Смутная история России

Смутная история России

Итак, в какой-то момент истории Татрское крестоносное нашествие заменилось в сознании людей Татарским монгольским нашествием. Когда же это произошло?…

Историко-географическая карта России с латинским текстом, составленная фон Герардом, издана была в 1614 году; так помечено на ней самой. Карта вычерчена в нашей обычной шаровой проекции, ее меридианы дугообразно суживаются к северному полюсу. Первый меридиан ее считается от Парижа, а градусы широты идут от экватора, причем Северный полярный круг показан правильно, около 67 градусов. Мы находим на ней обозначенное корабликами судоходство и на «Мурманском», и на Каспийском морях.

Но вот на заволжской стороне ее мы видим изображение трех «монголов» или татар при надписи «tartari», причем один из них вооружен мушкетом – оружием, едва ли известным в то время азиатам, но безусловно известным в Европе и России. Да и одеты эти три «тартарина» по-европейски: один как христианин-каноник, другой как воин, третий – как боярин или князь.

Рисунок показывает нам, что в год создания карты крестоносные ордена уже считались татаромонгольскими ордами. Значит, «перевертыш» произошел еще до 1614 года. Обратимся же к предыдущему периоду истории России, Смутному времени. Видимо, именно тогда исторически известный и достоверный германский Drang nach Osten превратился в фантастический монгольский Drang nach Westen, Поход на Запад. И если так, то в этот период обязательно должно было происходить противоборство сторонников православно-католического униатства с ортодоксальными византинистами.

Смутное время начинается со смерти Федора, сына Ивана IV Грозного, и длится до воцарения первого Романова, Михаила. В этом промежутке успели поцарствовать Борис Годунов (ум. в 1605), его сын Федор Борисович, царствовавший меньше года, и ряд так называемых Лжедмитриев.

Федор Годунов. Миниатюра из рукописи XVII века

Самой выдающейся личностью этого времени является Дмитрий, получивший у историков имя Лжедмитрия Первого. Вот что говорит о нем официальная история (выписки делаем из Настольного Энциклопедического словаря Гранат 1901 года, ибо статьи в нем кратки и даны в виде некоторого обобщенного мнения, что удобно.) Итак, Лжедмитрий (скобки наши):

«Личность его до сих пор остается спорной. Общепринятое мнение, что он беглый монах Чудова монастыря, оспаривается многими историками. Первоначально он объявился в (униатской) Польше. Адам Вишневский и Юрий Мнишек первые оказали ему поддержку. Из Польши он разослал грамоты по Руси, призывавшие народ к восстанию против Годунова (защитника греко-русского православия). Враждебная Годунову (за гонения царя на униатов-староверов) партия бояр поддерживала о нем (как об истинном сыне Ивана Грозного) благоприятные слухи. А в староверческом униатском народе, среди которого уже давно бродили слухи о бегстве (якобы убитого) царевича Димитрия (в Польшу), являлись симпатии к нему.

Дмитрий I. Русское изображение из рукописи XVII века

Вступив (во главе польских войск) в пределы России, он большею частью не встречал сопротивления, быстро увеличил свои войска и одержал победу над Мстиславским и Басмановым, высланными против него Годуновым. А после внезапной кончины Годунова (в 1605 году) он вошел в Москву при полном энтузиазме народа.

Когда же царица Марфа (вдова Ивана Грозного и мать Дмитрия), которую он выехал встретить перед Москвой, всенародно обняла его, как сына, всякие сомнения в его личности исчезли. Через некоторое время он обвенчался с Марией Мнишек (католичкой и сторонницей унии), дочерью Юрия Мнишека (по другим сообщениям, обвенчался он с нею еще до похода в Москву) и короновался.

Чтобы упрочить свою власть, он стремился приобрести общее расположение, избегал казней, старался облегчить положение служащих, смягчить и ограничить холопство, сделал суд бесплатным, начал борьбу против лихоимства, объявил свободными и беспошлинными торговлю и ремесла (очень прогрессивные реформы, полезные народу). Во внешней политике он поддерживал дружеские отношения с Европой.

