9. «БЕЛО-ЗЕЛЕНЫЕ»

Со сдачей войск у грузинской границы точка в ликвидации Белого движения на юге России поставлена не была. В лесах, горах и плавнях рек скрылись как одиночки, так и целые подразделения офицеров, солдат и казаков. Конечно, не все они горели желанием продолжить борьбу с большевиками. Большинство, особенно из числа жителей Дона и Кубани, хотели отсидеться какое-то время в глухих местах, выяснить, что их ожидает в случае возвращения в родные места, какие перемены произошли там после установления Советской власти.

Вскоре стало известно, что в станицах, селах и хуторах свирепствуют Ревкомы, выявляя тех, кто воевал против большевиков, причем председатели этих органов, как правило, не являются местными жителями, а присланы со стороны, и воздействовать на них через их родственников нет возможности. В ряде случаев вообще вся администрация населенных пунктов и даже милиционеры тоже были людьми со стороны, и они не стеснялись принимать любые, самые жесткие меры, чтобы выполнить указания вышестоящих советских, партийных и военных органов. Существовала четкая система Особых отделов, которые выявляли явных и скрытых противников новой власти, активно работал ее репрессивный аппарат.

Новые власти взяли на учет все имеющееся у населения зерно, сено, лошадей, домашний скот, птицу, пчел и обложили продразверсткой. Каждому двору определили, какое количество продуктов сельского хозяйства, домашнего скота и птицы положено использовать для собственного проживания — на остальное был наложен запрет. Три четверти сена нового укоса было приказано сдать для кавалерии Красной Армии. Конечно, добровольно расставаться со своим урожаем и скотом никто не хотел, и в конце апреля 1920 г., уже через месяц после ухода белых, начались реквизиции «излишков». Как и следовало ожидать, эти меры вызвали ответную реакцию сельского населения. Начались убийства милиционеров и коммунистов, казаки снова взялись за оружие и вскоре сопротивление Советской власти на юге страны приобретает характер восстания. Как часто бывает в таких случаях, к обиженным Советской властью примкнуло немало и тех, кто в это смутное время уже «набил руку» на грабежах и насилиях.

К лету число повстанцев уже достигло более 4 000 человек, их выступления стали приобретать организованный характер. Этим движением были охвачены многие станицы и даже некоторые округа. Части только что созданного Северо-Кавказского Военного Округа фактически постоянно находились в состоянии войны^{218}. 31 мая 1920 г. Юго-Восточное бюро ЦК РКП(б) всем губкомам разослало циркуляр, в котором был дан перечень мер по борьбе с бандитизмом. Предлагалось проведение публичных судов, заложничество от «провинившихся» населенных пунктов, карательные меры вплоть до полного уничтожения сел, станиц, хуторов и аулов, массовые расстрелы.

Штаб округа (командующий — К. Ворошилов. — Н.К.) в одной из своих листовок так разъяснял, кто такие «бандиты» и какие они бывают: «... Бандиты «желтые» — это сыны обиженных кулаков, эсеров и меньшевиков, батьки, махновцы, маслаки, антоновцы и прочие соратники и прихлебатели буржуазной контрреволюции... Бандиты «черные» — это подонки грязного воровского общества, любители легкой наживы, каменюки, варвары и прочие душегубы с большой дороги...»^{219}. Не менее сочные определения от красных пропагандистов получили и повстанцы других «расцветок» — «белые» и «коричневые». Всех вместе их еще называли «бело-зеленые».

Наиболее громко «бело-зеленые» заявили о себе в районе горных кубанских станиц. Общее руководство ими взял на себя генерал М.А. Фостиков. Еще недавно, в конце 1920 года, когда белые терпели одну неудачу за другой, он командовал 2-й Кубанской казачьей кавалерийской дивизией в корпусе генерала В.Г. Науменко, но 9 февраля был тяжело ранен под Царицыном и эвакуировался для лечения в г. Адлер. Темпы отступления белых тогда были таковы, что, еще не долечившись, он вдруг оказался в тылу у красных. Собрав небольшой отряд казаков, Фостиков отошел на юг в горный район, где укрылся в Карачае в Преображенском монастыре, что на р. Тиберда. Здесь, уяснив создавшуюся обстановку, он решил остаться на Кубани, чтобы собрать как можно больше тех, кто скрывается от большевиков, и организовать их выступление против Советской власти. Карачай для решения первоочередных задач подходил больше, чем какой-либодругой район. Здесь в неприступных горах, диких дремучих лесах укрывался не только он, но и много других офицеров и рядовых казаков.

Однако вскоре его местонахождение стало известно чекистам, и они предприняли попытку взять его. Со своим пока небольшим отрядом генералу удалось тогда уйти в еще более глухие места. Он скрывался по кошам^{220} и пещерам, умело используя знание местности своими сподвижниками. Красные на Кубани в это время уже не располагали теми силами, которые были здесь зимой и весной. Как только остатки белых армий сдались у грузинской границы, Реввоенсовет Республики максимальное количество войск перебросил на борьбу против Врангеля и белополяков. Остатки войск отошли от побережья и расположились гарнизонами по крупным станицам, установив кордоны на направлениях вероятного появления «бело-зеленых». В апреле эти части были еще более ослаблены новой отправкой подкреплений на Юго-Западный фронт. Практически для борьбы с «повстанцами» остались уже известные 22-я и 34-я дивизии, первая в Екатеринодаре, а вторая на Черноморском побережье.

Повстанцы значительно осмелели и в ответ на призывы Фостикова потянулись в его отряд. Число их стало расти еще быстрее после того, как большевики объявили мобилизацию в Красную Армию двух призывных возрастов. Поначалу отряд Фостикова состоял всего из 98 человек, и это подразделение послужило основой для формирования 1-го Хоперского полка. Потом из Лабинского отдела к Фостикову примкнул отряд в 150 человек под командованием есаулов Попереки и Ковалева. Вскоре Фостиков приступил уже к формированию конных частей, у него появились также Лабинский и Терский отряды и 6-й Кубанский пластунский батальон. Организован был также тыл и лазарет. Фостиков присвоил своим формированиям громкое название — «Армия возрождения России»^{221}.

В конце июня 1920 г. Фостикову удалось установить связь еще с двумя самостоятельными отрядами «бело-зеленых». Ими командовали войсковой старшина Князев и есаул Лычев. И все-таки Фостиков считал, что приток казаков в его «армию» недостаточен для того, чтобы начинать военные действия против регулярных частей Красной Армии. Поэтому он установил контроль над несколькими станицами: Кардоникской, Зеленчукской, Сторожевой и др. и объявил мобилизацию в свои отряды. Только после этого местные советские власти забили настоящую тревогу. В Екатеринодаре были получены сведения, что «армия» Фостикова якобы уже насчитывает 12 000 человек. Вскоре на его сторону перешел один из полков 34-й дивизии.

Фостиков понимал, что предстоят серьезные бои и взялся круто наводить порядок с дисциплиной, чтобы покончить с «партизанщиной», которую приносили в «армию» те, кто приходил в нее после длительного пребывания в горах и лесах. Он собрал общее офицерское собрание, на котором по его предложению было принято очень строгое постановление. За побег с позиции или из отряда, за неподчинение приказам, за грабежи, насилия и оскорбление местных жителей виновные подвергаются смертной казни. За пьянство — наказание плетьми^{222}.

Первый бой отрядов «Армии возрождения России» с красными произошел 4 июля 1920 г. между станицами Красногорской и Кардоникской. Фостикову противостояло два полка красноармейцев. Как вспоминал потом сам генерал: «Надо было решать, принять бой или нет. Вступив в открытый бой с красными, надо было разбить их во что бы то ни стало, так как это будет первый бой, а победа красных сулила бы мне полный провал начатого святого дела»^{223}.

