ОЧЕРК XXXI ЭПИДЕМИЯ ЛЕГОЧНОЙ ЧУМЫ В МАНЬЧЖУРИИ И ЗАБАЙКАЛЬЕ (1910—1911)

ОЧЕРК XXXI

ЭПИДЕМИЯ ЛЕГОЧНОЙ ЧУМЫ В МАНЬЧЖУРИИ И ЗАБАЙКАЛЬЕ (1910—1911)

После «чумы» революций 1917 г., чума в Маньчжурии 1910—1911 гг. была практически забыта в России. О ней с самого ее начала мало знали на Западе. И напрасно. Современная цивилизация не знает другой такой эпидемической катастрофы, произошедшей, если можно так выразиться, «на ее глазах». Даже английские врачи, работавшие в Индии в 1896—1902 гг., имели дело хоть и с чумой, но в основном с ее менее опасной бубонной формой. Эпидемия 1910 г. больше напоминала эпидемии 1346—1351 гг., чем любые другие эпидемии чумы, вспыхнувшие за последующие 6 столетий. Маньчжурская чума воспроизвела перед современниками какую-то часть ужасов «черной смерти» Средних веков.

В связи с этим нам представляется крайне важным обобщить опыт (в том числе и неудач) русских врачей, правительственных чиновников и военных, накопленный в ходе ликвидации этой эпидемии. Для подготовки очерка использовались материалы В.П. Кашкадамова (1905), М.Л. Блюменфельда (1911), В.М. Богуцкого (1911), Е.С. Касторского (1911), Н.Н. Клодницкого (1911), Г.С. Кулеша (1912, 1924), Д.К. Забо-лотного (1956), И.Л. Мартиневского и Г.Г. Молляре (1971) и др.

Предыстория чумы 1910 г. на Дальнем Востоке. На первый взгляд, эпидемия чумы вспыхнула внезапно и быстро и неудержимо охватила огромные пространства, оставляя за собой десятки тысяч трупов. Но при ретроспективном анализе выяснилось, что она, как и Бомбейская чума 1896 г., стала продолжением длинного периода предвестников.

Уже в 1894 г. русскими врачами отмечены в Забайкальской области заболевания, сходные по своему течению с легочной чумой человека. Однако еще до сообщений врачей народный опыт и наблюдения связывали появление таких болезней, от которых вымирали целые семьи и становища, с заражением от обитающих здесь во множестве тарбаганов. Поэтому местные жители называли ее тарбаганьей болезнью или тарбаганьей чумой. Осенью и реже зимой, ежегодно, в области и в сопредельной Монгольской степи, возникали маленькие вспышки чумы. Они быстро прекращались из-за разбросанности и разобщенности полукочевого населения и в меньшей степени от применявшихся мер, состоящих, в лучшем случае в сожжении трупов и имущества вымерших семейств.

По данным Д.К. Заболотного (1956), в Маньчжурии, Монголии и Забайкальской области до 1910 г. отмечен ряд вспышек чумы.

Первые сведения о повальных чумоподобных заболеваниях относятся к 1863 г.: в Цаган-Олуевском поселке заболели на покосе несколько человек и вскоре скончались.

В 1880 г. в селе Клички Нерчинского уезда наблюдалось несколько бубонных заболеваний после употребления в пищу мяса тарбагана.

В 1888 г. в октябре в Чиндасетской станице заболели и умерли пять бурят, от которых при вскрытии заразились и заболели фельдшер Юдин и врач Ашмак (у обоих отмечены подмышечные бубоны).

В том же году наблюдались заболевания в Кунгуре и поселке Сок-туевском. По данным доктора Кокосова, за август и сентябрь умерли 11 человек в семьях Эпова и Бянкина, которые занимались снятием шкурок и добыванием жира от тарбаганов. Признаки болезни: жар, головная боль, припухание и болезненность подмышечных, паховых и подчелюстных желез. Одновременно наблюдался мор на тарбаганах. Заболевания повторились в 1891 г. в том же Соктуевском поселке и в городе Акше, затем, в 1894 г., в поселке Соктуевском. Все случаи сопровождались припуханием и болезненностью лимфатических узлов. Врачи Белявский и Решетников считали «тарбаганью болезнь» заразительной для людей и отождествляли ее с чумой.

В соседней с Забайкальем Монголии наблюдались случаи: в 1876 г. возле реки Борзя умерли четверо бурят. В 1886 г. по реке Ульзя заболели 12 монголов, из которых девять умерли.

В 1888 г. по реке Иро умерли 15 монголов.

В 1889 г. в местности Мехин-Кудом вымерли четыре юрты монголов. В 1891 г. на китайской границе наблюдалось вымирание степных монголов, употреблявших в пищу мясо больных тарбаганов. В 1893 г. возле Улясутая погибли 30 человек.

В 1894 г. к северо-востоку от озера Далай-нор монгольский лама лечил чумных больных и, вернувшись, умер в монастыре Угумер-Суме; от него заразились и погибли 30 монахов.

В 1896 г. в Шурур-Джасакском хушуне умер больной с легочным заболеванием, сопровождавшимся кровохарканьем. В 1897 г. вымерли четыре юрты по тракту Дархан. В 1898 г. в Бархутском хушуне погибли три юрты монголов.

В 1898 г. в районе Вейчан чумой были поражены деревни: Тундэя, Инза, Малиенто и Матиацза. Из 558 жителей 5 деревень этого района в течение 1896—1898 гг. 400 умерли от чумы. Большая редкость и разобщенность населения, живущего семьями или родами, а главное ужас

перед неминуемой смертью, представляли самое эффективное мероприятие против дальнейшего распространения болезни, т.к. заставляли людей оставлять зараженные жилища и бежать от них как можно дальше.

