50. В полном мраке

50. В полном мраке

На Руси имелся князь, способный заменить Александра Невского — его 14-летний сын Дмитрий. Он княжил в Переяславле-Залесском и Новгороде и был во многом похож на отца. Честный, прямой, глубоко верующий, настоящий патриот. Он унаследовал и полководческие способности Невского, уже в юности был одним из командиров при взятии Дерпта. Но ведь и Русь менялась. Ее единство, и без того хлипкое, окончательно исчезло, а распад углублялся.

Как только не стало Невского, Новгород сразу вспомнил о его «самовластии» и отыгрался на сыне. Выгнал Дмитрия, предложил управлять городом великому князю Ярославу III Тверскому. Но за это он должен был принять длинный список условий — отказаться от единоличной власти, которой пользовался Александр, не нарушать «вольностей», действовать только с согласия веча, новгородцы мелочно регламентировали все права и доходы государя вплоть до отвода ему сенокосов и ловли рыбы для княжеского стола. Он должен был принять обязательство не претендовать ни на что сверх выделенного ему.

Однако Новгороду по-прежнему угрожали Орден и датчане. Получив урок под Дерптом, немцы притихли, и новгородцы сочли, что теперь они могут разобраться с датчанами. Выступили на их эстонские владения, обложили главную крепость Раковор (Раквере), но неприятель отбил и отогнал их. Новгородцы начали более тщательную подготовку. Строили стенобитные орудия, попросили помощи у Ярослава III и других князей. Владимирский государь прислал двоих сыновей, привели полки Дмитрий Переяславский и Довмонт Псковский. Объединенное войско возглавил Дмитрий.

С Орденом провели переговоры, и крестоносцы заверили, что не нарушат мира, останутся нейтральными. Но они солгали, увидели возможность расквитаться с русскими и тайно собирали армию. В начале 1269 г. новгородцы и их союзники снова подошли к Раковору — и внезапно обнаружили, что магистр Роденштейн поджидает их со всеми силами крестоносцев. Столкнулись 18 февраля. Летописцы сообщают, что это было «страшное побоище, какого не видели ни отцы, ни деды». Рыцарская конница обрушилась на новгородский полк и смяла его. В сече полегли посадник Михаил, тысяцкий Кодрат, немало их отважных сограждан. Но Дмитрий и Довмонт умело руководили войсками, сдержали удары и сами стали теснить врага. Крестоносцы начали выдыхаться, князья почувствовали это, нажали, и немцы обратились вспять. «И гнали их, побивая, до города, в три пути, на семь верст, так что нельзя было и коню ступить из-за трупов». Поле боя осталось за русскими, три дня простояли «на костях». Хотя и осаждать Раковор уже не могли, вернулись домой.

Но магистр все еще надеялся переломить ход войны, ведь и новгородцы понесли серьезные потери. Он спешно формировал новое войско. 18 тыс. немцев и их прибалтийских солдат ворвались в русские пределы, сожгли Изборск, подвезли к Пскову множество осадных машин. Довмонт привел свою дружину в соборный храм Св. Троицы, освятил меч на алтаре и бросился на вылазку. Сам магистр был ранен, его рыцарей потрепали. В течение десяти дней псковичи контратаковали, не позволяли врагу приблизиться к крепостным стенам. А потом неприятели узнали, что на выручку движутся новгородцы с сыном великого князя Юрием, предпочли убраться.

В Новгороде ожидали, что Орден повторит наступление, звали Ярослава III. Он прибыл с владимирскими полками, с ним пришел даже татарский отряд владимирского баскака Амрагана. Но под Раквором и Псковом полегло слишком много крестоносных воинов, немцы и датчане запросили мира. Чтобы избежать новых сражений, согласились отдать русским берега реки Наровы. А как только опасность миновала, новгородцы… поссорились с Ярославом III. Обвинили, что он нарушил условия, на которых ему уступили власть. Перечислили вины — конфисковал двор одного из бояр, троих оштрафовал, княжеские птицеловы и звероловы выезжали за пределы отведенных им угодий. Объявили, что лишают великого князя своего престола и приглашают Дмитрия Переяславского[155].

