ГЛАВА 8 СЫНЫ ГЕРАКЛА И ЭХИДНЫ

ГЛАВА 8

СЫНЫ ГЕРАКЛА И ЭХИДНЫ

Мы — те, о ком шептали в старину,

С невольной дрожью, эллинские мифы:

Народ, взлюбивший буйство и войну,

Сыны Геракла и Эхидны — скифы.

Вкруг моря Черного, в пустых степях,

Как демоны, мы облетали быстро,

Являясь всюду, чтобы сеять страх:

К верховьям Тигра иль к низовьям Истра.

В. Брюсов

Ученые очень недоверчиво, и даже с некоторой неприязнью, относятся к новым теориям. Любое ниспровержение сколько-нибудь устоявшихся мнений выглядит для них святотатством, глумлением над системой общепринятых научных «догматов». История любого открытия — это обязательный спор с хранителями прежних традиций. Научное сообщество инертно и движется к Истине верно, но медленно. Казалось бы, как много усилий было приложено к тому, чтобы развенчать автохтонную теорию происхождения скифов! На сегодняшний день большинство историков отказалось от нее и отдало предпочтение центрально-азиатской гипотезе. Но и эта теория не тянет на «пять с плюсом».

В сложившейся кризисной ситуации мы предлагаем новый взгляд на проблему этногенеза скифов. Ареалом формирования скифской общности был полуостров Анатолия. Ядром этой общности стали потомки переселенцев с Русской равнины, которые помнили о своей арийской прародине. Скифы распространили свое влияние вплоть до Алтая и Северного Китая, создали Великую Скифию, но после ее распада возвратились в Восточную Европу.

При таком взгляде естественно примиряются две конкурирующие теории происхождения скифов. Каждая из них, согласно нашей точке зрения, заключает в себе только часть правды. «Автохтонная» права в том, что скифы были родственны народу срубной культуры и поддерживали с ним культурные и хозяйственные связи. «Азиатская» же в том, что вернувшиеся в Причерноморье скифы принесли новые элементы военной и художественной культуры, сложившейся в Центральной Азии. Все просто и логично. Предки скифов не теряли связи со своей северной (первичной) прародиной, а потому и «доживать» свои века их потомки, уже собственно скифы, пришли на землю предков, на территорию России. Романтично? Не спорим. Красиво? Безусловно. Насколько достоверно? Давайте обсудим.

Обратимся вначале к эллинскому мифу о происхождении скифов. Понтийские (то есть живущие на берегах Черного моря) греки рассказывали, что Геракл, гоня быков Гериона, прибыл в необитаемую тогда еще землю, которую впоследствии заняли скифы. «Там его застали непогода и холод. Закутавшись в свиную шкуру, он заснул, а в это время его упряжные кони (он пустил их пастись) чудесным образом исчезли. Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках коней и, наконец, прибыл в землю по имени Гилея. Там в пещере он нашел некое существо смешанной природы — полудеву, полузмею. Верхняя часть туловища от ягодиц у нее была женской, а нижняя — змеиной. Увидев ее, Геракл с удивлением спросил, не видала ли она где его заблудившихся коней. В ответ женщина-змея сказала, что кони у нее, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь. Тогда Геракл ради такой награды соединился с этой женщиной. Однако она медлила отдавать коней, желая как можно дольше удержать у себя Геракла, а он с удовольствием бы удалился с конями. Наконец женщина отдала коней со словами: «Коней этих, пришедших ко мне, я сохранила для тебя; ты отдал теперь за них выкуп. Ведь у меня трое сыновей от тебя. Скажи же, что мне с ними делать, когда они подрастут? Оставить ли их здесь (ведь я одна владею этой страной) или отослать к тебе?» «Так она спрашивала. Геракл же ответил на это: «Когда увидишь, что сыновья возмужали, то лучше всего тебе поступить так: посмотри, кто из них сможет вот так натянуть мой лук и опоясаться этим поясом, как я тебе указываю, того оставь жить здесь. Того же, кто не выполнит моих указаний, отошли на чужбину. Если ты так поступишь, то и сама останешься довольна, и выполнишь мое желание». С этими словами Геракл натянул один из своих луков (до тех пор ведь Геракл носил два лука). Затем, показав, как опоясываться, он передал лук и пояс (на конце застежки пояса висела золотая чаша) и уехал. Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного назвала Агафирсом, другого — Гелоном, а младшего Скифом. Двое сыновей — Агафирс и Гелон не могли справиться с задачей, и мать изгнала их из страны. Младшему же, Скифу, удалось выполнить задачу, и он остался в стране. От этого Скифа, сына Геракла, произошли все скифские цари. И в память о той золотой чаше еще и до сего дня скифы носят чаши на поясе (это только и сделала мать на благо Скифу)» (Геродот IV, 8–11).

Взгляд греков — это мнение стороннего наблюдателя, у чужестранцев нет никаких мотивов приукрасить историю другого народа. Оттого их мнение заслуживает особого внимания. Во-первых, греческий миф утверждает, что скифы были автохтонными жителями своей земли, причем она охватывала не только степные районы, но области к северу от них, где царила «непогода и холод». Эта территория, согласно эллинскому мифу, была необитаемой до прихода туда скифов. Следовательно, греки не отличали их от первонасельников Русской равнины.