Обстоятельства, естественным образом препятствующие чуме, изменились с проведением железной дороги. С одной стороны, вдоль железнодорожной линии образовались поселки, с другой — население обнаружило естественное тяготение к железным дорогам, как более удобному и быстрому способу передвижения и сбыта продуктов. Но одновременно усилилась и опасность разноса чумы.

Первый раз чума появилась на полосе отчуждения железной дороги в 1905 г. на Джаланройских каменноугольных копях, расположенных в 27 км от станции Маньчжурия. Заболел казак, работавший на сенокосах в Забайкалье. Благодаря счастливой случайности удалось установить личности заболевших людей и пути их следования, вследствие чего болезнь была локализована и не получила дальнейшего распространения. Заболевания бубонной чумой имели место только среди казаков. К счастью, они обошли стороной наиболее опасную для распространения легочной чумы среду — китайских рабочих. Ко времени прибытия оцепления все мероприятия были почти закончены. Также удалось избежать проникновения чумы в наши войска, стоящие на позициях у Сыпингая. Понадобилось еще 5 лет, чтобы чума смогла прочно «встать на ноги» на линии Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) и вдоль нее начать свое победное шествие.

Начало эпидемии. Эпидемия вспыхнула одновременно в разных местах Маньчжурии. Первый бактериологически подтвержденный случай чумы был констатирован врачами в поселке при станции Маньчжурия 2 октября, но начало эпидемии не совпадает с этой датой.

Недели за три до указанного времени в доме железнодорожника Комарова в поселке Маньчжурия были случаи тяжелых, острых заболеваний со всеми признаками чумы, кончавшиеся смертью. По китайским сведениям, полученным Е.С. Касторским (1911) от члена поселковой Управы Борисова, всего умерло в поселке до 12 октября от 80 до 100 человек.

Местные жители рассказали ему, что эпидемия чумы была уже в июле. Инженер Хилков утверждал, что в местности по реке Ган в Монголии против Старого Цурухайтуя весной охотники находили трупы своих товарищей и около них шкурки убитых ими сурков. Затем в конце июля верстах в двухстах от Маньчжурии казаки замечали, что среди сурков был мор, и они гибли в большом количестве. Видимо, и среди монголов в то время эпидемия уже свирепствовала, так как казаки обнаружили табуны скота, бродившие без присмотра.

В начале августа, по более точным сведениям, против Хайластуя и Капсагастуя в 40 верстах за рекой Аргунь, случаи заболевания чумой были замечены среди китайской прислуги местного жителя Владимира Попова, охотившегося за тарбаганами. В двух палатках, в одной из них заболело и умерло 5 человек, и один убежал, а в другой — из 6 человек трое погибли, а трое убежали неизвестно куда. В начале сентября против Хайластуя умерло еще трое китайцев, охотившихся за тарбаганами.

В Забайкальской области первый случай чумы обнаружен в селении Акурай Маньковской волости. Там 20 сентября заболел, а через 3 дня умер инородец Миронов, вернувшийся с охоты на тарбаганов. 5 октября заболели его дочь и сестра, а 8 октября они умерли, 9 октября заболела вторая сестра, у которой кроме жара замечено увеличение паховых желез. Она погибла 12 октября, при исследовании органов умершей на бактериологической станции в Чите были найдены чумные палочки. На этом вспышка чумы в Акурае закончилась.

По данным Э.П. Хмара-Борщевского (1912), начало эпидемии чумы на ст. Маньчжурия относится к 12 октября 1910 г., когда председатель поселкового совета А.Н. Никитин сообщил по телефону заведующему железнодорожной больницей доктору Писемскому о том, что, по заявлению арендатора дома Шардакова, по Александровскому проспекту, на участке № 3083, среди китайцев появились заболевания со смертельным исходом и что за последние 5 дней там умерло 9 человек. Явившись в указанный дом, доктор Писемский увидел там такую картину: барак был оставлен жильцами, на нарах валялись в беспорядке брошенные ими вещи и посуда, а в углу лежал прикрытый лохмотьями больной китаец с высокой температурой. Перкуссией и аускультацией у него было установлено воспаление правого легкого. Больной тотчас же был отправлен в железнодорожную больницу, барак заколочен и сдан под охрану полиции. По рассказам соседей, в этом доме жили китайцы-тарбаганщики, в одной половине 25 человек, в другой — 15. Среди жильцов первой группы умерло 9, а второй — 5 человек. Перед прибытием врача все жильцы дома разъехались, бросив свое имущество.

Доставленный в больницу охотник за тарбаганами был помещен в изолятор, где он и умер. Вскрытием трупа, произведенным врачами Писемским и Г.И. Маловым, а также бактериологическим исследованием был установлен диагноз легочной чумы.

По мнению японского профессора Абэ (1942), распространение чумы в 1910 г. началось при следующих обстоятельствах. В Даурии существовала артель плотников-китайцев, среди которых примерно в середине сентября умерло 7 человек с явлениями кровохарканья. Оставшиеся из этой артели в живых два плотника-китайца перешли на работу в другую артель на станции Маньчжурия и здесь скончались 12 октября. Затем в этой второй артели среди 20 плотников к 25 октября умерли один за другим 9 человек. Отсюда инфекция распространилась по всему поселку Маньчжурия.

Возможно, обе версии отражают разные части целого — реально произошедших событий. Но кто бы ни занес легочную чуму в поселок при станции Маньчжурия, с 12 октября эпидемия начала здесь быстро прогрессировать и отсюда распространяться по железной дороге в Забайкальскую область и по всей линии КВЖД.

К этим 356 погибшим надо добавить еще не менее 100 человек, ставших жертвами чумы с июля по октябрь (Касторский Е.С., 1911). Но и тогда приведенные сведения оказываются неточными. И.Л. Марти-невский и Г.Г. Молляре (1971) указывают на то, что в апреле 1911 г., после таяния снега, в окрестностях поселка был обнаружен 191 труп, причем 131 труп найден на полосе отчуждения и 60 трупов вне ее. Печальный итог эпидемии: 647 погибших.

