«Старые партизаны» в Батуме

Сразу после отъезда Бичерахова в его отряд влились остатки терских казачьих войск под командованием генерала Колесникова. Они к этому времени добрались до Петровска. Колесников стал командиром объединённого отряда. Однако это нисколько не спасло ситуацию: лишённые денежного содержания, войска бедствовали.

Бакинский отряд по требованию англичан был разделён на две части, первая из которых была подчинена генералу от инфантерии М.А. Пржевальскому, вторая — генералу Колесникову в Петровске. Бакинская часть отряда должна была отправиться в Батум для последующей переброски на Кубань и расформирования.

«Старые партизаны» — сослуживцы Бичерахова ещё по Персии во главе с бессменным начальником штаба отряда А.Е. Мартыновым, незадолго до этого получившим от Бичерахова чин Генерального штаба генерал-майора, несколько раз в январе 1919 г. обращались к начальнику отряда с отчаянными просьбами вернуться, собрать отряд и добиться возобновления его финансирования.

Известно, что уже на рубеже 1918 и 1919 гг., когда было принято решение о реорганизации Кавказской армии, представители Бичерахова вели переговоры с командованием грузинской армии о пропуске частей отряда через Тифлис на Поти для дальнейшей отправки на Северный Кавказ кубанских казаков. Грузинское меньшевистское правительство, в тот момент воевавшее с Добровольческой армией по поводу принадлежности Сочинского округа, не пришло в восторг от просьбы бичераховцев, считая их едва ли не союзниками Деникина. Бичераховцам предлагали разоружиться и сдать оружие грузинским властям. Представители отряда, в свою очередь, настояли на том, что оружие проследует по грузинской территории в опломбированных вагонах[778].

В конечном итоге грузинское правительство согласилось на переброску отряда Бичерахова в Батум. Власть грузинских меньшевиков на этот город не распространялась: первоначально он был оккупирован турками, а с их уходом в конце 1918 г. его заняли англичане. При английском генерал-губернаторе города бригадном генерале В.Дж.Н. Кук-Коллисе был образован Совет по управлению Батумской областью, укомплектованный в основном русскими чиновниками правосоциалистической ориентации. Совету было рекомендовано «не смущаться формою, т.к. по существу, в Батуме будет чисто русское управление»[779]. Ещё на одном обломке Российской империи появился муляж «русской власти». Впрочем, и эта «вольница» продлилась недолго. Подобно тому как Бичерахов неожиданно испытал на себе резкий поворот британской политики, так и батумский Совет, по словам его председателя П.М. Маслова, уже в начале 1919 г. «из полунамёков, пожиманий плечами» начинал понимать, «что высшее английское командование стало получать из Лондона, от «чародея» Д. Ллойд Джорджа иные инструкции»[780]. В середине апреля 1919 г. под предлогом допущения Советом забастовки рабочих против английской администрации «русская власть» в Батуме была распущена.

Всё это время в городе пребывал русский казачий отряд, незаметно ставший именоваться «отрядом имени генерала Бичерахова», как будто казачий вождь покинул навсегда не только отряд, но и этот мир. Понятно, что британская администрация нуждалась в нём ещё меньше, чем в лишённом всякой власти Совете.

Последними начальниками отряда были есаул Татаркин (бывший до этого командиром Линейно-Хоперской сотни), а затем есаул И.И. Таширов (прежде — помощник начальника штаба Кавказской армии). Вместе с ними в Батум прибыло 22 офицера отряда, в том числе командиры Уманской, Пограничной, Пулемётной сотен есаулы Невольников, Крайник, Пономаренко, капитан Пташинский, поручик И. Бубняк[781].

Войско, вынужденно пребывающее в праздности, вновь подверглось моральному разложению. Офицерский состав, судя по портретам, опубликованным в этой книге, сделанным как раз в Батуме, сохранял очень бравый вид. Рядовые казаки, напротив, всё более теряли воинское обличье. От обывателей и английских военных властей есаулу И. Таширову поступали десятки жалоб на «беспорядки и даже грабежи, творимые чинами отряда и днём и ночью», «дикие выходки потерявших честь и совесть идиотов», ставшие «нетерпимыми для меня, для всего города»[782]. В то же время Таширов, как недавно Бичерахов, не намерен был отдавать провинившихся на расправу английским оккупационным властям, считая, «что это будет низким для партизан», но со своей стороны пообещал «жестоко наказывать виновных»[783]. Требуя несения службы в соответствии с уставами дисциплинарным и внутренней и гарнизонной службы, нерадивых казаков он обещал не только разжаловать в рядовые и предавать суду, но и «извещать станицу, из коей происходит провинившийся, дабы к приходу отряда было известно о нём в войске и станице»[784].