Фостиков выиграл этот бой. В качестве трофеев было взято 10 пулеметов, свыше 300 винтовок, около 200 лошадей, много патронов. Красные потеряли также около 100 человек убитыми. Победа придала уверенности, генералу и он на следующий день направил в Крым к Врангелю и своему Донскому атаману А. Богаевскому нарочного — казака Попова, с рапортом о своих действиях и с просьбой безотлагательно оказать помощь оружием и медикаментами.

Слава об успехе «Армии возрождения России» быстро разнеслась по всей округе. Красное командование, будучи не в силах подавить это выступление, пошло на коварный шаг, в духе того времени. Из станицы Баталпашинской — родины Фостикова, 8 июля пришла его сестра и передала генералу ультиматум от командира 34-й стрелковой дивизии и председателя Реввоенсовета этой станицы. Фостикову предлагалось разоружиться и тем самым заслужить прощение. В конце пригрозили, что в противном случае никого из его родственников в живых не останется. Фостиков ответил, что ультиматум не принимает и в свою очередь тоже пригрозил, что если против его родных и близких или родственников подчиненных ему казаков будет применено насилие, то при занятии станиц он не пощадит никого из советских служащих, как и их родственников^{224}.

Вслед за этим, 9 июля, Фостиков успешно провел еще один бой, против 306-го пехотного полка и двух кавалерийских эскадронов 34-й дивизии. В качестве трофеев к нему попали почти все пулеметы красных, много винтовок и почти весь их обоз. В район действий «армии» Фостикова советское командование на Северном Кавказе начинает в срочном порядке перебрасывать новые части и соединения. Сюда прибыла 12-я Кавказская дивизия, курсанты Майкопского училища, стрелковый полк при 6 орудиях. Всего около 3 000 человек. Этими и имевшимися ранее силами красные 14 июля начали карательную операцию против повстанцев, охватив ею район от ст. Баталпашинской до ст. Красногорской. Фостиков изменил тактику, теперь он уже не решался проводить фронтальные наступления, а стал применять беспокоящие нападения на красные части, а пока собирал силы с других направлений.

Успешные действия Фостикова на Кубани дали Врангелю повод предположить, что не только на Кубани, но и на Дону тоже сложились условия для восстания и для него нужен только толчок извне. По данным его разведки, в плавнях, станицах и на хуторах накопилось немало тех, кто может принять участие в боевых действиях против красных. Затем, в случае успеха на Дону и Кубани, можно будет открыть новый фронт боевых действий против Красной армии. Это отвлечет значительные ее силы с Юго-Западного фронта и облегчит наступление белых войск с территории Крыма. Главная ставка делалась для начала на тех, кто скрывается в камышах. В низовьях южных рек, особенно Дона и Кубани, они простирались на десятки километров. Среди них иногда попадались островки суши, порою достаточно большие, чтобы на них можно было устроить тайное убежище на несколько десятков человек. Вот туда-то и устремлялась часть тех, кто не мог рассчитывать на милость большевиков и не захотел сдаваться им.

На первых порах это было возможно, так как по морскому побережью в затерявшихся среди камышей и кустарников селениях советская власть еще, как следует, укрепиться не успела. Здесь, на Дону, как и на Кубани, лишь в крупных станицах находились небольшие красноармейские гарнизоны, и трудно проходимые заросли еще в течение нескольких лет не раз становились прибежищем для противников большевизма. В описываемый период их там было тоже немало. Вопрос только в том, хотели ли они воевать против Советской власти? В штабе Врангеля посчитали, что время выбрано удачно и можно отправить туда десант.

Такая операция была спланирована. Командовать десантом поручили только что вернувшемуся из Польши после Бредовского похода полковнику Ф.Д. Назарову. Выбор на него пал не случайно. Назаров был известен на Дону как непримиримый противник большевизма и имел опыт ведения боевых действий в тылу у красных войск. 9 июля, когда генерал Фостиков на Кубани вел успешные боевые действия против красных частей, штаб Врангеля быстро завершил формирование отряда Назарова. Он был погружен на три канонерские лодки: «Стриж», «Грозный» и «Алтай», миноносец «Живой», две десантные баржи и четыре катера. Всего эти суда взяли на борт 900 донских казаков при двух полевых орудиях и одном автоброневике. Десанту также была выделена радиостанция.

Высадка производилась ночью в районе между городами Мариуполь и Таганрог у Кривой Косы. Однако тщательно спланированная операция с самого начала пошла не по плану. Хотя вначале к Назарову и примкнула часть местных казаков, и, по некоторым данным, их уже вскоре насчитывалось около 10 000 человек, красные очень оперативно организовали противодействие этому десанту. Сказывалась близость крупных городов Таганрога, Ростова и Новочеркасска с их многочисленными гарнизонами, а также наличие железной дороги для переброски в этот район войск. Красная конница сразу же «села на хвост» десанту и начала его преследование.

В результате после нескольких ожесточенных боев казаки были прижаты к берегу Дона у станицы Константиновской, частью уничтожены, частью рассеяны в плавнях. Продержался отряд полковника Назарова всего 17 дней. Расчет на то, что донские казаки чуть ли не поголовно восстанут, оказался не верным. Единственно, чего достиг Назаров, он создал новую «камышиную» организацию из числа прибывших с ним казаков и поддержавших их жителей станицы Елизаветинской. Однако ростовским чекистам очень быстро удалось внедрить в нее своих людей. В итоге организация была разоблачена и ликвидирована. Сам Назаров спасся чудом. Он потом перешел фронт в Северной Таврии и в одиночестве вернулся в армию Врангеля.

Назарова очень удручал неудачный итог этой операции, и он стал искать возможности доказать свою способность руководить такого рода боевыми действиями. Однако до конца войны подходящего случая так больше и не представилось. Уже будучи в эмиграции, он частным порядком пробрался на Дальний Восток и стал командиром повстанческого отряда в Азиатском корпусе генерала Унгерна. После разгрома белых отрядов в Монголии, в 1921—1922 гг. полковник Назаров эмигрировал в Манчжурию, затем в Китай и принял участие в набегах белогвардейских отрядов на пограничные районы Советской России. В 1929 г. во время совместного нападения белых отрядов и китайцев на КВЖД он снова воевал против красных войск и снова испытал горечь поражения. Уйдя со своим отрядом на территорию Манчжурии, Назаров организовал еще несколько нападений на населенные пункты Советского Приморья, но в одном из таких набегов был окружен у станции Пограничная и 17 июня 1930 г застрелился^{225}.

О неудаче, постигшей назаровский десант на Дону, стало известно и «бело-зеленым» Кубани, но здесь, в частности у генерала Фостикова, все получалось пока так, как он задумал. Численность «армии» продолжала расти, крупных поражений пока не было. Он удачно провел операцию по захвату станицы Беломечетинской. В ходе ночной атаки казаки зарубили около 200 красноармейцев и взяли в плен 55 человек. В качестве трофеев было захвачено 4 200 снарядов, 5 млн. патронов, 110 подвод с военным имуществом и 2,5 млн. советских рублей. Здесь же Фостиков получил известие о том, что красные выполнили свое обещание — расстреляли его бабушку, отца и сестру с шестью детьми, а также нескольких других родственников^{226}. Однако Фостикова это не остановило. 26 июля он приказал частям «армии» окружить красных в станице Передовой. Артиллерийским и пулеметным огнем он заставил их оставить населенный пункт и метаться в поисках выхода из кольца. Красноармейцы трижды меняли направление своего бегства, но их всюду встречали войска «Армии возрождения России». В том бою красные потеряли свыше 600 человек личного состава, 300 было ранено, 1 200 сдались в плен. Это были в основном крестьяне, мобилизованные в Ставропольской губернии и Фостиков принял решение этой же ночью отпустить всех, предупредив их, что воюет с коммунистами, а не с хлеборобами. Позже Фостиков получил сведения, что его бывшие пленники благополучно добрались до Невинномысской, разложили там резервную дивизию красных и разбежались с ее личным составом по Ставрополью.

