Глава 1 Город на стыках

Глава 1 Город на стыках

Лес и тайга — эти два понятия живут сейчас рядом со мной… Наши телушки уходят в лес, рыжики и чернику мы собираем тоже в лесу, но за куницей охотники ходят в тайгу.

А. Онегов

Геологические границы

Восточноевропейская, или русская, платформа относится к числу древнейших платформ. Геологический возраст пород, сложивших эту платформу в незапамятные времена, колеблется от двух с половиной миллиардов лет до миллиарда шестисот миллионов.

Петербург лежит на этой спокойной равнине, где практически не бывает землетрясений, где вода и ветер за пронесшиеся миллионы и миллиарды лет сгладили горные хребты. Но Петербург ухитрились построить на стыке двух участков огромной равнины — двух участков с совершенно разной историей.

Здесь кончается та часть Восточноевропейской платформы, где древние кристаллические породы покрыты чехлом отложений. Мягкие отложения рек очень массивны на Русской равнине — от 800 метров до 4 километров.

Под Петербургом эта часть древней кристаллической платформы поднимается, почти не прикрытая мягкими осадочными отложениями. Это геологическое образование называют Балтийским щитом. Здесь на поверхность выступают породы, возраст которых превышает два миллиарда семьсот тысяч лет и даже три миллиарда лет.

Некоторые геологи считают — это ледник содрал чехол осадочных пород, пропахал глубокие борозды в гранитах. Трудно объяснить, почему именно здесь ледник снял с гранитов и унес осадочные породы, а вот южнее почему-то не унес. Ведь ледник и под Москвой достигал толщины в несколько сотен метров, доходя почти до Воронежа. Может быть, и до оледенения Балтийский щит чем-то отличался от остальных районов Восточноевропейской платформы?

Но уж, во всяком случае, это ледник обтесал множество гладких, красивых валунов. Эти валуны, размером то с голову человека, то с одноэтажный дом, украшают берега бесчисленных озер на Балтийском щите. Быстрые мелкие реки соединяют здесь пропаханные ледником ложа озер; озера мелкие, реки порожистые и бурные; они не успели глубоко врезаться в граниты. Ведь только 10 или даже 9 тысяч лет тому назад освободился Балтийский щит от чудовищной тяжести ледников. Пропаханные ледником углубления наполнились водой, потекли реки и ручьи. Балтийский щит, освободившись 10 тысячелетий назад от тяжести ледников, продолжает подниматься.

Колоссальный контраст с Русской равниной — с ее мягким рельефом, медленно текущими, глубоко врезанными в землю реками. На Русской равнине и озера глубокие, и реки.

Петербург расположен на границах двух геологических систем. Эта граница видна даже зрительно: в Калининском районе есть место, где земля вдруг резко поднимается на несколько метров, — начинается карельский щит.

Петербург лежит в пределах Лапландско-Нильского линеамента — то есть колоссального геологического разлома между Восточноевропейской и Западносибирской платформами. Места таких стыков-линеаментов богаты полезными ископаемыми, но неспокойны — вулканизм, перемещения больших геологических блоков, разломы, расхождения плит. Нестабильные места — эти вытянутые стыки между платформами.

Географические страны

Современный Петербург вместе с пригородами занимает порядка 1400 квадратных километров. В историческом прошлом сам город был гораздо меньше — 12 квадратных километров в 1717 году, 54 квадратных километра — в 1828-м, 105 квадратных километров — в 1917-м. Но город рос внутри географического контура, очерченного городами-спутниками еще в начале XV!!! века.

На территории этих 1400 квадратных километров встречаются две географические страны: Скандинавия и Восточная Европа. Каждая географическая страна — это свои особенности геологической истории, особенности рельефа. Земноводный Карельский перешеек с его множеством мелких озер так отличается от мягких очертаний Пулковской возвышенности, что удивления достойно — как близко друг от друга расположены такие непохожие местности.

Это касается даже берегов Финского залива. К востоку и северу от Петербурга, удаляясь от устья Невы, мы встретим что-то типично скандинавское: многочисленные каменистые островки-шхеры, извилистые узкие заливы, ведущие глубоко внутрь суши, каменные гряды, уходящие от берега в море. Под Териоками, переименованными в Зеленогорск, берег почти такой же, как под Стокгольмом.

