Николай II

Николай II

Николай II родился в Александровском дворце Царского Села. Его детство прошло в Аничковом, а юность – в Гатчинском дворце. Но с Зимним дворцом он был хорошо знаком, регулярно посещая его во время семейных обедов на половине Александра II и дворцовых церемониалах. Николай II находился в Зимнем дворце и во время кончины Александра II.

Вновь Зимний дворец обрел царственных жильцов в 1895 г., после двух свадеб «императорского уровня». Сначала, весной 1894 г., вышла замуж дочь императора Александра III Ксения Александровна, а затем, в ноябре 1894 г., состоялась свадьба Николая II.

Тогда же решили, что дружившие семьями молодожены разместятся на половинах западного фасада Зимнего дворца. Ксения Александровна с мужем заняла комнаты Пятой запасной половины (западный фасад, 1-й этаж, окна правее Салтыковского подъезда). Для семьи Николая II отводился «императорский» северо-западный ризалит, в котором на втором этаже оборудовали императорскую «квартиру» общей площадью около 1000 квадратных метров.

С 20 апреля 1894 г. ремонтные работы в Зимнем дворце одновременно начались на двух половинах – 1-й запасной половине (2-й этаж южного фасада и юго-западного ризалита) и половине великих князей Сергея и Павла (1-й этаж западного фасада и юго-западного ризалита – 5-й запасная половина).

В 1-й запасной половине ремонтировались комнаты покойных императрицы Марии Александровны и Александра II. Ремонт по большей части свелся к замене занавесок и чистке стен[312].

На 5-й запасной половине установили «семь новых шкафов красного дерева для гардероба, полированных с приборами, вешалками, ящиками, всего 39 погонных аршин… и три буфета ясеневого дерева»[313]. Для оборудования комнат великой княгини Ксении Александровны в августе 1894 г. из комнат, «предназначенных для Наследника Цесаревича» (3-й этаж северо-западного ризалита), забрали «некоторые предметы, как-то: мебель, люстры, и канделябры», и поместили их на 5-ю запасную половину[314].

Домом для императора Николая II Зимний дворец стал в 1896 г., поскольку на жительство в свои комнаты молодая семья переехала в конце декабря 1895 г. с двухмесячной дочерью.

Все их комнаты, естественно, подготовили для жилья, но это были еще не обжитые стены, с которыми еще не связано никаких воспоминаний личного характера. Однако эти старые стены быстро превратились в уютный дом, постепенно наполнявшейся детскими голосами.

Императрица Александра Федоровна начала обустраивать комнаты «под себя», несмотря на то что интерьерные работы в целом закончились. Например, в январе 1896 г. в Зимний дворец доставили «железные люстры и бумажные материи для вновь отделываемой помещений Их Императорских Величеств»[315].

По давней дворцовой традиции, в каждой из жилых комнат находились иконы. Их перевезли в Зимний дворец из личных комнат императора Николая II в Аничковом дворце.

В феврале 1896 г. в Зимний дворец доставили акварели, приобретенные супругами на выставке Общества Санкт-Петербургских акварелистов в Императорской Академии художеств. Тогда царственные супруги купили по три акварели[316]. Коллекция живописи на половине императорской семьи пополнилась в апреле 1896 г., когда Николай II приобрел на выставке Санкт-Петербургского общества художников две картины[317].

Кабинет императрицы Александры Федоровны. (Горка с драгоценностями справа)

В марте 1896 г. из Аничкова в Зимний дворец перевезли пасхальные яйца «для помещения их в Собственных комнатах Его Величества». Со временем и в угловом кабинете императрицы Александры Федоровны появится горка, в которой вплоть до мая 1917 г. будут храниться драгоценные пасхальные подарки Николая II – 10 пасхальных яиц работы мастеров фирмы К. Фаберже.

Коллекция вещей мемориального характера, хранимых в Зимнем дворце, пополнилась в мае 1896 г. личными вещами Николая I, их перевезли из Александровского в Зимний дворец и сдали на хранение в мемориальный кабинет императора Николая I на первом этаже императорской резиденции[318].

Наполнялись личные покои и вещами, поднесенными иностранными делегациями. Например, из вещей, присланных к коронации «для поднесения Его Императорскому Величеству», императорская семья отобрала для себя «десять кусков китайских шелковых материй разных цветов и ласточкины гнезда лучшего качества». Остальные многочисленные подарки (например, 10 драгоценных вееров слоновой кости) передали в кладовую Зимнего дворца, где хранились восточные вещи, привезенные Николаем II еще в 1891 г.

Темный коридор с развешанными шпалерами

В конце 1896 г. в Темном коридоре Зимнего дворца по распоряжению Николая II появились шпалеры (гобелены)[319], они украшают его стены и сегодня[320]. В декабре 1896 г. Николай II повелел передать в Темный коридор Зимнего дворца из вестибюля Арсенала Императорского Эрмитажа гобелен под названием «Пир Эсфири». Тогда же из Императорской Академии художеств доставили гобелены «Смешение языков» и «Явление царю Немвроду»[321].

Шпалера «Пир Эсфири». Мануфактура Гобеленов, мастерская Козетта. Франция. Париж. 1764 г.

Наряду с Готической библиотекой Николая II, в Зимнем дворце начала формироваться и библиотека императрицы Александры Федоровны, с 18 апреля 1896 г. ею заведовал статский советник В. В. Щеголев. Его должность поначалу определялась как «заведующий собственными Ея Императорского Величества книгами»[322].

Для библиотеки императрицы в Зимнем дворце отвели помещение «над Собственным Их Величеств апартаментами», то есть на третьем этаже северо-западного ризалита. Возможно, библиотека императрицы располагалась в бывшей библиотеке императора Александра III.