Но Василий Шуйский (очевидно, византинист) возмутил народ против поляков», – и дальше, если продолжить изложение своими словами, ставленники Шуйского не то убили самозванца, не то, по другим сообщениям, убить не смогли, и он спасся. И снова появился с войском в селе Тушине, в 12 верстах от Москвы, причем враги прозвали его «Тушинским вором», а историки Лжедмитрием Вторым. А по третьим сказаниям он, изгнанный из Тушина, явился снова в 1611 году среди казаков близ Пскова и с их помощью овладел этим городом, а потом был схвачен неизвестно кем и казнен в 1613 году.

А вот что рассказывает о Лжедмитрии Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона:

«Лже-Димитрий I, царь Московский 1605-1606 гг. Его происхождение до сих пор неизвестно. Грамоты Бориса Годунова (его противника) излагали его историю, как Гришки Отрепьева, беглого монаха. Этот рассказ вошел в летописи и в труды старых историков и занесен в «Историю Соловьева». Сомневались в его достоверности историки Погодин и Костомаров. Димитрий не был обыкновенным обманщиком и сам верил в свое происхождение. Судьбой же его распоряжались другие, как полагают – бояре… Учился он в арианской школе (а где была такая – неизвестно), потом жил у литовского князя Вишневецкого, где объявил себя сыном Иоанна Грозного Димитрием и был поддержан польскими вельможами, склонив на свою сторону и духовенство принятием католичества и обещанием ввести его в России. Он получил руку Марины Мнишек, обещая закрепить за ней Новгород и Псков.

В 1604 году он двинулся к Москве с католическими войсками. Русские войска неохотно сражались против него, и 20 июня 1605 года, провозглашенный царем, он въехал в Москву. Он перестроил Боярскую думу, удвоил жалованье служилым людям, мечтал о политическом союзе европейских держав против Турции (покровительствовавшей, кстати, православию)… Забвение им старинных обычаев не нравилось придворным старожилам, а народ, видимо, любил его.

Заговор бояр против него, с Шуйским во главе, был открыт при первых же днях царствования нового царя, но прощенный им Шуйский продолжал свою темную работу. В ночь на 17 мая 1606 года народ, обманутый ложными криками, будто поляки бьют царя, толпами бросился к дворцу (очевидно, чтобы царя защитить)». И его тут будто бы застрелили. Но правда ли это, и куда же делся его труп? И не более ли правдоподобно сообщение, что он бежал и в следующем же 1607 году объявился в селе Тушине, почему и назван был своими врагами «Тушинским вором».

Царица Марина признала его как своего мужа Дмитрия. Польские воеводы Сапега и Лисовский служили ему со своими войсками. Неудачная осада поляками Троицкого монастыря задержала его успехи.

Лжедмитрий II и его семья. Гравюра нач. XIX в.

(Сам Лжедмитрий изображен в виде Лжедмитрия I; на руках у Марины ребенок, родившийся уже после смерти Лжедмитрия II. Здесь же изображен и Юрий Мнишек, никогда не встречавшийся с Лжедмитрием II)

«Когда поход польского короля к Смоленску отвлек от Димитрия поляков, он бежал в Калугу и его признали за царя южные и юго-восточные области России. А когда его убил из мести татарин Урусов (за что же он ему мстил?), Калуга провозгласила царем сына его и Марины – Ивана».

Марина Мнишек

После его очередной смерти (в 1610 году) Марина осталась при охранявшем ее все время старшине донских казаков Заруцком, который, разгромив Коломну и часть Рязанской области, двинулся по Дону к югу. Затем, настигнутый в 1613 году московскими войсками у Воронежа, он поворотил к Волге, чтоб поднять волжских казаков, что ему и удалось. Позднее начались несогласия, московские войска выбили Заруцкого из Астрахани и в 1614 году привезли в Москву, где он и был казнен, да и Марина с сыном, отвезенная в Москву, погибла здесь ужасным образом.

И насколько же правдоподобна традиционная, официальная наша история? Да настолько же, насколько путешествие героя Троянской войны Одиссея. Ведь это чистый роман! Пусть плохо сочиненный, но все же.

