ВСПОМИНАЕТ ЭРИКА НИВАНКА: ПРОБЛЕМЫ И УСПЕХИ СТРОИТЕЛЬСТВА ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

ВСПОМИНАЕТ ЭРИКА НИВАНКА: ПРОБЛЕМЫ И УСПЕХИ СТРОИТЕЛЬСТВА ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

Меня интересует эстонское общество, в котором родились мои родители. Читая статьи и беседуя с людьми, которые жили в то время и еще живы сейчас, я узнала, что в Эстонской Республике большое внимание уделялось социальной политике. Об этом можно прочитать в составленной на основе домашнего архива и магнитофонных записей книге Эрики Ниванки (в то время Вийрсалу) «На двух берегах Финского залива» („Soome lahe kahel kaldal”, 2002).

Несколько лет назад дочери Эрики, Эви и Леэна, предоставили в мое распоряжение домашний архив своей матери. После окончания Тартуского университета Эрика Ниванка стала первой женщинойдиктором Эстонского радио, но потом ее пригласили секретарем по культуре в Государственное управление пропаганды при правительстве Эстонской Республики (сегодня работе этого управления соответствует деятельность имеющихся при правительстве отделов прессы и культуры). Из книги Ниванки можно узнать о совершенно другой деятельности Управления пропаганды, хотя это мнение и представляется субъективным. В Советской Эстонии Ниванка не имела бы возможности высказаться, как, впрочем, и в Финляндии периода холодной войны, когда КГБ и его помощники из финнов следили за всем тем, что писалось об Эстонии. Вскоре после войны из библиотек, магазинов и школ Финляндии были конфискованы сотни «признанных подозрительными» книг. Многие из них были посвящены Прибалтике, часть из них была написана эстонцами. В 2000 году эту тему исследовала Кай Экхольм в своей диссертации «Запрещенные книги. Устранение книг из общественных библиотек в 1944–1946 гг.». Работая в Управлении пропаганды времен Эстонской Республики, Ниванка стояла у истоков создания школ социальной работы, а также преподавала в них. Ее воспоминания – это частица того воодушевления, с которым строили свое государство.

У меня было полно работы. Я входила в Центральный совет женской организации «Найскодукайтсе» и принимала участие в работе правления Союза эстонских женщин (Eesti Naisliit). В 1934 году мы пришли к мысли основать в Эстонии Институт домоводства и социальной работы. Даже послали людей в Германию, чтоб учиться социальной работе. Учебное заведение было создано, в него пришли девушки, закончившие гимназию. /---/ В заведении было два направления: социальная работа и диетика. Позднее оформилось и третье направление – это была работа с молодежью. Желающих поступить было очень много, и выпускники сразу находили себе работу, они были у нас нарасхват. Больницы брали себе диетологов, волости и города – социальных работников. Это означало наличие хороших мест работы для женщин. /---/ Вместе с новым порядком, после русской оккупации, заведение было ликвидировано. Я не знаю, что появилось вместо нее, но нахожу, что она была бы полезной и в будущем. Это были действительно образованные молодые люди, которые после окончания школы могли приступить к работе именно в тех областях, которые важны в повседневной жизни. Кроме того, там учили выступать, произносить речи и вообще внушали чувство уверенности в себе.[39]

Управление пропаганды было создано в тот период, когда в Эстонии начинался период авторитаризма, в целях сглаживания общественных противоречий. Разразившийся в 1929 году мировой экономический кризис и сопутствующий ему рост радикального движения дестабилизировали либеральную политическую систему Эстонии. Политического опыта у Эстонии было еще мало. Эстония, считавшая себя демократической страной, установила либеральный порядок, но создание исполнительной власти оставалось без достаточного внимания. Подчиненный парламенту премьер-министр Эстонии (государственный старейшина) одновременно являлся и гарантом государственного порядка. Президента не было. В нормальные времена такое устройство оправдывало себя вполне, но в условиях, когда весь мир был охвачен экономическим кризисом (в том числе и Эстония, но не в таких масштабах, как того опасались), народ стал требовать сильной исполнительной власти. К власти рвалось новое антипарламентское политическое движение – Эстонский центральный союз участников Освободительной войны, названный в народе «вапсами» (причем руководители этой организации не участвовали в Освободительной войне), – выступающее за усиление центральной власти.

Умелые демагоги, стоящие на позициях авторитаризма, выражали недовольство Конституцией. Тем самым, на референдуме 1933 года удалось протолкнуть новый законопроект, который по фразеологии был демократическим, но предусматривал возможность тоталитарных изменений. Под влиянием социал-демократических сил, государственный старейшина Константин Пятс использовал свое право, основывающееся на Конституции, и прекратил деятельность руководителей правых радикалов, планирующих захват власти. Пятс объявил в стране чрезвычайное положение. Так начался в Эстонии период тоталитаризма, продолжавшийся четыре года, стабилизировать общество должна была социально-культурная политика.

Организации «вапсов» закрыли, 400 ее руководителей арестовали и предали суду. Все политические собрания и шествия были запрещены. Во главе оппозиции стояли Яан Тыниссон и газета «Постимеэс». Центром оппозиции оставался Тарту.