Библиотека пополнялась разными книгами – парадными и в мягких обложках, на русском и иностранных языках. Те, что были в мягкой обложке, по распоряжению Александры Федоровны переплетали в кожу. В мае 1899 г. переплели книги: Шумигорского «Императрица Мария Федоровна»; Станюковича «Новые морские рассказы»; Сенкевича «Камо грядеши?»; Alfred Rambaud «Histoire de la Russe»[323]. Переплетала в кожу императрица и свои книги, привезенные из Германии.

Уже в 1899 г. в книжном собрании императрицы встречаются издания с экслибрисами ее старшей дочери, 4-летней великой княжны Ольги Николаевны («Иллюстрированный классификатор луговых трав» Лошкарева). Таким образом, в библиотеке императрицы начали постепенно формироваться книжные собрания царских дочерей.

Среди парадных изданий в документах упоминаются «Коронационный сборник» 1896 г., «давно уже лежащий на столе в гостиной Ея Императорского Величества»; «Известия Общества Ревнителей русской истории просвещения в память императора Александра III»; «Русские древности» Толстого; «Альбом XXV-летия товарищества передвижных художественных выставок».

Однако в марте 1900 г. состоялось решение об освобождении В. В. Щеголева с должности заведующего библиотекой «ввиду сравнительно не весьма значительного числа книг и изданий, ежегодно поступающих в эту библиотеку». Библиотекарю объявили благодарность за четырехлетнюю работу и подарили золотую булавку, украшенную сапфиром и бриллиантом (500 руб.). Далее за библиотекой следили чины Канцелярии императрицы Александры Федоровны. Все накопившиеся вторые экземпляры книг передали в библиотеку Николая II[324].

План расположения комнат на половине Николая II и императрицы Александры Федоровны

А – Малахитовая гостиная Ее Величества; В – Салон Ее Величества (Ампир); С – Гостиная Ее Величества (Серебряная, Луи XVI); D – Кабинет Ее Величества; Е – Спальня Ее Величества: F – Гардеробная Ее Величества; G – Будуар Ее Величества; Н – Кабинет Его Величества; I – Гардеробная Его Величества; J – Белая столовая Их Величеств; К – Мавританская; L – Библиотека Его Величества (Готическая); М – Ротонда; N – Малая Церковь; О – Бильярдная Его Величества; Р – Адъютантская

В дневнике Николая II довольно часто встречаются упоминания о комнатах Зимнего дворца, которые постепенно становились уютным и комфортным жильем молодой семьи. Со временем число подобных записей уменьшается, поскольку вырабатывается привычный и само собой разумеющийся ритм жизни в Зимнем дворце. Но в записях за 1896 г. царь часто фиксирует «географию» своей новой квартиры.

Рабочий стол Николая II в Кабинете

Сегодняшний вид кабинета Николая II. Картина на месте камина

Николай II у камина в Кабинете

Так, утром 1 января 1896 г. Николай II «полоскался с наслаждением в… ванне»[325], после чего ему подали прямо в Кабинет (зал № 181 «Н») кофе, где он «засел за несносные телеграммы». В 13 часов подали обед в Малую (Белую) столовую (зал № 188 «J»), и Николай II с Александрой Федоровной «обновили… [свою] столовую семейным завтраком». Вечером супруги «развешивали образа на новом киоте, в спальне» (зал № 184 «Е»).

Надо сказать, что Малую столовую использовали, как правило, во время завтраков, на которые приглашались родственники или дежурный флигель-адъютант. Например, в Светлое воскресенье 28 марта 1904 г. с семьей «завтракал князь Орлов (деж.)». Обедали они чаще всего вдвоем, и поздний обед (20.00) зачастую накрывался в Готической библиотеке (зал № 178): «Обедали вдвоем в библиотеке» (27 марта 1904 г.). Впрочем, когда Александра Федоровна и Николай Александрович оставались вдвоем, они позволяли себе импровизировать (2 апреля 1904 г.): «Завтракали и обедали вдвоем в уборной Аликс» (зал № 183).

Спальня императорской четы. За ширмой кровать с киотом

Современный вид императорской спальни

Готическая библиотека

Уборная (будуар) императрицы

Бильярдная Николая II. Фото 1917 г.

Современное фото бильярдной

3 января 1896 г. Николай II упоминает, что его первый прием состоялся «в пустующей еще биллиардной». Следовательно, оборудование царской квартиры еще не завершилось полностью. Бильярд царю установили во второй половине февраля 1896 г. 21 февраля царь записал: «…сыграл две партии пирамиды с Оболенским (деж.) для обновления бильярда». Но и после того, как бильярдную оборудовали, Николай II продолжал принимать там небольшими группами представлявшихся. В феврале 1896 г. он записал: «Принимал много народу по группам в бильярдной».

Молодые супруги продолжали заниматься своей квартирой, бесчисленными мелочами придавая ей жилой вид: «Целый вечер употребили на развешивание фотографий в маленькой проходной комнате и по лестнице вверх и вниз». Под «маленькой проходной комнатой» имелся в виду будуар императрицы (зал № 183), куда и выходила круглая чугунная лестница, по которой можно было спуститься в комнаты дочери на первый этаж и подняться на третий в комнаты Александра III. Поскольку фотографий в семье накопилось много, то ими украсили стены, вдоль которых проходила круглая чугунная лестница.

4 января 1896 г. супруги отправились в одну из кладовых Зимнего дворца, в которой хранились восточные вещи, привезенные царем из кругосветного путешествия в 1890–1891 гг. Там супруги «выбрали несколько вещей для установки в наших комнатах, в коридоре и на лестнице».

Фрагмент книжного шкафа в Готической библиотеке

Бюст Николая II в Готической библиотеке

Судя по дневникам, Николай II сразу же стал использовать свою Готическую библиотеку для работы. Там по утрам он принимал «с обычными докладами».