Район, подконтрольный Фостикову, все расширялся. С боями им были взяты станицы Вознесенская, Зассовская и станция Курсавка. Генерал провел реорганизацию «армии» и ввел в ней погоны. К этому времени численность его войск достигла почти 6 000 штыков и сабель при 35 пулеметах и 10 орудиях. Но и силы красных войск начали быстро расти. Против «бело-зеленых» уже действовали две пехотные, одна кавалерийская дивизии и подразделения красных курсантов. Эта группировка имела на вооружении 17 орудий и 5 броневиков. Подходили также эшелоны с частями 14-й дивизии, в районе Майкопа сосредоточились еще 3 пехотных и один конный полк. Красные части начали вытеснять Фостикова из занимаемого им района. Он вынужден был оставить станицы Зассовскую и Баталпашинскую и начать отход в южном направлении.

В это время части «армии» Фостикова все больше и больше стали испытывать недостаток оружия, боеприпасов, медикаментов и денежных средств. Существовать только за счет трофеев становилось все труднее. Нужны были надежная связь с Крымом и помощь оттуда. Однако связь эта была крайне неустойчивой, скорее эпизодической. К тому же Фостиков особенно и не афишировал свое взаимодействие с Врангелем. Дело в том, что его казаки по-прежнему не жаловали добровольческую политику и саму Русскую армию, в которой все основные командные должности занимали все те же деникинские офицеры, проигравшие войну в центре России, на Дону и Кубани. Тем не менее, Фостиков при каждом удобном случае просил у Главнокомандующего помощи оружием и денежными средствами. Вскоре из Крыма, через Тифлис и Сухум, к генералу пробрались агенты Врангеля во главе с полковником Налетовым. Они привезли с собой инструкции и указания для активизации «бело-зеленого» движения на Кубани. Кубанское правительство, тоже обосновавшееся в Крыму, захотело прибрать повстанцев к своим рукам и выделило Фостикову 50 млн. рублей.

Кроме «Армии возрождения России» на Кубани и в Черноморье действовали и другие отряды «бело-зеленых». Ими командовали полковники Улагай, Сухенко и другие. Рассеянные по горам, лесам и плавням, не имея общего руководства, они на свой страх и риск продолжали партизанскую войну — нападали на небольшие красноармейские гарнизоны, вершили суд и расправу над представителями местной власти, пополняли свои запасы оружия и продовольствия.

Не сумев поднять восстание на Дону, Врангель принимает решение сделать центром сопротивления Советской власти — Кубань, объединить имеющиеся на этой территории разрозненные отряды «бело-зеленых» и скоординировать их выступления с готовящимся туда мощным десантом своих войск. С этой целью в районы действия повстанцев было предпринято несколько экспедиций его эмиссаров. Одному из них, генералу Муравьеву, было поручено пробраться в район горных станиц, войти в связь с руководителями имеющихся там отрядов, объединить их и по сигналу из Крыма начать боевые действия одновременно с высадкой десанта.

Чтобы не привлечь внимания к своему появлению, Муравьев решил произвести высадку своей группы не с большого военного корабля, а с маленького моторного катера. В сопровождении нескольких офицеров он отправился на таком суденышке из Крыма, но на второй день плавания их постигла неудача — вышел из строя двигатель катера и его начало относить в открытое море в сторону Турции. Целых двенадцать дней суденышко и его обитателей носило по Черному морю и наконец прибило к турецкому берегу. Муравьев решил все же продолжать выполнение полученной задачи. Он пробрался в Гагры и нашел скрывавшийся в этом районе отряд полковника К. Улагая. 27 июля они со стороны Грузии атаковали небольшой пограничный заслон красных и заняли Адлер, затем Хосту и Молдаванку. Однако собственных сил, а главное боеприпасов, для удержания этих населенных пунктов не хватало, а помощи со стороны Крыма все не было. Красные же, получив подкрепление, буквально на следующий день отбросили казаков назад, и те опять вернулись в нейтральную зону. Муравьев же отправился дальше, в район станицы Баталпашинской, на поиски отряда генерала Фостикова.

Безусловно, если бы сведения о действиях Улагая и Муравьева достигли Крыма вовремя, то Врангель воспользовался бы ситуацией и принял меры для развития их успеха. Но вести с побережья пришли слишком поздно. Тем не менее, туда 17 августа, когда уже произошла высадка десанта генерала Улагая в районе станицы Приморско-Ахтырской, на помощь полковнику Улагаю была выслана подводная лодка «Утка». На ее борту находились войсковой старшина Балонев, семь казачьих офицеров и одна сестра милосердия. Они взяли с собой 300 винтовок, 7 пулеметов и 410 тысяч винтовочных патронов. На буксире лодка вела небольшой морской баркас, чтобы использовать его для сообщения по мелководью с берегом. Уже в пути командир «Утки» получил из штаба флота сведения, что у побережья ходит советский катер, ведет разведку и обыскивает мелкие грузинские суда, чтобы не допустить переброску «бело-зеленым» подкрепления. Экипаж «Утки» пытался задержать этот катер, но не нашел его, а время потерял. 20 августа эта небольшая экспедиция, так и не встретив «бело-зеленых» полковника Улагая, попыталась произвести высадку в районе нейтральной зоны, но не нашла подходящего места и получила приказ вернуться в Крым.

С большим запозданием слухи о взятии Адлера отрядом К.Улагая достигли и генерала Фостикова. Причем говорили о том, будто бы Улагай действует совместно с большим врангелевским десантом. Испытывавший сильнейший натиск красных войск и израсходовавший почти все боеприпасы Фостиков решает наладить связь и взаимодействие с предполагаемым белым десантом. Он начал движение в сторону Черноморского побережья и выслал в район Туапсе пластунский батальон во главе с есаулом Тимченко. Ему была поставлена задача — войти в контакт с десантом, получить у него оружие и боеприпасы и составить план совместных действий. Однако ни есаула, ни своего батальона Фостиков больше не увидел. От Тимченко дошло только единственное донесение о том, что он занял перевал «Индюк» и ведет бой с красными, пришедшими из Туапсе. Фостикову стало ясно, что никакого врангелевского десанта в том районе не было.

Группировка красных войск, преследовавшая «Армию возрождения России», к этому времени была усилена еще несколькими броневиками и тремя самолетами. Теперь воздушная разведка регулярно обеспечивала красное командование данными о местонахождении, передвижениях и численности отрядов Фостикова. Военкомом группы был назначен уже упоминавшийся ранее бывший член Реввоенсовета Красной Армии Черноморья И. Шевцов. Эта армия частично уже была распущена, частично вошла в состав регулярных частей Красной Армии. Шевцов выступил с обращением к своим бывшим соратникам — «красно-зеленым», где призвал их снова вступать в армию, только теперь уже для борьбы с «бело-зелеными». Штаб группировки стал готовить общее наступление для окончательной ликвидации «армии» Фостикова, но часть сил пришлось отвлечь на другое направление — началось восстание в Карачае.

