Сергей Иванов. Вкрутить лампочки!

Сергей Иванов. Вкрутить лампочки!

С приходом Владимира Владимировича Путина к власти ритм кремлевской жизни переменился. Прежнее полусонное существование ушло в прошлое. Путин приезжал рано и допоздна засиживался в Кремле. Он с полной отдачей и все с большим удовольствием исполнял свои обязанности.

Высоким иностранным гостям Путин с удовольствием демонстрировал свои кремлевские апартаменты — библиотеку с бюстом Пушкина, личную часовню, спортзал с тренажером и кушеткой для массажа. Проходя по коридору, показал темную комнату и небрежно пояснил:

— Это медпункт предыдущего обитателя.

В приемной Путина круглосуточно дежурили два сменных секретаря. Они отвечали на телефонные звонки, соединяли президента с теми, с кем он хочет поговорить. Принимали гостей. Разбирали бумаги. За работу приемной отвечал Игорь Иванович Сечин, тогда — руководитель секретариата президента в ранге заместителя главы администрации. Сечин считается самым преданным Путину человеком. Он возглавлял его секретариат в питерской мэрии, администрации президента, в ФСБ, Белом доме.

Сечин моложе Путина. Окончил филологический факультет Ленинградского университета, работал переводчиком с португальского языка в Мозамбике, трудился в управлении внешнеэкономических связей Ленгорисполкома — пока счастливым образом не познакомился с Путиным. Владимир Владимирович его ценит, и это основа влияния Сечина, который добрался уже до поста вице-премьера. Его дочь в 2003 году вышла замуж за сына тогдашнего генерального прокурора Устинова.

«При Путине все стало еще более жестким, — рассказывает Ирина Хакамада. — В аппарате — какие-то молодые офицеры. Всё дисциплинированно, все навытяжку, всё культурно и всё глухо.

— У меня договоренность с президентом об аудиенции. Назначьте, пожалуйста, время.

— Не назначим. Президент занят.

— Навсегда занят?

— Навсегда.

— А вы можете хотя бы зафиксировать мой звонок?

— И этого не можем. Всего доброго».

Попасть к Путину — трудное дело. Жаловался на это и генерал Геннадий Трошев, который был командующим войсками СевероКавказского военного округа, единственного воюющего округа. Осенью 2000 года Путин прилетел в Ростов-на-Дону, где находится штаб округа. Трошев, как положено, поехал его встречать. Командующего даже не пустили в Донскую публичную библиотеку, где проходила встреча с новым президентом страны! Такая же история произошла в Адлере.

«Простоял я вместе с водителями служебных машин на обочине аэродрома, — вспоминал Трошев. — Они посматривали с сочувствием на меня, а я посматривал в сторону самолета президента… Про меня никто не вспомнил, не протащил сквозь охрану… В Ростов я улетел с неприятным осадком в душе. С верховным так и не встретился, хотя устав к этому обязывает, да еще и кучу керосина спалил зря».

К моменту прихода в Кремль Путин слишком мало проработал в Москве, чтобы обзавестись собственными кадрами. Обратился к друзьям и сослуживцам по Петербургу. Это была кузница кадров.

Даже отмечать день рождения в октябре Владимир Владимирович ездил в родной город.

«В 2004 году, — писал “Коммерсант”, — день рождения господина Путина на праздник был не совсем похож: всю ночь перед президентским кабинетом в Константиновском дворце стояла очередь из гостей. Каждый из них по очереди заходил к Владимиру Путину, поздравлял, попутно решая насущные вопросы, и выходил, уступая место следующему гостю».

Судя по всему, сам Владимир Владимирович был потрясен своей популярностью в стране. Но еще не исполнился уверенности в собственных силах и возможностях. Поэтому задача номер один вырисовывалась такой: захватить командные высоты, расставить на ключевые должности доверенных людей и устранить тех и то, что угрожает власти.

— Путин привел с собой два десятка соратников по прежней службе, — рассказывала журналистам Ольга Крыштановская из Института социологии Академии наук, автор книги «Анатомия российской элиты». — Те в свою очередь привлекли во властные структуры сослуживцев-единомышленников. А потом это начало расти в геометрической прогрессии.

Каковы были критерии отбора? Кого из людей в погонах приглашали в аппарат?

— Главенствует принцип личной преданности, — поясняла Ольга Крыштановская. — В политику мобилизуются люди надежные и предсказуемые. В коридорах власти они циркулируют из ведомства в ведомство… Люди из обоймы готовы на любой участок работы, который необходимо закрыть своим человеком… Не странно ли выглядит офицер спецслужб на посту замминистра в Минпечати, Минэкономразвитии или в Госкомимуществе? Но и там схема «комиссар при командире» исполняется неукоснительно.

