Убийство Кирова

Убийство Кирова

27 марта 1886 года в городе Уржуме Вятской губернии родился Сергей Миронович Костриков, который потом взял себе партийный псевдоним, производный от имени персидского царя Кира. Именно под фамилией Киров он и остался в истории. Сейчас в честь него назван город, который некогда был Вяткой, а также поселки, улицы, парки, заводы и учебные заведения.

Но если сегодняшнюю молодежь спросить, что они знают о Кирове, то в лучшем случае можно будет услышать в ответ, что его убили. Даже старики уже подзабыли придуманную ими же частушку: «Ох, огурчики, помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике». Кстати, любопытно — народ ничего, разумеется, точно не знал, но многие подозревали, что лидера ленинградских коммунистов устранили по указанию вождя. Дело об убийстве Сергея Мироновича Кирова не рассекречено и по сей день. Не помогло даже то, что рухнул Советский Союз. Так что остаются версии, слухи, мифы и наиболее вероятный заказчик убийства.

Возможно, мотивы у Сталина действительно были. По легенде, голосование на XVII съезде партии по его указанию сфальсифицировали, поскольку при выборах в ЦК против Сталина проголосовало двести девяносто два человека, а против Кирова всего четыре. Недаром практически все участники этого съезда были позже уничтожены. Второй мотив примыкает к первому — ходили слухи, что ряд старых большевиков говорили с Кировым, предлагая ему стать во главе партии. И есть также утверждения о том, что Киров со Сталиным этот разговор обсуждал. Так что и в убийстве любимца партии, и в дальнейших чистках есть своя логика. Разумеется, сталинская.

Что касается самого убийства Кирова, то здесь было сделано, кажется, все возможное, чтобы дело было сфальсифицировано. Даже элементарное в таких случаях уголовное дело с описанием места преступления и улик заведено не было. Что касается свидетелей, то они исчезали один за другим. Кто стрелял в Кирова, известно — это был на тот момент довольно скромный архивный работник Леонид Николаев. Он был задержан на месте преступления. А дальше идут сплошные загадки. Известно, что за несколько дней до убийства Николаев уже задерживался в особо охраняемой зоне — около Смольного, да еще с револьвером в портфеле, но почему-то был отпущен. А 1 декабря 1934 года все тот же Николаев с тем же револьвером оказался в подъезде Смольного, которым пользовался один Киров, а затем настиг его в коридоре как раз в тот момент, когда рядом с жертвой почему-то никого не было.

Есть миф, что Киров ходил без охраны. На деле же, в день убийства его сопровождали несколько человек, но все куда-то подевались. Куда — теперь выяснить не представляется возможным, поскольку документов не сохранилось, а все эти люди были ликвидированы. Вместо расследования вытащили из записной книжки Николаева ряд фамилий, сформировали из них террористическую троцкистско-зиновьевскую группу и тут же расстреляли. Еще есть миф о том, что Николаев якобы приревновал Кирова к своей жене, рыжеволосой красавице Мильде. Как говорит директор музея Кирова Татьяна Сухарникова, рыжеволосой та, может быть, и была, но вот красавицей — вряд ли, поскольку у Мильды была заячья губа. Впрочем, эта версия и не может быть ничем, кроме как легендой, поскольку появилась она только в 90-е годы, еще даже в справке КГБ в 80-х годах она даже не упоминалась.

Впрочем, вся эта история обросла мифами, легендами, правды никто не знает, точно понятно лишь то, что это одно из самых сфальсифицированных, запутанных и мифологизированных дел советского времени.

Нельзя со стопроцентной точностью сказать, почему Николаев убил Кирова. И никто не знает, было это преступление, совершенное одиночкой, или это было заказное убийство. И также нельзя сказать, было это убийство по политическим или по личным мотивам. Тем не менее обстоятельства совершения этого преступления выяснены очень точно, и они вызывают массу сомнений.

Николаев был комсомольским работником и за несколько лет сменил пятнадцать мест работы. Его ненадолго взяли в обком партии, потом довольно быстро с ним расстались, переправив в инспекцию цен рабоче-крестьянской инспекции. Оттуда его убрали в областной институт истории партии. Оттуда его хотели отправить на работу на транспорт — он отказался. Его уволили, исключили из партии, потом восстановили. С апреля до 1 декабря 1934 года он был без работы. Пребывал в очень дурном настроении, требовал, чтобы ему дали работу, обижался на Кирова лично. Есть его дневник, в котором очень много раздраженных замечаний по поводу Кирова.

