Центральная группа войск

Зима стояла на редкость морозной. В Доме офицеров в Хабаровске, где мы собрались встретить Новый год, было довольно прохладно. Я думал о вступлении в новую должность, надлежало решить и домашние проблемы.

Числа 10 января я отправил в Алма-Ату Эмму Евгеньевну с дочерью Ульяной, которая училась в девятом классе, а сам на следующий день вылетел в Чехословакию. Прилетели поздно вечером. На аэродроме Божий Дар встречали Д.С. Сухоруко в, члены Военного совета, начальники родов войск и служб.

Утром мы с Д.С. Сухоруковым поехали в Прагу познакомиться с послом СССР В.В. Мацкевичем, имели в виду представиться Г.Н. Гусаку – президенту ЧССР, но он находился на отдыхе, поэтому нас принял Любомир Штроугал – Председатель Совета Министров.

Каких-либо замечаний в адрес Центральной группы войск Предсовмина не сделал, сказал лишь, что уполномоченным представителем чехословацкой стороны является начальник Генерального штаба, генерал-полковник Карел Русов, он оперативно и решит все ваши проблемы.

Министр обороны Мартин Дзур находился на медицинском обследовании, и мы заехали к Карелу Русову, с которым и обговорили все вопросы, связанные с проведением совместного учения «Дружба-79» на полигоне «Доупов».

Во второй половине дня заслушивали доклады командующего ракетными войсками и артиллерией, командующего войсками ПВО, командира 131-й авиационной дивизии, начальника тыла, а утром с Дмитрием Семеновичем вылетели в Братиславу, он хотел попрощаться с секретарем ЦК Компартии Словакии товарищем Ленартом.

Так начались рабочие будни. Старшим офицером для поручений был полковник Александр Сергеевич Курдыбанский. Целую неделю мы посвятили знакомству с войсками, объехали полигоны «Доупов», «Либава», «Мимон», «Аремов-Лаз». С начальником разведки побывали в разведывательных частях группы, а с командующим ракетными войсками и артиллерией объехали подчиненные ему части. Командовал «богом войны» генерал-майор B.C. Устюгов, как говорят, природный артиллерист. В подчиненных ему войсках я нашел должный порядок и оценил достаточно высокую воинскую дисциплину.

Генерал-майор П.П. Полях представлял соединения и части противовоздушной обороны, которые, кроме занятий по боевой подготовке, несли боевое дежурство в системе ПВО Чехословакии. Одна из частей находилась на «Эмбе» – полигоне, где проводила зачетные боевые стрельбы.

Вскоре Дмитрий Иванович Литовцев, старший представитель штаба Варшавского Договора при министре обороны Чехословацкой народной армии сообщил: генерал армии Мартин Дзур приглашает меня на беседу. В этот же день я приехал в министерство обороны ЧНА, генерал Мартин Дзур узнал меня, мы вместе учились в академии Генерального штаба.

Он рассказал о реакции партийных функционеров и военных на ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году. Отметил, что весьма плодотворно работали с генералом Сухоруковым. Он также сказал, что среди больших военных начальников находятся и такие, которые приторговывают. Привозят из Союза телевизоры и продают вдвое дороже. Вообще-то это мелочь, но она сказывается на авторитете советских офицеров.

Далее он сообщил: с чехословацкой стороны помощником руководителя учения «Дружба-79» назначен командующий армией генерал Петржила, и что от ЧНА на учение привлекается 20-я дивизия, которой командует полковник Вацлав Вацек. Я в свою очередь проинформировал министра о том что, от нашей группы выделяется 48-я дивизия под командованием полковника В.А. Харитонова.

Вскоре позвонил посол, сообщил, что президент на службе и готов меня принять. Мы с членом Военного совета поехали на прием к Густаву Никодимовичу Гусаку. Принял нас президент в Пражском граде, часовые стояли с карабинами «на караул», рослые, подтянутые воины Чехословацкой народной армии.