Поскольку на огромной царской половине супруги жили вдвоем (маленькую Ольгу поместили в комнатах первого этажа), то завтракали, обедали и ужинали супруги в разных помещениях. Например, 3 января 1896 г. они «вечером закусили в… кабинете» царя, то есть нынешнем зале № 181. Позже, такие «закуски в кабинете» вошли в повседневный обиход, и царь просто отмечал: «Закусывали вдвоем у меня», не указывая, что это был Кабинет.

Заметим, что рабочий кабинет Николая II – очень небольшое, но светлое помещение (ныне – зал № 181). Погода весной 1896 г. стояла теплая и солнечная, и Николай II с удовольствием отметил в дневнике 26 марта: «Погода все улучшается; сидел у себя в кабинете с открытым окном!».

Поскольку окна кабинета царя выходили на Адмиралтейский проезд, то царь часто становился свидетелем различных сцен повседневной городской жизни. Особенно царь отмечал передвижение воинских частей мимо своего кабинета. 6 февраля Николай II писал в дневнике: «…во время чтения услышал музыку и увидел весь Семеновский полк, шедший на Дворц[овый] мост – вероятно, на прогулку. Все молодые солдаты шли в хвосте с ружьями». На следующий день царь, также из окна кабинета, наблюдал прохождение Измайловского полка. 5 марта супруги вместе «утром смотрели из окна на проходивший Преображенский полк, совершавший военную прогулку».

Видимо, подобное времяпровождение стало настолько привычным, что Александра Федоровна сочла нужным «увековечить» эту форму досуга, вырезав бриллиантом знаменитую надпись на стекле окна своего Углового кабинета в 1902 г.

Когда весной шел с Ладоги лед, Николай Александрович смотрел на это завораживающее зрелище из Углового кабинета (зал № 185) своей жены (запись от 31 марта 1896 г.): «Смотрел на льдины, которые плыли сверху и налезали одна на другую, потому что им мешал мост». 2 апреля царь прямо указал на свой «наблюдательный пункт»: «После кофе сидел в угловом окне Аликс и смотрел на хороший ледоход».

Как ни удивительно, но некоторые традиционные петербургские церемонии Николай II увидел только из окна кабинета своей жены. 3 апреля 1896 г. он наблюдал открытие навигации на Неве: «Навигация наконец открылась: в 11 час. утра комендант переехал в катере через Неву, и затем поплыло множество пароходиков и яликов. В первый раз видел эту церемонию!».

У окна в кабинете Александры Федоровны

Надпись на стекле: «Ники смотрит на гусар 1902»

Позже супруги старались не пропускать красочную церемонию, наблюдая за действом из окна Углового кабинета императрицы (3 апреля 1904 г.): «Утром прошла масса льду. С часу дня из Адмиралтейства начали вытаскивать и спускать на воду катера. После завтрака смотрели на церемонию открытия навигации с пушечною пальбою и процессиею катеров от крепости».

Уютный Угловой кабинет стал любимым местом императорской четы. Увитые живой зеленью ширмы выгораживали два угловых окна. В этом уютном уголке установили диван.

Но в кабинете императрицы не только отдыхали, но и работали. На имя императрицы шло множество прошений самого разного характера, она разбирала их лично. Так, в начале 1904 г. на рабочий стол императрицы легло прошение Надежды Врубель (Забелы), в котором она просила «о принятии… на партии лирико-драматического сопрано в Императорскую Санкт-Петербургскую оперу… сверх комплекта»[326]. Прошение было вызвано нуждой в деньгах, поскольку вследствие «тяжкого душевного недуга, постигшего мужа моего, художника Врубеля, около двух лет тому назад мне пришлось поместить его на лечение в клинику душевнобольных при Императорском Московском Университете и остаться самой без всяких средств к существованию…».

Императрица распорядилась «обратить внимание Теляковского[327] на это прошение». Ходатайство жены Врубеля поддержала и учительница пения императрицы профессор Консерватории Н. А. Ирецкая (Надежда Врубель была ее ученицей). Однако директор императорских театров В. А. Теляковский ответил, что «в настоящее время в Мариинском театре 12 сопрано, между тем как 8 было бы совершенно достаточно». Кроме этого, началась Русско-японская война, что вызвало урезание бюджета, поэтому искомую должность певица не получила.

Императрица Александра Федоровна в Угловом кабинете с собачкой. 1900 г.

Угловой кабинет Александры Федоровны. Современный вид

Рабочий стол императрицы Александры Федоровны в Угловом кабинете

Парадная Малахитовая гостиная использовалась для разных целей, в том числе и для завтраков, как родственных, так и представительских. Так, 11 января 1896 г. в Малахитовой гостиной «завтракали: д. Сергей, д. Павел и Элла – автор наших комнат. Показали им все наше устройство». В этот же день через Малахитовую гостиную и Концертный зал венценосные супруги в сопровождении родственников «вышли в Николаев[ский] зал, и начался наш первый Большой бал».

По традиции, сложившейся со времен Николая I, семья Романовых собиралась в Малахитовой гостиной для пасхального разговления. Для Николая Александровича это было памятью детства. Там же, в Малахитовой, царь христосовался с сотнями людей, продолжая традицию, заложенную еще Николаем Павловичем. В 1896 г. Николай II продолжил христосование с чинами охраны в Концертном зале. В этом же зале ранее прошел семейный завтрак. В марте 1896 г. в Малахитовой гостиной на завтрак собралась вся семья «по случаю дня рождения Анпапа, с музыкой». «Анпапа» – это Александр II, страшная смерть которого врезалась в память царя. 31 марта в Малахитовой вновь состоялся завтрак в относительно узком кругу «за 4-мя столами», а это, как минимум, 40 человек.

Императорская чета так же, как в прежние годы их дед и прадед с супругами, выходила в парадные залы Невской анфилады из своих комнат, проходя через Малахитовую гостиную. Царь пользовался этим, периодически покидая переполненные залы для того, чтобы отдохнуть в Малахитовой. В дневнике он записал: «Заходил курить к себе».