15 октября, за полтора месяца до убийства, Николаева задержали с оружием. Он приобрел его еще в 1918 году, и в 30-м году его оружие было перерегистрировано. В те времена, до войны, это было разрешено, и многие коммунисты носили оружие. Он приобрел патроны в два этапа в магазине «Динамо», принадлежавшем госбезопасности, тоже самым легальным образом. И с этим оружием его задержали на проспекте Красных Зорь, у дома, где жил Киров.

Задержавший Николаева милиционер передал его чекистам, потом его отвели в областное управление НКВД к начальнику оперативного отделения, который его лично допросил. Потом этому начальнику пришлось, конечно, давать объяснения после 1 декабря — он сказал, что Николаев предъявил ему партбилет, недавнее удостоверение Смольного, разрешение на ношение оружия, и поэтому он его отпустил. Да и задержали его просто потому, что вокруг дома Кирова было довольно много ходоков. Люди надеялись увидеть Кирова и вручить ему свое прошение. Таких задерживали и на всякий случай проверяли, а потом стали просто гонять.

Остается вопрос: то ли действительно начальник этого оперативного отделения отпустил его потому, что принял его за очередного желающего подать просьбу, или за этим что-то стояло. Самое поразительное состоит в том, что после множества расследований, после того, как этим занимались Комитет госбезопасности, Комитет партийного контроля при Хрущеве, Комиссия по расследованию политических репрессий уже в горбачевские времена под председательством Яковлева — все равно остается масса вопросов. В заключении КГБ написано, что в документах не установлены никакие контакты Николаева с оперативными работниками Ленинградского управления НКВД. Но это ответ уже нашего времени — были ли они тогда, эти контакты, или этих контактов не было, установить сегодня не представляется возможным.

Однако вот этот факт, что Николаева уже задерживали, наводит на определенные сомнения. Все-таки это был 1934 год, все-таки человек с оружием в руках возле дома Кирова — и его так вот легко отпускают. Все-таки наличие у человека оружия вовсе не означало, что он будет всюду его носить.

Кроме того, есть странные моменты в самих обстоятельствах убийства. Кирова в Смольном не было, он приехал неожиданно. То есть никто не знал, что он приедет. Каким же образом об этом мог узнать Николаев, чтобы оказаться в Смольном именно в этот момент? Есть данные, что он в это время ждал в бюро охраны Смольного. Но тогда возникает очередной вопрос — как его туда пустили?

Конечно, вошел Николаев в Смольный по партбилету — такова была обычная практика, и кроме ЦК КПСС по партбилету можно было войти в любой партийный комитет, включая московский горком или обком или ЦК компартии республики. Но на третьем этаже, где был кабинет Кирова, напротив кабинета Чудова, второго секретаря, была уже спецзона. И туда попасть можно было только по специальному пропуску. Там был специальный пункт охраны, за которым должен был дежурить человек, но его в момент убийства Кирова на месте не оказалось.

Охрана Кирова сначала осуществлялась тремя людьми, а где-то с 1933 года бригаду увеличили. Один человек под видом швейцара охранял его подъезд, трое сопровождали его по городу, один человек — тот самый комиссар Борисов, который следовал за ним в тот роковой день, — встречал его у входа в Смольный и вел до кабинета, и там на третьем этаже у кабинета Кирова дежурил еще один человек. И вот этого дежурного в момент убийства на месте не оказалось. То, что комиссар Борисов шел за Кировым на расстоянии, — это правда, такова была воля самого Кирова. Он очень раздражался, что за ним следует охрана, и начальнику Ленинградского управления НКВД Медведю не раз говорил: «Пусть они не ходят за мной по пятам». Поэтому Борисов шел на некотором расстоянии.

Есть еще одна поразительная вещь — когда прозвучал выстрел, у Чудова, второго секретаря, шло совещание, и оттуда выскочили люди, которые увидели залитого кровью Кирова и бьющегося в истерике Николаева. То есть Николаев испугался того, что он совершил, и это неожиданная реакция для человека, который пришел совершить преднамеренное убийство. Это должно было бы тоже послужить поводом для изучения — почему он пришел в такую истерику. Есть версия, что Николаев не собирался убивать, а хотел только напугать Кирова — пригрозить ему. Но попал ему просто в голову. И поскольку он этого не ожидал, то и забился в истерике.

