4. ЗЕЛЕНЫЕ. КРАСНО-ЗЕЛЕНЫЕ
Виновниками того бедственного положения, в котором весной 1920 г. оказалось Белое движение на юге России, явились не только войска Красной Армии. Свой «весомый вклад» внесли и так называемые «зеленые». Под этим названием подразумевались иррегулярные вооруженные формирования, основу которых составляло население из мест, занимаемых воюющими армиями. Ядром наиболее боеспособных отрядов были дезертировавшие из обеих противоборствующих армий, имеющие боевой опыт солдаты. Такие формирования тяготели к партизанским методам боевых действий, а «зелеными» их называли потому, что базировались они, как правило, в труднодоступных местах — в лесах и горах. Отряды «зеленых» были неоднородными по составу и направленности своих действий. Их возникновение было своеобразной реакцией на те или иные события в данной местности. В отдельные периоды порознь, а иногда и одновременно, существовали: крестьянское ополчение Сочинского округа, «краснозеленые» отряды, действовавшие в районе Новороссийска, Геленджика и Анапы. После Новороссийской катастрофы появились и формирования «бело-зеленых», базировавшиеся в районе горных станиц. Были, конечно, и просто бандитствующие и мародерствующие группы, которые тоже называли себя «зелеными», но никакой политической ориентации не придерживались и грабили всех, кого придется.
Чтобы лучше понять события, развернувшиеся в Черноморской губернии в годы Гражданской войны, необходимо хотя бы вкратце обратиться к более раннему периоду истории этого края. В ней можно найти примеры, характерные и для рассматриваемого времени.
Во время Кавказской войны 1817—1864 гг.{108} русским войскам здесь противостояли воинственные абхазы, сваны, а также многочисленные горные племена: натухайцы, джигеты, шапсуги, убыхи и др. Боевые действия, которые вела против них русская армия, сопровождались разрушением аулов, вырубкой садов и лесов, уничтожением скота, истреблением пасек и посевов. Значительная часть местного населения погибла, а оставшимся в живых было предложено или переселиться в кубанские степи, или переехать в Турцию. Впоследствии планировалось заселить этот край русскими колонистами, в основном казаками. От Кубани горцы отказались наотрез, да и переезжать в Турцию тоже особо никто не хотел, но, тем не менее началось их насильственное выселение именно туда. Доведенные до отчаяния жители аулов, уходя, уничтожали даже все то немногое, что уцелело после войны: засыпали колодцы, уничтожали оросительную систему, жилища и скот. Доходило до того, что некоторые женщины убивали себя и детей. Переселение было организовано так плохо, что на побережье, при ожидании кораблей, от голода, жажды и болезней дети умирали сотнями, погибли почти все женщины. Из выехавших в Турцию более полумиллиона умерли уже на новом месте{109}.
Вскоре русским правительством было принято специальное постановление: «О заселении предгорий Кавказа». Процесс заселения шел долго. Колонисты задерживались здесь лишь на короткое время: изнуряли тропическая лихорадка и тяжелые условия земледелия.
Казенных денег, выдаваемых на обзаведение хозяйством, крайне не хватало. Лошадей и домашнего скота практически не было. Более-менее прочно оседали здесь только казаки. Лишь спустя почти столетие, в 1896 г., Черноморье было кое-как заселено и стало самостоятельной, самой молодой губернией в составе Российской империи. Здесь начали строить порты, стало развиваться виноделие, производство табака и цемента.
Преобладающим населением теперь были русские, за ними шли греки, армяне, остатки горцев, чехи, грузины и др. На территории Черноморской губернии появилось три округа: Сочинский, Туапсинский и Новороссийский{110}. После октябрьской (1917 г.) революции в губернии начались процессы, которые привели к образованию в марте 1918 г.Черноморской Советской Республики. Однако просуществовала она не долго. В мае этого же года немцы, нарушив условия Брестского мира, вторглись на побережье Черного моря, высадив на Тамани свой 58-й Берлинский полк, а с северо-востока стала наступать белая армия Деникина.
Для объединения усилий в борьбе с белыми и немцами Чрезвычайный съезд Советов Кубани и Черноморья 28—30 мая 1918 г. принял решение об объединении Черноморской и Кубанской республик в одну — Кубано-Черноморскую Советскую Республику.
Практически в это же время (26.05.1918 г.) в Грузии ее Национальный Совет провозгласил образование буржуазной республики. Ее национал-меньшевистское правительство решило в западной части Северного Кавказа создать так называемую Южную Республику, отторгнув для нее от России часть бывшей Черноморской губернии.
Время было выбрано очень удачно. Кубано-Черноморская Республика все свои силы направляла на борьбу с Деникиным и, воспользовавшись этим, грузинские части без особых усилий вторглись в Сочинский округ. 3-го июля они заняли Адлер, 5-го — Сочи, 27-го — Туапсе. Получалось так, что Грузия начала действовать как союзница Деникина{111}.
Однако продержались там грузинские войска не долго. Вскоре деникинцы выбили красных из Новороссийска, а те, отступив на юг, в свою очередь изгнали грузинские части из Туапсе. Но и красные там тоже не удержались и, под нажимом Добровольческой армии, 8-го сентября оставили Туапсе, уйдя на северо-восток для соединения с Майкопской группировкой своих войск. У Грузии, таким образом, остался только Сочинский округ. Тем не менее, от своих более обширных планов она не отказалась, зная, что, программа ее меньшевистского правительства по демократизации крестьянского землепользования находит отклик у значительной части черноморцев.
Но, в открытую вопрос, об отторжении Сочинского округа от Черноморской губернии (на Кубань пришли белые и сохранили ее название. — Н.К.) Грузия уже не ставила. Она гарантировала теперь полную внутреннюю автономию и самоуправление Черноморья. Понимая, что и эти притязания рано или поздно натолкнутся на противодействие Деникина, грузинское правительство решило сделать упреждающий шаг и само предложило провести по этому вопросу переговоры. Они состоялись в Екатеринодаре и окончились для Грузии полной неудачей. Деникин, последовательно выступая «за единую и неделимую Россию», не захотел признавать и суверенитет самой Грузии. Что касается Сочинского округа, то он в категорической форме потребовал очистить и его и вообще всю территорию Черноморской губернии до реки Бзыбь. Грузинское правительство отказалось выполнить это требование, и хотя до вооруженного конфликта тогда дело не дошло, но обе стороны стали держать на северной границе Соминского округа довольно сильные отряды своих войск. Грузины оставались в Сочи, но генерал А.П. Кутепов, назначенный генерал-губернатором Черноморской губернии, свои распоряжения слал и туда{112}.
Принять еще более радикальные шаги по отношению к этой территории Деникина побудили решения Сочинского окружного крестьянского съезда. Он состоялся 2 декабря 1918 г. На этом съезде с докладом выступил представитель Грузии и изложил планы своего руководства в отношении Черноморья. И в докладе, и в принятой съездом резолюции говорилось о том, что, оставаясь сторонником воссоединения с Россией, Сочинский округ, пока идет Гражданская война, присоединяется к Грузии, ибо только в этом случае его население может избежать ужасов военного времени.
Узнав о решениях крестьянского съезда, командование Добровольческой армии принимает решение захватить Сочинский округ. Этому попытались помешать англичане и стали готовить туда высадку своего десанта. Воспользовавшись сочинским конфликтом, они могли легко прибрать к рукам спорную территорию, пообещав обеспечить ее нейтралитет и статус буферной зоны.