В парадных гостиных, по традиции, оформившейся во времена Николая I, отмечались дни рождения европейских, прежде всего германских, родственников. Например, 15 января 1896 г. состоялся «довольно большой завтрак в Малахитовой с Радолином и его женой в честь Вильгельма, с музыкой». Князь Радолин на то время был послом Германии в Российской империи и по статусу присутствовал на таких семейных дипломатических завтраках. После завтрака у Николая II состоялась приватная беседа с послом «в голубой комнате».

Малахитовая гостиная. Фрагмент

Камин в Малахитовой гостиной

Совершенно очевидно, что так Николай II именовал первую от Малахитовой гостиной приемную императрицы Александры Федоровны (зал № 187). Подобная приватная беседа с германским послом, буквально в квартире царя, с одной стороны, являлась свидетельством сохранявшихся близких отношений между Россией и Германией, а с другой – свидетельствовала об определенных неудобствах, вызванных исторически сложившейся планировкой личных половин в северо-западном ризалите. Гораздо логичнее и естественнее проводить подобную часовую беседу с послом было либо в кабинете императора (зал № 181), либо в Готической библиотеке (зал № 178), однако для этого пришлось бы провести гостя из Малахитовой гостиной через спальню царской четы, что было не совсем удобно. Поэтому царю приходилось использовать для приватных бесед одну из парадных гостиных своей жены.

На протяжении января 1896 г. семья продолжала демонстрировать свои комнаты ближайшим родственникам. Императрица Мария Федоровна впервые посетила квартиру сына и невестки 19 января. В этот день супруги «показывали Мама детскую; туда приехали в гости дети д. Павла и еще Ирина[328]». Кстати говоря, «дети д. Павла» – это великий князь Дмитрий Павлович и великая княгиня Мария Павловна (Младшая).

Периодически родителям приносили их дочь – маленькую Ольгу. Надо сказать, что не слишком часто. 21 февраля 1896 г. «во время нашего breakfast’a приносят нашу душку к Аликс; после ее кормления ее кладут на диван, и здесь она начинает высказывать желание говорить и производить губами разные протяжные звуки».

Князь Радолин, посол Германской империи в России

Родители с Ольгой. 1896 г.

Александра Федоровна с Ольгой

Императрица Александра Федоровна с Анастасией

7 марта 1896 г. в детских комнатах на первом этаже северо-западного ризалита Зимнего дворца придворный фотограф А. А. Пазетти провел первую фотосессию: «Пазетти снимал нас группой втроем – Аликс, дочку и меня внизу в детской». Через два дня там же великой княжне Ольге Николаевне привили оспу. Позже эти фотосессии царских детей в стенах резиденций станут повторяться регулярно.

Николай II тогда близко общался со своей сестрой Ксенией и ее мужем, великим князем Александром Михайловичем. Они дружили с детства, у них были маленькие дети-ровесники. Так, 24 января 1896 г. Николай II записал в дневнике: «Пошли вниз к Ксении, куда приехала Мама, и затем отправились в Малую церковь. После обедни завтракали у них же».

В 1897 г. великая княгиня Ксения Александровна с семьей выехала из Зимнего дворца, прожив в нем три года. Поскольку освободилась 5-я запасная половина, то часть ее помещений (первый этаж западного фасада Зимнего дворца, правее Салтыковского подъезда) передали под квартиру гофмейстерины княгини Голицыной: «25 июля Государь Император изволил повелеть часть помещения, которое было занято Их Императорскими Высочествами великим князем Александром Михайловичем и великою княгинею Ксениею Александровной на 5-й запасной половине Зимнего Дворца, предоставить гофмейстерине светлейшей княгине Голицыной».[329] Отметим, что квартира для княгини получилась огромная, фактически занимавшая весь первый этаж юго-западного ризалита[330].

Повзрослев, дети стали чаще проводить время на половине родителей. На фотографиях видно, что в спальне императорской четы находилась детская мебель.

Когда дети болели обычными сезонными или возрастными болезнями, их изолировали на детской половине на первом этаже северо-западного ризалита (26 марта 1904 г.): «Все дети снова простужены и сидят у себя в детской». Когда дети болели, родители старались, как можно больше времени проводить на первом, «детском», этаже Зимнего дворца (28 марта 1904 г.): «Долго сидели у детей, кот. все еще в кроватях».

Великий князь Александр Михайлович с Ксенией Александровной, великая княжна Ольга Александровна (младшая сестра Николая II), Николай II с Александрой Федоровной. 1896 г.

Николай II в спальне с дочерьми Ольгой и Татьяной. 1899 г.

Представительские обязанности императрицы подчас приводили к появлению новых вещей на детской половине. Так, в 1903 г. под патронажем императрицы Марии Федоровны в Петербурге прошла Международная научно-промышленная выставка «Детский Мир» (с 22 ноября 1903 г. по 25 января 1904 г.). Эту выставку посетила императрица Александра Федоровна с детьми. По окончании выставки многие из экспонатов были переданы на детскую половину Зимнего дворца устроителями выставки в качестве дара.

Например, фабрикант граммофонов В. И. Ребиков передал «выставленный им на выставке „Детский Мир“ граммофон Августейшим Детям Их Величеств, но затем решил поднести этот граммофон Государю Императору».[331] Граммофон передавался с пластинками «для раненых». В комнаты императрицы доставили «белый плюшевый ящик с 15 книгами по вопросам педагогики».