Сначала нас провели в комнату, где стоял круглый стол, украшенный цветами. Густав Никодимович поздравил меня с назначением и предложил сесть за стол. Он подал знак, и официант принес по маленькой рюмке коньяка и орешки. «За здравие», – произнес президент. Мы пригубили и почти полные рюмки поставили на стол.

Двумя годами раньше у Густава Гусака погибла жена, летела на вертолете в Словакию. Погибли все: и пассажиры и экипаж. От горя Гусак даже запил… Посол мне потом рассказывал, что Леонид Ильич приезжал поговорить, помочь другу, подбодрить.

Почти два года я служил в Чехословакии, но никогда не видел Густава Никодимовича навеселе. Он взял себя в руки, заглушив неутешное горе работой.

Гусак был настоящим другом советского народа. В праздники – День Победы и День освобождения Праги от фашистов – все руководство партии и государства приходило на Ольшанское кладбище возлагать цветы на могилы воинов Советской Армии. Стоял в Праге и памятник Маршалу Советского Союза Ивану Степановичу Коневу, командующему войсками Первого Украинского фронта, который участвовал в освобождении Праги…

Это нынешние «новые» городские власти в Праге называют нас теперь оккупантами. Комментировать такие заявления не хочу. Скажу лишь, что за освобождение Чехословакии погибло 144 тысячи советских воинов. А этих «новых» хотелось бы спросить: почему не подняли восстание в 1941 году? А лишь только тогда, когда пал Берлин?

…Март. Весна в полном разгаре. Поднятые по тревоге 48-я дивизия в городе Высока Мита и 20-я дивизия ЧНА в Карловых Варах выходят на полигон «Доупов». 48-й дивизии предстоит совершить марш более 400 километров, а 20-й дивизии – около 120 километров.

Небо хмурое, выпал снег, плохая видимость не позволяла выдерживать запланированную скорость на учениях. Неторопливый, рассудительный Владимир Александрович Харитонов совершает марш в предвидении встречного боя, поэтому для захвата выгодных рубежей выделил от полков первого эшелона передовые отряды. 20-й дивизией ЧНА командует полковник Вацлов Вацек. Командиры дивизий знают Друг друга и довольно согласованно проводят работу по организации наступления. Наступление планируется с выдвижением из глубины и с имитированием применения ядерного оружия.

Мне достаточно часто приходилось проводить учения, и почти всегда были какие-то сбои. На этом же учении наступающие одновременно на 20-километровом фронте вышли к переднему краю.

Целые сутки продолжалось наступление. «Противник» выдвинул резервы, нанес ядерные удары по наступающим, и они вынуждены были перейти к закреплению на достигнутом рубеже.

На разбор учений пригласили почти всех офицеров. Я отметил недостатки, которые были как у советских, так и у чехословацких командиров. Во всяком случае после разбора обид не было. О ходе учений я доложил министру обороны Д.Ф. Устинову и был удивлен, когда он сказал: «Я уже в курсе. Спасибо. Шифровкой доложите о результатах учения Главнокомандующему объединенными Вооруженными Силами государств – участников Варшавского Договора Маршалу Советского Союза Куликову».

После учений я выехал в Эстонию, выступал перед избирателями Хръюзского округа, куда входили города Палдиски, Клога и множество мелких населенных пунктов.

Из Таллина позвонил в Хабаровск сестре Нине Петровне, она сообщила, что мой сын Игорь решил жениться. Ну что ж, пора, сыну шел уже 29-й год. Но прилететь на свадьбу я так и не смог, зато через месяц получил фотокарточки, чему был очень рад. Наконец-то Игорь обрел семью и вместе с ней обязанности и определенную ответственность.

1979 год был годом боевой учебы. Возможно, хорошие результаты, показанные научениях, способствовали тому, что генерал-майора В.Ф. Ермакова вскоре назначили командующим 14-й армией в Кишинев. Вместо него прибыл генерал-майор Игорь Николаевич Родионов. Чуть позже Ермаков и Родионов командовали 40-й армией в Афганистане.

