японцев, были еще менее эффективными. Сотрудники противочумной службы Северной Маньчжурии, возглавляемые Ву Лиен Те, в течение 1928—1930-х гг. прибывали на вспышки с опозданием, и все их действия ограничивались установлением диагноза, подсчетом количества умерших от чумы, изучением блох и грызунов и наложением карантинов, кстати, всегда весьма прозрачных.

Планы японцев по ликвидации чумы в Маньчжурии. Руководители противочумной службы Маньчжоу-Го рассчитывали ликвидировать чуму путем:

1) своевременного выявления больных чумой;

2) их изоляции;

3) проведения предохранительных прививок;

4) мероприятий по очистке жилищ от грызунов и блох.

Решение этих задач и было содержанием работ в противочумной сети Маньчжоу-Го.

В начале работы противочумной сети Маньчжоу-Го (1934—1937) было отмечено снижение заболеваемости чумой в Маньчжурии, и японцы уже начали было рекламировать успехи своей работы, но эпидемия чумы 1940 г, охватившая всю территорию маньчжурского эндемического очага и даже захватившая столицу Маньчжоу-Го, город Чанчунь, показала всю призрачность этих успехов.

В 1942 г. японцы разработали десятилетний план борьбы с чумой. Этим планом предусматривалось расширение противочумной сети и проведение противоэпидемических работ в три очереди, исходя из того, что отдельные районы очага в различной степени поражены чумой.

По пораженности чумой эндемический очаг был разделен на 3 сектора. Первую очередь работ с 1943 по 1945 г. было намечено провести в секторе первостепенной важности, т.е. в наиболее неблагополучных по чуме уездах и в столице Маньчжоу-Го. Однако исторические обстоятельства оказались сильнее этого плана.

Маньчжурский эндемический очаг чумы. По данным Н.И. Николаева, изучением маньчжурского эндемического очага чумы китайцы начали заниматься с 1928 г. В 1929 г. ими было установлено, что чумой поражаются населенные пункты в районе железной дороги Су-Тао (Джэнцзятунь—Таонань и Джэнцзятунь—Тунляо), западнее Тунляо и в уезде Нунань. Это дало основание Ву Лиен Те (1928) и Чун (1930) утверждать, что значительная территория Юго-Западной Маньчжурии неблагополучна по чуме.

В 1930 г. вспышки чумы были отмечены в уездах Кайтун, Нунань и юго-западнее Кайлу. Таким образом, границы очага были еще больше расширены, и тогда доктор Чун (1930) писал: «По-видимому, имеется достаточно доказательств, что бубонная чума эндемична в районе Тун-ляо, что этот район очень большой и может рассматриваться как связующая территория между Внутренней Монголией и Южной Маньчжурией». Чун также отметил, что земли в районе Тунляо плодородны и что этот район наводнен иммигрантами с юга. На этом и закончилось изучение китайскими работниками маньчжурского очага чумы вследствие оккупации Маньчжурии японской армией.

Дальнейшим определением границ чумного очага в Маньчжурии занимались японцы. Они (Абэ, Касуга) высокомерно заявляли, что до основания Маньчжоу-Го не было никаких достоверных сведений о чуме в Маньчжурии и что только после создания Маньчжоу-Го усилиями правительственных органов и работами многочисленных японских специалистов, исследовавших чумные районы, освещено истинное положение вещей. Японцы обычно игнорировали работы китайских авторов.

Захватив Маньчжурию, японцы не спешили с изучением чумы, прошло более 2 лет после оккупации, прежде чем они стали заниматься изучением маньчжурского эндемического чумного очага. Толчком к изучению послужила эпидемия чумы в 1933 г.

Японскими работниками противочумной сети Маньчжоу-Го (китайцев там было очень мало) к концу 1938 г. были установлены границы Маньчжурского эндемического чумного очага; в 1942 г. они были несколько расширены. При этом оказалось, что территория очага охватывает 29 уездов и хошунов в 7 провинциях (рис. 113).

Схематическая карта маньчжурского чумного эндемичного очага (Николаев Н.И., 1949)

113. Схематическая карта маньчжурского чумного эндемичного очага (Николаев Н.И., 1949)

В настоящее время в Китае известны обширные, не связанные друг с другом энзоотичные по чуме районы, имеющие выраженные географические границы (рис. 114). По данным М.П. Козлова и Г.В. Султанова (I993) на северо-востоке Китая энзоотичными по чуме являются Центрально-Маньчжурская равнина, восточные и южные склоны Большого Хингана. Общая площадь этой территории составляет около 200 тыс. км2.