Сын Невского не хотел вступать в конфликт с дядей, отказался. Но новгородцы ответили, что Ярославу они подчиняться все равно не будут. Забузили и сами, без князя, принялись вооружаться. Ярослав тоже оскорбился, велел готовить военный поход. Настолько разозлился, что собирался напустить на строптивцев не только своих воинов, отправил послов к хану и позвал на Новгород татар. Это грозило такими последствиями, что всей Северной Руси мало не показалось бы. Вмешался митрополит Кирилл, с большим трудом сумел сгладить взаимные обиды, город все-таки покорился великому князю.

А в 1272 г. Ярослав III умер. На владимирский престол взошел еще один брат Невского, Василий Костромской. Вокруг Новгорода снова закипел спор. Городская верхушка затеяла переговоры сразу с двумя князьями, и с Василием Костромским, и с Дмитрием Переяславским. Оба прислали на Волхов своих бояр, «золотые пояса» торговались, вырабатывали условия. В конце концов выбрали Дмитрия. Узнав, что племянник поехал в Новгород, Василий разбушевался, хотел схватить его по дороге. Не сумел этого сделать и с войском занял Торжок. Намеревался идти на Переяславль-Залесский, но поостерегся. Союзники Василия, тверские князья, разорили Бежецк и Волок Ламский.

Новгородское вече постановило воевать против великого князя, подняло полки, Дмитрий повел их к Торжку. Но по дороге новгородцы рассудили, что драться с Василием не стоит. Ведь он контролирует пути подвоза хлеба, перекроет — выйдет себе дороже. Попросили Дмитрия уехать и передались под власть великого князя. В общем, несколько городов распотрошили понапрасну, не пойми за что. А всего через четыре года Василий Костромской скончался, и Дмитрий Переяславский унаследовал великокняжеский престол. Во Владимир он тоже переезжать не стал, теперь столица переместилась в его Переяславль.

Новгород охотно признал Дмитрия своим князем, Довмонт Псковский был его личным другом. Два воина, два защитника Руси. Они породнились, сын Невского выдал за Довмонта свою дочь. Вместе готовились противостоять западным врагам. Не тут-то было! Дмитрий обратил внимание на уязвимое место новгородского края, побережье Финского залива и устье Невы. Уже сколько раз сюда лезли чужеземцы. Решил понадежнее прикрыть опасный участок, построить крепость Копорье. Распорядился возвести деревянный острог, намечал ставить каменные стены. Но Новгород встал вдруг на дыбы! А как же? Князь построит крепость, посадит в ней свой гарнизон, получит собственный плацдарм на новгородской земле! Глядишь, захочет взять ее под контроль, прижать «свободы»!

Князю заявили, что он нарушил законы Новгорода, и строительство запретили. Когда дело касалось общерусских интересов, Дмитрий, как и его отец, умел быть жестким. Мелочный эгоизм «золотых поясов» возмутил его. Он уехал и вернулся с войском, начал разорять новгородские села. Не хотите слушаться добром — заставим. И заставил. Горожане испугались, что им нанесут слишком уж крутые убытки. Смирились, дозволили возводить Копорье. Из-под палки дозволили, чтобы Дмитрий за его же счет прикрыл новгородские рубежи! Что ж, князь был доволен. Дозволили, и то хорошо. Закипела работа.

В политике он твердо придерживался линии отца. Сосредоточил внимание на западных границах, а с Ордой старался поддерживать приемлемые отношения, выражал хану почтение и послушание, но от участия в татарских войнах дипломатично уклонялся, не желал губить русских воинов в чужих сварах. Но другие князья эти принципы отбросили. Борис, Дмитрий и Константин Ростовские, Глеб и Михаил Белозерские, Федор Ярославский, смоленские властители с ходу откликались на приглашения, отправлялись с дружинами в Орду. Что им было до немцев, шведов, Новгорода? Княжество не их, а Дмитрия, пусть сам и отдувается. А татары за службу разрешали брать добычу, пленных. Что сумел захватить, то и бери. Опять же, хан и Ногай заметят верных слуг, а это пригодится для решения каких-то собственных проблем.

