Приложение№ 2. Из закрытых источников
Приложение№ 2. Из закрытых источников
«Отрекся от престола, не упраздняя его»
(Из книги В. Кобылина «Государь Император Николай II
и генерал-адъютант М. В. Алексеев». Нью-Йорк, 1970, с. 394, 396.)
«События 2 марта 1917 года стали возможными не по стечению роковых обстоятельств, но в результате четко спланированного заговора политиков и военных, в который были вовлечены думские деятели ѕ Родзянко, Гучков, Шульгин, Маклаков, Керенский, князь Львов, военачальники, не хранившие верность царской присяге, приносимой на Кресте и Евангелии, Великий князь Николай Николаевич, Великий князь Кирилл Владимирович (этот не только открыто перешел на сторону восставших вместе со своей воинской частью еще 1 марта, но и призвал следовать его примеру других командиров), генералы Алексеев, Рузский, Данилов, Лукомский, Брусилов, военный министр Поливанов, протопресвитер армии и флота о. Г. Шавельский и другие.
Начиная с 23 февраля государь Николай II пребывал в состоянии информационной блокады и злонамеренной дезинформации со стороны предателей-военных.
1 — 2 марта он был обманным путем заманен в ставку Северо-Западного фронта, которым командовал генерал Рузский, и никак не смог быть в Петрограде или Царском Селе, где находилась тогда царская семья. Из высших командиров только лютеранин генерал Келлер и магометанин генерал Хан-Нахичеванский изъявили готовность быть верными до конца.
Так, последний телеграфировал в царскую ставку генералу Алексееву: «Прошу вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого монарха. Генерал-адъютант Хан-Нахичеванский». Но эти искренние слова поддержки так и не дошли до императора усилиями генерала-предателя Алексеева…
…Государь император Николай II отрекся от прародительского престола, не упраздняя его, но в пользу своего брата Великого князя Михаила, по своим человеческим силам разумея, что тот примет сей крест и взойдет на престол. Уже находясь в заточении, император Николай II весьма сожалел о поступке брата, говоря, что никогда не написал бы и не подписал бы отречения, предвидя такое развитие событий: примеру Великого князя Михаила последовали все члены императорской фамилии, — под угрозой революционеров выдавшие Временному правительству расписки в том, что они не претендуют на занятие российского престола до созыва совершенно нелегитимного, по российским гражданским и по церковным законам, а также и по державным обычаям, Учредительного собрания.
Отречение императора Николая II, таким образом, не обрело силу российского законодательного акта, поскольку манифест обретает силу закона лишь в случае опубликования, которое может совершить только царствующий император (то есть появление текста отречения в прессе не есть автоматическое узаконивание его), а Великий князь Михаил Александрович таковым никогда не был ѕ ни одной минуты. Таким образом, отказ императора Николая II от царского служения не является отказом от своей паствы, он не покинул ее и до смерти своей пребывал в месте своего служения ѕ в России, а потому нельзя ставить ему в вину оставление паствы. За период с 23 февраля по 2 марта Государь Император Николай II со своей стороны предпринял все возможные попытки для восстановления законности и порядка в стране. То, что они не возымели действия, вина не его, но подданных».
Арест государыни и ее детей в Царском Селе
(Свидетельство очевидца, поручика лейб-гвардии 4-го стрелкового Императорской Фамилии полка К. Н. Кологривова.)
«Между часом и двумя пополуночи наше внимание привлек необычный шум, происходивший в вестибюле, и вслед за тем нам сообщили, что приехали военный министр и главнокомандующий с какой-то депутацией и что наружные часовые, стоявшие у подъезда, не хотели их пустить во дворец.
Когда я вошел в освещенный вестибюль, то увидел в нем главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала Корнилова, военного министра Временного правительства Гучкова и группу приехавших с ними.
Корнилов и Гучков были с огромными красными бантами на груди…
Корнилов находился впереди всей группы, а Гучков все время держался несколько позади Корнилова, как бы подталкивая его.
Я вошел в вестибюль как раз в то время, когда Корнилов громким голосом и в грубой форме потребовал видеть «бывшую царицу». Это были его подлинные слова.
На это ему сказали, что Ее Величество в столь поздний час, вероятно, уже почивает, и что все дети больны. «Теперь не время спать, ѕ ответил Корнилов. ѕ Разбудите ее».
Государыня приказала ответить, что примет депутацию в сосбтвенной Ее Величества гостиной, так называемой «Липовой», куда и направились все приехавшие.
Я при этом приеме присутствовал.
Когда Корнилов, шедший впереди всей группы, вошел в гостиную, а Гучков приостановился на пороге, то как раз в эту минуту показалась из противоположной двери императрица.
Она была в пеньюаре.