В Сочинском округе тогда размещался отряд грузинской армии, состоящий из шести рот и двух артиллерийских батарей. Командовал этим фронтом генерал Кониев, по утверждению современников совершенно бездарный в военном отношении. Опередив английский десант, белые в феврале 1919 г. атаковали грузинские части с фронта, а сформированные ими армянские дружины — с тыла и фланга. Грузинские части капитулировали и сдали оружие. Однако правительство Джордания на этом не успокоилось и спешно сформировало новые отряды для отправки их морем в зону конфликта. Но тут вмешались англичане. Они чувствовали себя в Грузии, как в одной из своих колоний, и решили помочь белым, заявив грузинам, что посылать в Сочи новые части нет необходимости, так как Деникин получил от них указание очистить спорную территорию и вернуть Грузии оружие. Тем не менее, грузины все равно попытались отправить свои отряды, зафрахтовав для этого частный пароход «Кавказ». Тогда англичане стали действовать более решительно. Они отобрали этот пароход. Грузинские части выступили пешим порядком, но уже никуда не успели. Добровольческая армия не только взяла Сочи, но и Адлер. К 10 февраля 1919 г. белые заняли территорию до реки Бзыбь. Только после этого деникинское командование, по настоянию тех же англичан, сделало официальное заявление о том, что их армия прекращает боевые действия против Грузии.
Теперь, утвердившись во всей Черноморской губернии, добровольцы стали «закручивать гайки». Вскоре все узнали о массовых расстрелах в Новороссийске черноморских матросов, причастных к потоплению флота в июне 1918 г., пленных красноармейцев, рабочих цементных заводов, участвовавших в революционных событиях. Все, кому угрожали репрессии, стали искать спасения, бежав на самый юг губернии в труднодоступные места. Туда же устремились из разных городов и станиц Кубани массы так называемых «иногородних», которых казаки преследовали как потенциальных большевиков.
Не сладко пришлось и местному населению. Оно теперь имело возможность сравнивать все виды оккупации: большевистскую, грузинскую и добровольческую. Белые распустили все демократические органы, введенные еще Временным правительством, поставили во главе управленческий аппарат царских времен и вернули на место полицейских чиновников. Затем начались реквизиции продовольствия, фуража, скота и повозок для нужд армии. Те, кто получил наделы помещичьей земли при Временном правительстве, так же подверглись репрессиям{113}.
Новые, или, как говорили тогда в народе, «кадетские» порядки вызвали волну недовольства и уже через полтора месяца начались стихийные вооруженные выступления местного населения. Толчком к их массовости послужил приказ белого командования о всеобщей мобилизации мужской части населения от 18 до 40 лет. После этого почти все мужчины подлежавших мобилизации возрастов ушли в горные леса, пополнив группы скрывавшихся там дезертиров и всех тех, кто бежал от белой армии. Так было положено начало «зеленому» движению, которое зародившись в Сочинском округе Черноморской губернии, вскоре перекинулось и на два остальных — Туапсинский и Новороссийский, а затем слилось с тем, что имелось по всему югу России.
Вскоре это движение приобрело более организованный характер. 12 апреля 1919 г. состоялся окружной сход представителей сочинского крестьянства, принявший решение «освободиться от Деникинского ига или же умереть здесь, у своих хат, защищая свободу»{114}. На этом сходе был образован Организационный комитет во главе с Е.Б Спиваком и Национальный штаб. На первых порах руководство партизанским движением захватили бежавшие из центра меньшевики и эсеры во главе с Н.В. Вороновичем. Последний в царской армии служил ротмистром конногвардейского полка, в период Февральской революции стал председателем Совета солдатских депутатов в городе Луге. При наступлении немцев на Псков он бежал в Сочи, а затем с грузинскими войсками, когда их вытеснили белые, перебрался в Тифлис. Там он поступил на службу в штаб «Народной гвардии» Грузии и был произведен в полковники. Кроме Е.Б. Спивака и Н.В. Вороновича, в крестьянском ополчении видную роль играли члены оргкомитета: Рябов, Лыскевич, Цвангер, Соколов и др. Народному штабу было поручено формирование партизанских отрядов. Они были достаточно многочисленными, но плохо вооружены. Лишь единицами насчитывались трехлинейные винтовки, имелось еще небольшое число четырехлинейных берданок и дробовых охотничьих ружей. Основным же оружием восставших были вилы, топоры и колья. Тем не менее, уже в первой же схватке с белым отрядом полковника Чайковского, посланного «усмирять бунтовщиков», они наголову его разбили. Отряд карателей состоял из батальона пехоты, офицерской роты, имел два орудия и несколько пулеметов. Хостинские партизанские отряды под командованием: Логинова, Цвигуна, Москвичева, Потанина, Пояркова, Зимина, Болонкина и командира взвода Барибана, проявив неплохое знание тактики партизанских действий, организовали засаду у реки. Зная, что отряд Чайковского будет преодолевать ее по мосту, они скрытно заняли оборону по обеим берегам. Как только каратели втянулись на мост, таща за собой пулеметы, партизаны открыли плотный огонь по голове и хвосту отряда, а потом пошли в атаку. Белые никак не ожидали нападения. Спастись удалось не многим. Сам полковник Чайковский был убит. Партизанам досталось все оружие карателей{115}.
Тем не менее, штаб деникинских войск стал более активно использовать карательные меры. Специальные отряды не жалели шомполов и виселиц для непокорных. Тех, кто не давал продовольствия, расстреливали на месте. Еще сильнее приток в отряды повстанцев увеличился после того, как каратели, не добившись от крестьян добровольной сдачи оружия, стали сжигать целые деревни. Для планирования и руководства такими «операциями» была введена специальная должность, которую занял генерал Бурневич. Однако, поняв, что никакими репрессиями «зеленых» не остановить, белое командование решило обманным путем выманить их из лесов. В качестве посредников для переговоров с ними использовали Армянский Национальный Совет. Армяне составляли почти 30% местного населения и в основной своей массе поддерживали белых. Через них партизанам было сообщено, что всем участникам «зеленого» движения объявляется амнистия и мобилизация их в белые войска проводиться не будет. Для обсуждения дальнейших взаимоотношений армии и населения было предложено провести специальный съезд.
Народный штаб, решив, что основные цели движения достигнуты, принял предложение белых и прекратил вооруженную борьбу. Но белые не выполнили своих обещаний. Почти сразу же чины государственной стражи стали вылавливать руководителей только что распущенных повстанческих отрядов. Волнения вспыхнули с новой силой и вскоре перешли в настоящее восстание. Не последнюю роль в этом сыграл карательный отряд полковника Петрова. В селении Отрадное его подчиненные до смерти запороли жену партизана Трофименко, на глазах жителей расстреляли рабочего Филоненко и изуродовали 15-летнего подростка Бурдейного. В селении Харцых 6 сентября 1919 г. они изнасиловали многих женщин, а семерых мужчин расстреляли... В селении Третья Рота, сохранившем это название еще со времен покорения Кавказа, отличились каратели другого отряда. Здесь они арестовали двух мужчин, заподозренных в причастности к повстанцам, однако односельчане освободили их, избив при этом стражников. Те вернулись в Сочи и сообщили о «бунте» этого селения. Туда был выслан отряд того же полковника Петрова. Прибыв туда, Петров оцепил селение, согнал в кучу все его население и объявил, что намерен расстрелять поголовно всех мужчин, но может и смягчить свое решение, если селяне соберут контрибуцию в пять тысяч рублей, а также организуют щедрое угощение его отряду.