У Александра Невского, кроме Дмитрия и рано умерших Василия и Даниила-большого, было еще два сына, Андрей и Даниил. Когда не стало отца, оба были маленькими. С уделом Андрею не особо повезло. Его дядя и тезка Андрей Ярославич правил в Городце и Нижнем Новгороде, незадолго до смерти Невский дал ему Суздаль, а Городец освободился для сына. Мальчик вырос там под опекой своих бояр, с братом Дмитрием почти не общался и был совершенно не похож на него. Был дерзким, воинственным, но судьбы Руси его абсолютно не занимали. Куда больше беспокоило, что княжество у него слишком маленькое.

Он завидовал брату, завидовал соседям. А где же взять другое? Всю Залесскую землю князья давно поделили и переделили. Рядом богател Нижний Новгород, после разгрома Биляра и других болгарских городов туда переместился центр волжской торговли. Но Нижний Новгород — это было уже чужое, там княжил двоюродный брат. Тверь, Суздаль, Юрьев-Польский — и подавно чужое. А чем же ему, Андрею, жить, что оставить детям? Единственный Городец между ними делить? Но через Городец ездили на Русь ордынские откупщики и чиновники, с ними заводили полезные знакомства. Да и подрабатывать Андрей научился в Орде, вместе с ростовскими и ярославскими родичами водил городецких воинов в татарские походы.

Князья не раз бывали на Кавказе, сражались с Хулагидами. Подавляли ясов и дагестанцев, вышедших из повиновения хану, заслужили от него похвалу и щедрые награды за взятие сильной крепости Дедяков. Против татар восстала и дунайская Болгария. Ее цари со времен Батыя платили дань, в их городах, как и в русских, угнездились баскаки, допекли народ. Мятеж возглавил пастух Лахан. Убил царя как ханского прислужника, женился на царице. Болгары дружно поддержали его, истребляли татар. В карательную экспедицию Ногай опять позвал русских князей. Лахана одолели и казнили, Болгарию перевернули вверх дном. Татары и русские возвращались довольные, с обозами награбленного барахла, гуртами чужого скота, тысячами болгарок и детей. Тут как тут были генуэзцы, предлагали услуги — зачем возиться с полоном, не лучше ли обратить в звонкую монету? Ну кто скажет, что Орда не ценит верных подданных?

Городецкие бояре во главе с Семеном Тонгилиевичем подсказывали Андрею, что репутацию, заслуженную у татар, можно использовать с куда большей выгодой. Подсидеть старшего брата и отобрать у него великое княжение. Правда, дело было незаконным даже с ордынской точки зрения. А как отнесутся соотечественники, как отреагирует митрополит? Но в 1281 г. святитель Кирилл отошел в мир иной. Русские иерархи сочли невозможным обращаться к еретическому Константинопольскому патриарху, и церковь осталась без митрополита. Андрей и Семен Тонгилиевич сочли, что настал самый подходящий момент, поехали в Сарай. Они позаботились заранее поднакопить денежек, засыпали взятками вельмож, доказывали, что князь будет куда лучшим исполнителем ханской воли, чем Дмитрий. Добились своего. Андрею дали ярлык на великое княжение, предоставили татарские отряды, чтобы посадить его на престол.