А с какими настроениями спецслужбисты приходили на высокие должности?

— Настроения реваншистские. Пришедшие в политику люди в погонах, которые еще десять лет назад готовы были пережидать смутные времена едва ли не в подполье, снова ощущают себя в силе. Они опьянены перспективой неограниченной власти, в основе которой всеобщий страх… Они чувствуют себя членами некоего клана посвященных, где главное — верность государству, которое для них олицетворяет Владимир Путин…

Принцип кадровых дел: высшие посты тем, кого знаешь и кому доверяешь. Заметно, что Владимир Владимирович нуждается в комфортном окружении. Рядом должны быть знакомые лица, иначе ему не по себе. Так, министром внутренних дел стал Борис Вячеславович Грызлов — он был абсолютно чужим для милицейского аппарата, не имел в министерстве никакой опоры, потому полностью ориентировался на президента, собственной игры не вел и ничего от него не скрывал. Главная задача министра состояла в том, чтобы органы внутренних дел были выведены из-под контроля губернаторов, вообще местной власти и полностью подчинялись Москве.

Сразу стало ясно, что Путин требует беспрекословного исполнения своих приказов и что в его команде ценится полная преданность первому человеку. Зато открылись пути для чиновников, прежде казавшихся серыми, невыразительными, незаметными. Они преобразились — не узнать. Обрели власть, которой у аппарата давно не было. Один из руководителей аппарата «Единой России» в своем кругу уверенно сказал:

— Мы — политработники.

Они ощущали себя комиссарами, которые наводят порядок. Но не забывали о себе.

Ощутимым стало присутствие на руководящих должностях работников спецслужб, чекистов. Сам Путин не раз говорил, что полагается на своих недавних коллег по ведомству госбезопасности. Они верят в то, что жесткое управление, жесткий контроль из центра — залог успеха. Это люди сравнительно молодые, современные.

Они хотят наслаждаться той жизнью, о которой, поездив за границу, хорошо осведомлены. Недовольство старой командой, стремление убрать ее и поставить повсюду своих людей было продиктовано желанием самим получить в руки управление финансовыми потоками, самим распоряжаться богатой государственной собственностью.

Самым близким к Путину человеком поначалу считался Сергей Борисович Иванов. Они практически ровесники. Оба ленинградцы. Оба начинали жизнь в трудных материальных условиях. Сергей Иванов, как и Путин, тоже жил в коммунальной квартире. Отец Иванова рано умер. Мать работала инженером-оптиком на заводе. Она отказалась переезжать в Москву, так что сын пользуется любой возможностью, чтобы побывать в родном городе.

Дядя Сергея Иванова был моряком торгового флота. Сергей Борисович тоже мечтал о флоте, читал морские рассказы Виктора Конецкого и исторические романы Валентина Пикуля. Но победили другие увлечения. Иванов способен к языкам, хорошо запоминает на слух. Учился в английской спецшколе, увлекался песнями «Битлз» и к шестому классу знал весь их репертуар. Играл в футбол и хоккей, увлекался баскетболом, но для профессиональной игры не вышел ростом.

Иванов окончил переводческое отделение филологического факультета Ленинградского университета. В 1974 году студента Иванова послали в Лондон в один из колледжей поучиться на четыре месяца по обмену. Это была редчайшая по тем временам возможность не только выучить язык, но и познакомиться с заграничной жизнью. Это означает, что уже в студенческие годы Сергей Иванов был на хорошем счету у начальства.

После университета Иванова, как и Путина, пригласили в Комитет государственной безопасности. После учебы на высших курсах для контрразведчиков в Минске он вернулся в Ленинградское управление КГБ. Они с Путиным служили в одном подразделении — 1-м отделе. Через три года Иванова отправили в Москву учиться в разведывательной школе — теперь это Академия Службы внешней разведки.

Сам Иванов рассказывал в интервью «Известиям»:

«Познакомились мы, когда после окончания университета попали на работу в одно очень маленькое подразделение одной немаленькой организации… Подразделение занималось разведкой. Года два работали вместе, один возраст, примерно одни взгляды, иногда ироничные, по поводу там деятельности партийных организаций в органах безопасности… Занимались спортом, хотя разным: он дзюдо, я баскетболом. Были просто нормальные отношения двух молодых парней. После чего я отбыл из Ленинграда фактически навсегда, а он остался… Мы не забывали друг друга, иногда созванивались, иногда были длительные периоды провалов — когда уезжали за границу… Когда он был назначен директором ФСБ, предложил мне перейти туда на работу…»

Характерно, что Сергей Борисович вспомнил ироническое отношение чекистов к партийному аппарату. Оно было достаточно распространено. В начале восьмидесятых в одном из райотделов Ленинграда на совещании, где подводились итоги работы за год, молодой оперуполномоченный гордо доложил:

— Появилась возможность отслеживать обстановку в райкоме партии. Получена первичная информация об аморальном поведении и стяжательстве отдельных работников партаппарата.