Случилось так, что в эти дни в одном их горных аулов Карачаевской области отряд красноармейцев под командованием уполномоченного 9-й армии Черемушкина расстрелял троих местных жителей, открыто призывавших к восстанию в поддержку «армии» Фостикова. Чекисты посчитали, что такая крутая мера подействует на население. Но просчитались. Это только подлило масла в огонь. Восстание все же вспыхнуло, отряд красноармейцев был уничтожен. Спастись удалось только самому Черемушкину и двум его подчиненным. Восставшие быстро организовали свой штаб во главе с находившимися в подполье Султан-Келеч-Гиреем и полковником Крымшамхаловым и тут же объявили «священную войну Советам». Восстание сулило большие неприятности красным, так как база для его развертывания была солидная. В горах за годы Гражданской войны накопилось большое количество оружия, вплоть до горных орудий. Кроме того, Султан-Келеч-Гирей, найдя после сдачи белых войск на побережье убежище у абхазов, смог организовать его доставку из Грузии.

Однако до боевых действий тогда дело не дошло. Командование 9-й армии смогло убедить карачаевцев в бесперспективности их выступления. Кроме того, свои добрые намерения представители командования армии подкрепили присланными для местного населения несколькими вагонами продовольствия, мануфактуры и керосина. Это оказалось лучше всякой агитации. Восставшие разошлись по домам, а их руководители снова бежали в Грузию. Главной «головной болью» Советской власти на Кубани теперь оставался генерал Фостиков со своей, хотя и поредевшей, но все еще достаточно сильной «армией».

Врангель в это время начал операции в Северной Таврии, и ему очень нужно было, чтобы красные хоть какую-то часть своих войск сняли оттуда. Поэтому им было принято решение организовать мощный морской десант на Кубань. Политические цели десанта были те же, что и у назаровского — поднять казаков на борьбу с большевиками. Рассеянные по горам, лесам и плавням многие из них ждали удобного случая, чтобы выйти из подполья и начать открытую борьбу с большевиками. По данным врангелевской разведки, можно было вполне рассчитывать на отряд полковника Скакуна, который дислоцировался в районе Ачуева и насчитывал от 400 до 1 500 человек, и примерно такой же отряд полковника Менякова, действовавший в районе станиц Суворовская, Бекетовская и Богустанская. Кроме того, вернувшийся с Кубани полковник Лебедев доложил Врангелю, что есть еще группа белых повстанцев, которая действует вдоль железной дороги Екатеринодар — Новороссийск и тоже ждет сигнала для совместных действий. Связь с генералом Фостиковым на это время была потеряна, но его «армия» со счетов тоже не сбрасывалась. Однако главную ставку Врангель, конечно, делал не на «лесовиков» и «камышатников», ввиду их недостаточного количества, а на зажиточную и середняцкую казачью массу, на, как тогда говорили, крепких хозяев. Советники Врангеля, особенно из числа казаков — члены Кубанской Рады и Кубанского правительства, единодушно утверждали, что кубанские казаки уже прошли испытание Советской властью, буквально стонут под ней и, когда увидят, какой мощный десант прибыл им на помощь, начнут в массовом порядке присоединяться к нему.

Оперативный замысел Ставки Врангеля сводился к тому, чтобы сразу после высадки части десанта захватить важный железнодорожный узел — станицу Тимашевскую, перерезать путь на Екатеринодар и дальше развивать наступление на Кубанскую столицу. При подготовке десанта опять не обошлось без политических интриг и маневров. Врангель очень не хотел, чтобы к подготовке и руководству предстоящим десантом была допущена Кубанская Рада. Поэтому специально было принято правительственное постановление, по которому запрещалось вывозить за пределы Крыма денежные суммы, превышающие 200 000 рублей. Этим шагом Кубанская Рада лишалась финансовых рычагов влияния на ситуацию в районах предполагаемых боевых действий. От себя же Врангель выделил и через своего представителя при «бело-зеленых» формированиях полковника Мерклинга направил туда 10 млн. рублей. Действуя в этом же направлении, он решил предоставить командование десантом своему верному человеку — генерал-лейтенанту С.Г. Улагаю. Тот, после сдачи значительной части кубанских войск на Черноморском побережье, находился не у дел и был в распоряжении главнокомандующего. Врангель хорошо знал сильные и слабые стороны Улагая и особо не обольщался ими, но пошел на это назначение потому, что заменить его просто было некем. Позднее Врангель так охарактеризовал своего командующего десантом:

— «Пользуясь широким обаянием среди казаков, генерал Улагай один мог с успехом «объявить сполох», поднять казачество и повести его за собой. За ним должны были, казалось, пойти все. Отличный кавалерийский начальник, разбирающийся в обстановке, смелый и решительный, он во главе казачьей конницы мог творить чудеса. Я знал его отрицательные свойства — отсутствие способности к организации, свойство легко переходить от большого подъема духа к унынию»^{227}. С учетом этих особенностей характера Улагая начальником штаба к нему был назначен, рекомендованный Врангелю генералом Шатиловым, генерал-лейтенант Д.П. Драценко. Гражданскую власть на Кубани, в случае победы, должен был возглавить еще один генерал-лейтенант, бывший Войсковой атаман А.П. Филимонов. Он отличался умеренностью взглядов как по отношению к сепаратистам, так и к политике Врангеля. В создавшихся условиях такой человек мог быть полезным Врангелю больше, чем кто-либо другой. Поэтому Филимонова специально вызвали из Сербии, где он уже обосновался.

Однако меры, которые, по замыслу Врангеля, должны были помочь ему нейтрализовать влияние Кубанской Рады на подготовку и проведение десанта, дали отрицательный эффект. В частности, Филимонов поторопился назначить в своем войске начальниками отделов угодных ему людей, хотя прежних никто со службы не увольнял. Таким образом, накануне высадки десанта параллельно стали функционировать два аппарата власти, один — Иваниса, принявшего недавно атаманскую булаву от Букретова, и второй — Филимонова. Мало того, генералы Улагай и Драценко уже своей властью тоже стали назначать некоторых атаманов. Большой ошибкой генерала Улагая стало его решение забрать с десантом всех желающих вернуться на Кубань беженцев. В результате на корабли погрузилось 16,5 тысяч человек и 4,5 тысячи коней. Однако численность войск в этой массе составляла всего около 5 000 штыков и сабель. Остальные были беженцы и тыловики.

Группировку Улагая составляли: 1-я конная дивизия генерала Г.Ф Бабиева, 2-я сводная Кубанская дивизия (пешая) генерала А.М. Шифнер-Маркевича, а также сводная пехотная дивизия генерала Б.И. Казановича, в которую вошли: 1-й Кубанский стрелковый и Алексеевский пехотный полки, Алексеевский дивизион. В состав десанта были включены так же Константиновское и Кубанское военные училища и небольшие отряды Терских и Астраханских казаков. Десант разместили на 6 баржах, 7 буксирных катерах, 3 канонерских лодках и 2 вооруженных ледоколах. Авангард грузился в Керчи, а главные силы и беженцы — в Феодосии. Нужно отметить, что сохранить втайне подготовку десанта белым не удалось. Слишком много людей было посвящено в это дело.

Командование советского Кавказского фронта получило сведения о готовящемся вторжении с моря, но данными о том, в каком конкретно месте оно произойдет, не располагало. Тем не менее, штаб фронта отдал распоряжение приостановить передачу 9-й стрелковой дивизии Юго-Западному фронту и переброску 2-й Донской стрелковой дивизии в Донбасс. Была усилена оборона побережья. Некоторые части стали перебрасывать на Таманский полуостров. Находившаяся в этом регионе красная Кубанская армия к середине августа имела в своем составе около 30 тысяч штыков, свыше 4 тысяч сабель, 157 орудий, 711 пулеметов. Но в районе побережья Черного и Азовского морей располагалась лишь незначительная часть этой группировки — до 10 тысяч человек. На направлении же главного удара врангелевского десанта было еще меньше, только 1 400 штыков и сабель. Остальные силы находились в глубине или были отвлечены на борьбу с «бело-зелеными» отрядами в Баталпашинском отделе, главным образом с «Армией возрождения России» генерала Фостикова.