20 октября появились первые случаи заболевания чумой на станции Даурия, 21 — в Джалайнорских копях, 26 — в Тарбагатайских копях, 27 — в Хайларе, Джалантуне, Харбине, Петровском заводе в Верхне-удинске, 31 — в Бухеду. Из этих пунктов, в особенности из Харбина, эпидемия распространилась по линиям КВЖД и Южно-Маньчжурской железной дороге. В конце декабря и начале января она появлялась в следующем хронологическом порядке: станция Дуй-цынь-шань (24 декабря), Манршань (27), Ханди-Охедзы (28), Яомынь и Цайцзягоу (30), Сахарный завод Ашихэ (31 декабря), Каучендзы (1 января 1911 г.), Санчихэ (2), Мадягоу и Талайчжоу (3), Шунченпу (4 января).

Развитие эпидемии. Чума добралась до Харбина через 15 дней после ее появления на станции Манчьжурия. Эпидемия развивалась медленно и буднично. Работали предприятия, дети ходили в школу, с вокзала отправились поезда, но появились следы пребывания чумы в городе — чумные трупы.

Первое заболевание чумой в Харбине констатировано 27 октября у прибывшего со станции Маньчжурия в Новый город зажиточного китайца. О больном узнал случайно бой доктора Можаева, а последний довел об этом до сведения главного врача города.

Командированный для принятия соответственных мер прозектор городской больницы доктор Н.С. Петин нашел этого китайца уже мертвым, вывел лиц, бывших с ним в контакте на обсервацию и, произведя частичное вскрытие трупа, бактериоскопически нашел биполярно окрашенные палочки возбудителя чумы. Но потом почти полмесяца чума в Харбине не показывалась.

Однако массовые заболевания людей чумой начались в начале ноября среди населения смежного с Харбином китайского города Фуцзядяна. Власти города и население не приняли никаких по-настоящему эффективных мер по ограничению эпидемии.

Первым больным, поступившим 11 ноября в чумный барак Харбина, был фельдшер Ромусов, работавший в фуцзядянской чумной больницы у доктора Будберга. В тот же день у ворот дома № 10 на Пристани по Страховой улице поднят труп китайца, умершего от легочной чумы. 13 ноября в чумной барак доставлен китаец Сю Я Лин, слесарь Главных мастерских КВЖД, живший по 2-й Механической улице в бараке № 238. По сведениям доктора Л.А. Ольшевского, этот китаец накануне заболевания провел целый день в Фуцзядяне. Двое китайцев, приходившие с ним в соприкосновение, были помещены в изоляцию. У одного из них, Гуан Фын Хэ, открылось кровохарканье, 16-го он был взят в чумный барак, но оказалось, что его заболевание ничего общего с чумой не имеет, и он был выписан 19 ноября. При осмотре врачебно-санитарным отрядом китайских фанз в пригородном поселке Модягоу в фанзе № 53 обнаружен подозрительный по чуме больной китаец Эн Юн. В этой же фанзе проживал китаец Ю Ден Зы, везший 16 ноября на арбе труп китайца и задержанный возле пивоваренного завода Вруб-левского. Среди китайцев, взятых из этой фанзы на обсервацию, двое заболели чумой и 19 ноября были переведены в чумной барак (рис. 45).

20 ноября были получены сведения, что из казарм мельницы Русского мукомольного товарищества подозрительный по чуме больной китаец тайно увезен в фуцзядянскую больницу, вследствие этого Сани-тарно-исполнительной комиссией было сделано распоряжение об оцеплении мельницы и отправлении на обсервацию всех рабочих в количестве 300 человек. Затем ни больных, ни трупов в течение последующей недели обнаружено не было, и только 27 ноября доктором И.З. Белявским был найден труп умершего от чумы китайца в деревне Чин Хэ за Главными мастерскими.

Таким образом, первые случаи заболевания чумой в Харбине наблюдались среди рабочих в районе Главных мастерских КВЖД и пригородных поселках Модягоу и Чин-хэ, за исключением одного трупа, найденного на Страховой улице № 10, и только с 1 декабря стали систематически находить больных и трупы в кварталах торговой части города, Пристани, контроль над легочной чумой был утрачен.

45. План деревни Модягоу. Кварталы, прилегающие к заводу Врублевского, представляли собой одно из «чумных гнезд» Харбина. На плане хорошо видно, что китайцы выбрасывали больных чумой и чумные трупы вдоль дороги перед пропускным пунктом, когда их не удавалось провезти; на берегу реки Модягоу и на окраинах кварталов, выходящих на пустыри (Богуцкий В.М., 1911)

Утром 1 декабря был обнаружен выброшенный труп китайца, умершего от легочной чумы в доме № 9 по Корейской улице. В этот же день, вблизи деревни Модягоу, задержаны трое китайцев, везшие умиравшего от чумы больного. Третьего декабря констатировано заболевание чумой в доме № 16 по Японской улице.

4 декабря был вызван летучий отряд на угол Водопроводной и Полевой улиц к бывшему театру Тифонтая, где по сведениям полиции, был спрятан труп умершего от чумы китайца. Труп действительно был обнаружен, причем путем бактериологического исследования выделений установлена легочная чума. Находившиеся в одной фанзе с трупом китаец и его жена, помещены в изоляцию. 7 декабря заболела чумой китаянка и была помещена в чумную больницу вместе со своим мужем, который уговорил врача не разлучать его с женой. Русский медицинский персонал поразило, с какой любовью и заботливостью он ухаживал за больной; китаянка умерла 10 декабря, а затем заболел и умер от легочной чумы ее муж.