Есть еще одна версия: что к этому Николаева и подталкивали — не убивать Кирова, а просто проникнуть в Смольный и выстрелить. Не на улице, хотя что, собственно, мешало ему выстрелить в Кирова у его дома? Это же не как в наше время, когда выстраивается море охраны и лимузины со всех сторон. Было совсем просто дождаться, когда Киров и его охрана выйдут из машины, и выстрелить. Но выстрел во дворе и выстрел в Смольном — это очень большая разница. Можно сказать, что в Смольном он прозвучал на всю страну и всех испугал.

Что касается поведения Николаева на допросах, то опираться тут можно только на записи, сделанные чекистами того времени — они все задокументировали. Но никаких более поздних свидетельств нет, потому что всех свидетелей в свою очередь потом тоже арестовали — и охранников, и все руководство Ленинградского управления. В 1935 году их судили за халатность и плохое исполнение своих обязанностей, а через пару лет расстреляли.

В документах описывается, что Николаев был в очень плохом состоянии, нервничал, кричал, впадал в депрессию, так что два дня его даже держали в смирительной рубашке. И в это время он говорил, что совершил все это сам. А на второй день приехал Сталин с Ворошиловым, Молотовым, Ежовым, который тогда еще работал в ЦК партии, Ягодой, наркомом внутренних дел, и его первым заместителем Аграновым. Яков Саулович Агранов был в ту пору самым доверенным лицом Сталина, потому что был с ним в Царицыне в Гражданскую. Ему Сталин доверял — он и вел следствие. И Сталин практически сразу сказал, что это сделано зиновьевцами.

Чекисты сначала предложили ему версию, что след ведет к белогвардейцам. Но это Сталина не интересовало — никакие белогвардейцы ему ничего не давали, поэтому он сразу твердо заявил, что след ведет к зиновьевцам, то есть к оппозиции. Поэтому вместе с Николаевым арестовали еще большую группу людей, которые когда-то были как бы зиновьевцами — то есть жили и работали в Ленинграде при руководстве Зиновьева. Весь аппарат Ленинграда, естественно, при таких условиях считался зиновьевским. Начались их аресты, потом стали арестовывать каких-то людей, которые раньше голосовали за Троцкого, завертелось зиновьевско-троцкистское дело, и начались процесс за процессом.

Кто ответственен за убийство Кирова?

• Троцкисты — 6 %

• Сталин — 32 %

• Иностранный империализм — 3 %

• Это было убийство из ревности — 5 %

• Затрудняюсь ответить — 54 %

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»)

Киров и зиновьевское дело в какой-то степени действительно были связаны напрямую — и началось все еще с 1925 года. На XIV съезде КПСС было принято решение следующий съезд провести в Ленинграде, чтобы уважить Зиновьева. Но, конечно, как только Зиновьев вернулся к себе в Ленинград, в Москве решили отменить это решение и провести съезд в Москве. Одновременно началась атака на Зиновьева, которую он, естественно, проиграл, несмотря на то, что был другом Ленина и членом Политбюро. На его место отправили Кирова, который в 1926 году был еще средней руки партийным работником. До того он всего лишь возглавлял азербайджанскую партийную организацию, входившую в Закавказскую Федерацию, поэтому его назначение на место знаменитого Зиновьева многих в Ленинграде оскорбило.

Когда Кирова туда перевели, ленинградские большевики восстали. Киров уехал в отпуск, появилась критическая статья относительно того, что происходит в Ленинграде. И Сталин устроил совещание, на которое вызвал Кирова и его критиков. Киров вернулся в очень плохом состоянии — на этом совещании его долго критиковали за то, что он когда-то работал в кадетской газете «Терек» и до 1919 года не спешил присоединиться к большевикам. И Сталин никого не прерывал, дал всем возможность высказаться, а только потом сказал: «Ну что ж, ну было и было. Ничего страшного. Пусть товарищ Киров работает». Это была классическая схема действия Сталина — он любил, чтобы у людей был какой-либо компрометирующий момент в биографии.