Он привел ордынцев под Муром, уже в качестве государя вызвал к себе удельных властителей. К нему сразу перекинулись его товарищи по ордынским походам — Федор Ярославский, ростовские князья. Но войско двинулось по русской земле, как по неприятельской. Разграбило Муром, опустошило окрестности Владимира, Суздаля, Юрьева, Твери. Татары бесцеремонно прочесывали и поджигали деревни, набирали пленных. Были забыты даже законы о неприкосновенности церкви. Ордынцы обдирали храмы, громили монастыри, монахинь расхватывали на забаву. Князья закрывали на это глаза. Уж они-то знали обычаи ханского войска — воины сами добывают себе вознаграждение, иначе они служить не будут.

Для русских людей обрушившийся на них ужас был совершенно неожиданным. Ведь ничто не предвещало нашествия. Прятались по лесам, но зима стояла морозная, многие замерзали. Защищаться осмелилась лишь столица Дмитрия, Переяславль. Ее взяли приступом 19 декабря, разорили подчистую, перерезали защитников и тех горожан, кто просто попался под горячую руку. Под Рождество Христово среди трупов и пожарищ Андрей дал пир татарским соратникам и отпустил их с честью и богатыми трофеями.

А Дмитрий бежал в Новгород. Но новгородцы вдруг встретили его вооруженными и объявили:

«Стой, князь! Мы помним твои обиды. Иди, куда хочешь!»

Мало того, они захватили казну великого князя, взяли в заложники его дочерей и бояр и потребовали, чтобы он отказался от крепости Копорье. На помощь Дмитрию бросился было его зять Довмонт. Он с небольшой дружиной ворвался в Ладогу. Новгородцы отправили в этот город казну великого князя. Довмонт отбил ее, перевез в Копорье и засел в крепости. Однако удержаться ему не дали. Новгород выслал полки, обложил Копорье, вынудил Довмонта с гарнизоном выйти. После этого стены великолепной твердыни были разрушены до основания.

Безумие? Да, безумие. Но новгородцы считали свое поведение оправданным и логичным. Они послали гонцов к Андрею, пригласили его на княжение. Правда, он не побеждал немцев, не защищал границы, а учинил на Руси катастрофу, зато он не нарушал новгородских законов… Пострадавшее население Переяславля, Суздаля, Владимира было совершенно иного мнения и Андрея знать не желало. Как только татары удалились, Дмитрий вернулся в родные места, и люди потекли к нему. У него стало собираться внушительное войско.

Но вмешался еще один князь, Святослав Тверской. Его владения орда Андрея тоже зацепила, тем не менее, он задумал сыграть собственную игру. Почему бы в раздорах двух братьев не урвать что-нибудь для себя? Связался с Новгородом, тверская и новгородские рати соединились и пошли на Переславль. Объявляли, что хотят низложить и изгнать великого князя. Он выступил навстречу, сошлись под Дмитровом. Битвы не было. Дмитрий старался избежать братоубийства, а его противники, увидев армию великого князя, поостыли. Постояли-постояли и вступили в переговоры. Дмитрию предъявили условия: он отказывается от новгородского княжения, и Тверь отныне не будет подчинятся ему. По сути, станет независимой.

Хочешь или не хочешь, а пришлось согласиться. Великий князь очутился между молотом и наковальней. Он уже знал, что Андрей снова поскакал в Орду. Там ему не отказали, дали подмогу. Едва Дмитрий успел замириться с Тверью и Новгородом, как по Владимирской земле во второй раз хлынули татары, грабя и убивая. Сражаться с ними Дмитрий не стал. Как тут сражаться, если со всех сторон готовы ударить в спину? Распустил войско и скрылся. Но и в самой Орде происходили важные перемены. Умер хан Менгу-Тимур, и Ногай протолкнул на престол своего ставленника Туда-Менгу. Этот царь увлекался учением суфийских дервишей, земными делами не интересовался, и Ногай при нем захватил полную власть.

Отчаявшийся Дмитрий нашел выход, отправился прямо в ставку всемогущего темника. Ногай принял и выслушал его. Продажных ордынских царедворцев он знал, как облупленных, полученные через них ханские решения в грош не ставил. А Дмитрий ему понравился — не подхалим, не интриган, настоящий воин. Временщик не намерен был допускать явные безобразия в своем государстве и взял великого князя под покровительства. Войска не понадобилось. Ногай только цыкнул, и враги Дмитрия съежились.