Диаграмма смертности от чумы по неделям в Харбине и окрестностях (Богуцкий В.М., 1911)

46. Диаграмма смертности от чумы по неделям в Харбине и окрестностях (Богуцкий В.М., 1911)

С 5 по 15 декабря больные и трупы были обнаружены по Японской, Русской, Корейской, Торговой (возле дома № 19) и Страховой в доме № 10 (в воротах которого был найден труп еще 11 ноября) улицах. С этого дня число смертельных случаев от чумы в Харбине начинает заметно увеличиваться.

С 19 декабря в Фуцзядине начинается интенсивный рост заболеваемости чумой. Эпидемия достигла пика в середине января, когда в течение почти двух недель ежедневная смертность составляла более сотни человек. За эти две страшные недели умерло 2180 жителей, что составило 40% от всего количества людей, умерших в эту эпидемию в городе. Но с 16 февраля, когда смертность достигла максимума, 173 человека в день, она начинает стремительно снижаться. Со 2 по 20 февраля (окончание эпидемии) умерли 273 человека. Всего же эпидемия чумы в Фуцзядине унесла жизни не менее чем 5355 человек.

В Харбине эпидемия достигает кульминационной точки 12 января, в этот день от чумы гибнет 51 человек. В кварталах, между улицами Водопроводная, Мостовая, Китайская и Биржевая, сформировался обширный чумной очаг самоподдерживающихся домовых эпидемий, от 5 до 20 повторных заболеваний в одной квартире (рис. 46). Во вторую половину января смертность начинает снижаться. Всего же в течение января в Харбине от чумы погибло около 800 человек. Но потом эпидемия обрывается: 12 февраля было только два смертельных случая.

Умерло на чумном пункте, развернутом в Харбине, 987 человек, т.е. все те, кто туда был доставлен; поднято трупов в черте города 217; поднято трупов за чертой города в полосе отчуждения 265; всего 1469 погибших от чумы. По многочисленным наблюдениям врачей, дети до 15 лет крайне редко заражались чумой.

Меры, предпринятые российскими властями для борьбы с эпидемией на Дальнем Востоке. Первые известия о заболеваниях чумой на станции Маньчжурия появились в столичной печати 15 октября 1910 г. совершенно неожиданно. Как следовало из телеграммы губернатора Забайкальской области, 13 и 14 октября на станции Маньчжурия были обнаружены 28 больных легочной чумой, которые вскоре погибли. Высочайше учрежденная комиссия о мерах предупреждения и борьбы чумной заразой немедленно объявила эти области неблагополучными по чуме, а Приморскую, Амурскую и Иркутскую губернии — угрожаемыми по чуме.

Для усиления местного врачебного персонала были командированы из Санкт-Петербурга 12 врачей, в том числе в Приамурскую область 2 врача; в Забайкальскую область 6 врачей; в Амурскую область 4 врача. Временно, до прекращения чумы в Маньчжурии, был запрещен въезд оттуда в Приамурскую область рабочих китайцев. Установлено, чтобы китайцы, на время неблагополучного состояния Маньчжурии по чуме, принимались к посадке на Забайкальской железной дороге только в обсервационных пунктах, которые могут находиться на расстоянии не более 300 верст один от другого. Кроме билета от них требовалось удостоверение о прохождении 5-дневной обсервации. Был временно запрещен вывоз из неблагополучных по чуме местностей тарбаганьих шкурок, без предъявления удостоверения о проведенной дезинфекции шкурок.

Приамурскому генерал-губернатору было разрешено установить оцепление берега Амура на 50 верст от города Благовещенска вверх и вниз, с учреждением в городе врачебно-пропускного пункта. Для обсуждения мер, которые необходимо будет предпринять против возможного заноса из Маньчжурии чумы в сибирские губернии и области, и для установления здесь противочумных мероприятий, на случай появления чумы, в Иркутске 7 февраля был созван съезд с участием всех заинтересованных ведомств. В середине января для ознакомления с положением дел на месте, в Сибирь выехал главный врачебный инспектор А.Н. Малиновский. Кроме того, в Петербурге для разработки экстренных мер при занесении чумы в пределы России, под председательством иркутского генерал-губернатора Князева, состоялся ряд совещаний при участии представителей заинтересованных ведомств. В декабре по предложению Правления КВЖД в Харбин выехал известный специалист по чуме, профессор Д.К. Заболотный

Обсуждение вопроса о чуме в Петербурге. По данным М.Л. Блюмен-фельда (1911), в начале января 1911 г. раздражение в Петербурге вызывало отсутствие всяких противоэпидемических мероприятий со стороны китайских властей в Фудзядяне. Совет министров поручил министру иностранных дел вступить в дипломатические переговоры с китайским правительством и правительствами других заинтересованных государств «на предмет организации и отправки в Китай специальной научной экспедиции из врачей и специалистов для изучения на месте очагов чумной заразы в Китае».

Вопрос о чуме в Манчьжурии рассматривался 19 января 1911 г. в Государственной Думе. Он был инициирован тремя запросами, обращенными к министру внутренних дел.

Один запрос (социал-демократов) касался исключительно чумы на Дальнем Востоке: «Приняты ли правительством необходимые меры для борьбы с чумной эпидемий и для предупреждения ее дальнейшего распространения в Сибири»?

Выдающийся микробиолог, эпидемиолог и организатор здравоохранения, академик. Окончил естественное отделение физико-математического факультета Новороссийского университета (Одесса). В 1894 г. окончил медицинский факультет Киевского университета.