Наивный молодой человек! О таких разработках полагалось докладывать начальнику как минимум один на один в тиши кабинета. Присутствовавший на совещании заместитель начальника Ленинградского управления КГБ взорвался:

— Кто дал вам право этим заниматься? Органы государственной безопасности — это вам не полиция нравов, а партийные органы — не объект нашего контрразведывательного внимания. Я вам приказываю эту вашу задумку немедленно выбросить из головы и прекратить сбор такого рода информации, а начальнику райотдела завтра мне лично доложить, что у вас отсутствуют возможности в райкоме.

Наказывать оперативного работника не стали[3]. Чекистам не нравилась их подчиненная по отношению к партийным чиновникам роль. При Хрущеве партаппарат вывели из-под контроля госбезопасности, запретили вербовать партийных работников и следить за ними. Чекисты считали это ошибкой. Мечтали о тех временах, когда все ограничения будут сняты…

О чем именно говорили тогда между собой молодые чекисты? Кто из вождей им нравился? Что они думали о своем председателе Юрии Владимировиче Андропове, которым в комитете многие восхищались?

У меня была возможность спросить у Путина, что он думает об Андропове. Разговор проходил в резиденции Владимира Владимировича в Ново-Огарево. День был прекрасный, теплый, солнечный. Путин, который и так не страдал от избыточного веса, сумел тогда сбросить еще несколько килограммов и пребывал в отличном настроении. Вопросу об Андропове нисколько не удивился.

— Андропов был человеком, с которым ассоциировались надежды на что-то доброе, на улучшение нашей жизни, — сказал он мне. — Казалось, что он способен изменить нашу жизнь. Потом, правда, стало ясно, что он имел в виду скорее косметические перемены, наведение порядка. Помните, проводились облавы. Но мое отношение к нему не меняется с течением времени.

— Вы скорее говорите о той поре, когда он ненадолго стал руководителем государства, все помнят именно этот момент. А что вы, Владимир Владимирович, думали об Андропове, когда он был председателем Комитета госбезопасности?

— Знаете, именно с приходом Андропова я связываю установление социалистической законности. Многое изменилось именно после его назначения председателем комитета. Кстати, эта законность была не хуже других…

Я уточнил:

— А что вы тогда между собой говорили о председателе?

— Вы имеете в виду те годы, когда я служил в КГБ? — переспросил Путин.

— Да, мне интересны ваши личные впечатления того времени. Как вы тогда в своем кругу его оценивали? Что для вас было самым важным?

— Ну, мы в ту пору не очень распространялись на эту тему…

В разведке Сергей Борисович Иванов преуспел больше своего друга. С 1981-го по 1998-й он прошел путь от рядового оперативного уполномоченного до первого заместителя начальника европейского управления разведки. Работал в Финляндии и ожидал командировки в более крупную страну. Но в 1985 году ушел к англичанам полковник Олег Антонович Гордиевский, исполнявший обязанности резидента внешней разведки в Лондоне, и выдал всех, кого знал в шестом (англо-скандинавском) отделе первого главного управления КГБ. Пострадали многие разведчики, им закрыли въезд в западные страны. Некоторым из них и по сей день англичане не дают визы.

Иванова послали в Кению. Надо полагать, это было большим огорчением. Работать в Африке менее интересно, чем в Европе. Путин, став директором ФСБ, уговорил Иванова перейти в контрразведку. Сергей Борисович в августе 1998 года стал заместителем директора, руководил департаментом анализа, прогноза и стратегического планирования.

Возглавив правительство, Путин решил пересадить Иванова в свое прежнее кресло секретаря Совета безопасности. Владимиру Владимировичу понадобилось три месяца, чтобы убедить Ельцина и его окружение отдать эту должность его человеку.

Вообще говоря, функции Совета безопасности весьма туманны и зависят от настроений президента и личности секретаря Совбеза. Имелось в виду превратить аппарат Совета безопасности в мозговой центр разработки новой стратегии для нового президента. Самое заметное, что смогли предложить стране подчиненные Иванова, — это доктрина информационной безопасности. Когда страна отчаянно нуждалась в борьбе с нищетой, в подъеме экономики, в решении чеченской проблемы, Совет безопасности был страшно озабочен тем, что наши люди слушают «Голос Америки» или радиостанцию «Свобода».