Высадка десанта началась ночью 14 августа 1920 г. в 14 километрах от станицы Приморско-Ахтырской на косе Ясинской. Из- за мелководья суда не могли приблизиться к берегу ближе, чем на один километр. Поэтому десантники высаживались по горло в воде, а потом на канатах, вручную подтаскивали плоскодонные баржи поближе к берегу. В этом месте у красных располагались всего две роты красноармейцев при одном пулемете. После короткой перестрелки они отошли на восток. Командование 9-й советской армии, получив точные данные о месте высадки десанта, вначале не правильно оценило его численность и, хотя туда были брошены одна кавалерийская дивизия и бригада, усиленные двумя бронепоездами, двумя бронеавтомобилями и двумя тяжелыми орудиями, этих сил для разгрома десанта было явно не достаточно.

У десантников своих бронепоездов, естественно, не было, поэтому при первой же возможности они попытались захватить их у красных. Получилось так, что при поспешном отступлении одно красноармейское подразделение не успело снять действующую телефонную линию. Получив ее в свое распоряжение, белые попытались заманить в западню один из красных бронепоездов, находившихся в это время на станции Тимашевская. Хитрость не удалась, но в другой раз белые все же завладели красным бронепоездом и броневиком, который назывался «Товарищ Ленин». Его тут же переименовали в «Генерал Бабиев».

Приморско-Ахтырскую белый десант взял практически без боя. На улицах станицы казачки сразу выставили столы с угощениями: молоком, салом, овощами и арбузами. Хотя Врангель строго и неоднократно предупреждал Улагая о недопустимости каких-либо остановок наступления, тот все же не особенно торопился. В каждом населенном пункте устраивались парады и митинги, в то время как красное командование стягивало в этот район все новые и новые силы. Численность войск Улагая росла очень медленно. Станичники охотно делились продовольствием и фуражом, несли припрятанное оружие, но на этом, как правило, их помощь и заканчивалась. Только из плавней приходили оборванные и изможденные пятимесячным скитанием «добровольцы». Пожалуй, самым многочисленным среди них был отряд полковника Скакуна. Он привел с собой около 2 тысяч человек. Но в целом количество присоединившихся повстанцев было далеко от того, на которое рассчитывали руководители десанта. Всеобщего восстания казаков не получилось. Кубань устала от войны, потеряла веру в победу над красными.

Но поначалу успех сопутствовал Улагаю. Вскоре он захватил станицы Брюховецкую и Тимашевскую. Даже после того, как красное командование ввело в бой еще две свежие бригады, остановить белых им не удалось. На третий день боев, захваченный десантом плацдарм уже составлял 80 километров по фронту и до 90 в глубину. К Екатеринодару оставалось пройти еще столько же, и его местные власти уже начали подготовку к эвакуации. Прибавилось работы и Особым отделам ВЧК. Их главной задачей стало выявление всех членов белого подполья, изоляция и уничтожение тех, кто мог содействовать десанту или присоединиться к нему. По этому поводу Особоуполномоченный ВЧК и Особого отдела ВЧК Л.М. Брагинский докладывал Председателю Революционного Военного Совета Республики Л.Д. Троцкому:

«Считаю необходимым доложить, что в дни последнего кризиса Советской власти на Кубани, в связи с десантными операциями противника, Кубано-Черноморская ЧК и Особый отдел 9 Кубармии оказались на высоте своего положения и, не поддавшись паническому настроению почти всех других советских учреждений, беспрерывно продолжали свое дело беспощадной борьбы с контрреволюцией и в самые критические моменты, когда противник стал непосредственно угрожать Екатеринодару, публиковали один за другим списки расстрелянных активных белогвардейцев, чем немало содействовали поражению противника и победе красных войск.

С 19 по 23 августа Коллегия Кубчерчека беспрерывно работала и в результате на 24 августа ЧК не имела ни одного арестованного, ни одного дела. Для подготовки правильной разгрузки тюрьмы предпринято было следующее: освобождены были все коммунисты и сочувствующие, красноармейцы и матросы выделены были в одну камеру, дабы в последний момент сразу уже можно было их выпустить. К бывшим членам Военно-Полевых судов белой армии, незарегистрировавшимся офицерам, контрразведчикам, бандитам и прочим явным контрреволюционерам была применена высшая мера наказания — расстрел. Офицерство регистрировавшееся, но политически неблагонадежное, выслано было из Кубобласти в концентрационные лагеря, остальные освобождены. Во время паники сотрудники ЧЕКА и Особого отдела рассыпались для вылавливания подозрительных элементов.

За последнее время был раскрыт целый ряд белогвардейских организаций, преимущественно задавшихся целью вербовать и переправлять офицерство к «бело-зеленым» бандам в горы»^{228}.

Накануне этих событий чекистам удалось раскрыть солидную подпольную организацию, которую возглавлял бывший министр в правительстве атамана Краснова действительный статский советник Добрынинский. «Организация, — сообщал далее Брагинский, — имела задачей при помощи кооперативов, специально с этой целью созданных, и при посредстве соответственным образом подготовленной милиции насадить своих агентов по всей Кубанской области и организовать станицы с таким расчетом, чтобы ко времени десанта поднять восстание по всей Кубани, главным образом, на узловых пунктах сконцентрировать и систематически пополнять ряды «бело-зеленых» банд офицерами и белыми солдатами, отпущенных нами. Не считая мелких работников, активные и видные члены организации в количестве до 60 человек офицерства, студенчества и купечества расстреляны»^{229}.

Одновременно с тем, как шли боевые действия против десанта, Особый отдел 9-й Кубанской армии, для усиления надежности своего тыла, практиковал и такую меру, как почти поголовное изъятие из пределов Кубани всех офицеров и бывших чиновников старого режима. Для этого территория Кубанской и Черноморской областей была разбита на три части, в каждой из которых образовали явочные пункты: Екатеринодарский, Кущевский и на станции Кавказская. Всего через эти пункты прошло 3120 белых офицеров и чиновников, отправленных в распоряжение Особого отдела ВЧК. По мнению того же Брагинского: «...Эта мера дала блестящие результаты, так как, освободив советские учреждения и военные штабы от белого засилья и лишившись, правда, некоторого количества спецов, мы обезопасили Кубанскую область от взрыва изнутри и лишили противника внутренней поддержки и готового для него аппарата власти. Во всяком случае, если бы до высадки крымского десанта не было произведено упомянутое изъятие белого офицерства и чиновничества, нам было бы несравненно труднее справиться с десантом»^{230}.