Теперь об образе царицы скифов. Фигура Космического Змея вообще едва ли не самая загадочная в мировой мифологии. Ученым совершенно неясно ее происхождение и промежуточные этапы эволюции. Между тем гениальное решение этой мифологической проблемы предложила Л. М. Алексеева в книге «Полярные сияния в мифологии славян. Тема змея и змееборца». Наблюдение полярных сияний с земли может породить самые разные образные ассоциации. Одна или несколько светящихся дуг полярного сияния создают впечатление огромной (часто протянувшейся от горизонта до горизонта) светящейся «огненной змеи». Эти дуги зачастую превращаются в складчатые полосы-ленты, волнообразные извивы которых очень похоже воспроизводят движения змеи. Родина Змея, таким образом, — небо северных широт. Его культ зародился у северных народов, к числу которых относились предки скифов. Особым почитанием у них Космического Змея как раз и объясняется столь необычный образ прародительницы скифов. Столь архаический вид божества свидетельствует об укорененности в скифской среде древнейших северных традиций, берущих свое начало еще в неолитические времена.

Греческая традиция донесла до нас еще одну версию того же эллинского мифа. В ней рассказывается, что Геракл, придя в Скифию, побеждает в борьбе Аракса (божество одноименной реки, скорее всего — Волги) и вступает в брак с его дочерью Эхидной. От этого брака рождаются Агафирс и Скиф. Это уже более поздний вариант мифа, относящийся ко времени, когда один из сыновей Геракла — Гелон — покинул родину. К тому же у царицы скифов теперь есть имя и муж (эпоха матриархата миновала). И если имя мужа — Ара-ксай (Арий-царь) — отражает факт родства скифов с ариями, то прозвище Эхидна позволяет поговорить о других ее родственниках, персонажах древних мифов.

В греческой мифологии Эхидна предстает чудовищем, полудевой-полузмеей. По Гесиоду она прекрасна ликом, но ужасна в своей змеиной сущности, залегая в пещере под землей, вдали от людей и богов. Эхидна, внучка земли Геи и моря Понта, стала родоначальницей целого семейства чудовищ. От Тифона, схожего с ней, но имеющего сто драконьих голов, Эхидна родила трехголового пса преисподней Кербера, многоголовую морскую змею Гидру, огнедышащую козу Химеру с головой льва и телом змеи, а также Орфа — двуглавого пса, служившего великану Гериону. От Орфа и Эхидны произошли Сфинкс, имевший лицо и грудь женщины, тело льва и крылья птицы, и Немейский лев. Дети Эхидны обитают в самых разных частях Европы: Химера в Ликии (Малая Азия), Гидра, Сфинкс и Немейский лев в Греции, а Орф — на крайнем западе, на острове Эрифия. При всем при том сама Эхидна проживает в Восточной Европе. Это доказывает факт миграции первых индоевропейцев с востока на запад и юго-запад. Направления движения народов совпадали с дорогами богов: это пути расселения пеласгов.

Однако какими ветрами занесло в наши края Геракла? Странно и удивительно, что никто еще не поднимал эту тему. А ведь она вполне в духе шекспировских трагедий. Судите сами: прежде, чем попасть в объятия прекрасной чудо девы, Геракл убивает трех ее детей — Немейского льва, Гидру и Орфа. Расправа с Орфом происходит во время похищения быков Гериона, прямо «накануне» встречи с Эхидной. И если учесть, что этот двуглавый пес был последним ее возлюбленным, то ситуация приобретает более чем интригующий характер. Приходится признать, что появление Геракла в скифских пределах не случайно, что он прибыл сюда с какой-то миссией. В чем же ее смысл и значение?

Утверждению Геракла на греческом Олимпе предшествовал целый ряд сложнейших испытаний. К их числу относились в том числе и двенадцать знаменитых подвигов, совершенных им на службе у царя Эврисфея. Два первых подвига посвящены истреблению Немейского льва и Гидры. Геракл уничтожает потомков Эхидны, живущих в Греции.

Третьим подвигом стала поимка Керинейской лани. У этого быстрого пятнистого животного были медные копыта и золотые рога, как у оленя, поэтому некоторые называли его еще оленем. Это было священное животное Артемиды. Не желая убить или даже ранить лань, Геракл преследовал ее в течение года, причем охота привела его в далекую Истрию (Подунавье) и страну гипербореев. В Европе рога были только у северного оленя, поэтому мы не ошибемся, если конечным пунктом маршрута героя назовем Русский Север. Догнав измученное животное, Геракл выпустил стрелу, которая пригвоздила передние ноги лани одна к другой, пройдя между костью и сухожилием так, что не упало ни капли крови. После этого он поймал лань и, взвалив на плечи, поспешил назад в Грецию. Аполлон и Артемида хотели отобрать у него добычу, но Геракл не позволил им сделать это, сославшись на приказ Эврисфея. Такого рода аргументация выглядит конечно же смешно. Для божественных небожителей Аполлона и Артемиды воля земного царя ровным счетом ничего не значила. Другое дело, что и Аполлон, и Артемида — боги пришлые. Их происхождение и истоки культа связаны с таинственной северной землей, которую древние авторы называли Гипербореей. Поимка лани символизировала захват Гераклом святилища Артемиды, где ей поклонялись как «ланеподобной». Он не убивает животное (то есть не уничтожает культ Великой Богини, почитавшейся в образе Оленихи, в далеких северных краях), но демонстрирует свой верховный статус перед гиперборейской богиней.

Но Гиперборея далеко. И чтобы окончательно поставить Артемиду на место, во время четвертого подвига он разорил ее святилище уже на территории Греции, выкрав оттуда Эриманфского вепря. Захватить живым свирепого зверя было делом исключительной сложности, однако Гераклу удалось громкими криками выгнать его из зарослей, загнать в глубокий сугроб и вскочить ему на спину. Герой связал вепря цепями, взвалил на плечи и был таков.

Пятый подвиг Геракла заключался в том, чтобы за один день очистить от навоза конюшни царя Авгия, сына бога Гелиоса. Авгий владел бесчисленными стадами, подаренными ему отцом, но десятую их часть должен был отдать Гераклу в качестве платы. Однако после того, как Геракл исполнил свое обещание, Авгий отказался от своей клятвы, пеняя герою на то, что он действовал по приказу Эврисфея. Это вызвало войну, в которой Геракл в конечном итоге вышел победителем. Греческий Гелиос — это хорошо известный нам бог солнца Бел, покровитель пеласгов. Убив Авгия, Геракл стал хозяином священных быков Гелиоса и, позволим себе предположить, объявил себя царем-солнцем.