Будучи еще студентом 3аболотный положил начало разработке метода иммунизации per os против холеры и некоторых других инфекционных болезней. Более четверти века он посвятил изучению чумы и борьбе с этой инфекцией. Начиная с 1897 г. занимался всесторонним изучением чумы в Индии, Монголии, Китае и других странах. С этой же целью выезжал в Поволжье, калмыцкие степи, Казахстан и Забайкалье. В 1898 г. Заболотный заболел чумой, но выздоровел после применения противочумной сыворотки. В 1899 г. высказал предположение о роли различных грызунов в сохранении чумной инфекции в природе. В 1910—1911 гг. руководил русской экспедицией по изучению легочной чумы в Маньчжурии. В 1911 г. на международной конференции в Мукдене Заболотный отстаивал связь эпидемий чумы в Забайкалье с тарбаганами. В 1922 г., опираясь на собственные данные и исследования И.А. Де-минского и Н.Н. Клодницкого, 3аболотный сформулировал основные положения о природной очаговости чумы, являющиеся основой современных научных представлений об эпидемиологии этой болезни. За 2 года до открытия бледной спирохеты 3аболотный обнаружил ее. Только осторожность помешали ему опубликовать результаты своих наблюдений. В 1898 г. он организовал первую в России кафедру бактериологии в Женском медицинском институте, которой и руководил до 1928 г. В 1920 г. 3аболотный основал первую в мире самостоятельную кафедру эпидемиологии в Одессе, в 1923 г. — кафедру микробиологии и эпидемиологии с курсом дезинфекции в Военно-медицинской академии. В 1927 г. 3аболотный издал первый на русском языке оригинальный учебник «Основы эпидемиологии».

Другой запрос носил осведомительный характер: «Каково положение чумной эпидемии в различных местностях Российской империи, где наблюдались установленные или подозрительные по чуме случаи, и какие меры по предотвращению в России опасности распространения чумной и холерной эпидемий принимаются правительством и общественными управлениями угрожаемых местностей?»

Третий запрос касался чумы в Харбине. С объяснениями выступил министр финансов, изложивший опубликованные накануне в «Правительственном Вестнике» сообщения и указавший на трудность вмешательства России в мероприятия, принимаемые на своей территории Китаем. Выступивший после министра граф Уваров признал недостаточность данных объяснений, так как все внимание сосредоточилось на Дальнем Востоке, и осталось неизвестным, какие меры принимаются в России общественными и правительственными учреждениями против чумы и холеры.

Депутат от Амурской области Чиликин указал на отсутствие сведений о каких-либо конкретных мерах, которые предполагается принять для охранения от чумы Приамурья.

Депутат от Забайкальской области Войлошников, дав общую характеристику тех условий, при которых в России обычно ведется борьба с эпидемиями, указал на крайне неудовлетворительные санитарные условия и недостаточное обеспечение населения медицинской помощью в Забайкальской области, где чума бывает ежегодно. На врача приходится от 25 до 35 тысяч душ обоего пола с радиусом участка от 200 до 300 верст. На фельдшера приходится от 4000 до 5000 душ обоего пола с радиусом от 40 до 50 верст. Только самодеятельность местных обществ, только широкое местное самоуправление могло бы хоть сколько-нибудь сносно обеспечить медицинской помощью местное население, а между тем правительство считает, что местное самоуправление, введение земства в Сибири преждевременно. Далее депутат обратил внимание на хищнический характер, который получил в настоящее время тарбаганий промысел, когда из-за алчности не обращают внимания на то, зачумленный ли труп тарбагана или нет. Затем депутат указал на необходимость остановить переселенческую волну и отправлять переселенцев в Сибирь только до Байкала.

Командированный правлением КВЖД для обследования чумной эпидемии профессор Д.К. Заболотный признал, что единственная мера для защиты от чумы — это планомерная санитария в городах или в тех местах, которые так или иначе могут быть поражены чумой. Что касается спешных мер или экстренных, то в данном случае вообще и наука, и санитария никогда не являлись сторонницами спешных внезапных мер, но всегда были на стороне мер постоянных и более основательных. Эти меры сводятся к улучшению общих санитарных условий путем организации постоянных больниц и постоянных санитарных учреждений.

Депутат Приморской области Шило указал на необходимость сделать категорическое представление китайскому правительству, что, если оно не примет мер против распространения чумы, то русское правительство само эти меры примет.

Депутат Дзюбинский высказал пожелание, чтобы вместе с практическими мероприятиями по борьбе с чумой, возможно шире было поставлено и научное изучение вопроса о чумной эпидемии, путем ли посылки научных экспедиций, или принятием каких-нибудь других мер.

Депутат Володимеров высказался за то, что в борьбе с чумой нужны не профессора, а административное воздействие — генерал-губернаторы, власть исполнительная, твердая, решительная, с неограниченными полномочиями. Дума приняла пожелание депутата Дзюбинского.

Министерство внутренних дел воспользовалось этим обсуждением и вошло в Думу с законопроектом об ассигновании 4 млн. руб. на противохолерные и противочумные мероприятия, из них 2 млн. намечены для «воспособления земствам и городам», и 2 млн. в распоряжение противочумной комиссии. Законопроект был одобрен Думой.

Предупредительные мероприятия в российских городах. Когда стало совершенно ясно, что в Маньчжурии чума распространялась вдоль железных дорог, возникли опасения ее занесения в российские города по линии транссибирской магистрали.

Иркутск. Вопрос о мерах против заноса эпидемий чумы из Маньчжуpии и Монголии дебатировался не раз в Иркутском обществе врачей, причем Общество предлагало в качестве радикальной меры — устройство карантина на Мысовой. Городской санитарный совет занялся этим вопросом на заседании 1 ноября 1910 г., главным предметом обсуждения был вопрос о помещении для больных чумой. Большинство врачей указывало на то, что так как больные будут доставлены с поездов на станцию Иркутск, то необходимо открыть особую чумную больничку на станции, чтобы не возить больных в бараки через весь город. Решено выписать из Института экспериментальной медицины (С.-Петербург) 250 флаконов противочумной предохранительной сыворотки и 50 флаконов лечебной, прислать трех врачей — одного для больницы, другого врача — для обсервационного пункта и третьего — для наблюдения за пассажирами, приезжающими с востока.