Предгорья Большого Хингана и его склоны представлены степью с массивами полузакрепленных песков и лишь местами закрепленных. Они слабо населены кочевниками-скотоводами и используются главным образом под пастбищное животноводство. На восток и юго-восток от Большого Хингана лежит обширная низменная равнина, густонаселенная по долинам рек, широко используемая под земледелие. Вся эта огромная территория заселена даурским сусликом, который и является здесь основным носителем чумы. Даурский суслик селится по обочинам дорог, на межах, по балкам и оврагам на целинных участках и на целинных закрепленных песчаных массивах. Кроме даурского суслика, на энзоотичной территории обитает еще около 20 видов грызунов. В земледельческих районах вместе с даурским сусликом в полевых условиях обитают синантропные грызуны в открытых станциях — домовая мышь и крыса Карако. Эти виды грызунов круглый год обитают в густонаселенных пунктах, занимая жилые помещения и надворные постройки.

Их численность особенно высока в летне-осенний период. В условиях Северо-Восточного Китая полусинантропный образ жизни ведет и бара-бинский хомячок.На полевых грызунах паразитирует около 20 видов блох (Козлов М.П., Султанов Г.В., 1993).

Распределение эндемических очагов чумы на территории Китая.1 — активно действующие очаги; 2 — очаги покоящейся чумы;3 — очаги латентной чумы (Николаев Н.И., 1949)

114. Распределение эндемических очагов чумы на территории Китая.1 — активно действующие очаги; 2 — очаги покоящейся чумы;3 — очаги латентной чумы (Николаев Н.И., 1949)

Основной удельный вес в сборах составляют С. tesquorum (75%) и N. bidentatiformis(15%), являющиеся основными переносчиками чумы. В районе Центрально-Маньчжурской равнины на даурских сусликах и других видах грызунов паразитируют блохи С. tesquorum.

Выявленные очаги чумы располагаются в Северо-Восточном Китае, в пределах провинций Хэйлунцзян, Гирин, Цзиньмынь, Ляонин, Жэхэ и в юго-восточных районах Внутренней Монголии; в Северо-Западном Китае в пределах Синь-Цзянь-Уйгурского автономного района и провинции Цинхай; на юге Китая в провинции Юньнань на границе с Бирмой, на плоскогорьях и в межгорных долинах; на острове Тайвань, в его северо-восточной области. Предполагается, что энзоотичными являются склоны хребта Циньлин в пределах провинции Сычуань, где эпидемические проявления чумы были до конца 1960 гг., а также территория провинций Шаньси и Шэньси в Центральном Китае, провинций Фуц-зянь, Цзянси, Чжэцзян и Гуандун на юго-востоке Китая, где заболеваемость чумой среди людей регистрировалась до 1952 г. (Козлов М.П., Султанов Г.В., 1993).

В свою очередь, нередко блохи диких грызунов встречаются на синантропных крысах, домовой мыши и барабинском хомячке, обитающих в населенных пунктах.

Таким образом, паразитарный фактор весьма четко выступает в условиях Северо-Восточного Китая связующим звеном между популяциями диких и синантропных грызунов. Эпизотии чумы в популяциях даурского суслика на северо-востоке Китая начинают развиваться после выхода его из продолжительной зимней спячки только с апреля.

Три вида домашних грызунов: 1— Mus. musculus; 2 — Rattus rattus; 3 — Rattus norve-gicus (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

115. Три вида домашних грызунов: 1— Mus. musculus; 2 — Rattus rattus; 3 — Rattus norvegicus (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

 Их активность нарастает к концу мая и достигает своей кульминации в период расселения молодых особей в новые норы. Затем эпизоотии постепенно к концу сентября затухают по мере залегания сусликов в спячку.

Японские исследователи Оно и Като (1943) обратили внимание на то, что в июле в связи повышением температуры начинается постепенное нарастание численности блох X. cheopis на крысах в населенных пунктах (рис. 115). Создаются благоприятные условия для проникновения возбудителя чумы из природных очагов в популяции синантропных крыс и возникновения вторичных очагов этой болезни. В этот период начинает нарастать заболеваемость чумой среди населения. Индекс блох X. cheopis к осени по мере похолодания снижается. Одновременно снижается заболеваемость чумой среди населения. Поэтому вспышки чумы в Маньчжурском очаге носят выраженный сезонный характер и имеют место с июля по сентябрь. Заражения чумой происходят в населенных пунктах, в домах, от укусов крысиных блох, то есть чума вместе с крысами и их блохами вторгается в жилище человека. Вспышки чумы — разбросанные и поражают многие населенные пункты в различных районах очага. Заболевания бубоной чумой носят массовый эпидемический характер, но не выходят за границы маньчжурского очага. В 1940-х гг. в этом очаге имели место вспышки легочной чумы.

