Потёмкин и Новороссийский край

Потёмкин и Новороссийский край

После Кучук-Кайнарджийского мира при дворе султана царило уныние, флот был разбит, долги непомерные, армия в беспорядке. Любое государство тяжело переносит поражение в войне. В голове Екатерины ожили старые планы. Сейчас ей казалось, что турок можно взять голыми руками, а Потёмкин с его гигантоманией очень поддерживал императрицу в этом стремлении.

В 1779 году у Екатерины родился второй внук. Мальчика нарекли Константином, и не случайно. У него была греческая кормилица, даже для детских игр ему подбирали мальчиков из греков — играй, а заодно учи язык. По замыслу Екатерины, Константин должен был окончить дело Петра Великого — установить господство на Чёрном море, а также осуществить планы Великой бабушки — освободить страждущих от гнёта турок христиан. Правда, освобождать будет тоже бабушка, она же создаст на освобождённых землях новое государство Дакию, в которую войдут Молдавия, Валахия и Бессарабия. А там, глядишь, и Константинополь будет взят, а на престол посажен новый государь — великий князь Константин Павлович. Турки владеют Константинополем без малого 350 лет, владеют незаконно, и пора прекратить это безобразие. Планы эти были вполне серьёзны. Недаром во время известного путешествия с Екатериной в 1787 году австрийский император Иосиф II от изумления открыл рот, когда увидел надпись над аркой где-то в Крыму: «Вперёд в Византию!»

Интрига для осуществления этого плана начала завязываться ещё в 1781 году, когда Екатерина заключила тайный договор с Иосифом II. Безбородко, именно в это время началась его блестящая карьера, строчил докладные записки, Потёмкин подкидывал новые идеи. И вот уже два императора, Екатерина и Иосиф, делят шкуру неубитого медведя. Австрийский император затребовал много земель, он хотел «округлить свою империю», а для этого ему было мало Белграда, Хотина, твёрдых, принадлежащих Венеции земель и т. д., он ещё хотел отщипнуть могучий кусок от существующей только на бумаге Дакии. Екатерина на этом фоне выглядела почти бессребреницей, она претендовала только на Очаков и один-два острова в Греческом архипелаге для безопасности нашей торговли, но главной задачей считала целую и неделимую Дакию.

В общем, пока не договорились, обиженный Иосиф написал Екатерине, что, пожалуй, пока рано воевать с Турцией, пока надо все спорные вопросы снимать мирным путём. Союзника в этом огромном предприятии Екатерина пока не нашла и решила довести до конца уже начатое дело — решить вопрос с Крымом.

Крым с Шагин-Гиреем на престоле формально был независим, но отношения шаха с местным населением — крымцами — были крайне напряжённые. На полуострове было полно русских солдат, обеспечивающих ему власть, уже возникла «русская партия», которая просилась под крыло России. Идеологом «русской партии» был Потёмкин, о чём свидетельствует его активная переписка с императрицей. В конце концов, Шагин-Гирей уступил свои права Екатерине, и указом от 8 апреля 1783 года Крым стал провинцией России. Свершилось! В результате этой акции Потёмкин получил титул светлейшего князя Таврического.

С приобретением Крыма деятельность Потёмкина вошла в новую фазу. Теперь Новороссийское наместничество стало для него поистине краем обетованным. Кроме освоения и заселения этих земель, он должен был создать здесь сильную армию и флот. На берегу Днепра он решил заложить город Екатеринослав, полноценный город с большим населением, мануфактурами, фабриками, административными зданиями, школами и театром. Потом он пригласит для работы знаменитого архитектора Казакова (чувствуете размах!), но тот откажется, ссылаясь на занятость. А пока надо обезопасить новые земли от нападения неприятеля, для этого укрепить армию и построить черноморский флот. Турецкой деревушке Ахтиар предстояло стать Севастополем, а бухте Ингул превратиться в город Николаев с огромной верфью.

Перестройку армии он начал, казалось, с малости — с изменения солдатской формы. Уже весной 1783 года, занимая пост вице-президента Военной коллегии (при Александре I коллегии переименовали в министерства), Потёмкин подал Екатерине записку, в которой говорилось о переустройстве в армии. В первую очередь речь шла об одежде, которая хороша для парадов, но в которой нельзя воевать. Все эти парики с буклями и косицами, узкие неудобные мундиры, подвязки, белые лосины, требующие постоянной стирки, узкие, тесные сапоги были истинным наказанием для солдат: поддерживать в надлежащем порядке трудно и надевать долго. «Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрой, салом, мукой, шпильками, косами. Туалет солдатский был таков, что встал, то готов».

Екатерина поддерживала все начинания Потёмкина. Крепости и города строились, дороги прокладывались, в Херсоне, Таганроге и Севастополе строились верфи, со стапелей сходили новые судна. Край расцветал на глазах. Текст этот похож на передовицу советской прессы, но ведь было! Из песни слов не выкинешь.