Кроме книг, в комнаты передали множество детских вещей. Фирма братьев Тонет передала детские люльку, кровать, гарнитур «обитый, состоящий из дивана, кресла, стула и столика, детский письменный стол с креслом». Вполне возможно, что именно этот детский гарнитур и был расставлен в императорской спальне. Специально маленькой Анастасии подарили детские саночки, Ольге – буковую гнутую качалку, Марии – буковый детский мебельный гарнитурчик из 5 предметов, Татьяне – буковую гнутую кроватку. Фирма «Сакс Ф.» передала в Зимний дворец куклу; предприниматель Войцехов – гарнитур зеленый детский, состоящий из дивана, двух кресел, двух стульев и одного стола; М. П. Пельц – детское платье; М. П. Мезенцов – пальто, капор и муфту для великой княжны Анастасии, эти вещицы «удостоились внимания императрицы Марии Федоровны при посещении выставки». Из французского отдела выставки передали несколько шляп для кукол. И вершиной подарков стало седло для лошади, предназначавшееся для великой княжны Ольги Николаевны[332].

Когда царская семья поселилась в Зимнем дворце, кроме министров, которые ежедневно приезжали во дворец на доклады, царь принял ряд старожилов Зимнего дворца. По традиции, сложившейся еще в екатерининское время, в Зимнем дворце выделялись квартиры для генерал-фельдмаршалов. Так, в 1896 г. в Зимнем дворце квартировал генерал-фельдмаршал И. В. Гурко (1828–1901), один из героев Русско-турецкой войны (1877–1878 гг.), которого и принял царь 25 января: «Кроме до докладов принял Гурко, кот. живет в Зимнем по званию генерал-фельдмаршала».

С 10 января 1896 г. для представительских целей начали использоваться парадные залы Невской анфилады: «имел здоровенный прием в Концертной з[але]». С того времени именно этот зал начал использоваться для приема представлявшихся царю. Например, 17 января царь принял здесь 34 человека.

По традиции, в Концертной зале царю представляли и масштабные проекты. Например, 10 апреля 1904 г. «в Концертной смотрели разные предметы, приспособленные лейтен. Боткиным для походной обстановки. Много весьма остроумного и практичного. Он давал все объяснения».

16 апреля 1904 г. в Петербург прибыли «командиры, офицеры и команды „Варяга“ и „Корейца“. Их встречали торжественно, как подобает героев: по всему Невскому шпалерами стояли войска и юнкера военно-учебные заведения. В 11 ¹/₂ они прибыли к Зимнему; я их обошел и затем они прошли церем. марш. Наверху в Белой зале приняли всех офицеров. Молебен был отслужен в Георгиевской зале. Обед для нижних чинов был приготовлен в Николаевской зале на 620 чел. Обойдя столы, пошли в Концертную к завтраку. После этого долго разговаривали с офицерами». Следует подчеркнуть, что обеденный стол для нижних чинов, накрытый в Николаевской зале, был беспрецедентным событием для Зимнего дворца. Как правило, нижних чинов, кавалеров Военного ордена, кормили обедом на первом этаже в вестибюле перед Иорданской лестницей. Конечно, изменение принятого порядка – не случайность. Накрытый стол в огромном парадном зале стал еще одним штрихом в чествовании героев-моряков.

Периодически использовались и другие залы Невской анфилады. 4 марта 1896 г. врач и путешественник П. Я. Пясецкий (1843–1919) в Белом зале показывал царю «свою разворачивающуюся панораму, отлично исполненную, всего путешествия его с Куропаткиным из Энзели на Каспийском море до Тегерана, в прошлом году». Второй раз П. Я. Пясецкий показывал царю свои новые работы 3 марта 1904 г.: «Мама и д. Алексей обедали у нас и затем смотрели с несколькими приглашенными новые удачные произведения Пясецкого в Концертной».

Кроме этого, Концертная зала использовалась и для представления других масштабных проектов. Так, 16 марта 1904 г. царь осматривал там «планы крепостей». Очень возможно, что ему тогда представляли план крепости Порт-Артур.

П. Я. Пясецкий. Императорская чета в парке замка Компьень. 1901 г.

Императрица Александра Федоровна за работой на складе ее имени. 1904 г.

В январе 1914 г. в парадных залах Невской анфилады эксперты выставили для осмотра «коллекцию г-жи Нелидовой», ядро экспозиции составили «греческие древности», собранные русским послом в Париже А. И. Нелидовым. На этой временной выставке вместе с Николаем II побывал и цесаревич Алексей. 21 декабря 1916 г. состоялось высочайшее повеление о приобретении коллекции.[333]

В. А. Серов. Портерт императрицы Александры Федоровны

Когда началась Русско-японская война, по традиции в Эрмитаже устроили склад императрицы Александры Федоровны, где собирали пожертвованные продукты, белье, а дамы аристократки щипали корпию. 6 апреля 1904 г. царь отметил в дневнике: «Аликс пошла в первый раз в склад».

В феврале 1896 г. супруги стали вечерами гулять по залам Зимнего дворца. Сад у западного фасада резиденции еще не устроили, ездить в Аничков лишний раз супруга не желала, поэтому гуляли по залам. Поводом к тому стали визиты на дворцовую гауптвахту. Так, 12 февраля, после обеда (т. е. около 21 часа), супруги «обошли все три внутренние караула – от военных училищ». Возвращаясь, зашли в дворцовую кладовую, где «выбрали вещи из моей коллекции для украшения комнат».

Прогулка понравилась: «Оригинально в полутемных залах… Приятно было провести вечер, прогуливаясь по дворцу; осмотрели еще раз картины Айвазовского». Такие неспешные совместные прогулки по дворцовым залам, освещенным только дежурными лампочками, повторялись и позже: «Опять обошли караулы, т. к. у церкви стояли юнкера Павловского училища. Застряли в моей коллекции и перетащили массу вещей к себе в комнаты». Этими «перетащенными» вещами царь лично украсил свои приемные комнаты (15 февраля): «Утром после чтения возился с некоторыми вещами, которые я расставил в приемной комнате» (залы № 175 и № 176).

