Болландисты

Католической церкви в высшей степени необходимо фундаментальное очищение: начиная примерно с 1600 года – «таков был общий глас». Но каким образом должно оно происходить – над этими вопросами ломали головы и об этом ожесточенно спорили лучшие богословы того времени. В любом случае, чтобы опять не возникло несогласованности в текстах, все должно свершаться под присмотром и с одобрения Рима.

С середины XV века по Европе со скоростью степного пожара, возникшего в немецком Майнце, распространилось книгопечатание, но монополию на издание религиозных текстов для христиан Ватикан оставил за собой [205]. Это касалось, в частности, Библии и литургических книг, в том числе и на греческом, сирийском, армянском, грузинском и арабском языках. Издания этих книг строго контролировались; тексты тщательно выверялись. Несмотря на возражения иностранного духовенства, вводились и новшества, призванные послужить унификации догмы.

Устранение противоречий и единство нового канона стало насущной проблемой. Инквизиция больше не была способна выполнять подобные задачи, поэтому создавались специальные комиссии, посвященные исследованию древних рукописей.

Ужаснее всего дело обстояло с легендами о святомучениках. Именно по ним выверяется церковный календарь и ведется расписание церковных служб, поэтому древний бурелом нужно было срочно расчистить. Лишние деревья в джунглях жизнеописаний святых нужно было выкорчевать. Элитное подразделение католической церкви, орден иезуитов, взял на себя выполнение этой сложнейшей из задач. Группа братьев по ордену из Фландрии и вокруг нее столетиями занималась темой мучеников и привела в движение глыбу, которую вряд ли кто-либо надеялся сдвинуть с мертвой точки.

Речь шла о том, чтобы разобраться, наконец, с невообразимым нагромождением недостоверной белиберды, легенд, слухов, сплетен и мифов о святых и мучениках и явить католическому миру единую картину христианского мученичества и унифицированный реестр святых. С этой целью комиссия собирала, упорядочивала и исследовала все достижимые рукописи и составляла по ним совершенно новые жизнеописания святых. Помня о плодах схожей деятельности китайцев и византийцев [206], о том, как проходят подобные акции, можно представить себе, как все это выглядело в действительности.

В 1603 году иезуит Хериберт фон Розвейд из Утрехта (1569-1629) представил первое упорядоченное собрание «житий святых» для годового церковного календаря.

Одним из деятельнейших участников грандиозного мероприятия был барон Генрих Юлий фон Блум, принадлежавший к поколению основателей движения, но имя всему направлению дал задним числом иезуит Иоганн Болланд (1596-1665). Он обрабатывал первое собрание «житий святых» и наметил своего рода программу, которую в течение двухсот лет осуществляло значительное число его братьев по ордену. Сам Болланд уже в 1643 году смог представить первые два тома монументального труда Aсta Sanc-torum (Деяния Святых). Большинство членов иезуитской комиссии были фламандцами, и последующие тома выходили в Антверпене. Оккупация французскими войсками Фландрии (1794) прервала работу на 53-м томе (соответствующем календарной дате шестого октября); после образования бельгийского государства выпуск «Деяний» продолжился (1837) сначала в Брюсселе, затем – в Тонгерло. К настоящему времени вышли 67 томов, но работа по-прежнему продолжается. Теперь исследование рукописей, обработка материалов и составление жизнеописаний приведено в соответствие с методами современной историографии.

Резюмируя, я хотел бы подчеркнуть два важных для нашего исследования обстоятельства этой грандиозной деятельности: первой по значению целью болландистов было выявление как можно большего числа традиционно используемых или находящихся в обращении текстов, чтобы в дальнейшем, когда указания иезуитской комиссии станут общезначимыми, – не возникало противоречий между старыми и новыми «документами» и не приходилось продолжать борьбу против противоречащих версий [207]. Что касается второй цели предприятия, важной с позиции наших размышлений в этой книге: возможно, именно болландистам предстояло поставить точку в исследованной нами «Широкомасштабной Операции» сотворения истории.

Повторим наш вывод о том, что до X века к северу от Альп не существовало никакой наднациональной церкви и что таковая церковь стала «историческим фактом» в результате обратной проекции, предпринятой начиная с XII века. Это значит, что задача болландистов состояла в том, чтобы втиснуть всю громаду нелепиц, фантазий и лжи о раннесредневековой церкви в рамки «наукоподобия» и – вместо хаотичных и возникших в разных, разбросанных по всей Европе местах, фальшивок – заложить для церкви прочную документальную основу «на все времена». Насколько нелегким оказалось предприятие, можно судить по бесконечным распрям между исполнителями, о которых неспециалист мало что знает: эти люди не любили выносить сор из избы. Не было и недостатка в конфликтах с внешней по отношению к группе болландистов церковной средой. Только один пример: в 1695 году испанская инквизиция прокляла как еретиков авторов первых четырнадцати томов «Деяний»; приговор не отменялся в течение 20 лет.

Хронологическое обрамление слишком часто оказывалось несостоятельным; еще чаще с течением столетий менялись богословские догмы. Единственными «надежными ориентирами» служили святые. Только они, католики, ревностные поборники христианской веры, были способны самим своим существованием удостоверить якобы двухтысячелетнее историческое существование римской церкви. Я думаю, что, по меньшей мере, половина из них представляет собой чистый вымысел. Однако жития святых инициируют образ замкнутого сообщества, которое непрерывной линией тянется аж к апостольским временам. Они создают неопровержимое в глазах западного человека свидетельство подлинности историографии Старого Света.

Географические рамки «мученичества и святости» широко растянуты; они охватывают все области, которые когда-либо были (или могли быть) сферой католического влияния, либо задним числом объявлялись таковыми, включая Северную Африку, весь Ближний Восток и Персию. После трех столетий совместной целенаправленной «историотворческой» деятельности именно бол-ландистам довелось подвести под историю католической церкви солидно забетонированный фундамент.

В связи с огромной значимостью всего этого комплекса, я хочу привести слова евангелистского теолога Адольфа Харнака из Дерпта [208], так оценившего значение апостольских и мученических легенд: «С течением времени на страницах художественных полотнен католических писателей образы их расцвечивались все более яркими и ослепительными красками. Что касается романов, то с IV по XI век они появлялись в удивительном изобилии и завоевали сердца христиан всего мира – от Ирландии до абиссинских гор и от Персии до Испании… Нужно сказать, что целые поколения христиан, целые христианские нации оказались духовно ослеплены этим нестерпимым свято-мученическим сиянием. Теперь глаза их закрыты не только для видения действительной истории, но и для света правды вообще» (1893, с. 26).

Перед очищением, предпринятым по заданию курии сплоченной когортой болландистов, у человечества, возможно, еще оставался мизерный шанс при помощи анализа строжайшим образом отобранного материала вышелушить зернышко истины или, по крайней мере, хоть краем глаза заглянуть за непроницаемую завесу, окутавшую ранние столетия. Болландисты именно так и сформулировали свою задачу. В поте лица трудились иезуиты, преследуя вполне понятную корысть: они защищали свою веру. Нет ни малейшей надежды на то, что они действовали бескорыстно и объективно, независимо от своей веры. Так что элита католического духовенства – орден Иисуса – надежно опечатала историю, по крайней мере, в данном аспекте, сделала корпус корабля истории водонепроницаемым и пришвартовала его в надежной гавани, поставила его на солидный якорь. Так как о средневековье мы располагаем почти исключительно свидетельствами церковников – «только церковники умели писать», – то вряд ли будет создан когда-либо правдивый портрет того времени [209].