Готовый казачий отряд полкового состава, вооружённый, обмундированный и сколоченный, конечно, был подарком для добровольческого командования. Узнав о таковом, Кубанское правительство стало предпринимать усилия по полной его эвакуации на Кубань, стараясь привлечь в посредники в переговорах с грузинами английское командование. Татаркину походный атаман Кубанского казачьего войска телеграфировал: «Отряда ни в коем случае не расформировывать. Вошёл в сношение с английской миссией Добрармии о немедленном разрешении вопроса о перевозке отряда целиком в Екатеринодар. Дисциплина по старым законам»[785]. Когда стало известно, что об отряде знает и готово принять «родное войсковое правительство», Таширов приказал восстановить внутренний порядок в сотнях отряда «по примеру казачьих войск на Кубани… Партизан должен щеголять чистой лошадью с седлом и чистым, блестящим оружием»[786].

Английское командование настаивало на разоружении отряда и передаче оружия грузинской стороне, «дабы, таким образом, возместить грузинам утраченное ими оружие при наступлении частей Добровольческой армии на Сочи». Казаками такие условия были восприняты как унизительные. По их мнению, «отряд не заслужил позора быть обезоруженным накануне прибытия в свои станицы, так как не знает за собой таких тяжких проступков, за что мог бы быть приговорённым к сдаче оружия»[787].

Обнаружить данные о том, сдавал ли на время пути отряд оружие или нет, не удалось. Последний приказ по отряду по строевой службе с расписанием суточного наряда на 15 апреля был издан 14 апреля 1919 г. В полном составе 19 апреля 1919 г. он прибыл в Екатеринодар, о чём и было объявлено в приказе по Кубанскому казачьему войску.

Пожалуй, последний документ, связанный с отрядом генерала Лазаря Бичерахова, относится к 1 мая 1919 г. Короткий и ясный, он ставил точку в этой необычной истории.

Приказ Кубанскому Казачьему войску

(по войсковому штабу)

№ 601

Гор. Екатеринодар 1 мая 1919 года

19 апреля этого года, двумя эшелонами прибыл в Екатеринодар партизанский отряд Генерала Бичерахова в составе 23 офицеров, 380 казаков, 330 лошадей, о чём объявляю для сведения.

СПРАВКА: рапорт начальника отряда от 19 апреля 1919 года № 520.

Подписали: Войсковой Атаман,

Генерал-Лейтенант ФИЛИМОНОВ

член правительства по военным делам

Генерал-Майор НАУМЕНКО

Заверенная копия[788]

Наверняка многие казаки продолжили свои приключения на фронтах Гражданской войны. Но это уже совсем другая история.

Подводя итоги боевой деятельности партизанского отряда Бичерахова и Кавказской армии и флота, нельзя не остановиться на вопросе о потерях, которые они понесли на фронтах Первой мировой и Гражданской войн.

В своём последнем письме Деникину, отправленном из Баку 8 февраля, Бичерахов называл следующие цифры: с июня 1918 по 9 ноября 1918 г. (день формального окончания Первой мировой войны) войска под его командованием потеряли 12 тыс. убитыми, 20 тыс. ранеными и ещё 20 тыс. человек было потеряно (не поясняется — безвозвратно или нет) «от трудов, лишений и болезней». Кроме того, ещё около 30 тыс. мирных жителей погибло в Баку в результате геноцида армян в сентябре 1918 г. и 30 тыс. человек — «от голода и эпидемий, следуя с войсками». Апокалипсическая картина, нарисованная Бичераховым, — 112 тыс. погибших и раненых за полгода, — конечно, преувеличенная оценка потерь военных и мирного населения. Частично она подтверждается. Например, цифра в 30 тыс. армян, погибших в результате резни со стороны турок и азербайджанцев в Баку в середине 1918 г., называется многими источниками. Большая смертность среди беженцев, в основном из бакинского региона, тоже известна. Сложнее с боевыми потерями. Общая цифра потерь — 52 тыс. человек — явно многократно завышена и может подчёркивать только чрезмерное честолюбие Л.Ф. Бичерахова, чем отражать реальные факты.

Необходимо отметить, что, несмотря на интенсивные бои, в которых бичераховцам пришлось участвовать на протяжении года, — в Гиляне с отрядами Кучук-хана, в Баку с турками, в Дагестане и на Тереке — с красными, турками и горцами, — основной отряд, состоявший из «старых» казаков, не понёс существенных потерь. Исчерпывающих данных о потерях в коннице нет, но некоторые документы позволяют представить порядок цифр.

Сохранились также поимённые списки потерь на Кубанскую, Линейно-Хоперскую, Горско-Моздокскую, Уманскую и Запорожскую сотни.

По этим данным, пять сотен конницы потеряли со времени вступления на территорию бывшей Российской империи до начала декабря 1918 г. 32 человек убитыми и 60 человек ранеными[790].

Точной статистики потерь остальных частей бичераховского войска не имеется, и, очевидно, восстановить её уже невозможно. Опираясь на воспоминания современников (Б.М. Кузнецов, Б.В. Никитин, английские авторы и др.), можно утверждать, что в период боёв на бакинском направлении и в Дагестане в июле, августе и октябре — ноябре 1918 г. отряд (Кавказская армия) нёс существенные потери, значительная часть которых приходилась, очевидно, на вновь образованные пехотные части.