Вот чванливый польский пан Мнишек принимает к себе в семью самозванца Гришку Отрепьева (беглого монаха; ничего себе?) и позволяет своей дочери Марине выйти за него замуж (монах жениться не может). Да он скорее вырвал бы ей все волосы, чем допустил такой мезальянс! А он, такой доверчивый, сопровождает их в Москву, где видит, как вдова великого Иоанна Грозного, царица Марфа встречает и публично обнимает «Гришку» как сына. Ах, Дмитрий – на самом деле Дмитрий? Царь! Коронуется в Москве, любим народом, царствует меньше года, успевает сделать ряд демократических реформ и завести сношения с государствами Западной Европы. Бояре-византинисты составляют против него заговор, он пропадает… Убит. Вдруг другой какой-то Дмитрий появляется в 12 верстах от Москвы в селе Тушине. Марина признает мужа, и все ее сановитое семейство тоже. Любовь торжествует! (О, Анжелика! О, Жоффруа! Им такое и не снилось.) Но бояре прозывают нового самозванца «Тушинским вором» – не признают своего царя, хоть тресни, – и этого достаточно (для историков). Что делать? Помощь авантюристу приходит из тогдашней Польской Украины! Вождь донских казаков, потомков черноморских католических колонистов Заруцкий спешит на помощь! Дмитрий опять исчезает и появляться под Псковом. Он ли это? Здесь его хватают и казнят.

Лжедмитрий I. Польское изображение

Ну, чем не роман? Конечно, он имел отголоски в умах последующих фантазеров: «Если какой-то Гришка Отрепьев, вообразив себя царевичем Дмитрием, мог завладеть московским престолом, так почему не могу и я?»

Если же отбросить литературное фантазерство, то вывод можно сделать только один: наследник престола добивался соблюдения своих прав, силой вернул свое законное царство, его ошельмовали и прав лишили, превратив его жизнь и деятельность в какую-то сказку, а поддержавших его достаточно умных и влиятельных людей представили дураками. И мало того: почему поддержали его польские магнаты? Да потому, что считали отход России от унии с католиками неправомерным, и были в своем праве, если согласиться с тем, что во все время так называемого «татарского» ига Русь была в союзе с католическим Западом.

И вот в результате искаженного понимания истории мы видим в России невиданные в остальных государствах земного шара попытки самозванства, самой выдающейся из которых, помимо истории с Дмитрием, был Пугачевский бунт.

Вот как рассказывает об этом официальная история (воспользуемся опять Энциклопедическим словарем Гранат):

«Среди казаков-раскольников (сторонников унии) имя Петра III было в большом почете. По происхождению он был немец, сын цесаревны Анны Петровны и Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского и родился в Киле в 1728 году, а потом был воспитан, как лютеранин и претендент на Шведский престол. Но тетка его, русская императрица Елизавета Петровна, вызвала его из-за границы, заставила принять православие и в 1742 году объявила наследником русского престола. Фридрих Великий в 1744 году прислал ему в жены принцессу Ангальт-Цербстскую Софию-Фредерику-Августу,[82] принявшую в православии имя Екатерины Алексеевны (Екатерины II). Но перемена вероисповедания не сделала Петра III православным в душе, и навязанный ему брак с Екатериной не был счастлив.

25 декабря 1761 года, когда умерла императрица Елизавета Петровна, его воцарение совершилось без препятствий, начались реформы, были прекращены все дела о раскольниках (приверженцах «старой церкви», сложившейся при унии «тартарских» времен), и тем из них, которые бежали в Польшу и другие заграничные места, было позволено возвратиться с отведением им земель за Уралом для жительства (вот причина, по которой имя Петра III пользовалось такой популярностью среди раскольников). Опальные прежних царствований были им возвращены из ссылки. Но намерение отобрать в казну монастырские поместья вызывало неудовольствие в (православном) духовенстве, которое еще усиливалось явным предпочтением Петра III лютеранской религии. Не менее недовольной была и гвардия, к которой Петр III относился пренебрежительно…

С Пруссией был заключен тесный союз, но тут произошел дворцовый переворот… 28 июня утром Алексей Орлов прибыл в Петергоф, где находилась императрица, и побудил ее немедленно ехать в С. – Петербург, где она с восторгом была принята гвардейскими полками. Солдаты и офицеры присягнули ей. В Казанском соборе архиепископ Новгородский с высшим (православным) духовенством отслужил благодарственный молебен, торжественно провозгласив Екатерину «Самодержавнейшею императрицей»… Узнав об этом Петр III, пораженный таким поступком, подписал присланный ему акт отречения от престола и был отправлен в сопровождении военного отряда под арест в замок Ропшу около Петергофа, где, КАК ГОВОРЯТ, скончался через несколько дней 7 июля 1762 года, ибо так, БУДТО БЫ, было сказано в письме сторожившего его Алексея Орлова к Екатерине II».