Деньги были собраны, выставленное ведро самогону выпито, но Петров начал куражиться и заявил, что он все же расстреляет каждого десятого. После этого всех мужчин выстроили в шеренгу и, наметив жертвы, отвели их в сторону для расстрела. Один из приговоренных, шестнадцатилетний парнишка, перекрестился, подбежал вдруг к офицеру, ударил его по щеке и, прежде чем его успели схватить, бросился с разбега в пропасть и разбился насмерть. Приводить приговор в исполнение вызвался изрядно подвыпивший прапорщик Бельгийский. Он встал в десяти шагах перед крестьянами и, не вынимая папиросы из зубов, перестрелял 11 человек. Рядом с трупами убитых пирушка была продолжена и, только после того, как все «угощение» было выпито и съедено, отряд ушел из села. В последствии Петров жестоко поплатился за свое злодеяние. В феврале 1920 г. он вместе с еще 700 офицерами и солдатами Добровольческой армии был взят в плен партизанами. Когда их везли в поезде из Туапсе, то в районе селения Дагомыс, неподалеку от Третьей Роты, Петрова опознала вдова одного из казненных им крестьян. Весть о том, что в поезде везут Петрова, мгновенно разнеслась по тем вагонам, в которых ехали местные жители. Они легко уговорили конвой отдать им полковника для суда. Его доставили на место, где он организовал расправу над жителями села, и там женщины буквально разорвали его на части{116}.
Зная о том, что англичане имеют влияние на Деникина, руководители восстания обратились к ним с просьбой заставить Главнокомандующего прекратить репрессии. Однако союзники передали это прошение организатору карательных экспедиций генералу Бурневичу, а тот распорядился принять меры к розыску и аресту всех подписавших документ. После этого «зеленые» и англичан стали считать своими врагами.
Контрразведка белых проявляла исключительную бдительность и изобретательность в выявлении активистов «зеленого» движения, принимала все меры к тому, чтобы не дать им объединяться и проводить крупномасштабные акции. Вскоре ей удалось достичь серьезного успеха. Был выслежен, арестован и убит на месте председатель Объединенного Партизанского Комитета Е.Б. Спивак. Этим самым была сорвана попытка руководителей повстанцев провести их окружной делегатский съезд. Для восстановления и усиления руководства «зеленым» движением нужны были люди, еще неизвестные контрразведке. Полковник Н.В. Воронович принял решение привлечь еще нескольких своих единомышленников, находившихся в эмиграции, в Грузии. Вскоре согласие войти в организационный комитет по подготовке делегатского съезда дали бывший Председатель Самарского правительства В.Н. Филиппов- ский, а также бывший матрос императорской яхты «Штандарт» Е.Д. Сорокин и другие. Сорокин под фамилией Ковалев вскоре прибыл в Сочинский округ и провел, по словам самого Вороновича, «большую организаторскую работу».
В условиях строжайшей конспирации делегатский съезд всех трех округов Черноморской губернии состоялся 18 ноября 1919 г. в горах. Он образовал Комитет Освобождения Черноморья (КОЧ). Его председателем стал В.Н. Филипповский, а товарищем председателя и командующим черноморским крестьянским ополчением — полковник Н.В. Воронович{117}. На съезде высказывалось предложение изгнать белых, не допустить красных и установить «крестьянскую власть». Считалось, что это послужит примером для крестьян остальных губерний России. Высказывалось также наивное предположение, что если большевики установят свою власть на территории всей страны, то их армия ничего с ними делать не станет, так как она тоже в основном состоит из таких же крестьян, а они против своих воевать не пойдут.
Была принята и Декларация съезда. Ею объявлялось образование Черноморской Республики, установление федеративной связи с другими «демократическими государственными образованиями». Российская Федеративная Республика характеризовалась как «свободный союз свободных народов». Комитет Освобождения Черноморья получал полномочия — «осуществлять всю полноту власти на территории Черноморской губернии, организовывать вооруженную борьбу с белогвардейцами до их полного изгнания из пределов губернии, обратиться к Совету Народных Комиссаров с предложением образовать «коалиционное социалистическое правительство» и др.»{118}.
Получив полномочия съезда на организацию решительной борьбы с белой армией, Комитет первым делом провел реформирование своих отрядов. В основу их организации были положены проект народной милиции и соответствующий способ комплектования территориальных воинских формирований. Сочинский округ делился на 9 районов (волостей), в каждом из них избирался свой штаб из трех пользующихся безусловным авторитетом местных жителей, преимущественно бывших солдат. Они брали на учет всех мужчин от 20 до 40 лет, имеющиеся повозки, лошадей, оружие и патроны. При каждом таком штабе формировалось по две роты — первой и второй очереди. В первую зачислялись крестьяне более молодых возрастов, у которых на руках имелось огнестрельное оружие. Во второочередную роту зачислялись более пожилые безоружные мужчины. По одному представителю от этих формирований входило в главный штаб. Он, в свою очередь, состоял из отделов: строевого (полевой оперативный штаб), формирования (ведавший комплектованием и обучением резервов) и снабжения (с интендантским и артиллерийским подотделами).
По проведенному вскоре учету было зарегистрировано более двух тысяч бойцов ополчения, у которых имелось: 5 пулеметов, около 300 трехлинейных винтовок, 300 берданок и 400 дробовых ружей. В состав ополчения вошел также особый грузинский отряд в 70 человек. Этими силами Комитет Освобождения Черноморья и планировал изгнать белых. Нужно сказать, что это были не такие уж несбыточные планы. «Добровольцев» на тот период в Черноморье насчитывалось не более 2,5 тысяч человек при 8 орудиях и 30 пулеметах{119}.
Военно-политическому руководству красных вскоре стало известно о событиях, разворачивающихся в тылу у деникинских войск, в Черноморской губернии. Было очень заманчиво превратить крестьянское ополчение из просто противоденикинского еще и в просоветское. Другими словами, «зеленых» сделать «красно-зелеными». С этой целью Краевым Кавказским и Бакинским Комитетами РКП (б) в конце 1919 г. в район Сочинского округа тайно была направлена группа военных специалистов-большевиков. Причем подбирались такие, которые в прошлом были меньшевиками и эсерами, чтобы их не могли заподозрить в связи с большевиками. Все они запаслись рекомендательными документами от грузинских меньшевиков.
Первым в Черноморье пробрался М.Д. Томашевский, бывший казачий есаул и левый эсер. Он был непосредственно связан с Кавказским Крайкомом ВКП(б), имел большой опыт нелегальной работы, а его квартира в Тифлисе служила явкой для большевистского подполья в Грузии. Как левого эсера его хорошо знал сам теоретик и главный идеолог КОЧ Филипповский. Не подозревая в Томашевском большевика, он пригласил его на службу непосредственно в руководящие органы Комитета и назначил начальником штаба всего крестьянского ополчения. Естественно, Томашевский тут же воспользовался своим положением и взял себе в помощники других, тоже прибывших на нелегальную работу коммунистов: Е.С Казанского, В.В. Фавицкого, И. Б. Шевцова и других. Последний до прихода белых на Кубань был комиссаром Лабинского отдела. Когда Добровольческая армия захватила Армавир и Майкоп, он в сентябре 1918 г. бежал сначала в Сочи, а затем в Грузию, в Сухум. Там он попал под наблюдение местной полиции и перебрался в Поти, где продолжал нелегальную партийную работу. С зарождением черноморского «зеленого» движения он получил задачу вместе с названными большевиками пробраться в отряды повстанцев и провести работу по их переориентации.