Иванову было позволено высказываться по ключевым политическим вопросам. И его жесткие заявления больше всего напугали либерально настроенную публику. В какой-то момент Сергей Борисович, дабы улучшить свою репутацию, дал сразу несколько интервью и рассказал о своей трудной жизни: у него типовая трехкомнатная квартира, машина, правда, со спецсигналом, но он тоже страдает от пробок, и в подъезде у него лампочки разбиты, да еще и оба лифта не работают…

Наверное, секретарь Совета безопасности хотел продемонстрировать свою скромность, показать, что он такой же, как все. Но у нас в городе очень многие прекрасные и заслуженные люди, проработавшие всю жизнь, не имеют ни трехкомнатной квартиры, ни машины. А что касается разбитых лампочек, то возникла простая мысль: может быть, Сергею Борисовичу Иванову сговориться с соседями и вкрутить лампочки в собственном подъезде? Начать с малого. Так появится опыт благоустройства, необходимый для реформирования всей нашей страны…

Иванову пророчили пост премьер-министра. Но Путин неожиданно сузил сферу его деятельности, назначив министром обороны и поручив ему сложнейшую военную реформу. Новый министр справедливо заметил:

— Еще работая в Совбезе, я пришел к выводу: либо мы начинаем военную реформу, либо получим большую дряхлую армию со страшной дубиной в руках — слепую, глухую и старорежимную.

Больших успехов в военных делах Сергей Борисович не достиг. Но относительно своего будущего высказывался достаточно оптимистично:

— У команды Путина отличное здоровье, бодрое настроение. И мы пришли надолго.

Иванов не повышает голоса и не ругается. Улыбается, хотя от его улыбки многие ежатся. Его подводило желание высказываться по вопросам, которые выходили за его компетенцию министра обороны. Журналисты отметили его эмоциональную глухоту, когда речь заходила о трагедиях и драмах внутри армии. Они обратили внимание на то, что когда в армии гибнут люди, Сергей Борисович не находит в себе силы произнести элементарные слова соболезнования, показать, что он сочувствует матерям и отцам погибших.

В конце ноября 2006 года Иванов побывал на филологическом факультете Санкт-Петербургского университета, который он когда-то окончил.

— Честно признаюсь, на младших курсах я как отрабатывал повинность, — рассказал он студентам. — Интересы поначалу были другие — баскетбол, преферанс. На первом курсе я вообще балбесом был. Но позже взялся за ум, стал серьезно учиться…

Определив, что студенты слушают учебную запись не англичанина, а американца, довольно пошутил:

— Вот видите, опыт водкой не зальешь.

Руководители университета пожаловалась Иванову:

— Ребята заканчивают бакалавриат, хотят поступать в магистратуру, а их призывают на военную службу.

— У нас много таких деятелей, — недовольно ответил министр, — сначала бакалавр, потом магистр, потом аспирантом хочет стать, а потом бац — мне уже 28 лет, до свидания…

На двери лингафонного кабинета появилась табличка «Дар министра обороны». В кабинете — двенадцать столов с компьютерами и новейшим оборудованием.

— В благодарность за полученное образование я потратил небольшую часть своей зарплаты.

Корреспонденты отметили: произнеся эти слова, Иванов смутился.

Понятно, почему смутился. Если на покупку дорогостоящего оборудования ушла всего лишь часть министерской зарплаты, значит, зарплата у министра не такая маленькая, как нас убеждали. Или же на самом деле подарок сделан за казенный счет. В некоторых странах такие истории заканчивались отставкой министра….

У Сергея Борисовича двое сыновей. Один из них, Александр Иванов, в двадцать четыре года уже был вице-президентом «Газпромбанка». 20 мая 2005 года вечером на улице Лобачевского на машине «Фольксваген-бора» сбил 69-летнюю Светлану Беридзе. Она умерла. Родственники погибшей женщины вытащили его из машины. Но на его счастье рядом оказался экипаж дорожно-постовой службы.

— Хотите верьте, хотите нет, но я никогда не пользовался так называемым «позвоночным правом», — говорил Сергей Борисович Иванов на пресс-конференции. — Я в публичной политике достаточно давно, с прошлого века, с 1999 года, и отдаю себе отчет, что я нахожусь в фокусе внимания как своих доброжелателей, так и недоброжелателей. В этом смысле пойти на такие действия было бы полной глупостью. После дорожно-транспортного происшествия я дал сыну только один совет: провести все необходимые экспертизы.