Шестым подвигом было изгнание стимфалийских птиц с бронзовыми клювами, когтями и крыльями, поедавшими людей и считавшимися священными птицами Ареса. Получив от Афины изготовленные Гефестом медные трещотки, Геракл шумом спугнул птиц, а потом перебил их. В очередной раз наш герой ущемляет интересы бога-пришельца. Недаром в этом ему помогают свои, истинно греческие божества — Афина и Гефест.

Свой седьмой подвиг Геракл совершил на Крите. Царь Эврисфей приказал ему поймать Критского быка. Царь острова Минос предложил герою любую помощь, которая только была в его власти, но Геракл предпочел изловить его в одиночку. Это был тот самый бык, от которого Пасифая родила Минотавра. Поэтому его можно рассматривать в качестве подлинного хозяина Критского Лабиринта. Традиция строительства лабиринтов очень древняя (III–II тыс. до н. э.). Зародилась она на севере и на Крите появилась вместе с арийскими переселенцами (пеласгами). Лабиринт порождает целый комплекс самых разных ассоциаций — это и вход в царство мертвых (мир предков), который сторожит свернувшаяся спиралью змея (Эхидна!), и символическое изображение женского лона (лабиринты еще называют вавилонами — бабьи-лонами!), которое живет в ожидании сакрального мгновения соединения с восходящим солнцем, символизирующим в данном случае мужское начало. Изначально Лабиринт мыслился как святилище Великой Богини, в центре его спирали располагался алтарь, на котором приносились жертвы Богине. Пасифая как дочь Гелиоса олицетворяет Великую Богиню, которая издревле почиталась в качестве хозяйки Лабиринта. В патриархальные времена верховная власть над Лабиринтом перешла к мужскому божеству, связывавшемуся по-прежнему с солнцем. Этим-то и объясняется, что Критский бык изрыгает пламя (солнечный свет). Поимка быка символически отражает установление Гераклом контроля над Критским Лабиринтом. К нему же переходит и роль царя-солнца, супруга хозяйки Лабиринта.

Восьмым подвигом стало овладение четверкой диких кобылиц фракийского царя Диомеда, которых он содержал прикованными железными цепями к медным стойлам и кормил мясом чужеземцев. Геракл не только похитил животных, но и нанес поражение войску Диомеда, причем самого царя он поразил ударом дубины и бросил его тело на растерзание его же собственным кобылицам, принявшимся рвать еще живую плоть. Диомед был сыном Ареса, поэтому этот подвиг Геракла следует рассматривать не только в плане расширения ареала влияния греческого героя на Фракию, но и как выпад против Ареса.

Следующий, девятый подвиг Геракла опять-таки крайне неприятен для греческого бога войны. В ходе похода в Малую Азию Геракл напал на амазонок и завладел золотым поясом Ареса, который носила царица амазонок Ипполита. Вернувшись в Микены, герой передал пояс Эврисфею, который подарил его своей дочери. Переход священной реликвии Ареса в чужую собственность отражал падение его авторитета на греческом Олимпе и, наоборот, подчеркивал все возрастающую роль Геракла. Богатые плащи амазонок, добытые в бою, Геракл подарил храму Аполлона в Дельфах, а топор Ипполиты вручил Омфале, царице Лидии, которая сделала его одной из священных регалий лидийских царей.

Десятым подвигом Геракла стало похищение знаменитых коров Гериона с острова Эрифия, расположенного далеко на западе в Океане. Причем великому греку запрещалось требовать этих коров или платить за них. Герион считался самым сильным из живших тогда людей, поэтому Геракла ждало смертельное испытание. Стадо трехголового великана пас Эвритион, сын Ареса, а сторожил двуглавый пес Орф. Во время своего пути на запад Геракл очень страдал от палящих лучей солнца и, не выдержав, однажды направил свой лук на бога Гелиоса. «Ну это уж слишком!» — сердито закричал древнейший бог пеласгов. Геракл извинился и тут же ослабил тетиву. Не желая отставать в вежливости, Гелиос дал ему на время путешествия свой золотой челн в форме водяной лилии, в котором он и переправился на Эрифию. Этот эпизод демонстрирует примирение старого бога с рвущимся на Олимп героем после того, как он убил его сына Авгия и завладел его святилищем на Крите.

Прибыв на остров, Геракл сразу же поспешил на гору, где паслось стадо коров. Пес Орф с лаем бросился на него, но обрушившаяся дубина Геракла тотчас же лишила его жизни. Шедший к нему на помощь пастух Эвритион погиб той же смертью. После этого Геракл погнал коров к морю. Это вконец разъярило Гериона, и он вызвал отважного героя на поединок. Но Геракл пробил сразу все три его туловища одной стрелой. Некоторые, правда, говорят, что он выпустил три стрелы, не сходя с места. Так как Гера поспешила на помощь Гериону, Геракл ранил ее стрелой в правую грудь, и она бежала. Так, не требуя коров и не заплатив за них, он стал их владельцем, сел в золотой челн, на котором приплыл на остров, а затем с благодарностью вернул его Гелиосу. На обратном пути он, однако, заблудился и попал в гости к Эхидне, хозяйке северной страны.

В героических путешествиях Геракла присутствует конкретная логика. Он завоевывает свое место на греческом Олимпе путем оттеснения на «второй план» более древних богов северного происхождения. К ним относятся:

Дети Эхидны — 1-й, 2-й и 10-й подвиги;

Артемида — 3-й и 4-й подвиги;

Гелиос (Белбог) — 5-й и 7-й подвиги;

Арес — 6-й, 8-й и 9-й подвиги.

