Глава 7 Жертвы ЧК: некоторые странные случаи

Глава 7

Жертвы ЧК: некоторые странные случаи

Жена и муж — Обман ежегодной амнистией — Ужасный конец Бориса Савинкова — Помощь голодающим — преступление — Дзержинский в неожиданном освещении — Неутомимый охотник за паразитами — Пытки старых заложников

Причины, по которым людей ссылают на Соловки, так разнообразны и настолько безосновательны, что их невозможно расценить, как обычное изобретение чекистской «юриспруденции».

К примеру, среди заключенных находится престарелая графиня Фредерикс. Во время войны, в качестве сестры милосердия от Красного Креста, эта пожилая дама исполняла великую миссию, заботясь о раненых офицерах и солдатах. А сейчас она не получает никаких посылок от Красного Креста, но чем может помогает больным (сама она постоянно недоедает), из-за чего без конца подвергается насмешкам и оскорблениям. Ее сослали только за то, что она имела несчастье быть сестрой графа Фредерикса, министра императорского двора при казненном царе. Его хорошо знали как ближайшего советника Николая II. Именно в то время, как графиню сослали на Соловки, сам граф, глубокий старик (ему было лет сто) до последнего времени жил на свободе в Петрограде. Только относительно недавно ему разрешили выехать в Финляндию.

В одной из келий Соловецкого острова (в так называемом женском здании) томится жена известного государственного деятеля старого режима, страдая от скудного питания и непривычного тяжелого физического труда. Официальное заключение по ее делу гласило: «Сослать на Соловки на пять лет как жену министра Николая кровавого». Сам же министр занимает высокую должность в советском правительстве.

Слесаря по фамилии Тимошенко привезли на Соловки из Воронежа, на двухлетний срок. Это был обыкновенный рабочий, ничего общего не имеющий с политикой. Он все время пытался добиться от Васько ответа на вопрос, за какое преступление его бросили в концлагерь. И только в 1925 году, по прошествии двух лет заключения, его обвинили в принадлежности к «контрреволюционной организации Савинкова» и увезли в Нарынский район еще на три года.

В то же время из Новохоперска (уездный город в Воронежской губернии) на Соловки еще прислали «савинковцев». Среди них: Врашников — бывший управляющий владениями графа Воронцова-Дашкова на Кавказе, Савинов — специалист, Кривякин — управляющий делами в советском учреждении, и другие. К ним следует присоединить инженера из Полтавской губернии по фамилии Новицкий и группу воронежских крестьян. Многие из крестьян, когда им говорили на Соловках, что они обвиняются в соучастии в «савинковском заговоре», с подозрением спрашивали: «Савинков? Кто он, генерал?»[27].

В мою бытность на Соловках туда прибыл некий Энштейн, приговоренный к трем годам. Когда он поинтересовался, почему его высылают, то получил от следователя такой ответ: «Потому что вы — деловой человек».

Аналогичный ответ услышал и другой «преступник», еврей-портной по фамилии Гуриев, в прошлом владелец магазина готовой одежды (сейчас он заведует швейной мастерской в Кемлагере).

Не так давно из Польши в Россию бежали два поляка — Минич и Винтовский. Пограничные власти устроили пышную встречу беглецам, «спасшимся от жестокой неволи польских панов». Но московское ГПУ отправило их на Соловки на три года. Оба поляка проклинают сейчас тот день, когда решили пересечь границу «самого свободного в мире государства».

Каждый год в Кемь прибывает две тысячи контрреволюционеров, которые с открытием навигации пересылаются на Соловецкие острова. Особенно много заключенных поступает в течение месяца, предшествующего 7 ноября (25 октября по старому стилю), дню большевистской революции 1917 года.

Каждый год в это время ВЦИК (в целях развенчания «злобной лжи международной буржуазии и бесстыжих эмигрантов» о жестокости Советской власти) обнародует крупномасштабную амнистию для «всех врагов правящего пролетариата». Председатели провинциальных и районных отделений ГПУ, выполняя декреты гуманного ВЦИКа, расстреливают половину своих заключенных за несколько дней до выхода амнистии, а остальных направляют в концлагеря. Так что никто не подпадает под сроки действия постановления об амнистии.