Потом Сталин ввел Кирова в Политбюро, но Киров все равно никогда не занимал сколько-нибудь значительного места в руководящих кругах Советского Союза. Например, в документах о Серго Орджоникидзе видно, что он спорил со Сталиным и был недоволен методами, которыми тот действовал. А у Кирова ничего такого нет. Он вообще редко приезжал в Москву на заседания Политбюро, занимался исключительно городскими и областными ленинградскими вопросами и никаким руководителем или любимцем партии не был, никто его в этом качестве никогда не рассматривал.

Этот миф стал прямым результатом того, что в стране, где запрещена политическая жизнь, где искажается история, где большинство активных людей отправляется в лагерь, люди не знают правды, обсуждают слухи, придумывают версии, а потом эти версии многими начинают восприниматься как факты.

Тем не менее в историческом докладе Хрущева история с предложением Кирова на должность Генерального секретаря упоминалась, но опиралась она на рассказ Ольги Шатуновской — репрессированной большевички, которую Хрущев вернул и ввел в Комитет партийного контроля. Но и она это рассказывала со ссылкой на других людей, а не как на то, что видела своими глазами. Документов не сохранилось, но в любом случае эта версия очень маловероятна, потому что Киров никогда не был настолько крупной политической величиной, чтобы его могли противопоставить Сталину.

Существует, конечно, версия, что оппозиция, то есть Каменев, Зиновьев и их сторонники, искали замену Сталину. Но фактически само существование оппозиции — тоже миф, потому что к 1934 году противников у Сталина не осталось. Зиновьев и Каменев, находящиеся под повседневным, круглосуточным контролем госбезопасности, не помышляли не только об оппозиции, они боялись даже слово лишнее сказать. К тому же у Сталина был в какой-то степени официальный преемник — Вячеслав Молотов, то есть второй человек в стране, который и должен был возглавить партию и государство после Сталина. Киров был партийным лидером уже второго класса. Но главное — никто в 30-е годы уже не позволял себе обсуждать возможность замены Сталина на кого бы то ни было другого.

Хотя, конечно, самое страшное в стране началось именно с убийства Кирова. Поэтому совершенно не принципиально, было оно совершено по указанию Сталина, или Сталин в данном случае ни при чем, и Николаев действительно был убийцей-одиночкой. В любом случае, Сталин воспользовался этим убийством для того, чтобы начать кампанию массового террора.

Многие исследователи обратили внимание на то, что как-то уж быстро все было сделано. 1 декабря ближе к вечеру Киров был убит, и уже чуть ли не к ночи того же дня вышли поправки в Уголовный кодекс, предусматривавшие упрощенное рассмотрение так называемых дел о терроризме, немедленное приведение приговора в исполнение и так далее — создается такое ощущение, что документы были уже заранее подготовлены. И многие историки, в том числе очень серьезные, говорят о том, что такой скорости в жизни не бывает и что Сталин как минимум ожидал, что это произойдет. Поэтому все решения и были выпущены немедленно.

С другой стороны, это вовсе не обязательно, поскольку к этому времени целый ряд поправок и изменений в законодательную систему уже был внесен. Можно только предполагать, готовил Сталин убийство Кирова или просто воспользовался им как поводом, но сам массовый террор к тому времени уже созревал. Террор как таковой, конечно, никогда не останавливался, но массовым он стал именно после смерти Кирова.

«Кому это сейчас надо?»

«Сейчас это уже и неважно. Важно то, что сегодня, а не вчера».

«Столько раз история была переврана. Сейчас уже до истины не докопаться».

«Товарищ Сталин не любил конкурентов, он их убирал».

«Мне пофиг».

(Из комментариев к опросу о том, кто ответственен за убийство Кирова, на сайте «SuperJob»)

Выстрел в Смольном — это было действительно такое событие, которое ошарашило всю страну. И Сталин сразу понял, какие замечательные политические возможности это ему открывает. Поэтому, с его подачи, сразу же началось формирование представления об оппозиции как о террористах. И если раньше их просто изгоняли из партии, то теперь объявили преступниками и стали уничтожать физически. И дальше десятилетиями продолжало существовать такое идеологическое силовое поле. Отделения по контролю за «зиновьевцами» и «троцкистами» существовали в системе госбезопасности до начала 60-х годов.