Приход Геракла в далекую страну Эхидны опять-таки закономерен и глубоко символичен. Именно здесь, на родине богов, которых он (кого полностью, а кого отчасти) в дальнейшем заместит, и должно произойти преображение героя. Только после ритуального брака с Эхидной он воистину обретает божественные способности. Не верите? Прочитайте описания одиннадцатого и двенадцатого подвигов Геракла.

Первый из них рассказывает о путешествии в райский сад Гесперид, где растут молодильные яблоки, символ вечной юности, второй — о нисхождении героя в Аид. Рай и ад покоряются земному герою. Это ли не свидетельство обретения им качественно новых достоинств?! Греки конечно же прекрасно понимали, что такого рода посвящение героя необходимо было каким-то образом объяснить. Поэтому они придумали историю, что прежде, чем совершить свой последний и самый трудный подвиг, Геракл прошел обряд приобщения к культу богини Деметры (греческому, более юному аналогу Эхидны). Для афинян Геракл был чужаком и не имел права быть посвященным в элевсинские мистерии. Поэтому они, не решаясь отказать Гераклу, организовали для него малые мистерии. Вот такую версию доносят до нас греческие мифы. Но достоин ли Геракла такой ритуал? И, самое главное, согласился бы он сам на такое унижение? Ясно, что факт обожествления героя объяснялся уже «задним числом». Миф особо подчеркивает, что Геракл был для греков чужеземцем, и потому соглашаться с тем, что это они обожествили героя, было бы чрезвычайно легкомысленно. Тем более налицо и другие, не менее серьезные возражения против традиционно излагающейся версии.

Путь в сад Гесперид Гераклу попытался преградить Кикн, сын Ареса. Причем сам Арес стал действовать как сотоварищ сына и уже свел противников в поединке, но Зевс прекратил бой. Арес видит в Геракле достойного противника и готов сам выйти с ним на бой. Бог войны, потеряв сына Диомеда, полон жажды мести. Но богам должны противостоять боги, значит, уже свой одиннадцатый подвиг Геракл совершал в статусе бога. Из Аида Геракл привел пса Кербера, еще одно порождение Эхидны. Геракл не убивает отпрыска своей возлюбленной, что тоже отражает его новый статус: как муж матери-богини, он теперь имеет право повелевать Кербером от ее имени.

Много стран и народов обошел Геракл, совершая свои подвиги. Только нигде он не задерживался подолгу и не оставлял потомства, кроме как в Скифии. Убив трех детей Эхидны, он пришел в ее страну, чтобы, вступив с нею в ритуальный брак, обрести статус бога и породить новое поколение героев, сынов Геракла и Эхидны — Гелона, Агафирса и Скифа.

Всю важность и значение этой миссии отражает один-единственный факт: Геракл совершал свои подвиги, будучи бездетным. Правда, виной тому был он сам, но что было, то было. Уже юношей Геракл прославился как опытный воин и под его руководством жители города Фив нанесли поражение минийцам. В награду за это он получил в жены старшую дочь царя города Креонта, по имени Мегара. От нее у него было шестеро сыновей. Но все более растущее влияние Геракла на положение в Греции обеспокоило Геру, и она наслала на героя безумие. Сначала он напал на своего любимого племянника Иолая, которому все-таки удалось спастись, а потом, приняв шестерых своих детей за врагов, перебил их всех, а тела побросал в огонь, как и тела двух меньших братьев Иолая, упражнявшихся вместе с остальными в военном деле. Фиванцы ежегодно устраивают праздник в честь этих восьмерых одетых в кольчуги жертв. В первый день праздника совершаются жертвоприношения, и всю ночь горят костры, на второй день устраиваются погребальные игры, победитель которых удостаивается венка из белого мирта. Участники праздника скорбят о том блестящем будущем, которое ждало сыновей Геракла. Геракл так горячо любил своих сыновей, что многие отрицают его причастность к их гибели, предпочитая верить в то, что они были предательски убиты его врагами. Но, как ни крути, эта история аллегорически повествует, что родовая линия Геракла и Мегары пресеклась, а дети Эхидны были старшим поколением героев, возводящих свой род к Гераклу. У него впоследствии рождались дети и от других возлюбленных, но то были дети земных женщин. Сыны Эхидны и по своей древности, и по статусу сынов Божиих первенствуют над ними.

Геракл обнаруживает какую-то таинственную связь с краем Великой Скифии, с Русской равниной. На первый взгляд, это кажется удивительным и невероятным обстоятельством. С детских лет мы помним, что Геракл — великий древнегреческий герой, сын Зевса и Алкмены. При чем тут тема скифской, а тем более и древнерусской прародины божества? А все дело в том, что мы, как правило, знакомимся с предельно упрощенными пересказами мифов, выхватывающими из них в основном вершки. Знаете ли вы, что после убийства своих детей наш герой прибыл в Дельфы, чтобы спросить у бога (в данном случае Аполлона), где ему поселиться. Оракул приказал ему носить имя Геракл (до этого его имя было Алкид, по другим сведениям — Палемон) и повелевает поселиться в Тиринфе и служить Эврисфею в течение 12 лет. Что же выходит? Убийство Алкидом-Палемоном детей от Мегары символически обозначает разрыв героя с прежней жизнью. Геракл становится собственно Гераклом, когда начинает совершать свои подвиги. Но не значит ли это, что описание раннего периода жизни Геракла было придумано греками позднее, когда он уже стал олимпийским божеством? Такое предположение не только ничему не противоречит, но даже наоборот, отражает типическую ситуацию: при формировании божественного пантеона богам-чужеземцам приписывается происхождение от главы пантеона. Что же до реального места рождения бога-чужака, то тут информация, если она сохранилась, спрятана либо в мелких деталях мифа, либо в самом имени. К счастью, в случае с Гераклом мы имеем и то, и другое.