Посещения караулов продолжались вплоть до отъезда на коронацию в Москву. Каждый раз царь прилежно фиксировал эти посещения, отмечая полковую принадлежность караула: «Морской кадет, и казачью сотню Н<иколаевского> К<авалерийского> у<чилища>». Периодически в этих караулах стояли ближайшие родственники царя. 11 марта Николай II отметил, что в карауле Николаевского кавалерийского училища на часах стоял великий князь Борис Владимирович.

Приемная Николая II

Кроме кладовых Зимнего дворца, вещи перевозились в комнаты царской семьи и из Аничкова дворца. Когда 10 марта родители повезли дочку к бабушке в Аничков дворец, они попутно осмотрели оставшиеся во дворце вещи Николая Александровича: «Осматривали мои прежние образа и старые вещи, хранящиеся в „сервизной“, – большую часть из них взял к себе в Зимний».

4 апреля 1896 г. царская семья, собрав необходимые вещи в сундуки, переехала на жительство в Александровский дворец Царского Села. 6 мая оттуда они выехали в Москву на коронацию.

После коронации и отдыха под Москвой, представительских поездок по европейским родственникам царская семья вернулась в Царское Село в ноябре 1896 г., откуда Николай II время от времени наезжал в столицу, бывая и в Зимнем дворце. Так, 8 ноября после церемонии представления одного из гвардейских полков царь завтракал с офицерами полка в Концертном зале, после чего он разговаривал «с офицерами в Ротонде. В 3 ¹/₂ пошли в Гербовый зал, где произошла церемония прибивки знамени Егерского полка и навязывания георгиевских лент на серебряные трубы 8 гвардейским батареям». В конце длинного дня царь констатировал: «Приятно провести сутки в наших уютных комнатах Зимнего».

В конце ноября царь и царица вернулись в Зимний дворец из Царского Села только на один день, к традиционному Георгиевскому празднику. 26 ноября царь записал в дневнике, описывая свой рабочий день в Зимнем дворце: «Проснулись рано с солнечным утром. Читал и провел время свободно[334] до 11 ¹/₂ ч. Пошел обходить войска и отставных. В 12 час. начался первый выход Георгиевского праздника для дорогой Аликс. После молебна и относа штандартов вернулись в Малахитовую к завтраку. Как всегда, в середине пришлось встать и спуститься на Иорданский под. для обхода столов георгиевских кавалеров. После завтрака была прибивка знамени Новочеркасского полка. Гешихте с д. Владимиром. Обновил наш садик. Читал. Обедали в б час. с Георгиевскими кавалерами». После посещения театра супруги вернулись в Царское Село.

Примерно такой же график движений из резиденции в резиденцию повторялся и в последующие годы. Обратимся к эпизодам жизни царской семьи в Зимнем дворце в 1904 г.

1 января 1904 г. у всей царской семьи был стандартный представительский рабочий день: «В 11 час. начался выход. После обедни работали с дипломатами и вернулись в Малахитовую в 1 ¹/₂. Завтракали семейством как всегда. После этого Мама жаловала дам к руке. В 3 часа уехал обратно». «Обратно» – это в Александровский дворец Царского Села. Любопытно, что императрица Мария Федоровна, как упоминает царь, «одевалась в Зимнем в нашей спальне». Поскольку сын занял бывшую половину Марии Федоровны, вдовствующая императрица была вынуждена воспользоваться супружеской спальней императорской четы.

В Малахитовой гостиной периодически проходили заседания Исторического общества, звучали научные доклады. Так было 10 марта 1904 г.

В этот год из Царского Села в Зимний дворец императорская чета вернулась только 13 января 1904 г., накануне больших зимних балов: «Сейчас же начали разбираться и очень скоро привели комнаты в жилой вид. После чаю читал. Обедали вдвоем. Вечером чтение вслух».

В качестве зала для приема представлявшихся Николай II использовал Ротонду: «До завтрака принял 56 чел. военных и моряков в Ротонде». После приволья Царского Села царю катастрофически не хватало пространства. Поэтому 14 января после напряженной утренней работы «два раза обежал сад с детьми». Царь имел в виду своих старших дочерей – 8-летнюю Ольгу и 6-летнюю Татьяну.

19 января 1904 г. зимний сезон открылся первым большим балом в Николаевском зале Зимнего дворца: «Народу было как никогда много. К ужину всем достало места. Обходил столы по всем залам. К счастью, дорогая Аликс отлично выдержала бал. Вернувшись к себе в 1 У и раздевшись, закусили слегка у меня по-старому». Это царское «у меня», видимо, означает либо рабочий кабинет императора, либо Готическую библиотеку.

23 января все Романовы, собравшись в Романовской галерее, отправились на спектакль в Эрмитажный театр. Царь оценил «весьма удачный спектакль в Эрмитаже. Давали пролог и 4-й акт „Мефистофеля“, в кот. пела Медея, Шаляпин и Собинов. Ужин окончился в 12 час. Обошли караулы училищ».

Императрица Мария Федоровна в Угловом кабинете императрицы Александры Федоровны в Зимнем дворце

27 января 1904 г. началась война с Японией. Это вызвало всплеск патриотических настроений, на которые царь «реагировал» из окон Зимнего дворца (30 января 1904 г.): «Перед завтраком большая толпа студентов с флагами подошла к Зимнему и начала петь гимн. Пошли в Белую залу и кланялись им из окна».

Находясь в Зимнем дворце, царь по-прежнему регулярно обходил внутренние караулы. Если ранее он делал обход с женой, то к 1904 г. Николай Александрович обходил караулы во дворце в одиночестве по утрам, перед прогулкой: «Утром ходил в главный караул, кот. занимала 4-я рота Павловского воен. училища» (10 февраля 1904 г.); «Перед прогулкой зашел на гауптвахту. В карауле была 4-я рота Преображ.» (11 марта 1904 г.). Собственно, эти обходы были одной из дворцовых традиций, ей Николай II, со свойственным ему чувством долга, следовал неуклонно.