Андрей безропотно уступил великое княжение и Новгород. Брат его простил, сохранил за ним Городецкий удел. Приговорил к смерти только автора смуты Семена Тонгилиевича. Он за свои услуги получил хорошее вознаграждение, наместничество в Костроме. А за что его казнят, боярин даже не понял. Говорил, что он всего лишь верно служил своему государю. Сожженные города, десятки тысяч оборванных и искалеченных жизней как будто и не считались виной, о них Семен Тонгилиевич вообще не вспомнил.

Новгород, по своему обыкновению, пробовал упрямиться, по-прежнему величал своим князем Андрея. Но великий князь потребовал, чтобы сам Андрей вместе с ним выступил на смутьянов. Новгородцы узнали, что усмирять их идет их же избранник, и скисли. Без боя покорились Дмитрию, а за нанесенные обиды отдали ему Волок Ламский. В Твери князь Святослав умер, удел достался его брату Михаилу. Он также пробовал качать права, вспоминал об отделении от великого княжества. Но Дмитрий Александрович был умным политиком, двинул на Тверь ее вчерашних союзников, новгородцев. Снова удалось обойтись без братоубийства. Михаил поершился, вывел в поле рать, но смекнул, что он все равно проиграет, и еще с Новгородом поссорится. Пришлось отказаться от независимости.

Государственный порядок, вроде бы, восстановился. Потеплели и отношения Руси с Византией. После смерти Михаила Палеолога императором стал его сын Андроник, он расторг унию, сместил патриарха Иоанна Векка, заменив его горячим поборником Православия Иосифом. На Русь прибыл новый митрополит, грек Максим. Он первым делом посетил Сарай, добился от хана подтверждения прав Церкви. Впрочем, Константинополь гнул свою линию. Митрополиту было велено обосноваться не во Владимире, а в Киеве, где княжеской власти по сути не существовало. Таким образом, Церковь должна была стать самостоятельной силой. Рассчитывали, что она начнет объединять ослабевшие русские княжества, а при этом подтягивать их под византийское влияние. Но, по крайней мере, наладилось каноническое управление Церковью.

Твери не пришлось пожалеть о примирении с великим князем. В 1285 г. на ее земли вторглись крупные силы литовцев, но на помощь быстро пришли дмитровцы, москвичи, совместными силами неприятелям всыпали по первое число. Но согласие между князьями было вынужденным и обманчивым. Андрей Городецкий не оставил мечту завладеть великим княжением. В 1285 г. он сговорился с одним из татарских царевичей, чтобы тот привел воинов и ударил с ним на старшего брата. Дмитрий об этом узнал и теперь-то действовал решительно. Приказал всем удельным князьям явиться со своими полками, на Андрея пошла многочисленная армия. Татарский царевич сталкиваться с такими силами поостерегся, и его заставили убраться подобру поздорову. Великий князь опять простил брата, но отправил в тюрьму его бояр-советников.

Русских людей удача окрылила. Они избежали очередного погрома! Выходит, они могут противостоять ордынцам?! Но и Дмитрий Александрович исподволь предпринимал шаги, чтобы ослабить басурманское иго. Он повторил Ногаю те же предложения, которые высказывал его отец — не посылать на Русь ханских сборщиков дани. Ее будет собирать великий князь и отправлять лично Ногаю. Темник согласился. Что ему было до сарайских чиновников и казны сарайского хана? Пусть богатства текут к нему. Зато каким благом это обернулось для Руси! Она избавилась от хищничества и насилий «данщиков»! Забитые и затерроризированные русские поднимали головы, в них просыпалось чувство собственного достоинства.