Согласно мифу, Зевс, приняв облик Амфитриона (отправившегося на войну), явился к Алкмене. Пока длилась их брачная ночь, солнце трое суток не поднималось над землей. Задумайтесь ненадолго, где, в какой части Европы можно наблюдать такое явление? Очевидно, только на севере, в Заполярье. В греческий миф в качестве, казалось бы, несущественной подробности вошел фрагмент более древней истории, связанной с рождением героя. Теперь о его имени. Традиционно его объясняют как означающее «прославленный Герой» или «благодаря Гере». Абсурдность подобной этимологии была ясна уже древним авторам. Гера постоянно враждебна к Гераклу, и потому нет совершенно никаких оснований защищать данную этимологию. Филолог Н. Н. Казанский в специальной статье, в сборнике «Палеобалканистика и античность» (М: Наука, 1989), убедительно доказал, что имя Геры происходит от древнерусского корня «яр». Но в таком случае полное (неусеченное) имя Геракла — Гера-клеос — означает «Яро-слав», причем древнерусская форма первична.

Настоящая родина Геракла вовсе не Греция, а Восточная Европа, земля древних ариев. Он является человекоподобным воплощением их верховного бога Яра и олицетворяет одну из волн миграций ариев в страны Средиземноморья. Самую первую из них мы отождествили с появлением на территории Греции народа пеласгов (середина IV тыс. до н. э.). Эти арийские переселенцы принесли в Средиземноморье культы бога-создателя Яра-Эроса (древнейшего бога греков) и солнечного бога Бела-Гелиоса. В XIX в. до н. э. земли Эллады начинают заселять племена ахейцев, народа индоевропейского, но не арийского происхождения. Они пришли из Центральной Европы и постепенно вытеснили пеласгов как с материковой, так и островной (XV в. до н. э.) части Греции. Эпоха противостояния ахейцев и пеласгов запечатлелась в том, что в греческой мифологии появился образ бога войны Ареса (Арея, еще одного воплощения бога Яра), символизировавшего мир ариев, противостоявший ахейскому вторжению.

Исторические события, соответствующие появлению Геракла в Греции, следует датировать приблизительно XIV–XIII вв. до н. э. К этому времени культура «аборигенов»-пеласгов была в значительной степени усвоена ахейцами. Так, они приняли в свой пантеон богиню Геру — арийскую Яру, женскую ипостась верховного божества Яра. Геракл же олицетворял его мужскую «половину». Имя первой жены Геракла — Мегара — тоже «говорящее». В переводе с греческого оно означает «святилище». Брак с Мегарой аллегорически указывает на то, что Геракла принимают в ахейской среде как желанного родственника. В древнейшей индоевропейской традиции (и это следует из смысла принятых ими имен) Геру и Геракла следовало бы мыслить соответственно как Великую богиню и ее возлюбленного, которого Богиня благословляет на роль божественного избранника и царя-героя. Но такая ситуация соответствует матриархальному обществу. Греки времен патриархата лишают Геру власти над Гераклом, а ее место на брачном ложе отдают своей избраннице — Мегаре. Гера мстит Гераклу за это, строит ему всяческие козни, но она не в силах помешать его восхождению на Олимп. Противостояние Геракла и Геры, таким образом, отражает историю утверждения патриархальных традиций в рамках культа определенного божества (бога Яра).

Перенесем теперь наши мифологические изыскания в мир реальной истории. Гелон, Агафирс и Скиф — три старших сына Геракла. Последнего из них традиция называет родоначальником скифов. Какие же исторические племена следует возводить к двум другим сыновьям?

Начнем с Гелона. Геродот ничего не сообщает о его судьбе. Не интересовала она, похоже, и других авторов. А странно, ведь это старший сын Геракла, Гераклид номер один. Неужели его история так и канула в Лету? Конечно, нет, слишком важный это персонаж в жизнеописании Геракла. А если так, то в греческой мифологии он должен фигурировать как старший Гераклид, имя которому… Гилл.

Гилл — Гелон, похоже, да?! Когда Геракл волею судьбы оказался в греческом Калидоне, он посватался к дочери местного царя Деянире. Но у него был могущественный соперник — речной бог Ахелой. Бессмертный Ахелой являлся в одном из трех обличий: быка, пятнистого змея и человека с бычьей головой. С его косматой бороды постоянно стекали струи воды, и Деянире казалось, что она лучше бы умерла, чем стала его женой. Но желание невесты — это одно, а Гераклу пришлось поначалу бросить наземь человека в быкоголовом обличье, затем напугать его же, превратившегося в змея, и, наконец, отломить рог у быка-оборотня. Так он завоевал себе Деяниру, которая подарила ему Гилла.

Эта история один к одному повторяет рассказ о поединке Геракла с Араксом за обладание Эхидной. По той легенде от Эхидны у Геракла рождается только два сына — Агафирс и Скиф. В отличие от геродотовского варианта Гелон в ней не присутствует, и теперь ясно почему. Автору данной версии был известен миф о Гилле, который стал играть роль Гелона, покинувшего пределы Скифии.

В правильности отождествления Гелона с Гиллом убеждает еще одно (правда, косвенное) обстоятельство. Перечисляя скифские племена, Геродот называет среди них и народ гелонов, которые «издревле были эллинами». Они говорили не только на скифском, но и эллинском языке, а в их столице — городе Гелоне — были «святилища эллинских богов со статуями, алтарями и храмовыми зданиями из дерева, сооруженными по эллинскому образцу». Каждые три года они справляли празднества в честь Диониса. Геродотовских гелонов естественно считать потомками Гелона, сохранившими связи со своими родичами, перебравшимися в далекую Элладу. А на то, что они сопоставляли Гелона и Гилла, указывает древнее название области Скифии, которое хранили греки, — Гилея.