Чума в Маньчжурии в 1945 г. Вспышки чумы были отмечены в четырех районах Маньчжурского эндемического очага. Первая вспышка имела место в районе Тунляо, где в удаленных от железных дорог населенных пунктах в течение июля—августа умерло от чумы около 500 человек. Эта вспышка не была обследована советскими специалистами, и о ней ничего неизвестно.

Вторая вспышка чумы наблюдалась в северо-восточной части провинции Жехэ, в районе города Аоханчи, где чумой было охвачено 8 населенных пунктов, расположенных в двух обособленных местах. Первая группа населенных пунктов деревни: Тянцзява, Сансентала, Винцзелинцзы, Менкано и Куэнцзяминцзы расположены на расстоянии 1,5–25 км от города Утунхао (100 км северо-восточнее Аоханчи). В этих деревнях с 25 июня по 9 августа умерло от чумы 70 человек.

Вторая группа населенных пунктов деревни: Саваба, Халеванфу, Сизань расположены на расстоянии 15–30 км северо-западнее города Аоханчи. В деревне Саваба со 2 августа по 28 августа заболело 49 человек. Во время посещения советским специалистом Фокиным этой деревни она произвела на него впечатление вымершей. До вспышки в деревне было 600 жителей, но они все разбежались при появлении заболеваний чумой; часть фанз была сожжена по указанию японских врачей «в целях радикальной дезинфекции». В деревнях Халеванфу и Сизань количество заболеваний не установлено. Всего в районе Аоханчи было зарегистрировано 119 случаев чумы.

Следующая (третья), более поздняя по времени вспышка чумы, имела место в деревнях близ города Фуюй (Бодунэ) в Гиринской провинции, где с 28 августа по 12 октября заболело чумой 73 человека и умерло 72. Вспышка подробно изучена Н.В. Романовым и И.Ф. Федотовым.

Уезд Фуюй эндемичен по чуме. Здесь с 1935 по 1944 гг. было 6 вспышек чумы в 15 населенных пунктах. В прошлые годы чумой поражались деревни, расположенные в юго-восточной части уезда, а в 1945 г. были поражены деревни его северо-восточной части.

Четвертая вспышка чумы произошла в Ванемяо. По японским данным, этот город находится за пределами маньчжурского эндемического чумного очага, но неподалеку от его северо-западной границы. По сведениям, полученным Н.И. Николаевым (I949) от старожилов, в прошлом чума поражала этот город, но уже 25 лет ее здесь не было (рис. 117).

Глинобитные постройки в Маньчжурии (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

116. Глинобитные постройки в Маньчжурии (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

План города Ванемяо

117. План города Ванемяо: 1 — японский городок; 2 — противочумное отделение; 3 — военный госпиталь; 4 — китайский госпиталь; 5 — крематорий; 6 — изолятор; 7 — станция; 8 — комендант; 9 — губернатор; 10 — японские казармы; 11 — кладбище; 12 — прививочный пункт. Треугольниками обозначены места обнаружения больных, кружками — места обнаружения трупов. Прямые линии обозначают границы районов, закрепленных за обследовательскими бригадами (Николаев Н.И., 1949)

Чума в Вянемяо. Город Ванемяо расположен у восточных отрогов Большого Хинганского хребта. В 1945 г. это был захолустный китайский городок, в котором преобладали глинобитные постройки типа китайских фанз. Водопровода, бань и канализации в городе не было. В каждой фанзе ютилось по 10–12 человек. Жилища захламлены, и кроме людей в них обитало много блох и крыс. В жилищных и надворных постройках хранились насыпью кукуруза, чумиза, гаолян и другие зер­новые продукты и овощи. В стенах домов, в глинобитных заборах, во дворах и на улице по берегам каналов масса крысиных нор. Население города смешанное: монголы и китайцы, одеты плохо и завшивлены (рис. 116).