Первоначально прибывшие нелегально большевики обосновались в партизанском отряде Вано Дзидзигури. По своему составу это было очень пестрое формирование. Отряд состоял из дезертиров белой армии, местных жителей и даже солдат бывшего русского экспедиционного корпуса, доставленных из Франции для службы в армии Деникина. В него же влились 150 красноармейцев бывшей Красной Армии Черноморья, которые ушли в Грузию после падения Кубано-Черноморской Советской Республики, теперь их тоже нелегально переправили к Дзидзигури. Именно этот отряд большевики-подпольщики решили сделать своей основной базой.
С помощью Томашевского законспирированные большевики получали теперь любую интересующую их разведывательную информацию, в том числе: о состоянии дел в других ополченческих отрядах, сведения об их дислокации и др. Будучи назначенными командирами отрядов, чаще всего существующих лишь на бумаге, большевики Казанский, Фавицкий, Скобелев, Саблин и др. имели возможность при формировании отрядов отбирать туда нужных людей.
Численность отрядов «зеленых» стала увеличиваться с приближением отступающих войск белой армии к границам Черноморской губернии. Вскоре они начали активные боевые действия. 28 января 1920 г повстанцы провели операцию, в результате которой белые потеряли переправу через реку Мзытму, всю артиллерию, имевшуюся у них, а также 16 пулеметов и около 800 человек, сдавшихся в плен. На командование Вооруженных Сил Юга России это произвело ошеломляющее действие. Вставке было получено сообщение о том, что это грузинские войска перешли в наступление. Деникин сгоряча приказал немедленно прервать с Грузией всякие отношения и начать ответные боевые действия против нее. Приказ не был своевременно выполнен только по той причине, что у белых в это время не нашлось угля, чтобы перебросить войска на грузинскую границу по морю. Потом, уточнив ситуацию и поняв, что это «зеленые» начали наступление с территории нейтральной зоны, Деникин приказал отозвать свою телеграмму из Тбилиси об объявлении войны Грузии.
Положение белых на юге мятежной области все более ухудшалось. Начальник карательного отряда в Сочинском округе полковник Мышляевский еще 16 января доносил по команде: «Активность «зеленых» растет с каждым днем. В ночь с 15 на 16 января 1920 г. было сделано два нападения на электростанцию и полевой караул. Бойцы добрармии в постоянном напряжении, не имеют отдых ни днем ни ночью. Это сильно истощает боеспособность отряда. Все окрестное население всемерно поддерживает «зеленых». Общая численность групп, по данным разведки и агентуры, — около 3-х тысяч человек, что с полной поддержкой местного населения составляет очень серьезную силу»{120}.
Отряды повстанцев все больше приобретали вид сколоченных и боеспособных подразделений, и на повестку дня встал вопрос о выполнении плана КОЧ по изгнанию белых со всей территории Черноморья. Вскоре повстанцы почти без потерь освободили города Адлер и Хоста. Приток добровольцев в отряды партизан еще больше усилился. Только отряд И.Б. Шевцова, который до взятия Адлера состоял всего из 13 человек, за первые два дня боев увеличился в 10 раз. Чтобы не дать белым опомниться и вызвать подкрепление, полковник Воронович отдал приказ о наступлении на г. Сочи. И эта операция завершилась также успешно. Гарнизон ждал подкрепления, а пока решил своими силами удерживать город. Но заставы белых, выставленные на близлежащих горах, очень быстро отступили, даже не выяснив толком, сколько же партизан наступает. Взять Сочи сильно помог подслушанный Томашевским телефонный разговор начальника боевого участка белых со своим командованием, он просил срочно прислать подкрепление и, пытаясь доказать его необходимость, доложил численность и дислокацию своих сил. В подкреплении ему отказали и сказали, чтобы он рассчитывал только на себя.
Получив эти сведения, партизаны провели перестановку своих отрядов и сравнительно легко проникли в город. Только на его окраине и в районе железнодорожного вокзала белые оказали ожесточенное сопротивление. Большую помощь атакующим оказали местные партизаны. 2-го февраля Сочи полностью перешли под контроль ополченцев. Много белых солдат сдались в плен, их отпустили, но потом об этом пришлось пожалеть. Они разбрелись по всему городу и, под видом «зеленых», стали проводить обыски у местного населения, практически занялись откровенными грабежами. Один из командиров отрядов, Иван Шевцов, назначенный комендантом города, вынужден был со своим отрядом снова брать мародеров в плен.
В это время англичане сделали попытку уговорить руководителей КОЧ прекратить боевые действия против войск Деникина и выступили в роли посредников между ними и белыми. 7 февраля в Сочи прибыл и стал на якорь в его порту английский военный корабль с генералом Кизом на борту. Партизаны устроили ему положенный по этикету прием. Выстроившийся на пристани караул был одет в новенькое английское обмундирование, что очень удивило англичанина. Он решил, что это Грузия так одевает своих подопечных, но ему испортили настроение, объяснив, что обмундирование партизаны добывают себе в боях с белыми. Переговоры проходили в лучшей гостинице города — «Ривьере». От партизан в них участвовали Филипповский, Воронович и Чайковский. Переводчиком был английский офицер. Там же находился и хорошо владеющий английским Саблин. Ему поручили внимательно прислушиваться, о чем переговариваются между собой англичане.
Из слов, сказанных Кизом, следовало, что англичане озабочены угрозой возможного оставления белыми войсками Новороссийска и их возможной эвакуацией в Крым. Генерал предложил руководителям КОЧ прекратить боевые действия против войск Деникина, который вынужден воевать на два фронта и распылять свои силы. В случае согласия партизан, англичане брались уговорить Главнокомандующего вывести свои войска со всей территории Черноморской губернии, вплоть до самого Новороссийска. Киз не скрывал своего опасения, что, в случае исхода белых в Крым, они могут не успеть вывезти из Новороссийска свои огромные запасы обмундирования, снаряжения и боеприпасов, и все это попадет в руки красных. Однако Филипповский проявил не свойственную ему твердость и заявил, что переговоры можно вести только в том случае, если белые совсем уйдут из Черноморья и на его территории будет образована демократическая республика{121}.
В эти же дни и армянская часть населения прекратила поддерживать белых. Что же касается Кубанской Рады, то нормальные отношения КОЧ с ней установить пока не мог. Видя, какой размах приобретает «зеленое» движение и как все больше оно попадает под контроль большевиков, англичане предложили лидерам Комитета вступить в переговоры с Радой, в тайне надеясь, что может быть она сможет прибрать к рукам это движение. На предложение англичан откликнулся Воронович, но согласовывать этот вопрос с Филипповским не стал. Англичане гарантировали Вороновичу от повстанцев полную безопасность и обязались доставить его на своем миноносце в Новороссийск. Дальше он должен был выехать на поезде в Екатеринодар для переговоров с Радой. Однако дальше Новороссийска Вороновичу продвинуться не удалось. Еще будучи на корабле, ему стало известно о том, что в штабе Деникина знают о предстоящих переговорах, уже издан приказ об его аресте и придании военно-полевому суду. К чести англичан, они не выдали Вороновича белым, а вернули его в Сочи целым и невредимым. Все эти события дали повод руководству КОЧ еще раз усомниться в целесообразности союза с Радой, так как она без Деникина кардинального ничего предпринять не может.