А к западу от устья Невы скоро пойдут песчаные откосы, дюны с растущими на них соснами, — такие же, как под Пярну и под Юрмалой. Это обрывается в Балтийское море Восточноевропейская равнина.

Каждая из географических стран — это свой набор животных и растений. Петербург оказывается на стыке множества ареалов распространения растений и животных.

Различия между этими странами видны чуть ли не зрительно — потому что через Петербург проходит граница ландшафтов.

Ландшафтные границы

К северу от Петербурга не растут смешанные леса. Только сосняки разных типов шумят на карельских гранитах — то чистые, моховые на песчаных гривках, то травянистые в местах более низких и лучше увлажненных. Благородный олень и соня в исторические времена не водились севернее Петербурга, а глухарь не водился к югу от города. Вообще-то географы не считают сосновые леса «тайгой». Но очень многие петербуржцы безразличны к этим тонкостям. И говорят, что ходят за белыми и красными грибами в «лес», а за рыжиками — в тайгу.

Север Русской равнины осваивался так же, как и вся остальная территория русского этноса. Но не случайно же именно на Карельском перешейке русские жили мало и неохотно. Там преобладало финское население, а когда оно… ну, скажем обтекаемо, когда оно исчезло, все равно водно-таежный карельский перешеек осваивали так, как исторически заведено. И сегодня тут маленькие селения, отдельные росчисти, бедные поля, а больше — луга и покосы, окруженные сосновыми лесами.

Петербург — это географический пункт, из которого доступна и Русская равнина с ее плавно текущими, сильно петляющими реками, «округленными» формами рельефа, уютными березовыми колками, полями и скотом, пасущимся на тучных лугах; и строгий каменисто-земноводный мир Скандинавии, молчаливого хвойного леса, бурных мелких речек; мир, освоенный человеком лишь частично. Мир семги, лося и сосны.

Долина Невы

Петербург возведен в пойме огромной реки. Большая часть Петербурга и его окрестностей находятся в долине Невы. Напомню, что долиной реки называют всю местность, которую сформировали ее воды — неважно, в какие времена. Поймой называют ту часть долины, которую каждый год заливают талые воды. Это не русло, река тут постоянно не течет, но несколько недель в году стоят талые воды.

Нева — короткая река, всего 74 километра, но она — одна из самых полноводных рек Европы. Через Неву уходит в море большая часть воды, вылившейся на весь Русский Север с дождем и снегом.

Это молодая река. Всего 4 тысячи лет назад не было на свете никакой Невы. Тогда на месте Балтики плескалось Литориновое море; воды этого моря стояли выше вод современной Балтики на 7–9 метров. Ученые до сих пор спорят о причинах этого явления. Одни считают — когда отступил ледник, земля стала подниматься. Ведь ледник над современным Петербургом был высотой порядка 1000 метров. Чудовищная тяжесть исчезла, и земля стала подниматься. Это не воды Литоринового моря стояли высоко, это суша тогда была ниже.

Другие ученые считают, что четыре тысячи лет назад на всей Земле было теплее. Льды Гренландии и Антарктиды таяли сильнее, чем сегодня, и уровень воды в Мировом океане был выше.

Кто прав — сказать очень непросто.

Что известно точно — так это что Ладожское озеро долгое время было заливом Литоринового моря. То ли местность поднялась, то ли море опустилось — но Ладожское озеро оказалось отделено от моря. Воды с огромной территории стекали в Ладогу, накапливались, и наконец прорвались новой рекой — Невой. Устье Невы всего на 4 метра ниже истока, но долина Невы широка — порядка 20 километров. Река много раз меняла свое русло, прорывала новую дорогу к морю.

Вдоль Невы на многие километры тянулся пойменный ландшафт — заливные луга, заросли кустарника, редкие огромные деревья, сумевшие противостоять напору воды во время разливов и в наводнения.

Таковы были все острова в устье Невы, все земли вдоль воды — до того, как русские переселенцы превратили пойменный ландшафт в сельскохозяйственные угодья. Ведь большая часть территории Петербурга была распахана уже во времена Великого Новгорода.

Еще один ландшафт, созданный застойными водами Невы, не находящими пути в море, — болота. Число их и площадь сильно преувеличены молвой (послушать, так вообще Петербург полностью стоит на болотах), но все же под болотами и сегодня находится 2 % территории Ленинградской области.