Античная традиция сохранила целый цикл мифических преданий о судьбе детей Геракла — Гераклидов (Гилла и его кровных братьев). По Аполлодору, после смерти отца они, гонимые микенским правителем, уже известным нам Эврисфеем, проходят через всю Грецию и являются в Аттику (полуостров на юго-востоке страны). Вторгшийся сюда Эврисфей гибнет в бою от руки Гилла. После этой победы Гераклиды устремляются на Пелопоннес (в центр Греции) и занимают там все города. Но вспыхнувшая эпидемия заставляет их оставить полуостров, отступив на север. Получив будто бы от оракула обещание победы «после третьего плода», Гилл с войском через три года вновь идет на Пелопоннес, но на Истме (перешейке, отделяющем полуостров от материковой Греции) ему перекрывает путь армия тегейского царя Эхема. В поединке с Эхемом Гилл погибает. Позднее Гераклиды осознают, что, говоря о «третьем плоде», оракул имел в виду необходимость смены трех поколений. Согласно Диодору Сициллийскому, тегейского героя выставил против Гилла царь Атрей, получивший власть в Микенах после Эврисфея и возглавивший оборону Пелопоннеса. Атрей был отцом Агамемнона и Менелая — ахейских вождей в походе на Трою, поэтому военная кампания Гилла предшествовала Троянской войне. Соответственно победный поход на Пелопоннес «правнуков» Гилла проходил уже после завершения битвы за Трою (три поколения — это приблизительно 80–100 лет, эпоха «внуков» Агамемнона и Менелая). Второе вторжение Гераклидов было частью так называемого дорийского (по имени народа дорийцев) нашествия на Грецию, относимого к первым десятилетиям XII в. до н. э. От имени Гилла происходит название иллирийского племени гиллов, или гиллеев, которое обитало на Адриатическом побережье и ближайших островах.

Итак, со старшим братом Скифа мы разобрались. Теперь черед Агафирса или Агатирса (греческая «тета» в равной степени воспроизводит буквы «ф» и «т»). Это имя принято считать двусоставным. Наиболее устоявшаяся гипотеза состоит в сопоставлении начальной части имени с иранским «ага» — «злой», а заключительной — с названием фракийского племени травсов. В результате имя Агатирс предстает как ирано-фракийский гибрид, означающий «злой Траве». Если интерпретация первой части слова вызывает улыбку (ох, уж это помешательство историков на иранизме скифов), то фракийские корни Агатирса заслуживают самого пристального внимания. Геродот писал: «Агафирсы — самое изнеженное племя. Они обычно носят золотые украшения и сообща сходятся с женщинами, чтобы всем быть братьями и как родные не завидовать и не враждовать между собой. В остальном их обычаи схожи с фракийскими». В этой характеристике народа нет и намека на его злобность, скорее все выглядит прямо противоположным образом, а вот в отношении тяги агафирсов к фракийскому миру все сходится. Правда, сторонники гипотезы сами же отмечают, что фракийские травсы проживали достаточно далеко от Скифии, и потому совершенно неясно, какое отношение они имели к агафирсам.

В литературе самых разных народов присутствует один и тот же сюжет, когда герой отправляется на поиски счастья за тридевять земель, возвращается домой, не солоно хлебавши, и только тут убеждается, что желанная цель находилась совсем рядом и не надо было никуда путешествовать. Не так ли наши отечественные историки и лингвисты ищут смысл непонятных для них слов в словарях других народов?! Результат всегда один: если и появляется какая-то сиюминутная ясность, то вслед за этим сразу же налетают тучи недоумения и новых, еще более каверзных вопросов. Ну, почему бы нашим лингвистам не вспомнить, что слово «ага», как указывает словарь Даля, в притурецких и татарских областях обозначало «старшина», «начальник». А ведь это самые, что ни на есть, скифские территории. Если же кому-то не нравится наша русская версия, то почему бы не вспомнить о греческом «аго» — «полководец». В любом случае эти понятия более приближают нас к пониманию значения имени Агатирс. Сын Геракла, он является прародителем своего племени, предводителем, старшиной и полководцем. Кстати, в русском языке у слова «ага» есть еще одно, хорошо всем известное значение. Оно передает факт согласия человека принятия им соответствующей точки зрения и может быть заменено словами «да», «так», «ладно», «конечно». Во всех них присутствует настроение приятия, согласия, их никак не свяжешь с понятием «злой». В греческом языке с этим корнем можно связать такие слова, как «агатос» — «хороший» и «агапе» — «любовь». Иранский язык уводит в сторону от правильного восприятия смысла слова, и это отличный пример, показывающий, насколько далеки современные историки от правильных представлений о скифах.

Вторая часть имени Агатирс связана уже с названием племени, родоначальником которого он был. Параллель тирсы-травсы безусловно очень интересна и крайне важна. Но мы предлагаем рассмотреть ее в более широком контексте. Гелон-Гилл и Скиф олицетворяют народы, которые сыграли выдающуюся роль в истории Древнего мира. Но тогда и их родной брат должен ассоциироваться с племенем, не менее знаменитым! Тирсы — одно из его названий, запечатленных историками. Во Фракии тирсов переименовали в травсов. Что же это за загадочный народ?

В качестве отправной точки выберем свидетельство Геродота о том, что вдоль побережья Черного моря от Дуная до Херсонеса (развалины на окраине современного Севастополя) обитало племя тавров. Они считаются древнейшим населением южной части Крымского полуострова (Таврики). По-гречески «тавр» значит «бык», это эквивалент русского тура, поэтому племя тавров по-русски именовалось турами. Это еще один пример, подтверждающий древнейшую традицию наших предков: называть себя по имени верховного бога.