В действительности выходит: 7-го ноября никого не амнистируют. ВЦИК удовлетворен, ГПУ тоже удовлетворено, «ложь бесстыжей буржуазии» разоблачена.

Я мог бы заполнить целые страницы именами людей, «амнистированных» таким образом. Для примера упомяну о случае, когда был «амнистирован» не только сам человек, оказавшийся довольно недальновидным, но и все его родственники.

В конце 1923 года солдат деникинской армии — крестьянин из Полтавской губернии — вернулся в Россию, услышав об амнистии, объявленной советским правительством в ноябре. На границе ему вручили советский паспорт, а по приезде домой он сходил в уездное ГПУ, был зарегистрирован, затем отпущен к родным, в кругу которых провел несколько дней.

В результате, в начале 1924 года этого солдата отправили в Нарынский район Сибири на три года, в то время как его отца и тетку ГПУ депортировало на Соловки за укрывательство контрреволюционера (статья 68 УК). Ко времени моего побега эти крестьяне-жертвы «чудной амнистии» все еще находились на Соловках, ожидая своей отправки в Зырянский район.

На Соловки постоянно присылались и «амнистированные» эмигранты. Перед самым моим побегом прибыла большая группа эмигрантов, на девять десятых состоящая из рядовых солдат. В ней было несколько офицеров. Среди них кавалерист-субалтерн по фамилии Менуэль и бывший адъютант Гетмана Украины Скоропадского — Шапруненко.

Действительная же амнистия распространялась советскими властями только на тех людей (будь то эмигранты или советские граждане), чьи имена могли быть впоследствии использованы как приманка. Такие господа, как бывший генерал Слащев и подобные ему отступники, могут жить на свободе и занимать ответственные посты, пока это устраивает ГПУ и пока ГПУ считает, что имя кого-нибудь из данных «сменовеховцев»[28] возможно использовать для доказательства «доброй воли Советской власти, которая амнистировала всех раскаявшихся эмигрантов». Но после того как изменник практически «сделал свое дело», он может быть свободен, а точнее, его отправляют либо в ссылку, либо на тот свет.

Достаточно напомнить о судьбе известного социал-революционера Савинкова, «амнистированного» большевиками, после чего чекисты выбросили его с пятого этажа тюрьмы.

Обычных эмигрантов, которые возвращаются в страну, немедленно ссылают на Соловки или в Нарынский район: в том случае, если по отношению к ним не применена высшая мера (расстрел). Последняя, как правило, ожидает офицеров.

Советское правительство, отплачивая злом за добро, бросает в концлагеря людей, «запачкавших себя» работой в организациях, о которых несчастный русский народ всегда будет хранить добрую память.

На Соловках, среди заключенных, находится зубной врач, московский еврей по фамилии Малеванов. Он активно оказывал помощь американской благотворительной организации в пользу голодающих, результатом чего и стала его ссылка на Соловки на пять лет. Поскольку в настоящее время УК СССР еще не предусмотрена мера наказания за оказание безвозмездной помощи голодающим, к Малеванову была применена статья, связанная с «экономическим шпионажем». Несколько русских, сотрудничавших с американским благотворительным обществом в пользу голодающих и подобными филантропическими организациями других стран, были высланы «благодарным» ГПУ в Сибирь, в Нарынский и Печерский районы.

Карпов, известный управляющий сценой Александрийского театра в Петрограде, а впоследствии Большого и Малого театров в Москве, был сослан на Соловки вместе с другими артистами — Юровским, Георгисом и прочими — по обвинению в контрреволюции. Во время моего пребывания там Карпова препроводили в другое место.

Если чекисты желают кого-либо сослать, но не могут найти подходящего предлога, то для этой цели весьма подходящими оказываются статьи 68 («укрывательство контрреволюционера») и 72 («религиозная контрреволюция»).

Один из самых курьезных случаев — это история человека по фамилии Витте из Петрограда. Его сослали за то, что он носил «контрреволюционную фамилию».

Инженеры-коммунисты (среди них некий Осипов, прославившийся на весь лагерь неисчислимым количеством вшей на своем теле), морские офицеры-сексоты[29], ювелиры, парикмахеры, помещики, сторонники Махно (руководителя украинского партизанского движения), «экономические бандиты», командиры войск ГПУ, часовщики, — короче говоря, заключенные представляют все известные профессии, общественные уровни, положения и должности.