Подойдя к Корнилову и не подавая ему руки, государыня спросила: «Что вам нужно, генерал?»
На это Корнилов вытянулся и затем в крайне почтительном тоне, что резко противоречило всей его предшествующей манере держать себя, прерывающимся голосом сказал: «Ваше императорское величество… Вам неизвестно, что происходит в Петрограде и в Царском… мне очень тяжело и неприятно вам докладывать… но для вашей безопасности я принужден вас…» и замялся.
На это государыня, перебив его, сказала: «Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать?» Тот смешался еще более и наконец пролепетал: «Так точно».
«Больше ничего?» ѕ спросила его императрица. «Ничего», ѕ сказал Корнилов.
Государыня, не подавая ему руки, повернулась и удалилась в свои покои.
Сцена эта произвела на всех нас присутствовавших — офицеров, дворцовую прислугу и солдат (внутренних часовых и казаков конвоя Его Величества) невыразимо тяжелое впечатление».
Русская летопись, т. III, 1922, с. 1 ѕ 3.
Из инструкции Корнилова о содержании царской семьи под стражей
«…4. Допускать выход отрекшегося императора и бывшей императрицы на большой балкон дворца и в часть парка, непосредственно прилегающую к дворцу, в часы по их желанию, в промежутках между 8 часами утра и 6 часами вечера. В означенные часы дежурному офицеру находиться при отрекшемся императоре и бывшей императрице и распоряжением караульного начальника усиливать внешнюю охрану дворца.
5. Все лица бывшей свиты, означенные в прилагаемом списке и пожелавшие по своей воле временно остаться в Александровском дворце, не имеют права выхода из дворца, подчиняясь в отношении выхода в парк правилам, установленным настоящей инструкцией.
6. Без разрешения моего никаких свиданий с лицами, содержащимися в Александровском дворце, не допускать.
7. Письменные сношения со всеми лицами, находящимися во дворце, допускать только через штаб-ротмистра Коцебу, которому надлежит подвергать строгому просмотру все письма, записки и телеграммы, пропуская из них самостоятельно необходимые сношения хозяйственного характера и сообщения о здоровье, медицинской помощи и т. п. Все остальное подлежит представлению в штаб.
8. Телефон, находящийся во внутренних покоях дворца, снять, телефонные сношения допускать только по телефону в комнате дежурного офицера в присутствии последнего или штаб-ротмистра Коцебу.
9. В случае необходимости вызова врача-специалиста из Царского Села и Петрограда таковых следует допускать во дворец при постоянном сопровождении дежурного офицера.
10. Все продукты, доставляемые во дворец, должны быть передаваемы оставшейся во дворце прислуге в присутствии дежурного офицера и штаб-ротмистра Коцебу, обязанностью которых является не допускать никаких разговоров относительно внутренних лиц дворца».
С. П. Мельгунов. Судьба императора Николая II после отречения.
Париж, 1957, с. 35.
Генерал Лукомский об аресте Корнилова
(А. Лукомский ѕ начальник штаба Верховного главнокомандущего. По приказу А. Керенского должен был быть арестован вместе с Верховным главнокомандующим Л. Корниловым и генерал-квартирмейстером Романовским. Исполнение приказа поручалось генералу М. Алексееву, находившемуся не у дел «в распоряжении Временного правительства». Алексеев это предложение принял.)
«1/14 сентября генерал Алексеев прибыл в Ставку; сначала он прошел к генералу Корнилову, а затем пришел ко мне.
Он мне сказал, что согласился принять должность начальника штаба Верховного главнокомандующего при непременном условии немедленного проведения в жизнь всех требований Корнилова. Что Керенский обещал и что он будет идти по пути, начертанному Корниловым и надеется спасти армию и добиться возможности продолжать войну.
Я на это сказал:
«Неужели, Михаил Васильевич, вы верите Керенскому?..»
Генерал Корнилов, которому генерал Алексеев также оптимистически высказался относительно будущего, сказал ему:
«Вам трудно будет выйти с честью из создавшегося положения. Вам придется идти по грани, которая отделяет честного человека от бесчестного. Малейшая ваша уступка Керенскому толкнет вас на бесчестный поступок… В лучшем случае ѕ или вы сами уйдете, или вас попросят уйти».
Генерал Алексеев пришел ко мне и сказал, что он получил приказание от Временного правительства немедленно арестовать Корнилова, меня, Романовского и других участников выступления. Что он просит меня оставаться на квартире, считаясь арестованным.
Через два дня Корнилову и мне было объявлено, что всех арестованных приказано перевести в гостиницу «Метрополь», а наши помещения очистить к ожидаемому приезду в Ставку нового Верховного главнокомандующего ѕ Керенского».
А. Лукомский. Воспоминания генерала.
Берлин, 1922, т. 1, с. 254 ѕ 255.