Тур относится к числу важнейших русских богов, основательно позабытых современными академическими учеными. Впервые на это обратил внимание А. Н. Афанасьев. Его идею блестяще развил выдающийся русский фольклорист Александр Сергеевич Фаминцын (1841–1896) в книге «Божества древних славян». Он показал, что Тур, имя которого в первоначальном смысле означало быка, — это символ солнца и связанного с действием света плодородия. Этот бог был близкородственным Яриле божеством на Руси и у славян.

Тур олицетворяет собой и свет возрождающегося на Коляду солнца. Это выражается в колядках малорусских и близко сходных с ними польских, где речь идет о «чудном» или «дивном», «многорогом или златорогом», т. е. сияющем, звере туре или туре-олене. Вот, к примеру, отрывок из галицко-русской колядки (Галиция — историческое название части западно-украинских и польских земель), где зеленая дубрава говорит:

Ой шумью, шумью, бо в себе чую,

Бо в себе чую дивное зверя,

Дивное зверя Тура-оленя,

Шо на головце девять рожечков,

А на десятом терем збудован…

В польской колядке рассказывается, как хозяйка взглянула на поле

И увидела зверя тура,

Зверя тура, имеющего золотые рога.

В сербской колядке святой Петр изображается едущим на златорогом олене. То, что во всех данных случаях золотые рога действительно имеют значение света или солнечных лучей, доказывается нижеследующим отрывком из великорусской свадебной песни, где речь идет о таком же златорогом или белом олене, освещающем весь двор своими рогами:

В тех ли лугах ходит олень,

Ходит олень — золотые рога…

Тут пришел Андрей господин,

Встречю ему белой олень…

Олень-то ему и обещает:

Станешь жениться, я на свадьбу приду,

Золотые рога я с собой принесу,

Золотыми рогами весь двор освещу.

То же самое подтверждается и сербской песней:

Что блестит у зеленого леса:

Солнце это или месяц?

Это не солнце, это не месяц,

А два золотые рога оленя.

Такое же значение следует приписывать появлению Тура на Святках или накануне Нового года в Великой и Малой Руси, а также в Польше, где рождественские колядники ходили в старину местами с набитой волчьей шкурой, местами же с «Туром» (древним аналогом мешка Деда Мороза!). В святочных маскарадах на Руси ходила фигура, которая так и называлась Туром. Обычай вводить в хату настоящего быка в первый день Рождества соблюдался в XIX в. помимо Поднестровья, еще и в Сербии.

Название праздника «Туры» или «Турицы» у галичан и словаков, даже независимо от многочисленных географических названий, произведенных от имени Тур в занимаемых теми и другими местностях, свидетельствует о почитании Тура как божества. Причисление церковью этих празднеств к языческим и запрещение пастве принимать в них участие подтверждают это. В честь Тура еще в XIX в. пелись весенние песни на протяжении от Ростова и Переславля-Залесского до Нижнего Новгорода. В Костромской губернии исполнялась следующая весенняя «семицкая» песня:

Ой, Тур, молодец удалой!

Он из города большого,

Вызывал красну девицу

С ним на травке побороться,

Ой, Дид-Ладо! побороться и т. д.

В этом вызове Туром красной девицы — «на травке побороться», несомненно проявляется похотливая природа весеннего бога. В Галиции Турицы празднуются в начале мая, соответствуя «семику» великорусов. В львовской книге XVII в. (Номоканоне) в числе языческих игрищ упоминаются Туры. В одном из поучений XVI в. говорится: «О Турах… вы попове уимаете детей своих». У словаков один из важнейших весенних праздников — Троицын день — носит название Letnice или Turice. На праздниках, в которых чествовалось солнце, оно почиталось под именем, а иногда и в образе тура или быка (действительного или ряженого).

Тура чествовали в России не только весною, но и зимою; на это прямо указывает примечание к одному из описаний (рождественского!) праздника Коляды: «К сему на тех же законопротивных сборищах и некоего Тура Сатану и прочие богомерзкие скареды промышляюще вспоминают». Один из первых отечественных этнографов М. Д. Чулков (1743–1792) писал: «Во все святые вечера, начиная от Рождества до Крещения, в честь тех же идолов Коляды и Тура, поют так называемые подблюдные песни, делают игрища, наряжаются вы хари и т. д.». В Малой и Галицкой Руси на Рождество и в Новый год водят по селу бычка-полазника и произносят при этом поздравления и добрые пожелания. На Новый год ходят около Днестра с быком, припевая: «Ой, Туре! Туре! Небоже — ой, обернися тай поклонися», и также высказывают при этом добрые слова и напутствия в адрес хозяина дома. Итак, мы имеем неоспоримые свидетельства о чествовании в России Тура на Святках и о призывании имени его весною, во время празднования Семика, т. е. на неделе Всех Святых, называемой семицкой и совпадающей со временем, когда на западе справляются «Туры» или «Турицы».

А. C. Фаминцын указал, что на территории России существовали многочисленные города и селения, реки, озера с именами, образованными от корня «тур», причем их география простиралась на огромных пространствах от Тобольской (города и селения Тура, Туринск, Нижне- и Верхне-Туринск, приток Тобола — Тура) и Енисейской губерний (город Туруханск, приток Енисея — Турухан) до Минской, Киевской и Варшавской. Обратим сразу же внимание, что это как раз соответствует области распространения скифской культуры! Культ бога Тура дошел до этих мест, но центр его поначалу находился в местах проживания тавров, то есть на территории современных Молдавии, Приднестровья и Юго-Западной Украины. Агатирсы проживали в западной части этого пространства, на берегах Днестра. Его старое название — Тирас, равно как и имя столицы Приднестровья Тирасполь, явно родственно связываемому с ними этникону «тирсы».