После взятия Сочи командование крестьянского ополчения стало разрабатывать все более сложные операции, параллельно принимая меры к повышению управляемости частей и оснащению их более эффективными видами вооружения. Имеющееся оружие было проинвентаризировано, неисправное отправлено на ремонт в сочинские мастерские, из складов, брошенных белыми, изъяли большое количество новых винтовок, пулеметов, патронов к ним. Все это было передано в отряды. Вместо партизанских методов снабжения перешли на регулярное обеспечение своих формирований, создав собственное интендантство. В небольшом количестве появился и свой транспорт — автомобили и даже катера. После всего этого можно было решать более серьезные задачи, и на очередь встало взятие Туапсе.
Фавицкий перехватил почти все нити руководства партизанами и разработал план взятия этого города. Нужно сказать, что он уже имел к этому времени солидный боевой опыт. Первую мировую войну он закончил в звании штабс-капитана, а в Красной Армии служил практически со дня ее основания. До того как нелегально проникнуть в Сочинский округ, он успел покомандовать подразделениями красных войск. По составленному им плану вначале надо было преодолеть оборону белых на подступах к Туапсе, и прежде всего уничтожить гарнизон села Головинка. Кроме того, надо было учесть также, что англичане будут вести огонь судовой артиллерией при каждом случае обнаружения партизан на побережье. Для этого в районе Туапсе почти постоянно находились захваченные миноносец «Поспешный» и подводная лодка «Утка». Белые, судя по всему, партизан всерьез не воспринимали и направили к повстанцам парламентеров с предъявлением ультиматума: в течение 24 часов сложить оружие и возвратиться к мирной жизни. В ответ на это партизаны решили напасть на противника до срока окончания ультиматума. У белых здесь были два полка — пехотный и офицерский, два пластунских батальона, пограничный отряд, 200 конных казаков и артиллерийский дивизион. Силы партизан состояли из 1200 штыков и нескольких орудий.
12 февраля, к моменту, когда истекал срок ультиматума и ожидалось наступление белых, командование партизан выслало в обход через горы одну роту, которая должна была выйти к морю в тылу у противника, взорвать железнодорожные и шоссейные мосты, нарушить линии телеграфной связи. Затем она должна была поднять стрельбу, наделать побольше шуму, показав белым, что их обошли с тылу. Батальон Черникова в ночь на 13 февраля был тоже брошен в обход, чтобы утром обрушиться на левый фланг белых. Задуманная операция удалась. Артиллерия партизан отогнала стреляющую с моря подводную лодку и вывела из строя батарею белых. Развив потом сильный пулеметный и артиллерийский огонь с фронта, фланга и тыла, части партизан бросились в атаку и опрокинули противника, который вскоре обратился в бегство. Местные партизаны в это время завалили шоссе спиленными деревьями и обстреливали отступающих из-за скал. К 12 часам Головинка была взята. Повстанцы захватили штаб белых, много пленных, в том числе 84 офицера, три горные пушки, оружие и патроны, железнодорожный состав с продовольствием и много другого имущества. Путь на Туапсе был открыт.
В Туапсе в это время существовал подпольный штаб партизанского движения во главе с его начальником — Минаевым. Он объединял несколько отрядов в том числе: села Дефановки, под командованием Борохова и комиссара Себерина, туапсинские отряды Шаповалова и Лысенко, а также отряды Огурцова, Павленко, Спинова-Кубанского. Три последних действовали севернее Туапсе и достигали района Геленджика. Все они были привлечены к взятию Туапсе. В день, когда повстанцы должны были начать боевые действия по захвату города, англичане предприняли еще одну попытку устранить их от борьбы с белыми. 22 февраля командир одного из боевых участков сообщил Фавицкому, что в три часа дня к нему обратился парламентер от английского генерала Коттона и передал документ следующего содержания:
«Ввиду того что на юге России образовалось республиканское правительство, объединяющее собой Дон, Кубань и Терек, республиканскому Комитету освобождения предоставляется право уладить все вопросы дипломатическим путем. Предлагаю начальнику главного отряда войск Комитета освобождения не обстреливать портов Черноморского побережья, в противном случае английское правительство будет рассматривать это как акт выступления против Англии.
генерал Коттон»{122}
Прочитав это послание, партизаны пришли к выводу, что Туапсе надо брать еще до того, как англичане подтянут к порту свои силы. Коттону же отправили свой ответ такого содержания:
«Генералу известно, что у армии есть свое правительство, приказания и просьбы коего армия исполняет. Это правительство находится в г. Сочи, куда благоволите обращаться. Что же касается портов, то Англия на них никакого права не имеет, а раз там находятся добровольцы, мы будем выгонять их оттуда силой оружия»{123}.
Этот ответ на скорую руку написал И.Б. Шевцов, и его тут же отправили парламентеру, так как торопились с началом штурма города. По плану Фавицкого его надо было окружить и атаковать сразу с нескольких направлений. Однако все получилось иначе. Один из командиров батальонов И. Сафонов по партизанской привычке решил только своими силами прорваться вдоль железной дороги в центр, навести панику среди белых и отрапортовать командованию о взятии города. Когда об этом стало известно Фавицкому, остановить авантюрные действия Сафонова было уже поздно. Поэтому было принято решение срочно направить и остальные батальоны тоже вдоль железной дороги. После ожесточенного боя Туапсе все же был взят. При этом был разоружен целый офицерский полк, а всего пленных набралось столько, что их не вмещала ни тюрьма, ни ее двор. Поэтому большую их часть сосредоточили на городской площади. Сразу же начальник Особого отдела армии Саблин и его заместитель Топкин занялись распределением пленных офицеров по группам. К первой отнесли выявленных 16 офицеров карательных отрядов и расстреляли. Вторую группу решили отправить в Сочи, чтобы разгрузить местную тюрьму.
Поздно узнав о потере Туапсе, белое командование направило туда на двух эсминцах подкрепление, но огнем своей артиллерии партизаны не дали возможности высадить белый десант. В порту захваченного города повстанцам в качестве трофеев достались небольшие пароходы, шаланды, баржи, шхуны и солидные запасы керосина. В городском банке было изъято в пользу КОЧ 33 миллиона деникинских рублей. Этот успех еще больше укрепил позиции большевиков в ополченческой армии Черноморья. Так как Воронович за самовольную поездку на переговоры с Радой был снят с должности командующего ополчением, то на его место назначили Е.С. Казанского, который, как уже упоминалось, тоже был направлен в Черноморье Кавказским комитетом РКП(б). Первую мировую войну он закончил в звании штабс-капитана и тоже вначале был связан с эсерами, но с 1917 г. стал членом партии большевиков. В начале Гражданской войны он уже командир отряда Красной Армии, в августе 1918 г. за бои под Владикавказом был награжден орденом Красного Знамени. Потом Казанский возглавлял курсы красных командиров, проходил школу подпольной работы в Баку и уже оттуда был направлен в Черноморье.