Большая колония татар образовалась в Ростове. Тут осели свиты двух царевен, княжеских жен, заводили подворья ордынские купцы. Эти гости оказались весьма беспокойными, наглели, вели себя по-хамски, обращались с горожанами, как с людьми второго сорта. В 1289 г. ростовчане созвали вече и приняли беспрецедентное доселе решение: выгнать всех татар, а их дома и имущество разграбить. Князь Константин Борисович перетрусил, как бы не покарали, набрал побольше подарков, поехал оправдываться перед ханом.

Но Орде в это время стало совсем не до ростовчан. Там начался внутренний раздрай. Хан Туда-Менгу царствовал недолго, отправился в мир иной. Ногай выбрал из царевичей и возвел на трон преемника, Туля-Буги (в русских источниках Телебуга). Хотя темник ошибся. Туля-Буги не намеревался быть таким послушным, как его предшественник, рвался править самостоятельно. Они поссорились, царство по сути разделилось. Тогда Ногай сговорился против хана с его братом Тохтой. В 1291 г. они прикончили Теля-Буги, корона досталась Тохте. Но и ему дружба с Ногаем требовалась только для того, чтобы дорваться до власти. Став ханом, он начал готовиться к борьбе с темником…

Для Руси сложились самый подходящие условия, чтобы вообще сбросить ордынскую зависимость. Сложились… Да только Русь оказалась к этому не готова, не заслужила своей свободы. Князья-то обрадовались расколу Орды. Но княжеских помыслов и устремлений хватило только на то, чтобы использовать ситуацию в собственных корыстных целях. Андрея Городецкого два провала так и не образумили, а в сообщники заговора он привлек Федора Ярославского — того самого, которого теща когда-то не пускала в Ярославль. Условились свергнуть Дмитрия и честно поделить его достояние. Андрей получит великое княжение, а Федору отдаст удел брата, Переяславль. Дмитрий любил свою столицу, украшал и благоустраивал ее, так что город был завидной добычей, в Залесской земле его считали самым престижным после Владимира и самым богатым после Ростова.

Двое заговорщиков обрабатывали других удельных хозяйчиков. Внушали, что Дмитрий слишком усилился, приказывает родственникам, будто слугам — иди в поход, приведи полки, сдай дань. Если так дальше пойдет, вообще прижмет княжескую самостоятельность. Те соглашались, завидовали великому князю — над всеми вознесся, вон как свой Переяславль отстраивает, а чем он лучше других? Андрей с Федором засобирались в Сарай к Тохте.

Выложили хану, что Дмитрий его враг, ставленник Ногая, иное дело они, готовые поддержать царя. Тохта прикинул — вмешательство в русские распри выглядело заманчиво. Он наносил первый удар не по самому Ногаю, а по его вассалу. Лишал его союзника, лишал источника доходов. А сам Тохта приобретал помощников. Уж они-то никуда не денутся, вынуждены будут воевать на стороне покровителя. Кроме того, набег сулил богатую добычу, а это повысит популярность Тохты, привлечет к нему татарских воинов. Хан предоставил Андрею и Федору не какие-нибудь отдельные отряды, а большое войско во главе со своим братом Дюденем.

В 1293 г. оно покатилось на Русь. Удельные князья сразу же отпали от Дмитрия, перекинулись к Андрею. Великому князю осталось только бежать, он выехал в Псков к Довмонту. Жители Переяславля, не ожидая для себя ничего хорошего, бросили город. До единого человека скрылись кто куда. Но крепко досталось и другим городам, по последствиям летописцы сравнивали Дюденеву рать с Батыевой. Татары начали с Мурома, потом была очередь Владимира, Суздаля, Юрьева, Углича, Дмитрова.

Никто не сопротивлялся, но конница врывалась в ворота, как в атаку. По улицам растекался вопль дикого ужаса. Распалившиеся воины махали саблями, рубили очутившихся на пути. Лезли по дворам, торопливо рвали одежду с баб и девок, удовлетворялись с матерями на глазах у детей, с дочерями на глазах у родителей. Другие уже выворачивали сундуки, кладовые, собирали тех же матерей, дочерей, детей, деловито связывали, тащили к толпам невольников. О неприкосновенности Церкви опять никто не вспоминал. В обозные телеги набивали оклады икон, украшенные переплеты книг. Во Владимирском соборе выломали даже медный пол.