К 1904 г. в дневнике Николая II очень редко встречаются «географические» привязки к тем или иным помещениям Зимнего дворца, в которых он работал или отдыхал. Интерьеры, планировка стали привычными и не нуждались в пояснениях. Если царь писал в дневнике, что он «занимался» или «читал», то это происходило в его рабочем кабинете, а если принимал министров, то – либо в Кабинете, либо в Готической библиотеке.

Подчас в библиотеке случались и очень неприятные объяснения с родственниками. Например, 18 февраля 1904 г. царь записал: «Дядя Владимир пил у нас чай. Затем у меня в библиотеке происходило свидание и объяснение между ним и Николаем Мих».

В Зимнем дворце продолжали витать следы былых трагедий. Николай II прекрасно запомнил трагический день 1 марта 1881 г., когда он, 12-летний мальчишка, в кабинете своего деда стал свидетелем его гибели. Он прекрасно помнил залитые кровью ступени Салтыковской лестницы. Поэтому время от времени в его дневнике появлялись упоминания об этом событии: «Уже 23 года прошло со времени того ужасного события!» (1 марта 1904 г.). Конечно, запись появилась в дневнике императора совершенно не случайно – Россию захлестнула вторая, эсеровская волна терроризма. В апреле 1902 г. убили министра внутренних дел Д. С. Сипягина, а в июле 1904 г. – министра внутренних дел В. К. Плеве.

После того как в декабре 1895 г. Николай II переехал с женой и дочкой на постоянное жительство в Зимний дворец, полупустая резиденция начала стремительно наполняться служилым людом.

Прежде всего решались вопросы, связанные с размещением в Зимнем дворце охраны императора и его ближайшего окружения. Например, в июле 1897 г. командир Сводно-гвардейского батальона генерал-адъютант П. П. Гессе потребовал «отвести в здании Зимнего Дворца три холостых квартиры для офицеров вверенного мне баталиона». В результате офицерам охраны отвели квартиры №№ 7, 9 и 10 по Комендантскому коридору Зимнего дворца[335].

Остальные служебные помещения тасовали еще некоторое время, как карточную колоду. Так, службы Гофмаршальской части заняли помещения бывшей канцелярии Министерства Императорского двора (второй этаж северо-восточного ризалита). Дежурных генералов и флигель-адъютантов разместили в помещениях близ Иорданского подъезда, которые ранее занимали офицеры Сводно-гвардейского батальона. Последних перевели в комнаты первого этажа, «освободившиеся за выездом во дворец великого князя Александра Михайловича, камер-юнгферы Павловой». Для входа из императорской половины на Дворцовую набережную приспособили малый подъезд с набережной Невы, «находящийся между подъездами их Величеств и Иорданским». Камерфурьеров и дежурных электротехников, размещавшихся в антресольных комнатах по Кухонному коридору (ныне – Растрелльевский коридор), перевели на антресоли, «между главными воротами и подъездом Ея Величества». И подобных рокировок происходило множество. Зимний дворец, запустевший после 1881 г., оживал.

Н. П. Богданов-Бельский. Генерал-адъютант П. П. Гессе в служебном кабинете Зимнего дворца. 1904 г.

В непарадных частях Зимнего дворца издавна имелись довольно вместительные квартиры. Например, на 6-й запасной половине находились «запасные квартиры № 8, 11, 13 и 14». О площади этих квартир говорит, например, то, что в квартире № 8 имелось 4 комнаты на 8 окон[336].

В числе тех, кто временно или постоянно жил в квартирах Зимнего дворца, оказывались самые разные «лица и особы». Например, некоторое время в Зимнем дворце обитал знаменитый статс-секретарь A. M. Безобразов[337], чья фамилия стала нарицательной для обозначения «безобразовской клики», чья деятельность стала одной из причин Русско-японской войны, начавшейся в 1904 г.

В мае 1903 г. из Канцелярии императорской Главной квартиры в Канцелярию Министерства Двора направили депешу, в которой сообщалось, что «Государю Императору благоугодно было повелеть: временно, в течение лета сего года, отвести две или три комнаты в здании Зимнего Дворца для занятий и для хранения секретных бумаг по делу высочайше порученному статс-секретарю Его Императорского Величества Безобразову, ввиду того, что у него не имеется постоянной квартиры в Санкт-Петербурге и что он опасается хранить таковые у себя»[338]. Безобразову предполагалось отвести «с Комендантского подъезда маленькую квартиру в 3 комнаты, в которой помещаются флигель-адъютанты, назначаемые состоять при прибывающих Иностранных высочайших особах, или часть квартиры, которая до сего времени была занимаема бывшим секретарем Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны графом Ламздорфом».

Любопытно, что как только A. M. Безобразов стал обживаться в Зимнем дворце, ему немедленно потребовались и новые «площади». А поскольку за спиной Безобразова стояли тогда великий князь Александр Михайлович и сам Николай II, то ему не только отвели «часть бывшей квартиры камер-фрейлины Д. Ф. Тютчевой, в Старом Эрмитаже Зимнего Дворца», но и удовлетворили просьбу о присоединении «к его Канцелярии еще трех комнат той же квартиры»[339]. Но и этим дело не закончилось. Буквально за несколько дней до начала Русско-японской войны, в январе 1904 г., последовала просьба Безобразова «о увеличении числа комнат под Канцелярию по Дальнему Востоку».

Другая история гораздо лаконичнее. В 1905 г., чтобы уберечь генерал-губернатора Петербурга Д. Ф. Трепова от пули эсеровских террористов, для него в Зимнем дворце оборудовали квартиру. С февраля по октябрь 1905 г. Д. Ф. Трепов жил в ведомственном доме МВД по Морской улице, 61. В Зимнем дворце Д. Ф. Трепов обосновался в квартире покойного Дворцового коменданта генерал-майора П. П. Гессе с октября 1905 г.[340]

Рядом с императорской семьей жила их обслуга, чья численность определялась придворным штатом. Так, по придворному штату при дворе Николая II имелись следующие штатные должности: камер-фурьеры (2 чел.), гоф-фурьеры (6 чел.), официанты (24 чел.), лакеи I разряда (47 чел.), лакеи II разряда (36 чел.), работники (13 чел.), скороходы (4 чел.), арапы (4 чел.), швейцары (7 чел.), помощники швейцаров (10 чел.).