Через несколько дней после взятия Туапсе англичане сделали еще одну, теперь уже последнюю, попытку нейтрализовать черноморских партизан. В Туапсе прибыл английский крейсер с уже известным генералом Кизом на борту, но теперь его сопровождала делегация Дона, Кубани и Терека, которую возглавлял председатель Верховного Круга Дона Леонтович. На этот раз партизаны обошлись без английского переводчика — Фавицкий отлично владел английским, чем очень удивил Киза. Генерал снова изложил требование прекратить наступление против Добровольческой армии — «в противном случае, — предупредил он, — его правительство будет рассматривать дальнейшее продвижение войск КОЧ, как враждебный акт против Англии»{124}. Фавицкий на это ответил, что партизаны воюют не против Англии, а против войск Деникина. Тогда Киз пустил в ход свой, как он, очевидно, считал, главный аргумент. Он сказал, что прибыл сюда после только что состоявшейся его встречи в Сочи с руководителями КОЧ Самариным, Филипповским и Вороновичем и что они, как руководители Комитета освобождения, приказывают армии прекратить наступление.
Однако Фавицкий не растерялся и ответил: «В военной практике я впервые слышу, чтобы приказания вышестоящей военной инстанции передавались подчиненным через постороннего человека»{125}. С соблюдением дипломатической вежливости генералу было добавлено, что партизаны не скрывают своего намерения овладеть Новороссийском. Прощаясь с Фавицким и Шевцовым, генерал Киз не преминул заметить, что Новороссийск сильно укреплен и взять его будет труднее, чем Туапсе. В ответ на это его попросили передать генералу Деникину, чтобы тот поскорее оставил Новороссийск. На что Киз ответил: «Смотрите, как бы генерал Деникин не встретил вас в Новороссийске так же нелюбезно, как вы встретили в Туапсе наш крейсер»{126}. Киз намекал на крейсер, обстреливавший Туапсе 25 февраля и получивший пробоину от орудия береговой охраны партизан.
Вскоре командование повстанцев провело переформирование своих отрядов. Совсем недавно в них насчитывалось 500 человек, теперь же их хватило на формирование 14 отдельных батальонов и отряда особого назначения. В повстанческой армии числилось уже около 12 000 человек. Она располагала почти всем, что необходимо регулярному воинскому соединению: средствами связи, санитарными поездами, госпиталями и лазаретами. Имелись неплохо организованное тыловое обеспечение, транспорт и даже своя военная флотилия. Ее возглавил матрос-потемкинец И.С. Спинов-Кубанский, очень авторитетный большевик, член партии с 1904 г. После восстания на броненосце «Потемкин» он два года жил в Румынии, где за революционную работу среди местных рабочих был посажен в тюрьму. После освобождения из заключения Спинов-Кубанский выехал в США, а потом перебрался во Францию. В августе 1917 г. он возвратился в Россию, на Кубань, в свою родную станицу Абинскую, где был избран председателем Военно-революционного комитета и стал организатором первых красногвардейских отрядов. С батальоном красноармейцев он вошел в колонну Ковтюха и с Таманской армией прошел путь от Геленджика до Астраханских степей. Оказавшись в окружении, он воспользовался своим румынским паспортом и пробрался в Туапсе, а в его районе организовал партизанский отряд, который причинил немало хлопот деникинским войскам.
В это же время в районе Новороссийск—Геленджик стали активно действовать другие отряды ополченцев. Они полностью находились под влиянием большевиков и вскоре объединились в «Советскую Зеленую армию». Действуя на противоположном от сочинских формирований фланге, эта армия однажды даже предприняла попытку захватить Геленджик. 21 января 1920 г. один из ее отрядов ворвался в этот город, нанес серьезный урон белому гарнизону и захватил богатые трофеи. Несколько раньше, в районе Кабардинки, другой отряд армии напал на колонну, в которой находились новобранцы, мобилизованные белыми для пополнения своих частей. Налет удался. Значительная часть освобожденных молодых солдат тут же вступила в отряд «красно-зеленых». «Советская Зеленая армия» создавалась по тому же принципу, что и сочинское ополчение, с той лишь разницей, что руководство ею сразу же взяли на себя большевики.
Ещё в сентябре 1919 г. Ростово-Нахичеванский комитет ВКП(б) в район боевых действий этих отрядов через Донбюро заслал своих представителей, выделив им на организационные расходы 625 тысяч рублей. Задача формулировалась так: «Немедленно установить связь между отдельными группами, созвать съезд представителей от каждой группы, создать единое командование, разработать общий план действий, оказать материальную помощь партизанам...»{127}. В числе посланцев были большевики: Васильев, Шмидт, Сидорчук, Пустынников, Петров, Пивоваров, Цимбалист и Моренц. Прибыв из Ростова, они довольно быстро объединили партизанские отряды в «Советскую Зеленую армию» во главе с Реввоенсоветом. В него вошли: Цимбалист, Федюкович, Фадеев, Черный, Лимаренко и Малонов. К январю 1920 г. партизанское движение на севере Черноморской губернии, как и в Сочинском округе, приняло массовый характер. Узнав об успехах южной группировки партизан, Казанский, Фавицкий и Шевцов стали проводить работу, направленную на объединение с ними.
Завершилось объединение обеих «красно-зеленых» армий после того, как специально для этой цели морем прибыли: член группы большевиков-подпольщиков в Тифлисе Бахтадзе, особоуполномоченный Реввоенсовета Республики П. Соркин и уполномоченный Реввоенсовета 8-й армии по установлению Советской власти в Черноморской губернии Л.В. Иваницкий — старый подпольщик с большим опытом партийной работы. В октябре 1918 г. он был политическим комиссаром Таманской армии, которая совершила знаменитый рейд от Новороссийска через Туапсе и Майкоп до Ставрополя. Они тут же на освобожденной от белых территории Черноморья создали губернское бюро РКП(б). На своем первом же заседании оно заслушало доклад руководителей обеих «зеленых» армий и приняло решение — создать единое воинское формирование по образцу воинских частей Красной Армии. Было также решено переименовать крестьянское ополчение в «Красную Армию Черноморья», влив в нее партизанские отряды «Советской Зеленой армии» и сформировав Реввоенсовет армии.
Чтобы окончательно устранить меньшевистский КОЧ от руководства партизанским движением, инициаторы создания Красной Армии Черноморья провели съезд представителей воинских частей обоих формирований. Он утвердил окончательно создание Красной армии Черноморья. Не последнюю роль в том, что большевикам так быстро удалось переориентировать ополчение, сыграл состав его формирований. Они на две трети состояли из бывших деникинских солдат, немалая часть которых в 1918 г. были красноармейцами Северо-Кавказской Красной Армии и попали в плен к белым. Среди них находились и те, которые в свое время после падения Кубано-Черноморской Республики ушли в Грузию, а потом вернулись и вступили в партизанское ополчение. Все они представляли на объединительном съезде многочисленную фракцию фронтовиков и их голоса сыграли решающую роль в принятии решения о создании Красной Армии Черноморья.
В тот же день был создан Реввоенсовет армии, который издал три приказа. В них уже официально вводилось новое название армии и назначалось ее командование. Командующим стал Е.С. Казанский, начальником штаба — В.В. Фавицкий, начальником Особого отдела — И.В. Саблин. Председателем Реввоенсовета был избран Соркин — бывший учитель, а после революции — один из руководителей Советской Кубани. Руководство политическим отделом Красной Армии Черноморья было возложено на членов реввоенсовета Шевцова и Цимбалиста. Они взяли на учет коммунистов всех частей и подразделений. Цифра получилась, по тем временам, солидная — 143 человека. Причем 5 из них были с дореволюционным стажем и 31 состоял в партии с 1917 г.{128}
Вскоре была организована даже газета армии — «Фронтовик». Редактором ее стал член бюро РКП(б) М. Патрусевич. Ему было всего 24 года, а его газетный стаж исчерпывался редактированием трех номеров ежемесячного студенческого журнала «Звено», закрытого царской цензурой. Газета начала выходить уже на второй день после взятия Туапсе. Тираж ее был всего 250 экземпляров. Конечно, качество ее материалов оставляло желать лучшего, конкретного материала в ней было мало, но этот недостаток компенсировался непосредственностью и революционным пафосом. Статьи по форме не отличались от приказов. Так, в одном из номеров редактор вместо передовицы опубликовал Приказ № 20 по Туапсе-Прасковьевскому боеучастку, который гласил:
«Товарищи бойцы 3-го и 4-го батальонов, настал радостный момент соединения северной Советской армии с восставшей армией крестьян и рабочих Черноморского побережья.