Министр сказал, что его сын очень переживал, к тому же его сильно избили родственники погибшей женщины. Главное управление внутренних дел пришло к выводу, что «А. Иванов не имел технической возможности предотвратить наезд на пешехода». Тогда в обществе звучало много разгневанных голосов. Возмущались тем, что сын министра, убив человека, вообще избежал наказания.

Считается, что на первом этапе президентства Путина Сергей Борисович был его главным советчиком. Говорят, что идея строительства «вертикали власти», разделения страны на округа и введения института президентских полпредов в значительной степени принадлежит Иванову.

Самостоятельные и независимые губернаторы рассматривались президентской командой как препятствие на пути к полному контролю над страной. А тогдашние губернаторы так вцепились во власть, что не оторвешь. Казалось бы, жизнь трудная, все недовольны, логичным было бы желание сменить прежнего хозяина области и дать новому человеку попробовать свои силы. Но губернаторы менялись довольно редко. Как им удавалось сохранить власть? Выборы устраивались досрочно — в удобный для действующего губернатора срок, так что его противники не успевали ни заявить о себе, ни собрать достаточно средств для предвыборной кампании. Губернаторы устанавливали контроль над местными средствами массовой информации, налаживали отношения с денежными людьми, которые помогали финансировать выборы.

Некоторые из них правили своей областью лет десять и не собирались уходить. Костяк губернаторского корпуса составили люди, которые возглавили область еще в 1990 или 1991 году, сначала в должности председателя областного совета, потом главы администрации и наконец — губернатора. Сложилась каста служивых людей, которые держат в руках область или край и вовремя устраняют опасных конкурентов. Мешала им только норма закона, ограничивающая право губернатора управлять областью двумя сроками. Пошли разговоры: как же лишать таких замечательных людей возможности баллотироваться в третий раз? Зачем же их ограничивать? Это несправедливо. Почему академиком можно быть всю жизнь, а губернатором только два срока?

Губернаторы, особенно если находились далеко от Москвы, превращались в полных и бесконтрольных хозяев края. Они проводили своих людей в местное законодательное собрание, организуя там свои фракции, и голос оппозиции не был слышен. Начальник милиции, прокурор и судьи тоже назначались с санкции местной власти и потому зависели от губернатора. Местные хозяева срастались с бизнесом и попадали в паутину сомнительных связей с деловым миром — иногда с криминальным оттенком. Все были согласны с тем, что федеральные законы должны исполняться на территории всей страны, а губернаторам нельзя позволить быть самовластными феодалами. Но как этого добиться?

Самый логичный путь — развивать демократические начала, обеспечивая свободу слова и деятельность политических партий, чтобы региональные выборы стали открытыми, прозрачными и честными. Новая команда решила, что надежнее не выбирать, а назначать губернаторов. Они должны прежде всего подчиняться Москве.

Генерал-лейтенант Константин Борисович Пуликовский (в 1996 году он командовал федеральными войсками в Чечне), президентский полпред на Дальнем Востоке, перечисляя губернаторов, которые хорошо работают, с удовлетворением отметил:

— Это государевы люди.

Но государя-императора у нас нет с февраля 1917 года. Люди принадлежат самим себе, а не императору. А губернаторы, избранные на свой пост, должны бы служить не верховному властителю, а своим избирателям. Но генерал Пуликовский, верно, об этом и не думал, как и многие другие чиновники…

Для начала губернаторов напугали. Представитель президента в Думе Александр Алексеевич Котенков пересказал им обещание неназванного генерал-полковника из МВД: как только с губернаторов снимут депутатскую неприкосновенность, то минимум шестнадцать из них посадят сразу, другие сядут позже. Генеральный прокурор успокаивал потом местных начальников: Котенков все придумал, никаких дел на губернаторов нет. Но все всё правильно поняли.

Губернаторов лишили неприкосновенности, убрав их из Совета Федерации.

Совет Федерации — верхняя палата парламента — не избирается прямым голосованием. Он формировался из губернаторов и руководителей местных законодательных собраний. Это не лучший вариант, но Россия не исключение. В Германии верхняя палата парламента — бундесрат, федеральный совет — точно так же состоит из руководителей земельных правительств, которые занимаются законодательной деятельностью время от времени. И никто не скажет, что Германия — слабое государство!

Государственная дума сразу же утвердила новый порядок формирования Совета Федерации: место губернаторов и председателей законодательных собраний заняли их представители. Верхняя палата пыталась сопротивляться. С первого раза законопроект не прошел. Депутаты Думы презрительно назвали своих коллег из Совета Федерации трусами — за то, что они голосовали против президентского законопроекта тайным голосованием. Председатель Совета Федерации Егор Семенович Строев разразился в адрес думцев тирадой с непарламентскими выражениями.