По данным городского управления, до войны в городе проживало до 40–45 тыс. человек. Общественной санитарной службы и организованного медицинского обслуживания населения, не существовало. Имеющиеся в городе 11 врачей и 77 фельдшеров, занимались частной практикой и отказывались посещать больных чумой. Стационарных лечебных учреждений, дезинфекционной аппаратуры и медицинского имущества в городе также не было. Население прятало больных, тайком хоронило трупы и разбегалось при появлении чумы в другие благополучные по чуме районы города. Во время вспышки чумы при подворном обследовании города русскими специалистами, было учтено 24 639 жителей в 6953 домовладениях, кроме того, было обнаружено 1017 пустых фанз, часть из них была оставлена жителями в связи с появлением чумы.

Заболевания чумой в Ванемяо начались 10 сентября 1945 г., но чума в городе обнаружена 17 сентября. За это время от нее умерло 60 человек местного населения. До 28 октября в городе заболело еще 121 человек, из которых выздоровело только двое. В ноябре заболеваний чумой не было, но в первых числах декабря обнаружен труп человека, умершего в ночлежке. Его вскрытие, произведенное доктором Ленским 10 декабря, показало, что человек умер от легочной чумы. В этой же ночлежке было еще 4 случая молниеносной смерти от чумы, люди погибали в течение одной ночи. Всего с 9 по 12 декабря в ночлежке умерло от первичной легочной чумы 10 человек. В другой ночлежке умерло два человека, а потом погибла от легочной чумы вся семья хозяина ночлежки, состоящая из 5 человек. С 6 декабря 1945 г. по 11 февраля 1946 г. от легочной чумы в Ваньмяо умерло 120 человек. С 28 декабря начались заболевания легочной чумы в окрестных деревнях, жители которых ездили в Ванемяо на базар. Всего в 13 пораженных деревнях было учтено 117 случаев легочной чумы, окончившихся летально. Кроме того, легочная чума из Ванемяо четыре раза заносилась в город Таоань и по одному разу в города Далай, Сыпингай и Мукден

Эти заносы чумы были своевременно ликвидированы усилиями русских медицинских работников, и легочная чума в этих городах не получила широкого распространения. Поражение чумой ограничилось теми домами, куда приезжали больные в инкубационном периоде болезни.

При ликвидации эпидемии чумы в Ванемяо, самой трудновыполнимой задачей для наших специалистов оказалось своевременное выявление больных. За время работы обследовательской группы, с 20 сентября по 28 октября, выявлено больных чумой 40 и трупов 71. Это произошло потому, что жители, запуганные противоэпидемическими мероприятиями японцев, проводившимися в других местах, а также вследствие низкого культурного уровня и установившихся традиций, не только не оказали содействие работе русских обследовательских бригад, но и тормозили их работу. Больных прятали в сене и в других местах, а трупы умерших закапывали тайно по ночам или просто выбрасывали. Обследовательская работа также затруднялась недостатком переводчиков и незнанием языка, а китайские коллеги оказались не на высоте положения. Часть из них просто уклонялась от обследовательской работы из-за боязни чумы. А некоторые занимались тем, что лечили больных в порядке частной практики и не сообщали о них в органы власти. При таком положении с выявлением больных невозможно было точно учесть движение заболеваний чумой, поэтому для суждения о динамике заболеваний мы приводим данные о смертности от чумы по дням (рис. 118).

Заболевания чумой в Ванемяо начались за железной дорогой (на плане это район японских казарм, а затем была поражена центральная часть города). Другие части города были мало или вовсе не поражены чумой, что указывает на ограниченные размеры эпизоотии среди крыс, так как движение жителей из одного района в другой в начале эпидемии могло совершаться беспрепятственно.

Смертность от легочной чумы в Ванемяо в 1945 г. (Николаев Н.И., 1949)

118. Смертность от легочной чумы в Ванемяо в 1945 г. (Николаев Н.И., 1949)

Как видно из диаграммы, заболеваемость чумой по полу людей не представляет резкой разницы. Основная масса заболеваний падает на возраст от 11 до 40 лет. Дети, как и во время чумы в Харбине в 1910 г., заболевали чумой реже взрослых. Доказательством малой восприимчивости китайских детей к чуме, по мнению Николаева, служит тот факт, что в больнице умерла от септической чумы женщина, а находившийся вместе с ней ее грудной ребенок остался здоровым.

Распределение по возрасту и по полу людей, заболевших чумой во время эпидемии в Ванемяо (Николаев Н.И., 1949)

119. Распределение по возрасту и по полу людей, заболевших чумой во время эпидемии в Ванемяо (Николаев Н.И., 1949)

За время работы наших специалистов в Ванемяо, в изолятор было помещено 262 человека, контактировавших с больными чумой. Из них заболело чумой 14 человек. Перед поступлением в изолятор все контактировавшие подвергались санобработке с дезинфекцией их вещей в пароформалиновой камере.