Получается, что смешанный лес, тайга, заливные луга, пойма, болота — это ландшафты, представленные на очень небольшой территории. Все эти места совершенно доступны; они находятся в пределах досягаемости и конного, и пешего.

Стыки народов и культур

Как ни важны природные, геологические и географические границы, но ведь границы расселения народов, границы распространения культур, даже государственные границы — это ведь тоже границы по-разному организованных территорий. Петербург удивительно всажен в «контрастные» природные ландшафты. Но точно так же он, с великим искусством, словно бы «всажен» в давно освоенную финно-угорскими народами территорию, лежит «между финнами и эстонцами». Сотни тысяч петербуржцев в начале XX века были, как тогда говорилось, «чухонцами».

Территория, где возник Петербург, — крайний восток немецкой Ойкумены. В отличие от поздних переселенцев времен Екатерины II — «вольгадейчей», «остзее-дойчи» вовсе не считали себя жителями «чужбины». Со времен Орденов селились тут мирные крестьяне, торговцы и ремесленники. Прибалтика — территория спорная; в ней вечно соревновались две европейского масштаба этнокультурные системы: русская и немецкая. И представители обоих суперэтносов имели все основания считать территорию своей. Есть много примеров того, как народы проникали на территории друг друга. В таком древнем русском городе, как Псков, до трети населения составляли немцы. Основанный Ярославом Мудрым Юрьев снова стал русским университетским городом под немецким названием Дерпт. В Петербурге много мест, связанных с немцами, с их домами, их ресторанчиками, с местами их компактного расселения, с их легендами. Первое название Миллионной улицы было — Немецкая.

И германский, и финно-угорский мир были представлены в Петербурге немалым числом жителей, многими проявлениями своей культуры.

Была в городе большая голландская колония[70], была и шведская[71].

Город столичный и портовый

Всякий крупный город — а тем более город торговый, портовый, привлекает гастарбайтеров, купцов, а то и просто проходимцев из весьма далеких территорий. В Петербурге очень рано поселились французы, итальянцы и англичане, персы, турки и арабы. И как специалисты, и как «деловые люди».

Подобно всякой столице империи Петербург привлекал людей всех объединенных империей народов, всех «окраин». Грузинская, армянская, греческая колонии, мусульмане разных национальностей, даже буддисты свободно жили в городе, имели свои храмы, участвовали в жизни Петербурга. Огромная мечеть в Петербурге сравнима с мечетью Омара в Иерусалиме по размерам.

Как и всякая столица, тем более столица могучего государства, Петербург становился местом жительства весьма различных иноземцев — хотя бы получивших политическое убежище французских эмигрантов, бежавших от якобинцев. Вокруг всех посольств и представительств складывались национальные колонии.

Число национальных и культурных границ росло стремительно, увеличивало контрастность. Сейчас даже трудно представить себе, каким Вавилоном был Петербург в начале XX столетия. Житель Петербурга неизбежно оказывался не только между Скандинавией и Восточноевропейской равниной, не только между болотами поймы Невы и шхерами карельского побережья. Он оказывался между персов и немцев, евреев и лезгин, французов и китайцев. Бурлил северный европейский Вавилон, идеи, смесь народных философий и воззрений, сказок и песен выплескивалась в туманное питерское небо, как петергофский фонтан.

Но как непрочны «границы» такого рода! Империи имеют такую не всегда приятную, но свойственную им способность разваливаться. Столицы совершенно необязательно остаются столицами. Направление торговых путей рано или поздно изменяется. Кстати, все три изменения и произошли на наших глазах: Петербург больше не столица, не торговый город, не центр империи мирового значения.

Смесь народов и культур изрядно поубавил «отец всех народов» — по крайней мере, народы Европы — немцы, эстонцы, французы оказались при нем как бы виновными в том, что имеют какое-то отношение к «мировому империализму». Город от них старательно очищали и в конце концов почти полностью вычистили.

Но не только в деяниях усатого «Дядюшки Джо» тут дело. И без его преступлений стоило Петербургу изменить свой статус — и национальных, культурных контрастов стало все меньше и меньше.

А вот природная контрастность геологических структур и географических ландшафтов — это никуда не исчезло.

Так же и контрастность, вызванная столкновением тут миров финской, скандинавской, русской культуры, неизменно присутствует в городе.

Вопрос — каковы могут быть последствия этого для населения города?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.