О том, куда потом делись все «изъятые» на Кубани и в Черноморье офицеры и чиновники, есть косвенные данные бывшего командира 4-й Кубанской казачьей дивизии полковника Ф.И. Елисеева. После сдачи у Грузинской границы он с группой военнопленных офицеров был выслан сначала в Костромскую область, а потом на Урал. Во время следования в ссылку он видел в Москве на Рыбинской товарной станции два железнодорожных состава своих, вывезенных в те дни с Кубани земляков. Потом он так выразит свое отношение к этой акции советских властей на Кубани:

— «Станичники, офицеры давно в отставке, соратники «белого генерала» Скобелева, сотники из станичных учителей, военные чиновники из полковых писарей — все они, не зная почему красная власть зовет их на регистрацию в станицах, явились на сборный пункт. Все были, правда, в черкесках и папахах, но, собственно говоря, это была повседневная их одежда. Штатских костюмов никто из казаков не любил. Считалось постыдным даже держать их в доме». Потом уже на Урале он встретил пятерых офицеров, которые были в числе тех «изъятых». Они рассказали, что всех их доставили по железной дороге в Архангельск, а оттуда баржами сплавили в пустынные места и там всех расстреляли. На вопрос, почему не расстреляли их, офицеры ответили, что они саперы и занимались разметкой групповых могил для каждой баржи. Им сохранили жизнь как специалистам и переправили в Екатеринбург для работы на уральских заводах^{231}.

Что касается положения дел в зоне действий десанта, то первое замешательство у красных вскоре прошло и они усилили противодействие улагаевцам. О накале боевых действий говорит хотя бы тот факт, что у алексеевцев за эти дни сменилось четыре командира полков, все четыре были убиты. Захваченным в плен красноармейцам белые тут же предлагали выдать своих комиссаров и вступить в их части. Нередко это удавалось.

В это время в штаб Врангеля стали доходить сведения о том, что начальник штаба десантного отряда генерал Драценко самоустранился от выполнения своих обязанностей, так как не может сработаться с Улагаем. Вскоре все разъяснилось самым неприятным образом. Летчик, осуществлявший связь десанта с начальником штаба Русской армии генералом Шатиловым, доставил ему записку Драценко, в ней тот сообщал, что вследствие создавшихся между Улагаем и им отношений, он в интересах дела считает необходимым замену себя другим лицом, что и сейчас уже он фактически устранен генералом Улагаем от дела. От себя летчик добавил, что недоразумения между начальником отрада и его начальником штаба ни для кого в отряде не составляют секрета. О них открыто говорят в войсках, и генерал Улагай не скрывает своего неудовольствия генералом Драценко. Узнав обо всем этом, генерал Врангель приказал вылететь на Кубань своему генерал-квартиймейстеру генералу П.И. Коновалову и заменить Драценко^{232}.

Для развития успеха и отвлечения от Улагая сил красных штаб Врангеля в районе Абрау-Дюрсо высаживает вспомогательный десант под командованием генерала А.И. Черепова, численностью в 1500 штыков. В него включили юнкеров-корниловцев, пеший черкесский дивизион и офицерский взвод керченского гарнизона. Однако этот десант сразу же был блокирован четырьмя стрелковыми и одним кавалерийским полком красных. По этой причине генералу Черепову не удалось выйти на оперативный простор для соединения с Фостиковым и Улагаем. Сам генерал был тяжело ранен в ногу, а его отряд понес большие потери. Под огнем наступавших красноармейцев, им все-таки удалось погрузиться на прибывшие из Керчи суда, и убыть на Тамань, для соединения с другим десантом, тоже вспомогательным. В состав его входили керченская офицерская рота, сотня пластунов-кубанцев при одном орудии. Командовал десантом начальник запасных частей Русской армии Врангеля П.Г. Харламов. Однако нужды в этих десантах уже не было. Самого Улагая к тому времени красные начали теснить со всех сторон, грозя полным истреблением его частей.

Генерал Врангель решил лично разобраться на месте с ситуацией в частях Улагая. Не смотря на сложную ситуацию, которая сложилась в эти дни в районе Каховки, необходимость присутствия Главнокомандующего в ставке была очевидной, он, тем не менее 11 августа прибыл в станицу Таманскую, которая находилась в ближайшем тылу десанта. Там он убедился в неминуемом поражении Улагая. Как он сам написал потом: — «Утром 11 августа я проехал в станицу Таманскую, где присутствовал на молебне и говорил со станичным сбором. Станица была почти пуста. Немногие оставшиеся казаки были совершенно запуганы, не веря в наш успех и ожидая ежечасно возвращения красных. Наши части были уже в десяти верстах к востоку от станицы»^{233}.

Командование красной 9-й армии с Кубани перебросило в этот район дополнительные части, в том числе 9-ю пластунскую дивизию, которой командовал брат Валериана Куйбышева — Николай и группу донских частей под общим командованием Борисенко. Их задачей было не допустить Улагая к месту высадки его десанта или по возможности вообще отрезать от моря. Однако здесь красное командование допустило просчет. Ими не было принято во внимание сообщение разведки о том, что белые сами меняют направление своих действий, и будут прорываться на север.

В результате, пропустив главные силы наступающей красной бригады, белые вышли ей в тыл и навалились всей мощью, уничтожив два полка и один батальон. Остатки бригады пришлось свести в один малочисленный полк. Положение спасла группа Борисенко, которая все же овладела Тимашевской. В район боевых действий продолжали прибывать все новые части Красной Армии. К 22 августа их группировка уже составляла 16 000 штыков и 2 500 сабель при 64 орудиях. Кроме того, 21 августа Азовская военная флотилия красных высадила десант численностью в 1 200 человек под командованием хорошо известного на Кубани красного командира, бывшего штабс-капитана старой армии Е.И. Ковтюха. В июле-августе 1918 г. он руководил обороной Екатеринодара, потом последовательно командовал Таманской армией, 50-й стрелковой дивизией, сводным конным корпусом и ко времени описываемых событий был начальником Екатеринодарского гарнизона. Теперь его десант на 3 пароходах и 4 баржах скрытно спустился по Кубани, потом по Протоке в их устье и внезапно ворвался в станицу Нижнестеблиевскую. Там состоялся тяжелый для обеих сторон бой. Временами противники переходили в рукопашные схватки, но красным все же удалось одолеть улагаевцев и достичь окончательного перелома хода боевых действий в свою пользу.

В дальнейшем задача красных состояла в том, чтобы не дать десанту уйти в Крым, а белым нужно было с минимальными потерями эвакуировать свои части и присоединившихся к ним многочисленных беженцев. Однако и тем и другим реализовать свои планы было не просто. Предстояла еще целая неделя кровопролитных боев. Наступать красные могли лишь по единственной узкой дороге, почти тропе, вьющейся по плавням вдоль берега Протоки. По самой реке курсировали катера белых, а дорогу прикрывали их два полка: Алексеевский и Полтавский. Они держали дорогу под непрерывным ружейно-пулеметным огнем, как с фронта, так и с флангов, и красные не имели возможности пустить вперед конницу, хотя очень на нее рассчитывали. Эффект давали только фронтальные штыковые удары. Особенно тяжелые бои разгорелись за хутор Слободку. Это была практически последняя позиция десанта, и белые отстаивали каждый дом и каждый двор. Лишь вечером, положив почти весь Алексеевский полк, белые оставили хутор. Дальше был путь только на прибрежный рыбозавод Ачуев, до которого оставалось 4—5 километров и где белые построили временный причал. Погрузку на корабли пришлось вести уже под обстрелом красных.

Вечером 6 сентября 77-й полк 9-й Кубанской дивизии красных занял, наконец, Ачуев. Белым удалось погрузить все, что они посчитали нужным, включая артиллерию и броневики, и вернуться в Крым. Из-за наплыва беженцев количество вернувшихся десантников превысило их численность перед высадкой. Таким образом, попытка белого командования реализовать свои далеко идущие планы на Кубани обернулась для него крупной неудачей. Те, кто не захотел или не смог вернуться с войсками в Крым, снова ушли в горы, леса и плавни.

Все это время Фостиков, получая самые противоречивые сведения об улагаевском десанте, искал возможности соединиться с ним, хотя сам тоже практически находился в окружении. Он все же предпринял отчаянный бросок в сторону побережья, но после тяжелых боев понес большие потери и вынужден был снова уйти в горы.