Многих удивляет, что прошло уже более семидесяти лет, а все, что связано с этим убийством, до сих пор засекречено. Предположения здесь самые разные — и что там нечто такое сенсационное, что разоблачит Сталина или еще кого-то, или что это просто корпоративная чекистская глупость, чтобы засекретить все на всякий случай. Но это особенность не только дела Кирова, все следственные дела подобного рода до сих пор «загрифованы». Иногда даже около изданных в академических трудах документов стоит ссылка «в настоящее время документ находится на закрытом хранении». То есть документ может быть даже опубликован, но оригинал посмотреть нельзя, потому что он засекречен — такие в России странные законы.

У самого убийцы Николаева уничтожили всю семью — его самого расстреляли уже в декабре, потом его жену, сестер, мать и даже родственников жены. Но сын его выжил, и вот он теоретически или его потомки могли бы попросить о возможности ознакомления с этим делом.

Однако скорее всего в этих документах ничего сенсационного нет — несколько раз дело уже поднимали и проверяли, причем последний раз уже при Горбачеве. И ни разу ничего нового там не нашли. Возможно, документы «подчистили» еще при Сталине, но сейчас это уже не выяснить — никого из тех, кто был с этим делом связан, уже в живых нет. Если бы после XX съезда расследование было проведено по-настоящему, может быть, что-то и всплыло бы. Но председатель КГБ Серов — и это можно понять на основании тех справок, которые приготовили его люди, — спустил дело на тормозах. Не хотел возиться, не желал порочить честь мундира или у него были какие-то иные причины, теперь выяснить нельзя. Но следствие было проведено очень плохо, несмотря на то, что были еще живы три человека из руководства ленинградской госбезопасности, которые могли бы рассказать что-нибудь важное.

Поэтому вопросы остались, и в том числе осталась загадочная история со странной смертью на следующий день охранника Кирова, которого везли в грузовике, грузовик врезался в стену, ни у кого ни царапины, а он погиб. Потом в 60-е годы проводили разные патологоанатомические экспертизы — эксгумировали череп, проверили и пришли к выводу, что это действительно удар. Но современные методологии позволяют рассчитать траекторию — как могла эта машина врезаться и что произошло бы с людьми, которые в ней находились. Этого ничего не было сделано, и уже скорее всего не будет сделано.

Убийство Кирова до сих пор привлекает такое внимание в основном потому, что если оно действительно было совершено по политическим мотивам, то это скорее исключение из правил. При Сталине немало политических противников уничтожалось физически, но всегда это делалось с соблюдением видимости законности — то есть расстреливали по суду.

К тому же доказать виновность или невиновность Сталина уже невозможно. Можно говорить о подозрениях, о том, что не были найдены ответы на серьезнейшие вопросы, можно говорить о сомнениях и подозрениях, но не более того. И пусть все хорошо знают, как Сталин использовал это убийство, это тоже ничего не доказывает.

Тем более до сих пор не было сделано еще одной важнейшей вещи, о которой многие говорят. Не было суда над Сталиным. Есть даже предположение, что тайны российских архивов как раз и связаны с тем, чтобы не было материалов для такого суда. Но маловероятно, что там могут найтись такие документы, которые были бы страшнее рассекреченных еще при Хрущеве, где в том числе описываются пытки, которым чекисты подвергали арестованных. А недавно и на Украине рассекретили все украинские архивы сталинской эпохи — скрытыми остались только имена агентов-осведомителей. Но никакой сенсации это рассекречивание также не вызвало.

Нужен ли открытый суд над Сталиным?

• Нужен — 66,8 %

• Не нужен — 31,9 %

• Затрудняюсь ответить — 1,3 %

(По результатам голосования на сайте радиостанции «Эхо Москвы»)

• Нужен — 92,0 %

• Не нужен — 8,0 %

(По результатам телефонного опроса слушателей радио «Эхо Москвы»)

Очень часто сейчас сталинисты, защищая Сталина, говорят, что он не преступник, потому что нет решения суда. Есть политическое решение XX съезда, но не более того. Однако и сейчас любая попытка суда будет достаточно бессмысленной, потому что уже которое поколение советских, а теперь и российских граждан воспитывается на мифах. Пока школьные и вузовские учебники будут составлять по схеме сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)», ничего не произойдет, потому что будет снова и снова воспроизводиться весь объем этих мифов и чудовищных представлений, и каждое очередное поколение российских граждан будет воспитано опять на той же лжи[19].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.