Вначале китайцы в изолятор шли неохотно, и для их отправки приходилось прибегать к помощи полиции. Но после того как их первая партия возвратилась по домам и население узнало о заботливом отношении русских медицинских работников к местному населению, последующие партии контактировавших уже охотно шли в изолятор.

По данным патологоанатомических вскрытий, произведенных доктором А.А. Флоренским, случаев бубонной чумы было 79, септических — 25 и вторичной легочной чумы — 16.

Во время эпидемии бактериологическими исследованиями было обнаружено, что 5% крыс, отловленных в городе, поражено чумой.

Чума в Маньчжурии в 1946 г. Первые заболевшие появились в 1946 г. в Сыпингае. Ими стали три китайца, прибывшие из Далая. С 6 до 11 марта 1946 г. здесь умерли от чумы 9 человек, но больше заболеваний не было. В Мукдене, который к тому времени был оставлен нашими войсками, заболевания легочной чумы начались 25 февраля, 16 марта 1946 г. достигли кульминационной точки и полностью прекратились 30 марта. Всего в Мукдене от чумы погибло 39 человек, из них 19 китайцев и 20 японцев.

В 1946 г., в условиях гражданской войны в Маньчжурии, вновь были отмечены вспышки чумы в северных районах очага. Уже в середине июля начались заболевания чумой в уездах Нунань, Кенань, Фуюй, которые в сентябре месяце развились в эпидемию. Но об этой эпидемии известно лишь то, что в уезде Фуюй, расположенном на расстоянии 150 км от Харбина, вспышка чумы была подавлена объединенными усилиями гражданских и военных властей освобожденной от гоминьдановцев части Китая.

Чума появилась и в Чжаодуне, где единичные заболевания отмечались вплоть до 25 сентября 1946 г., но широкого распространения она не получила.

С середины июля подозрительные по чуме заболевания были отмечены в районе станции Пинфань, расположенной в 20 км к юго-востоку от Харбина.

Несмотря на строгие карантинные меры в районе Пинфань, к концу сентября стали отмечаться единичные случаи проникновения жителей из этого района в Харбин, что в конечном итоге привело к заносу инфекции и к небольшой вспышке чумы в городе.

Чума в Маньчжурии в 1947 г. В этом году в маньчжурском эндемическом очаге разразилась большая эпидемия чумы, охватившая 19 уездов и унесшая около 30 тыс. жертв.

Единичные случаи заболеваний легочной и бубонной чумой регистрировались вплоть до 3 октября 1946 г., что китайские врачи связывали с существованием здесь до августа 1945 г. отряда № 731, но никаких доказательств этой связи представлено не было

Заболевания чумой начались в июле месяце в уездах Ванемяо, Кенань, Аньгуань, Кайтун, Тунляо и Лубей. В августе число заболеваний резко возросло, и эпидемия охватила большую часть уездов. В сентябре количество заболевших чумой достигло наивысших цифр, в октябре их количество резко падает, в 7 уездах эпидемия заканчивается. В уезде Тунляо эпидемия чумы продолжалась вплоть до 12 декабря. Эпидемия бубонной чумы 1947 г. свидетельствует о большом эпидемическом потенциале сегодня никак не напоминающего о себе маньчжурского реликтового очага чумы.

Особенности поведения местного населения во время эпидемий чумы. По наблюдениям Николаева, китайское население не верило в современную медицину и предпочитало для защиты от чумы вывешивать у входа в дом какую-либо тряпочку или сплетенную из травы сетку. Так как японцы в целях «радикальной дезинфекции» сжигали китайские фанзы без возмещения убытков, то население старалось прятать больных либо разбегалось.

В Ванемяо русские врачи часто обнаруживали больных, спрятанных в сено. Даже был такой случай: когда у одной женщины умер муж, она выбросила его труп, а для того, чтобы скрыть факт смерти мужа, наняла постороннего мужчину, который выдавал себя за ее мужа. Но и этот «муж» вскоре умер от чумы. Нередко, бывали случаи, когда зажиточные люди нанимали бедняков и направляли их вместо себя в изолятор. Когда этих людей при проверке обнаруживали у себя дома и вновь направляли в изолятор, они искренне возмущались этому, как так, они ведь наняли людей, которые там уже отбывают положенный срок.

Вскрытие считалось осквернением трупа — китайцы полагали, что теперь умерший уже не может попасть в рай.