Тирс или тирсен имеет значение «сын Тура». Тирсы — это те же тавры. Если тавры — греческое название народа, поклонявшегося богу Туру, то тирсы — слегка искаженное их древнерусское самоназвание. Агатирс, таким образом, следует переводить как «старший сын бога Тура» или старшина тавров. Словосочетание Ага-Тирс схоже с такими эпическими оборотами, как Яр-Тур (Ярый Тур) и Буй-Тур (Буйный Бык). В нашем случае «ага» подчеркивает статус Агатирса среди подвластного ему народа. На основе нашего анализа можно также предположить, что агафирсы были своего рода «царскими таврами», то есть представителями наиболее знатных их родов. Оттого они ходили в золоте и считались самым изнеженным племенем.

Обозревая территорию России XIX в., А. C. Фаминцын делает вывод, что названия, производные от «Тур», увековечились в бесчисленном (!) множестве географических названий, свидетельствующих о чрезвычайной популярности в ней этого божества. Кроме того, множество топонимов с данным корнем находилось в Чехии, Моравии и Германии (например, широко известная область Тюрингия). Имя Тура звучит и в некоторых названиях немногочисленных местностей в Австрии, Швейцарии, Италии (Турин!), и даже Франции (город Тур). Выделяя европейский «вектор» распространения культа Тура, наш выдающийся соотечественник, однако, не упомянул об азиатском направлении. И здесь, в первую очередь, вспоминается Туранская равнина в Средней Азии и… государство Турция! Страна, на земле которой покоятся руины арийской Трои, названа по имени древнерусского бога. Ситуация эта, как мы уже убедились не раз, вполне обычная: слишком сильно было культурное воздействие древних ариев на другие народы: у скандинавов Тура называли Тором, у кельтов — Таранисом, у этрусков — Турмсом (Тур-мужем), у румын — Турком, у болгар — Торку, у хеттов — Тарху, у армян — Тарку, у осетин — Таранджелос, у индоариев (в «Ведах») — Траитана, а у иранцев — Траетаона. Пути распространения культа Тура соответствуют путям миграции тавров-тирсенов.

Оставим пока без внимания северный (в Скандинавию), северо-западный (в Кельтику) и юго-восточный (в Иран и Индию) вектора их миграций. В первую очередь, нас будет интересовать движение в Малую Азию, поэтому сосредоточимся на западном и южном направлениях. Геродотовская легенда о трех сыновьях Геракла и Эхидны говорит о том, что Агафирса изгнали из Скифии. Но тогда маршрут его движения следует представить так:

Таврида => Румыния => Болгария => Турция => Армения.

Чем дальше «уходил» культ Тура от Северного Причерноморья, тем больше искажалось имя бога:

Тур => Турк => Торку => Тарху => Тарку.

Оказавшись на Балканах, тавры не преминули заглянуть в Грецию. У древних греков сохранились старинные сказочные предания, что к северу от Греции появились особые чудовища, у которых зад и четыре ноги были конские, а грудь, голова и руки — человеческие. Эти чудовища, названные греками кентаврами, отличались крайне свирепым нравом, превосходно стреляли из луков и были благодаря быстрым конским ногам совершенно неуловимы, причем, по греческим сказаниям, между этими кентаврами и греками когда-то происходили кровопролитнейшие битвы. «В этих сказочных преданиях греков о кентаврах, — пишет замечательный русский историк А. Нечволодов, — на первый взгляд совершенно невероятных, есть, однако, большая доля правды. Жестокие битвы греков действительно происходили с пришельцами с севера, метко выпускавшими стрелы из своих луков и постоянно появлявшимися перед противниками верхом на быстроногих конях, с которыми они, казалось, составляли одно неразрывное целое. Вид этих конных и неуловимых пришельцев, издали поражавших врагов из своих луков, а затем свирепо нападавших на полном конском скаку, особенно поражал греков, так как греки, поселившись в своей гористой стране, мало пользовались лошадьми, сражались пешими и были плохими наездниками. Но тем не менее несмотря на весь ужас греков, эти северные пришельцы были не сказочными чудовищами, а настоящими людьми. Это были, конечно, наши славные предки, славяне, и именно те племена, которые дали начало великому русскому народу. Идя из своей далекой Арийской родины по нашим привольным южным степям, они покорили себе во время этого длинного и долгого пути главного тогдашнего обитателя Русских степей — дикую лошадь, и сделали себе из этого борзого скакуна вернейшего и преданнейшего друга; сроднившись с ним, предки наши стали лучшими в тогдашнем мире наездниками и конными стрелками и наводили ужас на все народы, которые пытались им сопротивляться». Имя «кентавр» следует читать как «конный тавр» — представитель племени тавров. Кентавры уже населяют северную Грецию, когда туда приходит Геракл. Следовательно, с появлением кентавров следует связывать самую раннюю миграцию тавров на запад.

Бог грозы Тару (Тарху) входил в пантеон хеттских богов. Это доказывает присутствие в Малой Азии носителей культа Тура уже во II тыс. до н. э. При этом логично предположить, что анатолийские и греческие тавры были просто разными «ветвями» одной и той же их миграции на запад. Много десятилетий историки и лингвисты так и не могут разгадать тайну происхождения названия «Троя», а оно связано с Россией — страной, которую они совершенно игнорируют в своих исследованиях. Название ему дали тавры. Троя — это Туров, город священного быка! Невольно вспоминаются строки из стихотворения Даниила Андреева:

Таится дремный мир сказаний

Веков родных щемящий зов

В нешумной музыке прозваний

Старинных русских городов.

И слышу в гордом слове Туров

Летящих в мрак ветвей и хвой

Упрямых, круторогих туров

С закинутою головой…

Древнерусский город в Белоруссии и малоазийская Троя в равной степени рождают воспоминания о «круторогих турах». Троянцы — это предки туровцев!