Пожалуй, впервые Егор Строев проявил несдержанность. А ведь он умудрялся ни с кем не поссориться. Сам о себе говорил: «У меня врагов нет». Если уж Строев возмутился происходящим, это означало, что власть губернаторов в России действительно заканчивается. С губернаторами поработали, и они капитулировали. Проголосовали как надо.

Обновленный Совет Федерации возглавил еще один выходец из Питера Сергей Михайлович Миронов. Он сразу заявил, что для президента четыре года — слишком маленький срок, президентские полномочия надо продлить. Вероятно, Сергей Миронов, польщенный тем, что выбор Путина пал именно на него, хотел оказать ответную любезность и не знал, чем еще порадовать Владимира Владимировича. В тот момент слова Миронова вызвали такой град насмешек, что Путину пришлось самому делать заявление: о продлении срока президентских полномочий речь не идет…

Губернаторы и руководители местных законодательных собраний исчезли из Совета Федерации. Новыми сенаторами стали люди, за которых избиратели не голосовали и которые, следовательно, и не должны думать об интересах своих избирателей. В Совет Федерации хлынули банкиры, отставные генералы, некоторые одиозные личности — в основном люди, которые бы никогда не добились победы на реальных выборах.

В мае 2005 года представителем Рязани в Совете Федерации стал бывший вратарь российской сборной по гандболу трехкратный олимпийский чемпион Андрей Лавров. В областной думе он рассказал, что был в Рязани всего три раза, но обещал «как можно быстрее стать рязанцем, полюбить этот регион и принести максимальную пользу». Отсутствие политического или хозяйственного опыта, неосведомленность в местных делах не мешает стать сенатором…

Путин захотел получить право отстранять от должности губернаторов. Но за какие грехи? Если губернатор совершил уголовное преступление, это дело прокуратуры и суда. Если он не справляется со своими обязанностями, это дело местного законодательного собрания и избирателей. Скажем, президент Соединенных Штатов не может снять ни одного губернатора. Это вправе сделать только законодательное собрание штата.

А если губернатор нарушает федеральные законы? На такой случай нужна сложная и длительная процедура импичмента, которая включает разбор дела в Верховном суде, в комиссии Совета Федерации и голосование в верхней палате. Губернатор ведь не чиновник.

Его избрали на эту должность. Если президент получает право отстранять губернатора своим указом, это неуважение к избирателям.

Точно так же нельзя разрешать губернаторам снимать глав местной администрации. Президент предложил губернаторам сделку: вы признаете мое право снимать вас, а я даю вам право увольнять глав местной администрации. Вот это и превращает губернатора в феодального барона, которому никто не смеет перечить.

Государство, конечно же, должно быть сильным. Но в чем сила государства? Не в том, что вышестоящий чиновник может снимать и увольнять нижестоящего, а в том, что исправно функционируют все институты государства.

После трагедии в Беслане, 13 сентября 2004 года, выступая на расширенном заседании правительства, Путин сказал:

— Государственная власть должна быть не просто адаптирована к работе в кризисных ситуациях. Необходимо кардинально пересмотреть механизмы ее работы с целью недопущения возникновения кризисов.

Он обнародовал программу изменений в системе государственной власти. Прежде всего — это отмена прямых выборов губернаторов. По новому порядку президент предлагает местному законодательному собранию утвердить предложенного им кандидата. Если его не утверждают, президент вправе распустить собрание и все равно поставить во главе области или края своего назначенца.

Путин объяснил: это преграда на пути сепаратизма, терроризма и продвижения во власть криминальных элементов. Этим целям отмена губернаторских выборов мало помогла. Громкие террористические акты продолжились, в том числе в Москве. А назначенных президентом губернаторов снимают и привлекают к следствию и суду за преступные деяния… Губернаторы-назначенцы не ощущают никакой ответственности перед жителями области и края, которые их не избирали, зато полностью зависят от московских чиновников.

В порядке компенсации образовали Государственный Совет. Губернаторы, которых лишили мест в Совете Федерации, надеялись, что кресло в Госсовете окажется не хуже. Мэр Москвы Юрий Лужков говорил, что Госсовет и должен взять на себя решение основных проблем жизни страны. Но сразу стало ясно: это чисто совещательный орган при президенте, в отличие от Совета Федерации, который по конституции наделен очень большими полномочиями. Многие губернаторы намекали, что надо эти полномочия у Совета Федерации отобрать и передать Госсовету. Но ведь президент Путин убрал губернаторов из Совета Федерации как раз для того, чтобы лишить их этих полномочий. Зачем же ему вновь наделять полномочиями тех же людей?