У Потёмкина было много недоброжелателей, которые не раз пеняли Екатерине, что слишком много денег уходит на освоение нового края, а стоил ли он того? И можно ли верить Потёмкину? Он сказочно богат, а это значит пополняет свои богатства за счёт казны. Ну не может он не красть! Все крадут, но ни у кого нет таких возможностей, как у императорского любимца. Не одобрял Потёмкина и австрийский император Иосиф II. Он и подкинул Екатерине идею: а почему бы вам, ваше величество, не поехать на юг и самой посмотреть, что там наделал князь Таврический? Сказано это было на встрече в Могилёве ещё в 1781 году, и Екатерине понравилась эта идея, но осуществили её только шесть лет спустя. Потёмкину такая отсрочка была только на руку. У него, как у героя романа Джека Лондона «Время не ждёт», каждая минута была на учёте, и он сумел достойно подготовиться к встрече государыни.

Екатерина много ездила по стране, поездка в Крым, на которую ушло полтора года, была последней и самой важной. Важной потому, что это путешествие имело политический подтекст. Турция и Швеция грозили войной, Екатерине надо было показать Европе, что Россия сильна, как никогда, она искала союзников. С императрицей ехал весь двор, огромный штат обслуги, иностранные послы. В дороге присоединились приглашённые правители: император Иосиф II и король польский Станислав Август.

2 января 1787 года под гром салюта императорский кортеж выехал из Петербурга. Он состоял из 14 карет, 164 саней, в хвосте ехали ещё 40 запасных. Маршрут был намечен следующий (и он был осуществлён): Смоленск, Новгород-Северский, Чернигов, Киев, оттуда до Екатеринослава плыть по Днепру. Перед порогами все пересаживаются в кареты, далее Херсон и Крым. Обратный путь: Черкассы, Бахмут, Тор, Изюм, Харьков, Курск, Орёл, Москва и, наконец, Петербург.

Выехали зимой, потому что в прочие сезоны в России бездорожье. Для самой Екатерины построили дом на полозьях. Дом состоял из кабинета с небольшой библиотекой и рабочим столом, гостиной, в которой могло бы разместиться восемь человек, в гостиной игорный столик — не без этого, — кресла и прочая мебель. В дороге императрица могла работать, она принимала сановников, писала бумаги, читала отчёты. Дом везли тридцать лошадей. Обедали и ужинали на постоялых, заранее построенных дворах. Павленко пишет: «От Петербурга до Киева было устроено 76 таких станций, на каждой из них приготовили 550 лошадей. На каждой станции сооружались помещения для хранения припасов: 3 рогатые скотины, 3 телёнка, 15 кур и 15 гусей, два пуда крупитчатой муки, один пуд коровьего масла, 500 яиц, 6 окороков, фунт чаю, полфунта кофе, бочонок сельдей, 2 пуда сахару, вина белого и красного по 3 ведра, 50 лимонов и пиво».

Всё это безумие было организовано Потёмкиным. Правда, за дорогу он не отвечал, здесь трудились другие герои, но главным режиссёром поездки был, конечно, князь Таврический. Он разослал с курьерами по большим и малым городам бумаги с указаниями ритуала встречи. Каждый из встречающих любого звания должен быть «в совершенном опрятстве», представители дворянства чтоб в парадных мундирах, улицы — перекрывать, больным и увечным на встречу ни-ни, и ещё «чтоб монашество разного пола по улицам не шаталось», а сидело бы по кельям. И только одна радость всем доступна, радость и счастье, и крики «ура!» Это не что иное, как грандиозный спектакль от Балтийского моря до Чёрного, а труппа — всё население России.

Главный бытописатель Потёмкина у нас сейчас Пикуль, и он искренне возмущён надуманным, никчёмным и несправедливым, вошедшим в обиход выражением «потёмкинские деревни». А кто сочинил этот унизительный слоган? Пикуль объясняет, что крылатое выражение возникло не в отечестве, а во враждебной нам Европе, некий русофоб саксонец Георг Гельбиг выбросил его на политический рынок. Мало того что слоган прижился за бугром, там и дома его поддержали враги Потёмкина, те самые помещики, чьим беглым он дал в Тавриде вольную.

Строил ли он вдоль дорог картонные деревни или нет — не суть важно. Наверное, строил, потому что это суть неистребимая привычка русских. Мы строим «потёмкинские дороги» перед приездом начальства, «потёмкинские милиционеры» перекрывают шоссе из Домодедова и Шереметьева, перед приездом высокого начальства, зовётся ли он генсеком, императором или президентом, у нас подметают степь, красят траву и истребляют комаров. И всё-таки Потёмкин молодец! Путешествие Екатерины было организовано великолепно, только очень дорого. Кто-то называет цифру в 7–8 миллионов, другие историки её удваивают. По тем временам немыслимые деньги, но что мелочиться-то? Не в нашем это характере! Прокатитесь по губернским городам, и, если по нему не прошлась война, вы найдёте бывший дорожный дворец Екатерины. Помимо дворцов ещё сооружали триумфальные арки, а там встреча с оркестром, хлеб-соль, ружья палят, обыватели плачут от счастья… Бедная государыня, как у неё сил хватало.