В 1937 году было вновь созвано Национальное собрание (Rahvuskogu), выработавшее третью Конституцию Эстонской Республики. Новая Конституция вступила в силу 1 января 1938 года. Согласно Конституции, государственным старейшиной становился президент. Рийгикогу (Riigikogu) стало двухпалатным (Государственное представительное собрание – Riigivolikogu из 80 делегатов и Государственный совет – Riigin?ukogu из 40 членов). В апреле 1938 году президентом был избран единственный кандидат Константин Пятс. Премьер-министром стал Каарел Ээнпалу. В 1939–1940 гг. премьер-министром был Юри Улуотс.

В годы Эстонской Республики была основана Больничная касса, которая постоянно развивалась. Свою деятельность начали и профсоюзные объединения, характерные для западной демократии. К сожалению, в новой Эстонии не достигла прежнего уровня система профсоюзов. Советское время оставило в наследство свои предрассудки о профсоюзах. В Советском Союзе профсоюзы были удобным рабочим инструментом советской номенклатуры, в настоящее время у людей еще недостаточно опыта для того, чтобы профсоюзы начали бы защищать их права. В годы Эстонской Республики были созданы и многочисленные профессиональные союзы (рабочих, учителей, врачей и т.п.), которые должны были разрешать трудовые споры. Была создана специальная комиссия для предупреждения трудовых конфликтов. В 1930-х годах, когда праворадикальные политические силы стали агрессивно пропагандировать свои взгляды, активизировалась и работа по социальному обеспечению. Народ призвали к гражданскому миру.

В 1930-х годах было основано Тюремное попечительское обще-ство, члены которого посещали заключенных и заботились о том, чтобы после освобождения они нашли себе работу и жилье. Одним из активных деятелей этого Общества была учительница русского языка Лийди Махони.

Ниванка вспоминает, что родственники Лийди иногда были очень недовольны тем, что та устраивала освободившихся заключенных к своим родственникам, и иногда бывшие заключенные забирали все, что попадало под руку, и скрывались. А идея была хорошая. Кроме того, заключенным хотя бы раз в месяц предоставлялась возможность посещать свою семью. Находясь в тюрьме, можно было учиться и сдавать экзамены в Тартуском университете. Например, эту возможность использовали политзаключенные, университет окончили и «вапсы», чья учеба в университете ко времени ареста оставалась незаконченной. Заключенный мог посещать даже театры и концерты, конечно, определенное количество раз и не каждый день, и при нем всегда находился охранник в штатском.[40]

Ниванка пишет, что у такой прогрессивной тюремной политики была и отрицательная сторона, слишком незначительными бывали иногда и наказания. Так, один нотариус, проживавший в районе Нымме, злоупотреблял своими должностными обязанностями и обманул многих людей, выманив большие суммы денег. Его посадили, но в скором времени его заметили в ныммеском поезде – такое «пребывание в отпуске» возмутило многих. Система, существовавшая в 1930-х годах в эстонских тюрьмах и местах заключений, была гуманной и человечной: «Теперь это кажется гротескным мы все знаем, как Сталин трактовал понятие тюрьмы. Это была совершенно другая крайность».[41]

В годы Эстонской Республики в таллиннской Батарейной тюрьме были открыты небольшие мастерские, где работали заключенные. Целью было создание в тюрьме маленькой модели идеального общества, чтобы помочь заключенным вернуться к нормальной жизни. Эстонские коммунисты даже издавали там свою газету.

Управление пропаганды, где начала свою работу Эрика Ниванка, в Эстонии было открытым учреждением, и все знали, что то или иное мероприятие организовано этим Управлением. Оно не было местом тайных интриг и скрываемых должностей, где работали таинственные люди. У Эстонского государственного управления пропаганды была другая цель: через культурную мотивацию способствовать закреплению традиций, тем самым укрепляя гражданское общество.

В отличие от работы на радио, где женщины получали меньшую зарплату, нежели мужчины, в Управлении пропаганды царило равноправие. По воспоминаниям Ниванки, премьер-министр Каарел Ээнпалу и особенно министр пропаганды Антс Ойдерма, некоторое время являвшийся начальником Ниванки, ценили своих мудрых жен, и это отношение передавалась и остальным. Ниванка проработала на Тоомпеа более четырех лет. Она стала инициатором многих начинаний, ее труд ценили и за него платили на тех же принципах, что и мужчинам.

Отдел культуры Управления пропаганды в основном занимался такими мероприятиями, которые охватывали всю страну. Велось сотрудничество с волостными старейшинами и их заместителями, а также с разными обществами и организациями.

Первое поручение, которое мне дали, было проведение Дня матери. Раньше организацией этого дня занимался Женский союз трезвости, его отмечали в основном в школах, да и то не везде. Теперь же хотели, чтоб он превратился во всенародный праздник, и потому в Эстонии все больше делалось для того, чтобы в почете была домохозяйка и понятие дома. /---/ День матери мы провели таким образом, что он стал национальным праздником. /---/ Я отправила докладчиков, распространила также образцы текстов докладов. Вообще, наши отношения с журналистами и обществом были таковы, что Управление пропаганды не было каким-то распорядительным органом, мы могли только просить.[42]

Управление пропаганды и работавший там поэт Хенрик Виснапуу стояли также у истоков проведения Года книги. Начало этой традиции было положено 23 февраля 1935 года, когда исполнилось 400 лет со времени напечатания катехизиса Ванрадта и Коля. В советское время эта традиция прервалась и была восстановлена по инициативе президента Леннарта Мери. В проведении Года книги приняли участие и многие эстонские писатели.05

Данный текст является ознакомительным фрагментом.