Место в Госсовете — утешительный приз. Правда, губернаторы все-таки получили возможность регулярно встречаться с президентом, просить помощи, подавать какие-то бумаги. Это очень важно, губернаторов в стране восемь десятков, и лишь самые заметные из них могут достаточно легко попасть в Кремль.

Многие месяцы ушли у президента на выстраивание вертикали власти, на приведение в норму «разболтанной и расхлябанной государственной системы». Любопытно, что это оказалось не так уж сложно. Думали: как заставить губернаторов подчиниться? А никто, собственно, и не сопротивлялся. Достаточно было слегка их припугнуть, и прежней вольницы как не бывало. Все охотно присягнули президенту на верность, построились и колоннами двинулись вперед.

«Помню, вызвали нас как-то к Ельцину, — рассказывал кинорежиссер Алексей Юрьевич Герман. — Вошел Ельцин — половина присутствовавших встала, а половина нет, они, видишь ли, были оппозиционные. А однажды попал к Путину: он вошел — как пробки взлетели все! И прыгали еще несколько минут».

— Все тихо и незаметно «легли» под Путина, — говорил тогда журналистам Борис Ефимович Немцов, который быстро прошел путь от первого заместителя председателя Совета министров до непримиримого оппозиционера. — Президент и его администрация провели зачистку политического поля, которое теперь выглядит как безликая равнина, а в центре возвышается бесконечно высокий монумент под названием «президентская власть». Госдума стала филиалом администрации президента, Совет Федерации — мелким подразделением Кремля. Губернаторы помалкивают, боясь высунуться. Большинство политических сил страны подобострастно поддакивают власти…

«Расширение компетенции президента приняло чрезвычайный характер, вышло за пределы конституционных задач главы государства и не соответствует Конституции, — пришел к выводу судья Конституционного суда в отставке Анатолий Леонидович Кононов. — Баланс полномочий ветвей власти нарушен… Вся система сдержек и противовесов, включая самое главное — контроль над властью со стороны общества, поставлена под угрозу…

Чрезмерные полномочия президента заложены в Конституции изначально… Непонятно, зачем бесконечно наращивать и без того безмерные президентские полномочия. Тут роль сыграла порочная для нашего правосознания идея усиления государства, сильной власти и так далее. Это приводит к обратному эффекту — измельчанию и ослаблению центральной власти, взявшей на себя ручное управление и единоличное решение всех проблем, от космоса до ремонта конкретной крыши…»

Во время беседы с президентом депутаты Думы от существовавшей тогда агропромышленной группы спросили его, что больше всего ему мешает? Путин ответил: чиновничество. Диагноз точный. Вопрос в том, как избавляться от всевластия аппарата. Принято думать, что надо объявить очередное сокращение, скажем, из четырех министерств сделать одно, вместо пяти вице-премьеров иметь двух. Это само по себе полезно.

За десять лет — с 2000 по 2010 год — число государственных служащих выросло в полтора раза. И это при сокращении населения России! А в США на тысячу населения приходится в четыре раза меньше налоговиков[4]. По карману ли нашей стране такая орда?

И дело даже не в количестве чиновников, а в том, какую роль государственный аппарат играет в нашей жизни. Без чиновников обойтись нельзя, важно, чтобы всевластию аппарата что-то противостояло.

Но за последние годы роль главного врага нашего президента — чиновничества — только росла по мере того, как теряли свое значение другие институты общества: парламент, политические партии и независимые средства массовой информации, которые перешли в надежные руки.

Политическая власть обычно опасается генералов, которые становятся излишне самостоятельными и рвутся в политику. Кроме тех случаев, когда сама власть все еще ощущает на своих плечах погоны, когда власти кажется, что военный порядок и есть необходимое условие процветания страны. По крайней мере на первом этапе, когда нужно провести глубокие экономические реформы.

Многие генералы врывались в политическую жизнь в ореоле воинской славы, гипнотизируя избирателей блеском золотых звезд и погон. Но первый успех почти всегда оказывался обманчивым.

Попытки генерала Александра Ивановича Лебедя въехать в Кремль на белом коне успехом не увенчались. Ему-то казалось, что он на пороге власти, а ловкие московские политики, штафирки, которые ни танк не умеют водить, ни с парашютом прыгать, ловко скрутили бравого генерала и выставили из Кремля. Лебедь стал губернатором в далеком Красноярске. 28 апреля 2002 года он погиб при крушении вертолета: в условиях плохой видимости машина зацепила линию электропередачи и рухнула на землю. Столь самостоятельного и оригинального политика трудно представить себе в современной политической жизни.