Но правда ли, что Петр III умер через несколько дней после своего ареста 5 июля 1762 года? Неизвестно. Нет фактов, кроме слухов о письме Орлова, а слухи, они… И вот «14 октября 1773 года Пугачев под именем Петра III (или сам Петр III) осадил Оренбург с 15-тысячным войском, и вся Башкирия поднялась… Его войско обнаружилось на Волге и взяло Казань, потом Пензу. Он поворотил к югу, взял Саратов и направился на Дон и Кубань. Но 24 августа посланный против него Михельсон наголову разбил его войско у Черного Яра»… Пугачев был выдан своими сторонниками и, привезенный в Москву в железной клетке, четвертован 10 января 1775 года, через 13 лет после низложения императора Петра III.

Был ли он действительно спасшимся Петром III или нет, но самое его имя Пугачев, или Пугач, едва ли настоящее имя, а не прозвище, данное его врагами, – вроде прозвища царя Дмитрия «Тушинским вором» и каким-то Гришкой Отрепьевым, – во всяком случае, Пугачевский бунт – лишь последняя стадия того же застарелого спора между униатами (староверами) и византистами-никонианцами. Да в таком случае это и не бунт вовсе, а гражданская война.

Относительно же того, что наши привычные представления об этом страшном бородатом «Пугаче» не сходятся с представлениями о том, что он действительно был Петром III, сыном Фридриха Гольштейн-Готторпского, воспитанным как лютеранин, то не забудем, что эти наши представления о нем все мы без исключения составили еще в детстве по романтической «Капитанской дочке» Пушкина. Александр же Сергеевич, при всей нашей к нему любови, ни с Петром III, ни с Пугачевым лично не встречался.

Так же не узнали бы мы и любых других исторических деятелей прошлого по их литературным портретам и характеристикам. Литератор создает образ героя, следуя своему литературному замыслу и своим представлениям об истории, не более. Так же точно зачастую творят и художники, и скульпторы. Похож ли «Александр Невский» кисти П. Д. Корина на реального князя Александра? Вряд ли. Или другой пример. Елена Егорова пишет в газете «Московский комсомолец»:

«… Как же быть с памятником Долгорукому на Тверской площади (в Москве)? Кто же там скачет на бронзовом коне? Кто-то скачет. Но не князь. Собственно говоря, авторы памятника (С. Орлов, А. Антропов и Н. Штамм) никогда не скрывали, что московский Юрий Долгорукий – это некий собирательный образ, позаимствованный из фольклора. Нечто среднее между Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем».

Авторы-то не скрывали, но спроси любого русского: «Как выглядел основатель Москвы?» – «А ты взгляни на памятник».

Любители вязания знают: дернешь за ниточку, и вдруг все связанное изделие «поползет». Вот и мы, начав распутывать историю с самозванством, теперь остановиться не можем. Упомянули Алешу Поповича. Кто таков? Судя по прозвищу, попов сын. «Поп» – слово, занесенное на Русь папистами во времена униатства. Рядом с ним всегда упоминают Добрыню Никитича. А этот персонаж, как всем известно, был дядей иудейки Малуши, наложницы Владимира Красное Солнышко, крестителя Руси. Так откуда же взялся сын попа в стране, не знающей попов?! А кстати третий постоянный персонаж среди защитников земли Русской – богатырь Илья племени мурома.

Жизнь и смерть «Пугача» вызывает немало вопросов.

– Почему, схватив бунтаря на Дону, полководец Михельсон не казнил его тут же? (Не посмел; царская особа.)