Для нас ввод войск в Афганистан был неожиданным. Но уже в декабре мы получили директиву Генерального штаба сформировать мотострелковый полк по штатам военного времени и направить в Афганистан. Особой проблемы в этом не было. Из двух полков 30-й дивизии сформировали полк в течение 2 суток. Проблема была с семьями офицеров и прапорщиков, их надо было отправить в Союз, но многие не знали даже, где их дом. Так что с семьями пришлось долго разбираться. Полк же на самолетах отправили в Кундуз в состав 201-й мотострелковой дивизии.

…Если практика – это ноги, когда ничто не сможет сбить с пути, то теория – это глаза армии. Теоретически были разработаны воздушная и противовоздушная операции, требовалось на крупных учениях подтвердить или отбросить некоторые теоретические положения. С этой целью начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Н.В. Огарков провел учение в Группе советских войск в Германии с привлечением управления Центральной группы войск, Южной и Северной групп войск и ряда округов.

Как говорят, учение было «демократичным», можно было критиковать, отстаивать, защищать свои и предложения других командующих, главное – на фоне созданной оперативно-стратегической обстановки следовало обосновать то, что вы предлагаете или защищаете.

На учениях были со своими штабами главный маршал авиации П.С. Кутахов и главный маршал авиации А.И. Колдунов. Между главными штабами ВВС и ПВО споров не было, ибо в воздушной и противовоздушной операции участвуют оба вида вооруженных сил.

В заключении командно-штабного учения главком ВВС показал в действии новые образцы авиационной техники.

Системы с бомбами лазерного наведения произвели на всех неизгладимое впечатление.

Н.В. Огарков, на разборе учения сказал: «Раз имеет право быть воздушная операция, такое же право имеет и противовоздушная операция. Как яд и противоядие».

После этих учений я, с разрешения министра обороны, убыл в отпуск навестить в Хабаровске сына. У них уже родилась дочка, назвали Катей в память о Екатерине Федоровне.

Осенью, кроме подведения итогов боевой учебы, пришлось решать задачи, связанные с возможным вводом дополнительных войск на территорию Польши. Политическая обстановка там накалилась до предела, «Солидарность» под руководством Валенсы, попирая Конституцию, рвалась к власти. Поэтому первый заместитель командующего генерал-лейтенант С.П. Боков с группой офицеров проехал по возможному маршруту ввода одной дивизии из района Праги в район Легнице. А командир 28-го армейского корпуса генерал-майор И.Н. Родионов также с группой офицеров провел рекогносцировку маршрута из района Оломоуц до Кракова.

В начале декабря меня неожиданно пригласил министр обороны в Москву и предложил должность командующего войсками Среднеазиатского военного округа. Присутствовавший при разговоре Иван Николаевич Шкадов заметил, что у меня жена алмаатинка. Дмитрий Федорович улыбнулся и сказал: «Так что ж мы время тратим?» Он уже готов был выехать «к теще на блины».

Ночью я снова вернулся в группу войск, польский вопрос так и не был снят с повестки, а 11 декабря он вдруг о себе напомнил. По ЗАС (засекреченной связи) позвонил Н.В. Огарков: «Это правда, что две чехословацкие дивизии пошли в Польшу?» Я ему ответил, что министр обороны Чехословакии проводит учение с двумя дивизиями и что у меня есть связь с генерал-полковником Д.И. Литовцевым, старшим представителем штаба Варшавского Договора. Огарков попросил, чтобы Литовцев вышел на него по ЗАС.

Литовцев связался с маршалом и объяснил: учение проходило недалеко от польской границы. Поэтому появились всякие домыслы.

Минут через тридцать я позвонил начальнику Генерального штаба и доложил: утром убываю в Алма-Ату. Он спросил: «Министру доложил?» Я сказал, что направил шифровку. Начальник Генерального штаба пожелал мне счастливого пути.