Этот момент говорит о нашей победе над реакцией генералов и помещиков, свивших свое гнездо на Северном Кавказе. Этот момент говорит, что наступает час, когда вся Россия объединится под единой властью Советов.
Грозный час миновал для нас. Мы, вынесшие на своих плечах всю тяжесть реакции, мы сделали двойную победу: мы отняли у наших врагов оружие, вооружили наши станицы и изгнали насильников и грабителей из городов побережья.
Только сильные духом, крепкие волей могли совершать те подвиги, которыми полна наша борьба от начала до конца.
История мирового освобождения пролетариата не забудет этих подвигов.
Дорогие товарищи, грозный час миновал. Наша сила вливается отныне в великую силу пролетариата России. Вступим же такими сильными и грозными в ряды северных товарищей.
Комбоеучастка Павленко.
Политком Назаров»{129}
Газета просуществовала всего два месяца. Когда положение Северного фронта армии осложнилось, все рабочие типографии вошли в состав сформированного в Туапсе коммунистического отряда и ушли на фронт.
Для наведения воинского прядка в частях Красной Армии Черноморья отменили выборность командиров и ввели институт комиссаров. Однако «партизанщина» еще долго давала о себе знать. Были командиры, которые отказывались подчиняться новому командованию. Это, в частности, подтверждает письмо командующему фронтом от личного состава одного из отрядов: «Товарищу командующему фронтом, — говорилось в нем. — Вынесено постановление всего общего собрания в том, что мы не желаем быть под командованием товарища Черникова и даже кого другого, как кроме товарища Дзидзигури, и чтобы никто не касался в наш отряд и не наводил никакой провокации, а как был батальонным командиром т. Дзидзигури, так и просим, чтобы он продолжал дальше»{130}.
О том, как руководство Красной Армии Черноморья боролось за дисциплину свидетельствует, например, такой документ:
«Приказ № 9 от 17 марта 1920 г.
Мною замечено, что командный состав вверенного мне боеучастка относится к своим прямым обязанностям с преступной халатностью, результатом чего является разложение начинающих крепнуть боевых частей участка.
Командиром первой роты третьего батальона были присланы делегаты с просьбой, сменить роту с позиции, и командиром роты были выданы двум делегатам документы на право следовать ко мне. Нахожу, что такими действиями командир роты вносит разложение в ряды командуемой части и не соответствует своему назначению.
Командиру третьего батальона делаю замечание с предупреждением, что, если это повторится, я не остановлюсь перед преданием военно-революционному суду.
Командира первой роты арестовываю на пять суток и смещаю с должности. Не предаю его суду только потому, что считаю его не вполне сознательным.
Комбоеучастка Павленко.
Политком Буряк»{131}.
С образованием Реввоенсовета армии КОЧ уже не мог сноситься с армией минуя его и, в принципе, большевики могли вообще ликвидировать этот орган. Однако они знали, что это будет означать еще один фронт у себя в тылу, так как КОЧ еще пользовался авторитетом у части крестьянства Сочинского округа. Неизвестно было также, как поведут себя грузинские меньшевики, не поддержат ли они КОЧ своими вооруженными силами. Поэтому было принято решение вызвать членов Комитета освобождения в Туапсе и предложить им подписать, а затем и обнародовать следующий меморандум:
«1. Считать территорию Черноморской губернии неотъемлемой частью Советской республики.
2. Признать власть Советов.
3. Признать Совет Народных Комиссаров единым правительством России и Черноморской губернии.
4. Согласиться на то, чтобы во главе действующей армии стал Реввоенсовет, состоящий исключительно из коммунистов, которому должна подчиняться вся действующая армия.
5. Подчинить территорию в районе расположения действующей армии в экономическом, административном и политическом отношении Реввоенсовету. Территория эта определяется с севера линией фронта, а с юга селением Лазаревка включительно.
6. Вместо КОЧ образовать ревком с большинством коммунистов.
7. Образовать ревкомы на местах.
8. Губком эсеров обязуется проводить линию популяризации всех вышеприведенных предложений.
9. КОЧ должен признать целесообразным переход повстанческой армии в наступление на Кубань»{132}.
Эти предложения вырабатывались три дня, в течение которых деятели КОЧ, очевидно, получили информацию о предстоящих событиях. Из Сочи последовало требование прибыть туда Казанскому, Фавицкому и Шевцову. Но Реввоенсовет твердо стоял на своем и еще раз пригласил Филипповского, Вороновича и Учадзе прибыть в Туапсе. Они все-таки прибыли. Разговор получился тяжелый. В конце его члены КОЧ стали требовать поделить хотя бы трофеи и исключить пункт о роспуске КОЧ. Эти требования были частично удовлетворены. Сочинским лидерам оставили 3 орудия, 4 пулемета и 50 винтовок, отдали и половину денег, захваченных в Туапсе. Пункт о роспуске КОЧ был заменен следующим:
«Признать целесообразным немедленное избрание Советов на местах на основе Конституции РСФСР и не позднее 15 апреля 1920 г. созвать губернский съезд Советов и представителей повстанческих армий, где избрать губернский исполнительный комитет, которому вручить всю полноту власти»{133}.
Это была последняя совместная акция КОЧ и Реввоенсовета, дальше их пути разошлись навсегда. Когда об этом узнали в частях армии, то небольшая часть партизан из Сочинского округа вернулась к себе, пожелав остаться в распоряжении КОЧ.
В это время белые армии уже отступали от Екатеринодара. Все их попытки закрепиться на каких-либо рубежах и подготовиться к обороне оканчивались безрезультатно. Руководство Красной Армии Черноморья учитывало, что белые будут прежде всего стремиться к Новороссийску, поэтому разработало план, по которому армия делилась на два фронта — Приморский и Северный. Им ставилась главная задача — перерезать пути отступления белых войск к Новороссийску и создать условия для их разгрома непосредственно с территории Кубани регулярными и частями Красной Армии.
В течение нескольких дней все еще многочисленные Вооруженные Силы Юга России оказались в этом районе. Это были хотя в какой то степени и деморализованные, но все-таки боевые части, которые сильно отличались от гарнизонов, состоящих, как правило, из солдат, насильно мобилизованных на территории Кубани и Черноморья, с которыми до сих пор приходилось иметь дело партизанам. В первом же бою с повстанцами они переходили на их сторону, а вливаясь в отряды партизан, потом не плохо воевали против белых. Теперь же надо было бороться с элитными частями, личный состав которых был готов на все, лишь бы прорваться к портам Черного моря и смести всех, кто этому помещает. К тому же Реввоенсовет в своих расчетах допустил серьезную ошибку. Он послал на Кубань три батальона и оставил незащищенным Гойтхский перевал, который был естественной преградой на пути к Туапсе. Своевременно заняв его, повстанцы могли бы не допустить прорыва белых на побережье.