Жалованье определено для первых двух врачей по 250 руб. в месяц, причем при поступлении в больницу первых же подозрительных по чуме предполагалось увеличить его до 500 руб., третьему назначено 300 руб. с разъездными. Для больницы на 10 кроватей решено пригласить на каждое отделение по два фельдшера с жалованьем 100 руб. в месяц до поступления в больницу первых подозрительных по чуме больных, а после увеличить его до 250 руб.

Также решено нанять: 8 санитаров с жалованьем 75 руб., а при поступлении в больницу подозрительных по чуме, платить им 150 руб.; четырех сестер милосердия на жалованье в 75 руб. в месяц с увеличением до 200 руб. при тех же обстоятельствах.

Городской санитарный совет решил застраховать жизнь врача больницы для больных чумой в 30 тыс. руб., врача обсервационного пункта в 20 тыс. руб., врача для разъездов в 10 тыс. руб., фельдшеров в 20 тыс. руб., сестер милосердия в 15 тыс. руб., санитаров в 10 тыс. руб. Врачи приглашались на службу не менее, как на 3 месяца, а остальной персонал не менее, как на 2 месяца.

Ввиду того, что для постановки диагноза при наличии эпидемии можно ограничиться клинической картиной болезни и бактериоскопическим исследованием, было решено поручить производить бактериоскопические исследования врачу больницы, для чего приобрести два микроскопа (для больницы и обсервационного пункта).

В целях популяризации среди населения сведений о чуме и способах борьбы с нею признано желательным распространение брошюры Никитенко о чуме, а также устройство бесед и лекций на эту тему.

Далее постановлено: 1) признать не только целесообразным полное запрещение привоза тарбаганьих шкурок в Иркутск, но и перевозку их по железной дороге из Забайкалья в Россию; 2) признать целесообразным подвергать обсервации только тех приехавших, которые не имеют свидетельства о том, что они выдержали 5-дневное врачебное наблюдение или обсервацию.

Доктор Е.С. Касторский указал на необходимость создания санитарных попечительств, которым была бы предоставлена свобода в обсуждении вопросов здравоохранения и широкая инициатива в деле практического осуществления выработанных мер.

10 ноября санитарной комиссией Иркутска обсуждался вопрос об организации чтений по чуме и было намечено несколько лекций на ближайшее время.

В начале февраля городская дума рассмотрела и постановила принять все предложения городского санитарного совета, сводящиеся к тому, что борьба с чумой как с государственным бедствием должна вестись под общим руководством облеченной широкими полномочиями одной межведомственной комиссии, с преобладанием в ней врачей от всех ведомств, избранных соответственными коллегиями, и непременно на общегосударственные средства. Причем город не может взять на себя обсервацию и лечение приезжающих по железной дороге как меру общегосударственного характера. Принимая на себя организацию всех противочумных мероприятий, лабораторных, бараков, ночлежного дома, город ходатайствует о принятии на счет государства возмещения стоимости дезинфекции имущества и содержание всего приглашенного медицинского персонала и бактериолога.

В феврале 1911 г. в Иркутске состоялся противочумный съезд.

Томск. Вопросу о принятии предупредительных мер по чуме был посвящен ряд заседаний врачебно-санитарного совета в сентябре, ноябре и декабре 1910 г. В сентябре врачебно-санитарный совет постановил выписать из Кронштадта (имелась в виду «Особая лаборатория по заготовлению противобубонночумных препаратов ИИЭМ») 20 флаконов предохранительной противочумной вакцины и 20 флаконов лечебной. В заседании 10 ноября решено было увеличить количество лечебной сыворотки до 200 флаконов.

Далее решили приспособить помещения для больных чумой. Причем выяснилось, что холерные бараки невозможно приспособить под чумные (во-первых, они устроены по типу летних бараков, во-вторых, находятся среди жилых строений города и в третьих, они полностью разрушены). Решено выработать тип простейшей дезинфекционной камеры и выделить особый участок на кладбище для чумных больных, выработав определенные правила, какие нужно применять при погребении чумных трупов.

Врачебно-санитарный совет решил отпечатать в достаточном количестве популярно составленную брошюрку о чуме и способах борьбы с нею и распространить ее как можно шире среди населения.

Инициатива созыва общегубернского съезда представителей общественных организаций сибирских городов для совместного обсуждения и выработки мероприятий по борьбе с надвигающейся эпидемией чумы принадлежала Ново-Николаевскому (г. Новосибирск) городскому самоуправлению. Томский врачебно-санитарный совет указал городской управе на необходимость поддержать это ходатайство, врачебно-сани-тарный совет одновременно считал, что такой съезд послужит ядром к периодическим съездам врачебно-санитарных организаций городов Сибири. Томская городская дума выступила с ходатайством об этом перед губернской администрацией и встретила сочувствие в санитар-но-исполнительной комиссии. Съезд предполагался в Томске с 1 по 20 января 1911 г., была выработана программа, организованы бюро, но провести его не удалось.

Наиболее подробно был разработан вопрос о крысоистреблении: он обсуждался на нескольких заседаниях врачебно-санитарного совета города. В основу были приняты положения о том, что истребление крыс должно быть произведено одновременно и повсеместно и что в истреблении крыс должны принять деятельное участие жители города. Поэтому решено было создать особую организацию для совместной работы жителей и общественного самоуправления по делу крысоистребления.

Самара. В конце января 1911 г. город был напуган сообщением, присланным в губернскую земскую управу за подписью двух врачей из села Большая Глушица: «Обнаружен больной, приехавший на днях из Маньчжурии; по признакам легочного заболевания его можно считать подозрительным по чуме, хотя он болеет уже пятый день».