Отличившегося в Чечне мрачного генерала Владимира Анатольевича Шаманова, Героя Российской Федерации, избрали ульяновским губернатором. При губернаторе в области, по мнению Министерства финансов, разразилось настоящее бедствие: учителям и врачам не могли выплатить зарплату. Генерал покинул пост губернатора и вернулся на военную службу — возглавил главное управление боевой подготовки и службы войск Вооруженных сил России. В конце мая 2009 года генерал-лейтенант Шаманов был назначен командующим воздушно-десантными войсками.

Когда генерал Борис Всеволодович Громов, Герой Советского Союза, вывел свою армию из Афганистана, он стал одним из самых популярных людей в стране. Николай Иванович Рыжков пригласил его баллотироваться вместе на выборах президента России, но они собрали очень мало голосов. Борис Всеволодович снял мундир, перестал говорить о себе как о военном человеке и сначала добился избрания в Государственную думу, а потом выиграл губернаторские выборы в Подмосковье. Громов подчеркнуто не участвует в большой политике, избегает высказываться на эти темы и занимается только хозяйственно-экономическими делами.

Борис Всеволодович окружил себя бывшими сослуживцами, профессиональными военными, что принято считать гарантией от коррупции и прочих недугов нашей жизни. Но в Подмосковье вспыхивает один громкий скандал за другим. Кажется, нигде так часто не убивают руководителей местной администрации, что почти всегда означает передел сфер влияния. И именно подмосковные прокуроры отличились, «крышуя» незаконные казино…

В 2001 году добрая дюжина представителей силовых ведомств — чекисты, милиционеры и военные — пытались добраться до власти. Они выставили свои кандидатуры на губернаторских выборах в разных концах страны — и все как один провалились. Возможно, потому что никто из силовиков, которые уже попали во власть, успехами порадовать не могут. Да и президентские полпреды, большинство из которых раньше носили погоны, выглядят достаточно бледно.

Многим нравится пример чилийского генерала Аугусто Пиночета: сильная власть при успешной экономике. Почему-то никто не думает о том, что у нас может получиться нечто иное: жесткая власть при полностью разрушенной экономике. Не Чили, а бедный Пакистан, где правят военные, или, скажем, нищая Бангладеш.

Когда говорят об опыте Чили, то обыкновенно имеют в виду, что для крупных преобразований страной должна править сильная рука, некий просвещенный диктатор. Спор о том, был ли военный переворот осенью 1973 года благом или несчастьем для Чили, не прекращается и по сей день. Когда военные свергли законно избранного президента Сальвадора Альенде, мир содрогнулся от гнева. Когда прошло несколько лет и в стране начался экономический подъем, на военных стали смотреть снисходительно, а потом и вовсе привыкли именовать спасителями нации. И долгие годы многим казалось: а может быть, и в самом деле в Латинской Америке военные режимы действуют более успешно, чем гражданские правительства?

Сам генерал Пиночет считал, что реформы можно проводить только при наличии сильной руки. Хотя в сфере экономики чилийские военные ни во что не вмешивались, они предоставили это профессионалам, которые прежде всего отказались от социалистических экспериментов президента Альенде, и дела сразу пошли на поправку. Но в реальности страна зажила полноценной жизнью, преуспела в развитии экономики именно после того, как военные уступили власть гражданским.

Опыт Чили показывает, что гайки надо не закручивать, а регулярно смазывать хорошим маслом, поворачивать аккуратно и в правильном направлении. Несколько десятилетий назад двенадцать из девятнадцати латиноамериканских правительств были авторитарными. Теперь на всем континенте, за исключением Кубы и Венесуэлы, правят гражданские президенты. Латинская Америка расстается со своим диктаторским прошлым.

Политические перемены сопровождаются экономическими. Лозунг везде был один: больше рынка, меньше государства. На собственном кровавом опыте Латинская Америка убедилась в том, что нет иного выхода из кризиса, кроме развития рыночной экономики. А самого генерала Пиночета, виновного в гибели многих людей, от тюрьмы спасли только старость и болезни. И это, кстати, тоже урок для поклонников чилийского пути.

Опыт показывает, что политическая удача приходит к генералам, когда они перестают быть генералами. Из военного может выйти хороший политик, если он вовремя снимет погоны и поймет, что должен не командовать, а убеждать. Не приказывать, а следовать законам экономики и нормам права.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.