Не безынтересно узнать, что здесь, во время описываемых событий, получил свое боевое крещение молодой командир Красной Армии, будущий Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. После отпуска по ранению он в январе 1920 г. был зачислен на Первые Рязанские кавалерийские курсы красных командиров и был назначен курсантом-старшиной 1 эскадрона. Однако доучиться ему не пришлось. В середине июля, в связи со сложностью обстановки на Кубани и в Черноморье, была срочно сформирована 1 -я Московская бригада курсантов. Уже в августе 1920 г. ее кавалерийский полк, куда попал Г. К. Жуков, был переброшен по железной дороге в Екатеринодар и после выгрузки с ходу направлен в район боевых действий, сначала против Улагая, а потом против Фостикова. После разгрома улагаевского десанта часть курсантов, среди которых был и Жуков, была отправлена в г. Армавир, где после короткой доподготовки их выпустили как командиров взводов и распределили по частям 9-й Кубанской армии, продолжавшей воевать с Фостиковым и отрядами других белых повстанцев. Взвод Г.К. Жукова в составе одного из полков 14-й кавалерийской бригады вскоре принял активное участие в боевых действиях. Часть курсантов, которая продолжала участвовать в преследовании Фостикова, в горах попала в засаду и понесла большие потери^{234}.

Основная часть отрядов Фостикова, оторвавшись от преследования, вскоре преодолела горные перевалы и вышла на побережье в районе нейтральной зоны. Здесь генерал решил вести боевые действия и одновременно решать вопрос о переброске своей «армии» в Крым к Врангелю. Такое же намерение имели и другие командиры «бело-зеленых» отрядов, тоже отошедшие к грузинской границе, такие как генерал Муравьев, К. Улагай и др. Объединившись, казаки в очередной раз заняли Адлер. Генералы Фостиков и Муравьев перебрались в Абхазию, в г. Гагру, где у Врангеля было свое представительство во главе с полковником Валуевым. Здесь они хотели наконец-таки установить связь с Врангелем. Однако Валуев связывался с Крымом только эпизодически, оказиями и ничем им помочь не мог. Поэтому было решено для доклада Врангелю отправить в Севастополь через Батум генерала Муравьева и полковника К. Улагая.

Когда в ставке Врангеля узнали, что Адлер находится в руках «бело-зеленых», то начальник штаба Русской армии генерал П.Н. Шатилов решил отправиться туда лично; вдруг сложившаяся там ситуация позволит развить успех в более широком масштабе. 3 сентября из Севастополя вышли транспорт «Сарыч» и пароход «Аскольд» в сопровождении подводной лодки «Утка». Прибыв в Адлер, Шатилов на месте быстро разобрался в обстановке и после совещания с Фостиковым и другими командирами отрядов пришел к выводу, что группировка находится в плачевном состоянии и ее как можно скорее нужно эвакуировать в Крым. Только после отдыха и переформирования казаков можно было использовать для участия в боевых действиях на каком-нибудь участке фронта в Северной Таврии. Шатилов убыл в Севастополь и поручил контр-адмиралу Николя, заменявшему больного командующего Черноморским флотом Саблина, подготовить все необходимое для снятия войск с побережья.

Для осуществления операции были привлечены боевые и транспортные корабли: подводная лодка «Утка», транспорты: «Дон», «Сарыч», «Крым» и «Ялта», а также буксир «Доброволец» и одна баржа. Особенность предстоящей работы заключалась в том, что по условиям отношений белой армии с Грузией добровольческим судам было запрещено заходить в ее порты и операцию нужно было провести так, чтобы не вызвать конфликта. Эвакуировать войска можно было только из нейтральной зоны, но там не было мест для причаливания судов, да и красные, скорее всего, попытались бы помешать. Поэтому нужно было любой ценой получить согласие грузинских властей на эвакуацию войск Фостикова. На всякий случай корабли получили задачу быть в готовности прикрыть артиллерийским огнем с моря район эвакуации. Кроме того, подводной лодке «Утка» ставилась еще задача — в случае встречи в море с турецкой канонерской лодкой «Алдинреис» захватить ее. По имевшимся у белой разведки сведениям, эта канонерская лодка тайно перевозила секретные грузы между мятежным турецким Кемаль-пашой и красным командованием.

Руководить всей операцией было поручено командиру крейсера 2-го ранга «Алмаз» капитану 2-го ранга В. Григоркову. Его рапорт начальнику штаба Черноморского флота о выполнении поставленной задачи позволяет сегодня достаточно точно и подробно узнать о тех давних событиях. Перед выходом в море, на «Алмаз» прибыли посланцы Фостикова генерал Муравьев и полковник К.Улагай. Они должны были помочь в обнаружении отрядов белых партизан и в налаживании отношений с грузинскими пограничниками. Однако экспедиция началась неудачно. Сразу после выхода кораблей в море они попали в сильнейший шторм и в крейсер «Алмаз» через люки для приема угля попало много воды. Крейсер вынужден был идти в Ялту и только спустя два дня, 10 октября, он снова вышел в море. По пути подводная лодка «Утка» турецкой канонерской лодки не встретила, и корабли благополучно подошли к грузинскому побережью. Однако незаметно от красных этого сделать не удалось. В районе Адлера, снова занятого большевиками, команде крейсера пришлось вступить в артиллерийскую дуэль с красной береговой батареей.

Вскоре отряд кораблей подошел к нейтральной зоне и наблюдатели с «Алмаза» увидели сигналы, которые кто-то зеркалом подавал из прибрежных кустов. Как только наступила ночь, с подводной лодки «Утка» спустили шлюпку, подойдя к берегу, она сняла с него полковника Лиманского, подававшего днем сигналы, одновременно там же на берег сошел полковник К. Улагай. Он должен был разыскать в горах генерала Фостикова и вместе с ним начать подготовку его и своих подчиненных к эвакуации. Как и было условлено, отряд кораблей ожидал вестей от Фостикова до 12 октября, но Улагай на связь не вышел. Одновременно командир «Алмаза» от полковника Лиманского узнал, что его отряд не входит в подчинение Фостикова и существует автономно. Его люди скрываются в 15 километрах от берега и терпят настоящее бедствие. У них давно окончились боеприпасы, и совершенно нет продовольствия. Такая же ситуация, по сообщению Лиманского, и в «Армии возрождения России» генерала Фостикова. Получив эти сведения, капитан 2-го ранга Григорков принял решение — немедленно прийти на помощь белым партизанам, доставить им продовольствие и патроны, а потом, обстреляв Адлер, снова захватить его одновременным ударом десанта с кораблей и казаков с суши. В этом случае, по мнению разработчиков плана, эвакуация войск с побережья прошла бы наиболее удачно^{235}.

Конечно, красные не могли не видеть, что белые сосредоточили отряд кораблей вблизи Адлера, но терялись в догадках, что же будет дальше? То ли проводится какое-то совместное мероприятие с грузинами, то ли готовится какая-то крупная провокация с обстрелом советского побережья корабельной артиллерией. Бороться собственными батареями с кораблями противника у них не было возможности, суда находились на недосягаемом для орудий расстоянии. Выручить могла только бомбардировка кораблей с воздуха, но авиации у красных в этом районе тоже почти не было. Послать смогли только один самолет. Он сбросил три бомбы, но ни одна из них в цель не попала.