Тревога, оказавшаяся напрасной, охватила тогда город. Самарская дума решила настаивать на дезинфекции корреспонденции, сделать более доступными общественные бани. Губернатор предложил городской управе немедленно организовать санитарное попечительство с представлением личного списка состава этого попечительства. Губернская санитарно-исполнительная комиссия во избежание заноса чумы нижними чинами и другими приезжими из Сибири постановила:

1)   просить воинских начальников сообщать исправникам списки ожидаемых запасных с указанием их местожительства в уездах;

2)   просить по телеграфу начальника пограничной стражи сообщить список отпускаемых в запас нижних чинов, направляющихся в Самарскую губернию;

3) организовать санитарных контролеров для следования с поездами в пределах Самарской губернии и выяснения лиц, прибывающих в губернию из неблагополучных местностей с целью предупреждения местной полиции о том, куда следуют эти лица, и установления над ними требуемого надзора.

Губернским земским собранием перед закрытием очередной сессии была отправлена председателю Совета министров следующая телеграмма: «Самарское губернское земство, всегда готовое посильно бороться с эпидемическими бедствиями, ныне особливо встревожено вспыхнувшими очагами чумной эпидемии как в местностях, непосредственно прилегающих к Самарской губернии, так в особенности в районе Маньчжурии, непрерывно связанной с Самарой сибирской магистралью. Принимая со своей стороны ряд мер по борьбе с надвигающейся опасностью и признавая таковые недостаточными против заноса и прекращения эпидемии, 46 очередное губернское земское собрание обращается с горячей просьбой к вам, Ваше Высокопревосходительство, оказать максимально возможную помощь Самарской губернии».

Предупредительные мероприятия в Забайкальской области. Общее руководство борьбой с эпидемией Забайкальской области находилась в ведении областной санитарно-исполнительной комиссии.

Все меры, выработанные этой комиссией, можно разделить на три категории: 1) меры, принятые для предупреждения развития эпидемии; 2) меры по борьбе с эпидемией; 3) меры, которые необходимо принять в ближайшем будущем.

0бщие административные меры областной санитарно-исполнительной комиссии для предупреждения развития эпидемии. 14 октября начальником читинского гарнизона установлены на границе сухопутные посты для воспрепятствования прохода подозрительных по чуме китайцев в Забайкальскую область, и сделано распоряжение об осмотре пассажиров на станции Маньчжурия.

16 октября командирована в селение Акурай особая санитарно-исполнительная комиссия под председательством доктора Бека, на которую возложено принятие мер в этом селении, а также определение числа и места наблюдательных пунктов. Комиссии были даны медикаменты и аванс в 100 рублей.

18 октября запрещена приемка и погрузка шкур без предъявления свидетельства о дезинфекции.

20 октября, когда станция Маньчжурия была объявлена неблагополучной по чуме, военный губернатор Косов выехал на границу для личных распоряжений, причем им предпринято следующее: 1) на станции Даурия он объединил власть по противочумным мероприятиям в руках подполковника, командира 15-го стрелкового полка, в помощь которому были избраны и назначены попечители; наметил помещения для больных и изолированных. 2) на станции Борзя принял те же меры и кроме того, вглубь области по границе учреждил посты летучей почты.

25 октября на станцию Борзя им командирована комиссия под председательством Бека в составе двух врачей. В ее ведение переданы поселки по линии Забайкальской железной дороги от станции Маньчжурии до станции Оловянная.

1 ноября военным губернатором издан приказ для местной администрации устроить помещения для изоляционных и чумных пунктов при станциях Мысовск, Петровский завод, Хилок, Адриановка, Оловянная, Тарбагатайские копи. Свои действия он мотивировал тем, что от начальника Забайкальской железной дороги было получено требование, передать всех больных и изолируемых в распоряжение местной администрации, отнюдь не заводя чумных и изоляционных пунктов в полосе отчуждения.

6  ноября военным губернатором возбуждено ходатайство о командировании из Петербурга врачей и санитаров и ассигновании 10 тыс. рублей на противочумные мероприятия.

7  ноября им установлено требование, чтобы китайцы принимались в поезда только на тех станциях, где имеются обсервационные пункты и по предъявлении ими свидетельств о пятидневной обсервации. Обсервационные пункты должны быть по линии железной дороги в расстоянии 300 верст друг от друга.

1 декабря прибыли врачи, командированные Высочайше утвержденной Комиссией для борьбы с чумой.

Всего отпущено в распоряжение Забайкальской областной администрации по 1 декабря 13 тысяч рублей.

Мероприятия в местах вспышек чумы в Забайкальской области.

Селение Акурай. Заболевания начались в конце сентября. До прибытия врача жители сами поставили охрану к зачумленному двору. 21 октября комиссия доктора Бека сделала дезинфекцию обоих домов, где были больные. Кроме того, было предписано принять следующие меры:

1)   обойти все население и опросить, нет ли больных;

2)   устроить чтения и беседы о чуме;

3)   сделать рвы кругом могил на расстоянии двух аршин от последних, глубиной до 3 аршин; рвы залить известковым молоком и засыпать известью, с могил снять пласты земли четверти на две и залить известковым молоком; кладбище огородить;

4)   карантин продолжить до 10 дней;

5)   принять общие санитарные меры в окрестностях, и разослать предписание сельским властям о том, чтобы доносили о новых случаях.

Поселок при станции Дaypuя. 3аболевания начались 20 октября исключительно среди китайцев. Землянки, где выявлены заболевшие, были взяты в оцепление. Впоследствии все эти помещения сожгли, а

местность вокруг них выжгли и залили дезинфекционным раствором. Все китайцы из Дауpии и Борзи были эвакуированы на станцию Маньчжурия. Чумы на обеих станциях не было с 30 октября.