Киев императрице не понравился. От древней столицы ничего не осталось. Две крепости, какие-то разрозненные дома, не город, а предместье, и улицы плохо мощены. Пишу об этой подробности, потому что в этот текст затесался будущий наш герой — Дмитриев-Мамонов (о нём подробно я расскажу позднее). Именно своему фавориту Екатерина поручила выразить Румянцеву своё недовольство по поводу Киева. Фельдмаршал оскорбился, добро бы сама государыня делала замечания, а чего ради этот молокосос вылез вперёд. «Передайте её величеству, — сказал он строго, — моё дело брать города, а не строить их и ещё менее — украшать». У Екатерины хватило ума не обидеться, она согласилась с таким ответом.

После Киева императрица со свитой пересела на корабль, плавание по Днепру продолжалось 14 дней. Далее город Канев, здесь к свите императрицы присоединился Станислав Понятовский. Можно представить, как польский король ждал этой встречи, как волновался. Он прибыл в Канев очень загодя, долго готовился к встрече с Екатериной, потратив на украшение города, на иллюминацию и бал в честь императрицы, по свидетельству Сегюра, три миллиона. Встреча их была холодной. Екатерина сразу дала понять, что никаких воспоминаний о далёкой юности не будет. Она была величественна, великолепна и крайне официальна. На бал императрица не пошла. После праздника польский король присоединился к путешествующим.

Далее Кременчуг, первый город Новороссии. Город этот памятен в путешествии тем, что здесь Потёмкин представил обществу уже военный театр — манёвры, о которых Сегюр отозвался с большим одобрением. Армия была не игрушечная — настоящая. «В Кременчуге Потёмкин доставил нам зрелище больших манёвров, в которых участвовали 45 эскадронов конницы и многочисленная пехота. Я редко видывал такое прекрасное и многочисленное войско». Оценке французского посланника можно верить. До приезда в Россию Сегюр успел повоевать в Америке на стороне Вашингтона и получить за военные заслуги орден.

В Кременчуге архиепископ края Амвросий приветствовал императрицу длинной речью. Панегирик сей был тщательно отредактирован самим Потёмкиным, он заставил архиепископа выучить речь наизусть. Закончил Амвросий словами благодарности Екатерине: «Сей край славе её принадлежит, а потому народу оного была сугубо мать». Императрица-мать осталась очень довольна этим городом.

В Херсоне к кортежу Екатерины присоединился австрийский император Иосиф II. Здесь уже вырос город, полный самой разноязычной публики, уже построена была оборонительная крепость, но главной его достопримечательностью был, конечно, флот. 15 мая в честь государыни состоялся спуск на воду готовых кораблей. Опережая фантазию Александра Грина, Потёмкин построил для Екатерины паром с алыми парусами. В центре парома стоял роскошный трон. На воду спустили линейный корабль «Владимир» и два фрегата «Иосиф II» и «Александр».

В Бахчисарае Екатерина пять дней прожила «между мечетями и минаретами». Не будем подробно описывать все пункты путешествия, их сохранила хроника, но о Севастополе надо рассказать особо. Сегюр пишет: «Всё придавало Севастополю вид довольно значительного города. Нам казалось непостижимым, каким образом в 2000 верстах от столицы, в недавно приобретённом крае, Потёмкин нашёл возможность воздвигнуть такие здания, соорудить город, создать флот, утвердить порт и поселить столько жителей; это действительно был подвиг необыкновенной деятельности». В Севастополе Екатерине устроили демонстрацию флота с выходом его в море и военными манёврами.

На обратном пути было ещё одно значительное событие. В Полтаве, городе петровской славы, были устроены в честь приезда императрицы крупные манёвры русских войск, изображавших битву 1709 года. В манёврах участвовали 70 батальонов, общее руководство осуществлял Потёмкин. Эта настоящая, серьёзная мужская игра очень понравилась императрице. Князь Таврический был горд. В конце пути Екатерина написала ему письмо: «Третьего дня окончили мы своё шеститысячевёрстное путешествие, приехав на сию станцию в совершенном здоровье, а с того часа упражняемся в рассказах о прелестном положении мест, вам вверенных губерний и областей, о трудах, успехах, радении, усердии, попечении и порядке, вами устроенном повсюду».

Письмо полно оптимизма, но Россия была уже на пороге второй русско-турецкой войны, в которой Потёмкин принимал самое активное участие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.