Дюденева рать как раз и настроилась вволю пограбить, а князья Андрей и Федор, силясь заслужить расположение татар, подсказывали, где можно поживиться еще. Разорили 14 городов. Какая разница, поддерживали они Дмитрия или нет? Москва выразила полную покорность, встретила Дюденя хлебом-солью, но все равно не избежала общей участи, ее перетряхнули грабежами. Рать погромила и города, которые вообще не были подвластны владимирскому великому князю — рязанскую Коломну, смоленский Можайск.

Князь Михаил Тверской никак не был другом Дмитрия, а во время нашествия он находился в Сарае, отправился поклониться Тохте. Но это и показалось соблазнительным, раз князь в отлучке, Тверь будет беззащитной, татары двинулись к ней. Но они ошиблись, Михаил успел примчаться домой. К нему стекались и тысячи беженцев из соседних районов. Князь ободрил всех, вооружил. Ордынцы узнали, что могут получить отпор, и сразу передумали. Зачем рисковать? Повернули на новгородские земли, захватили Волок-Ламский. Но Новгород прислал делегацию с изрядными подарками для Дюденя, а Андрея заверил, что всегда мечтал иметь его своим князем. Да и рать уже пресытилась разгулом, была перегружена добычей, волокла за собой огромный обоз пленных. Поэтому Дюдень счел возможным удовлетвориться заявлением послов, выступил со своей ордой в обратный путь.

Великий князь, переждав бурю в Пскове, хотел возвратиться в Переяславль. Знал, что народ встанет за него. Но доехать ему не позволили. Андрей с новгородскими боярами караулил брата на дорогах. Выследил возле Торжка и напал, перебил дружинников, захватил обоз с вещами и казной. Дмитрий с несколькими слугами вырвался, ускакал куда получилось, куда кони вынесли — в Тверь. Перенесенные потрясения лишили его сил, подорвали здоровье. Он расхворался, впал в депрессию. А молодой Михаил Тверской обрадовался нежданному гостю, принял с почестями и уважением. Но он отнюдь не желал, чтобы все было как прежде, чтобы Дмитрий снова сел на престоле. Хотя и к Андрею не испытывал ни малейших симпатий. Нет, Михаил старался для себя.

В это время авторитет тверского князя резко подскочил. Он не пустил Дюденя на свою землю, сумел защитить подданных! О нем заговорили на Руси, к нему потянулись переселенцы из поруганных городов и уничтоженных сел. А для дальнейшего возвышения Твери надо было по возможности ослабить обоих соперников. Михаил объявил, что берет великого князя под защиту, станет посредником в переговорах между братьями. Он помог выработать компромиссные условия. Пусть Дмитрий отречется от великокняжеской власти, вернет новгородцам Волок-Ламский. Но Андрей за это должен возвратить брату его наследственный удел, Переяславль, и впредь не трогать. Ну а сам Михаил при этом выступал благодетелем и для Новгорода, и для Дмитрия, гарантом мира.

Больной великий князь вынужден был принять навязанные ему требования. Пришлось согласиться и Андрею, Дюденева рать вовсе не прибавила ему популярности на Руси, враждовать с Михаилом ему было нельзя. А Федор Ярославский отреагировал по-своему. Узнал, что князья предписывают ему выехать из Переяславля, и напоследок… сжег город. Ни себе, так и не людям. Дмитрия Александровича как раз везли домой, и в дороге его встретило известие о гибели любимого Переяславля. Очередного удара он не перенес. Ему стало совсем худо, он принял монашеский постриг и скончался. Он многое мог совершить, мог стать для Руси вторым Александром Невским. Но оказалось, что Невские Руси уже не нужны…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.