Очень любопытна ситуация братьев Мышеловиных, часовщиков. Они оба обвинялись в подделке и выпуске банкнот, хотя свидетельские показания, представленные следователю, и результаты домашнего обыска доказывали, что, в то время, как один из братьев действительно изготовлял фальшивые банкноты, второй был совершенно невиновен. И каким же оказалось решение ГПУ? Виновного сослали на Соловки на три года, а невиновного — на десять лет. Мотивы, которыми руководствуются чекистские суды при вынесении подобных приговоров, так и останутся для всех нас вечной тайной.

Довольно любопытной фигурой был технический инженер Красильников Николай Дмитриевич. Его сослали на Соловки за «религиозную контрреволюцию», но в действительности ни к чему подобному он не имел никакого отношения. До революции инженера хорошо знали как толкового человека и решительного противника социализма всех оттенков. Когда большевики пришли к власти, Володарский несколько раз посылал за ним с намерением убедить инженера прекратить проповедь контрреволюции. Но несговорчивый инженер, пользовавшийся громадным авторитетом среди рабочих, продолжал выступать с речами и печатать свои памфлеты. Вскоре он перебрался в Москву, где не оставил активной деятельности, целью которой, как и в дореволюционные дни, была дискредитация социализма любого толка.

Красильниковым заинтересовался сам Дзержинский и послал за ним. Инженер явился в штаб-квартиру ГПУ и там, в кабинете председателя Чрезвычайной комиссии, Дзержинский и Красильников дискутировали в течении нескольких часов подряд о социализме и его утопических целях. Наверное, это был единственный случай в жизни Дзержинского, когда он позволил кому-либо свободно высказываться. И где? В самом здании ГПУ!

Красильников — блестящий оратор — пытался убедить главу чекистов полностью отказаться от надежды воплотить в реальность такую абсурдную идею как социализм. Дзержинский не мог согласиться с этим и пустил в ход доказательства другого рода.

…Ночь тянулась медленно. Дзержинский предложил инженеру складную кровать в своем кабинете. А наутро распорядился, чтобы Красильникову принесли кофе, и позволил ему уйти. Но вскоре, однако, Красильникова арестовали низшие чины ГПУ и сослали на Соловки.

В лагере его буквально поедали вши. Я и сам, пройдя через дюжину тюрем по пути на север, имел представление об этих паразитах, но никогда и нигде мне не доводилось видеть такого количества вшей, как у инженера. Каждое утро и вечер он уничтожал паразитов в огромных количествах, восклицая всякий раз, когда изловит насекомое: «Ага, держи ее, теперь следующая!»

Соловки пропускают через себя как старых, так и молодых. В феврале 1925 года на Попов остров прибыло пятьдесят студентов и школьников из Феодосии, Севастополя, Симферополя и Ялты. Они получили по три года каждый за организацию «контрреволюционного заговора совместно с иностранной буржуазией». Под данной формулировкой подразумевалось то, что руководство заговором осуществлялось из Константинополя. Но все это было совершенно бездоказательно. Кроме взрослых студентов, этап включал еще двадцать учеников средних и старших классов, почти еще детей.

Незадолго до моего приезда на Соловки, ГПУ Закавказской советской республики прислало туда сорок стариков чеченской национальности[30]. Один из них выглядывал из окна барака, что запрещалось некоторыми чекистами. И за это вся группа была послана на Секирову гору, известную на Соловках как место пыток, посажена в «каменный мешок» (эта процедура описана ниже) и до потери сознания выпорота «смоленскими палками». Одному из стариков было сто десять лет.

Стариков — чеченцев сослали в качестве заложников, из-за сыновей, внуков и правнуков, которые присоединились к партизанским отрядам и ведут непрекращающуюся войну с большевиками. Эта война продолжается до сих пор. Сами же заложники ничего подобного не совершали.

Практика брать заложников и осуществлять жестокие репрессии против родственников и даже против знакомых повстанцев и эмигрантов, была внедрена советскими властями в сложную систему террора, которая не гнушается ничем для достижения своей цели — абсолютного подчинения всего русского народа воле руководителей Коммунистической партии.