На императорской кухне работали: старший над кухнями (1 чел.), пирожник (1 чел.), старшие повара (5 чел.), повара I разряда (24 чел.), повара II разряда (14 чел.), поваренные ученики старшие (6 чел.), младшие (5 чел.), старшие булочники (2 чел.), булочные подмастерья (2 чел.), хлебники (4 чел.), старшие кондитеры (2 чел.), кондитерские подмастерья (6 чел.); кондитерские ученики (2 чел.).

Об объеме работ, выполнявшихся работниками императорской кухни, красноречиво говорят затраты на 1895 г.: «На стол Их Императорских Величеств, детей и особ – 621 329 руб.; На покупку вин и напитков – 60 000 руб.; На расходы по приему иностранных Высочайших и других особ – 727 153 руб. Всего на 1 408 482 руб.»[341]

В различных службах Зимнего дворца числились: повесточных старших – 3 чел. и младших – 3 чел.; погребщиков – 4 чел.; ездовых, сторожей, писарей, портных – 9 чел.; серебренников – 10 чел.; один старший ламповщик; ламповщики – 8 чел.; один механик; кастелянш – 2 чел.; сортировщиц – 10 чел.; прачек – 20 чел.; чернорабочих – 76 чел. Всего 395 чел.[342]

Все эти придворнослужители не только непосредственно обслуживали семью Николая II в Зимнем дворце, но и выполняли многочисленные обязанности по кладовым Зимнего дворца.[343]

Конечно, самой важной частью среди прислуги были «ближние люди», то есть те, кто непосредственно обслуживал императорскую чету или ухаживал за их детьми. Их численность также определялась придворным штатом. Так, рядом с Николаем II постоянно (посменно – 2 недели через 2 недели) находились: камердинеры (2 чел.), рейнкнехты (6 чел.) и работники (2 чел.). Всего 10 чел.

Рядом с императрицей Александрой Федоровной: камер-фрау (М. Ф. Герингер), две камер-юнгферы (старшая – Орчард и младшая – Занотти), камер-медхен, гладильщица, комнатные женщины (3 чел.), камердинеры (2 чел.), гардеробский помощник, камер-казаки (3 чел., Чебанов, Пустынников), лакеи I разряда (3 чел.), работник[344].

Конечно, некоторая ротация среди ближних слуг происходила. Особенно это коснулось английских нянь, с ними отношения у императрицы Александры Федоровны складывались очень сложно[345]. Но большая часть прислуги десятилетиями работала при семье Николая II. Например, камер-фрау М. Ф. Герингер железной рукой управляла прислугой с 1895 по 1917 г. Ее квартира (№ 19–21) с 1895 по 1905 г. располагалась по Большому Фрейлинскому коридору Зимнего дворца и включала Прихожую, Столовую, Кабинет, Спальню рядом с Кабинетом, Гостиную, Переднюю при входе в Гостиную и Спальню рядом с Гостиной[346]. Рядом с М. Ф. Герингер (кв. № 18) поселилась лектрисса императрицы Шнейдер[347].

Конечно, попасть в ближайшее окружение императорской семьи было очень непросто. Но ситуации случались весьма разные. Так, «своих» камер-юнгфер Орчард, Мадлену Занотти и Луизу Тутельберг императрица Александра Федоровна привезла из Англии, и они прослужили рядом с ней всю жизнь, оставшись старыми девами. Периодически они выезжали на родину за границу. При этом Александра Федоровна брала все расходы по поездкам на свой счет[348].

Особо следует упомянуть о комнатной женщине Анне Степановне Демидовой, которая оказалась в Зимнем дворце в 1898 г. Именно она будет расстреляна в подвале Ипатьевского дома в июле 1918 г. Анна Демидова (1878–1918) родилась в Череповце. Ее отец – мещанин СА. Демидов – гласный Череповецкой городской думы и уездного земского собрания членов Городской управы, также являлся председателем Череповецкого общества взаимного от огня страхования. Анна Демидова училась в Леушинской школе. Знала несколько иностранных языков, играла на фортепиано. По семейному преданию, императрица Александра Федоровна заинтересовалась ее рукодельем на выставке рукодельных работ Леушинского монастыря в Ярославле, и таким образом Анна попала на службу комнатной девушки при царской семье в 1898 г. Самый ранний документ, связанный с Демидовой, – это счет в 120 руб. за лечение, продолжавшееся с 9 ноября 1899 г. по 3 марта 1900 г. Последний раз Демидова съездила в отпуск на родину в январе 1917 г. На поездку ей выдали обычные 50 руб.[349]. Вернулась она в Александровский дворец накануне Февральской революции 1917 г. и осталась верна императорской семье буквально до самого конца…

Еще одним слугой, начавшим работать в Зимнем дворце при императрице Александре Федоровне в качестве лакея и закончившим свой земной путь в подвале Ипатьевского дома, был Алоизий Трупп. Судя по архивным документам, выходец из Латгалии (восточная Латвия) А. Трупп начал свою придворную карьеру по Придворному ведомству в качестве лакея с 8 апреля 1883 г. Службу в Зимнем дворце «при комнатах Ея Величества» он начал с 1 февраля 1895 г. в качестве лакея I разряда. Как и многие слуги, оставался холостым, получал 600 руб. в год при казенной квартире, периодически получая пособия и отпускные от императрицы[350]. Жил лакей I разряда в Придворном доме № 2 на улице Сергиевской.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.