– Не решившись казнить, куда он его отправил в железной клетке? (Очевидно, в Петербург, к императрице Екатерине, для решения его судьбы.)

– По чьему приказанию и почему его судили и казнили на пол-дороге до Петербурга, в Москве, которая была тогда такой же провинцией, как Ярославль, Уфа, Оренбург или любой другой город? (По высочайшему повелению; потому что в Петербурге все придворные лично знали Петра III, каковым Пугачев себя всегда называл. А в Москве никто того Петра не видывал.)

Еще далее отвлекаясь в сторону: а какого святого ради Наполеон, завоевывая в 1812 году Россию, сжег Москву? И пока она горела, почему бы ему было не насыпаться, наконец, на Санкт-Петербург, столицу государства? Там царь, каменные палаты, еда. Все говорят по-французски. Максимум неделя верхами. Дорога на Петербург свободна, ведь Кутузов, по уму своему, перекрыл всеми войсками дорогу на юг. Нет, подождал Наполеон маленько и уехал в Париж. Не нужна была ему Россия, судя по всему – а ведь гений.

Царевич Дмитрий Угличский. Икона XVII века

Правда в том, что Наполеон задолго до своего похода обсуждал его с русским императором Павлом, сыном Екатерины II и Петра III. Но мыслился-то совместный поход на Индию, которая была Наполеону нужна, чтобы справиться с Англией. План похода был составлен Павлом, и сам Наполеон признал его гениальным. Уже вышли на рубежи Каспия казацкие войска атамана Орлова; уже готовили флот с Дальнего Востока. Проект не удался, потому что англоманы, в число которых всегда входили Романовы, объявили Павла сумасшедшим и убили, после чего вся внешняя политика России вновь обратилась на союз с Англией против Франции.

Более чем десять лет спустя Наполеон решил идти в Индию – хоть и без участия России, но через ее территорию: Смоленск-Москва-Ока-Волга-Каспий. В Москве его остановили и перекрыли дорогу на юг. Так, спасая Англию, Александр I в итоге вверг Россию в войну с Францией. Когда стало ясно, что поход в Индию провалился, Наполеон бросил войска и уехал в Париж.

… Будем ли мы когда-нибудь реально анализировать историю?

Но вернемся к Смутному времени. Чтоб прекратить всякие разговоры, будто царь Дмитрий (муж униатки Марины и сам униат) был настоящим сыном Ивана Грозного, в Москве захоронили останки якобы царевича Дмитрия, якобы убитого в нежном возрасте в Угличе, к тому же останки эти объявили чудотворными. Действительно, это привело к прекращению всяких разговоров на эту тему, впрочем, и к прекращению всяких дальнейших исследований и даже изданий старинных документов. И вот после всех этих вполне политических интриг остались о Смутном времени лишь разноречивые сообщения. Смутные такие сообщения.

Посмотрим же на историю и других деятелей этого времени, например Минина и Пожарского. В том же Энциклопедическом словаре находим:

«Мясной торговец Минин выступил на поприще политической деятельности, когда грамоты (православных) властителей Троицко-Сергиевского монастыря вновь призывали города подняться на защиту (православия) и очищение Русской земли (конечно, от униатов). Возбужденное Троицкими грамотами население многих городов ждало только резкого, энергического движения, чтобы двинуться вслед за ним на очищение государства от внешних врагов (добивавшихся унии церквей поляков) и от внутренних (униатов-староверов)».

Этот мясной торговец «нашел и воеводу в лице стольника князя Д. М. Трубецкого, уже известного своей борьбой с поляками в Москве 19 марта 1611 года… 27 ноября 1612 года старое ополчение князя Трубецкого и новое земское ополчение Минина и князя Пожарского уже слушало на Красной площади в Москве благодарственный молебен».

Как видим, вся история Смутного времени прошла под знаменем борьбы византийского православия с униатством, вплоть до создания ополчения в 1612 году. А латинская карта фон Герарда, упомянутая нами в самом начале этой главы и помеченная, как показано на ней самой, 1614 годом, вышла в свет через полтора или два года после освобождения Москвы от поляков, и получается, что обозначенные на ней три «тартарина» за Волгой – поляки-униаты: ксендз, рыцарь и пан.