Поняв свою ошибку, Казанский и Соркин попытались исправить ее и отдали распоряжение своим батальонам на Кубани срочно отступить, занять перевал и подготовить его к обороне от превосходящих сил противника. Получив это распоряжение, партизаны на захваченном ими поезде двинулись к перевалу, но в районе станции Хадыженская их состав потерпел крушение. Поезд двигался в гору, поэтому в хвост ему поставили еще один паровоз, который помогал преодолеть подъем, но впереди часть пути была разобрана, и первый паровоз остановился. Однако тот, что был сзади, продолжал двигать состав вперед, и вагоны начали опрокидываться. В результате крушения к месту назначения смогли отойти, да и то с опозданием, только около 600 деморализованных крушением бойцов. Они не успели закрепиться на перевале и быстро были сбиты с него массой отступающих белых войск. Дальше части противника смогли почти беспрепятственно выйти на черноморское побережье.
О том, что новая армия партизан уже не имеет никакого отношения к Комитету Освобождения Черноморья, и что теперь армией руководят большевики, на Кубани еще мало кто знал, но однажды это выручило «красно-зеленых». Им без единого выстрела белые сдали город Майкоп. Как уже говорилось, в связи с угрозой прорыва белых на побережье и необходимостью защитить Гойтхский перевал, Фавицкий дал команду отрядам, ушедшим на Кубань, снова вернуться на побережье. Но команда дошла не до всех, и несколько отрядов продолжали выполнять ранее поставленную задачу — поднимали станицы и хутора на борьбу с белыми. При одном из таких небольших отрядов находился член Реввоенсовета И.Б. Шевцов, и этот отряд оказался вблизи Майкопа. Атаман Майкопского отдела генерал Данилов, зная, что под контролем Красной Армии Черноморья находятся некоторые близлежащие к городу населенные пункты, связался по телефону с И.Б. Шевцовым. Убедившись, что это бывший комендант г. Туапсе и за его подписью издавались некоторые документы КОЧ, он предложил ему встретиться и провести переговоры. Данилов сообщил также, что они будут вестись с ведома Кубанской Краевой Рады, городских властей и что среди участников будут и представители рабочих.
Все это очень удивило и озадачило Шевцова, но сообщение о том, что на переговорах будут рабочие, побудило его дать согласие. Майкоп в эти дни буквально кишел войсками отступающей Кубанской казачьей армии, и ехать туда было смертельно опасно. Поэтому, в последующем разговоре с генералом, Шевцов договорился об условиях своей безопасности. По предложению Данилова в партизанский отряд будут доставлены в качестве заложников два члена Кубанской Рады. Их станут удерживать там до возвращения Шевцова из Майкопа. Кроме того, атаман был предупрежден, что если с представителем Красной Армии Черноморья что-нибудь случится, то находящиеся в тюрьме г. Туапсе сотни белых офицеров будут расстреляны.
Эти события происходили 20 марта 1920 г., за неделю до окончания эвакуации белых из Новороссийска. Согласно договоренности в этот день Шевцов в сопровождении конвоя из 20 красноармейцев встретился с членами Рады на станции Суходольской. Белых заложников сопровождал конвой из 20 человек казаков. После встречи казаки забрали Шевцова, а также следовавшего с ним политработника отряда — матроса Подгорецкого и направились в Майкоп. Конвой красных, забрав членов Рады, тоже вернулся к себе в отряд, в станицу Апшеронскую. По пути Шевцову удалось передать есаулу — командиру казачьего конвоя, листовку такого содержания:
«Товарищи Казаки! Скоро, скоро наступит время, когда советские войска придут на Кубань, когда все трудовые массы Кубани восстанут против произвола деникинской власти... Вы сами, товарищи казаки, видели, как Деникин проводил народные права на Кубани. Пусть вам об этом скажет и напомнит труп Калабухова, зверски повешенного Покровским. К вам снова на Кубань слетаются генералы и буржуазия, чтобы снова кровавой расправой с вами показать, что и как понимать под народоправством... Опомнитесь, казаки, пока не поздно!»{134}
Переговоры проходили в управлении атамана. На них со стороны белых присутствовало несколько штаб-офицеров, два генерала и много каких-то штатских, рабочих среди них не было. На вопрос Шевцова — где же они, Данилов ответил, что на его предложение прибыть в управление никто не откликнулся. Вскоре Шевцов понял, что его принимают за представителя от Филипповского и Вороновича. Шевцова просили дать ответ на три вопроса. Во-первых, какие цели преследует «зеленая» армия и какие у нее взаимоотношения с красными, наступающими с севера? Во-вторых, может ли командование «зеленых» пропустить Кубанскую армию с оружием в руках в Грузию? И в-третьих, гарантируется ли безопасность семей офицеров? Главным был, конечно, вопрос беспрепятственного продвижения армии к грузинской границе. Видно, белым было хорошо известно, что 1-я Конная армия следует по их пятам и скоро будет в Майкопе.
Отвечая на первый вопрос, Шевцов заявил, что «зеленой» армии больше нет, а есть Красная Армия Черноморья, во главе которой стоит Реввоенсовет, который он, Шевцов, сейчас и представляет. Цель красных черноморцев состоит в том, чтобы уничтожить Добровольческую армию Деникина и соединиться с Советской Красной Армией. Дальше Шевцов слукавил, заявив, что гражданскую власть в Черноморье осуществляет КОЧ. По существу же второго вопроса Шевцов сказал, что о пропуске Кубанской армии с оружием на побережье не может быть и речи. По поводу третьего вопроса он ответил — семьям офицеров со стороны Красной Армии Черноморья ничто не угрожает.
После этих ответов среди единомышленников Данилова состоялся длительный и бурный спор. Большинство было против соглашения с КОЧ и его партизанами, так как они стремятся к объединению с Советской Красной Армией. Свой ответ генерал Данилов обещал дать на следующий день, так как его надо хорошо обдумать. Здесь Шевцов, как он потом сам вспоминал, уловил, что распря между Кубанской Краевой Радой и Деникиным продолжается и это сказывается на поведении казачьих войск. В Кубанской Раде есть силы, которые хотят, чтобы крестьянское ополчение КОЧ приняло капитуляцию казаков, но при этом поддержало бы их независимость и от Деникина, и от большевиков. Как бы то ни было, но этой же ночью генерал Петров через своего адъютанта написал Шевцову записку такого содержания:
«После нашего с Вами совещания у нас было свое военное совещание, на котором мы решили: ввиду того, что Вы гарантируете жизнь семей офицеров и всех граждан, мы оставляем город без боя, а посему прошу принять меры к водворению порядка и принять город.
Генерал Данилов»{135}.
В городе в это время казаки, срывая погоны и бросая оружие, в спешке устремились к дороге на Туапсе. По подсчетам Шевцова их было не менее 20 тысяч. Под началом же у него самого практически никого не было. Даже та рота, с которой он прибыл к Майкопу, по приказу Казанцева сменила место нахождения. К четырем часам утра город опустел от войск. Шевцову сдался лишь один пластунский батальон и несколько казаков, которые конвоировали его в Майкоп. Порядок в городе до подхода конницы С.М. Буденного поддерживали выпущенные Шевцовым из городской тюрьмы политические заключенные. Первой в Майкоп прибыла дивизия 1-й конной армии под командованием С.К. Тимошенко.
После короткой передышки и митинга в городе его части двинулись на Новороссийск.