Тарбагатайские каменноугольные копи. Первые заболевшие чумой выявлены 26 октября. Болели исключительно китайцы. Первые двое заболевших приехали из Маньчжурии. Землянка вместе с трупом умершего в ней первого заболевшего чумой китайца была сожжена. Всего сожжено 4 барака. Лица, бывшие в соприкосновении с больными чумой, изолированы на 5 дней, платье и вещи их дезинфицированы. Жилища китайцев очищены. Вагон, в котором ехали китайцы (третьего класса), был отцеплен и продезинфицирован, а ехавшие в нем пассажиры подвергнуты обсервации.

Рекомендовано управлению копей предоставить рабочим более благоустроенные жилища.

Петровский завод. Заболело и умерло 14 человек. Первый заболевший приехал с Тарбагатайских копей, где он контактировал с больными чумой китайцами. Умершие сожжены вместе с теми помещениями, где они находились в момент смерти. Для обсервации было отведено 2 дома, затем под изоляционные и чумные пункты выделено еще 4 дома.

Верхнеудинск (Улан-Уде). Обнаружен один больной среди арестантов; труп сожгли; арестантов, бывших с ним в контакте, изолировали.

Мероприятия по линии КВЖД. Для руководства борьбой с эпидемией в пределах полосы отчуждения при Управлении дороги создана Главная железнодорожная санитарно-исполнительная комиссия с 13 подкомиссиями по линии, а также образована городская Харбинская санитарно-исполнительная комиссия. Все созданные организации были снабжены инструкциями и необходимыми средствами.

Сразу же по обнаружении чумы на станции Маньчжурия, был запрещен въезд в Россию китайцев без предварительной обсервации на станциях Маньчжурия и Пограничная.

С развитием же эпидемии продажа билетов китайцам была разрешена сначала до станций Хайлар и Мулин, затем только до Цицикара, где одновременно установлена обсервация. С проявлением чумы в городе Ашихэ, перевозка китайцев с этой станции была прекращена во всех направлениях в целях не допустить болезнь в Уссурийский край и предупредить новый занос чумы на западную линию, где эпидемию удалось прекратить. В тех же целях, а также для того, чтобы не допустить соприкосновения китайских и русских пассажиров, был запрещен прием китайцев в почтовые поезда, и перевозка их производилась исключительно в товарно-пассажирских поездах, причем вагоны этих составов в русские пределы не допускались. Во все поезда были назначены фельдшера для наблюдения за пассажирами в пути и установлен врачебный осмотр пассажиров на крупных станциях. Ввиду того, что время эпидемии чумы совпало с перевозкой запасных нижних чинов и новобранцев, были предприняты все меры, чтобы на остановках не допустить малейшего соприкосновения их с китайцами. С 5 января полностью прекращена перевозка пассажиров-китайцев III и IV классов из пораженных чумой районов по всем направлениям. Китайцев, пассажиров I и II классов перевозили в отдельных вагонах, в которые не продавали билеты русским пассажирам. Все отъезжающие из Харбина пассажиры-китайцы подвергались термометрированию на харбинском вокзале, и подозрительные по чуме отправлялись в пятидневную обсервацию. В целях «разряжения» безработного населения, по завершении обсервации осуществлялась бесплатная отправка по железной дороге бедных китайцев.

Станция Маньчжурия. В поселке при станции Маньчжурия, где были констатированы первые бактериологически установленные случаи чумы, организацией противочумных мер руководила местная санитар-но-исполнительная подкомиссия, в заседаниях которой принимали участие первое время генерал Афанасьев и главный врач железной дороги Ф.А. Ясенский или его помощник Э.П. Хмара-Борщевский. На начальном этапе эпидемии русские власти не имели четкого плана, как с ней бороться. Среди врачей и чиновников начались дискуссии, опасность же самой эпидемии недооценивалась. Первые две недели после бактериологического подтверждения легочной чумы жители поселка могли свободно передвигаться по железной дороге, подвергаясь только поверхностному медицинскому осмотру. Ни 5-дневной обсервации, ни даже термометрирования отъезжающих из поселка не проводилось. Правда, справедливости ради заметим, что обычно о допущенных в ходе ликвидации любой катастрофы ошибках судят в спокойной обстановке, имея перед собой на бумаге систематизированную и полную картину уже произошедших событий. Те же, кто должен был принимать решения в Маньчжурском очаге легочной чумы, не имели ни того, ни другого.

На первом заседании, 12 октября, решался вопрос о помещении для больных, изолируемых и обсервируемых, так как таковых в распоряжении врачей не было. Сначала было решено поставить в тупик 50 теплушек, 8 из них отвести под больных, поставив в них по 6 коек, а остальные — для изолируемых и обсервируемых, устроив в них нары. Отопление и освещение отнести на счет железной дороги (рис. 48).

Пищу для больных предполагалось готовить в больничной кухне, а обсервируемым предоставить возможность готовить ее самим, устроив для них 4 плиты и выдав посуду. Весь пункт решено окружить войсками.

Но уже через 2 дня выяснилось, что вагоны-теплушки для помещения больных неудобны, так как врачу при обходах больных приходится одеваться на открытом воздухе, а, открывая двери теплушки, обдавать больных холодным воздухом.

Вагон-теплушка, приспособленный для ночлега. С началаэпидемии в Маньчжурии, такие вагоны стали основными помещениямидля содержания обсервируемых лиц. Позже их использовали в качественочлежек для бездомных китайцев (Касторский Е.С., 1911)

48. Вагон-теплушка, приспособленный для ночлега. С началаэпидемии в Маньчжурии, такие вагоны стали основными помещениямидля содержания обсервируемых лиц. Позже их использовали в качественочлежек для бездомных китайцев (Касторский Е.С., 1911)

Ввиду этого постановлено просить разрешения приспособить для помещения больных чумой холерные бараки, что и было приведено в исполнение 9 ноября.

В окончательном виде на чумном пункте в Маньчжурии дело было поставлено следующим образом:

1)   для обсервации на специально проведенном тупике установлено достаточное число вагонов-теплушек, окруженных цепью часовых;