Чекисты Черноморья, разведорганы 9-й Кубармии усилили наблюдение и сбор сведений о действиях «бело-зеленых» на побережье, в нейтральной зоне и на сопредельной грузинской стороне границы. Информация о появлении кораблей добровольческого Черноморского флота у берегов Сочи, Адлера, подтягивание отрядов белых партизан к побережью, их вылазки и нападения на красноармейские части — все говорило о том, что можно ожидать серьезных событий. Об обстановке в этих местах в сентябре-октябре 1920 г. можно судить по прилагаемым сводкам Председателя Черноморской ЧК Болотова, которые он регулярно в те дни готовил для своего руководства.

№ 1

Армавир —Лабчека, Военсрочная.

Копия — Кубчека.

Передаю оперативную сводку от 3-го по 6-е сентября... Сочинский район тчк В последних боях правительственные войска Грузии не принимали участия зпт были отдельные случаи участия добровольцев Тергутолева тчк Против имения Игуменова стоит миноносец Врангеля зпт с которого приезжали в Адлер два полковника в штаб полковника Улагая тчк Комендантом Адлера был полковник Азаров или Азарнов зпт который выдал жителям за своей подписью пропуска по городу тчк Миноносец зпт который прошел мимо Туапсе английский под названием Сплиндит Ф-24 тчк Команда английская тчк Армия генерала Муравьева снабжена пулеметами и оружием тчк Наша рота Сочинского полка перешла нейтральную зону зпт но грузинское правительство интернировало ее и направляет в Гагры тчк Требование возвращения роты и оружия встречает препятствие со стороны грузинского правительства тчк Нейтральная зона охраняется милиционерами и грузинским комиссаром тчк Ночью 2 сентября занят город Адлер нашими войсками тчк Выясняется состав банды двоеточие офицеры зпт казаки зпт калмыки зпт армяне и грузины тчк Взято в плен 14 офицеров из которых 10 расстреляно зпт а 4 тяжело ранено и находятся в штабе полка тчк

                                                                                                                          Предчерчека (Болотов)^{236}

№2

Екатеринодар — Кубчека, Военсрочная.

Кисловодск — Особоуполномоченному ВЧК и ВЦИК тов. Ландеру,

ПО 9 АРМ,

Особый отдел 9.

...Принимаются меры выяснению скрывающихся в районе станицы Гостогаевской и хутора Нагрева белозеленых тчк. Ходят слухи о занятии Врангелем Таганрога...

9 октября был замечен на море транспорт с двумя огнями остановившийся против Сочи потом ушел направлении города Адлера тчк Белозеленые банды или возрожденная Русская Армия Фостикова («Армия Возрождения России». — Н.К.) группируется в Казачьем Броде и реки Мзымта. ... По непроверенным сведениям белозеленые грузятся на суда в селении Маритинская тчк Грузинскими войсками оккупирована зона (нейтральная. — Н.К.) тчк Причины оккупации неизвестны ...

                                                                                                                           14.10. Предчерчека (Болотов)^{237}

№3

Екатеринодар — Кубчека, Военсрочная.

Кисловодск — Особоуполномоченному

ВЧК ВЦИК тов. Ландеру.

Анапский район тчк Производятся операции поимки белозеленых в районе станицы Гостогаевской тчк В районе станицы Верхнее Баканской обнаружена банда белозеленых численностью 55 человек. При одном пулемете тчк Принимаются меры вылавливанию.

12 октября мимо Сочи прошел крейсер зпт был нашими обстрелян с берега зпт но безрезультатно тчк С крейсера выстрелов не было тчк В окрестностях Сочи показалась подводная лодка кавычки Утка кавычки и была обстреляна с берега тчк Снаряды ложились около лодки но ничего существенного лодке не произвели тчк На палубе лодки из бинокля было видно что стояли два легких орудия тчк Бежавшая от Хвостикова (Фостикова. — Н.К.) наша моторная лодка кавычки Надя кавычки была в Сочи 11 октября тчк По сообщению шкипера этой лодки среди командования идет раскол тчк Офицерство часть руководителей монархического настроения симпатизируют Врангелю и требуют соединения последним тчк Другая часть зпт казачество большинством самостийники зпт жаждущие демократической Республики на Кубани тчк Последние против соединения с Врангелем тчк По непроверенным сведениям будто бы большой пароход Российского Общества зпт груженный пулеметами зпт винтовками зпт орудиями и другим военным снаряжением зпт держал направление расположения банд зпт но ввиду шторма попал Грузию в Гагрский порт где задержан и находится до сего времени тчк

                                                                                                                          Предчерчека (Болотов)^{238}

№4

Екатеринодар — Кубчека, Военсрочная.

Кисловодск — Особоуполномоченному ВЧК и ВЦИК

Тов. Ландеру

...Жизнь протекает ненормально население недовольно местной властью тчк Нет соли продукты отсутствуют на рынок из станиц ничего не привозится тчк Город уже четыре дня не освещен театр не работает тчк Районе 191 полка начались репрессии ввиду эпидемии пьянства распространившегося в огромном масштабе подробности неизвестны тчк. Новороссийск тчк Против 6 версты Сухумского шоссе вечером была замечена сигнализация тчк Городе недостает продовольствия топлива мелких денежных знаков тчк Геленджик тчк Районе спокойно тчк Туапсе тчк Сведений не поступало тчк Сочи тчк Генерал Хвостиков (Фостиков. — Н.К.) находится Красной Поляне и окрестностях тчк Армия состоит 4 полков до 8 000 бандитов вооружены винтовками тчк Патронов мало пулеметы есть но без лент и бездействуют батарей нет тчк Наших сил мало 11 и 12 октября три миноносца обстреляли Адлер выпустили 32 снаряда тчк Жертв у нас нет повреждено здание Ревкома тчк На горизонте Адлер тире Сочи стоят боевом расположении 8 судов тире 1 крейсер 3 миноносца и подлодки и 2 транспортных судна тчк 14 октября прибавилось еще 6 судов за дальностью расстояния не выявлено военные или транспортные тчк Между Сочи Адлером держатся тчк Прорвался десант между Сочи Лазаревской тчк Или же прорыв зеленых с гор для посадки на эти суда тчк

                                                                                                                              Предчерчека (Болотов)^{239}

№5

Екатеринодар — Кубчека, Военсрочная.

Владикавказ — ВЧК Бакаеву.

Копия — Армавир — Лабчека.

...21 октября связи появлением военных пароходов стоящих на рейде за нейтральной зоной и совершающих курс до Адлера зпт город Сочи объявлен на военном положении тчк После 8 часов вечера воспрещено держать свет в окнах выходящих к морю зпт но это распоряжение почти не исполняется и в любое время ночи можно видеть огонь окнах тчк Наблюдение за морем возложено на Компомора Должность коменданта порта упраздняется тчк Население относится спокойно тчк О белозеленых бандах генерала Хвостикова (Фостикова. — Н.К.) сведений не поступало тчк Новороссийской городской информацией получены сведения о жизни 2 Советской эпидемической больницы тчк Этой больнице творится ряд бесчинств тчк Служащим женского пола сестер фельдшериц и сиделок 40 человек живущих общежитии тчк К ним заходят матросы и красноармейцы зпт поют и танцуют тчк Домовый комитет не мог устранить безобразия зпт его совершенно не хотят слушать тчк Устранению указанного принимаются меры тчк Работа Совучреждений проявляется слабо двоеточие нет стройности работ зпт не выяснены взаимоотношения между собой зпт не производится в жизнь централизация и надлежащий порядок подчиненности тчк Принимаются меры к устранению всякой самостийности тчк

                                                                                                                                   Предчерчека (Болотов)^{240}

№6

Екатеринодар — Кубчека. Военсрочная.

Белозеленые банды удалились из района Красная Поляна неизвестно каком направлении тчк В учреждениях Туапсе и Сочи с 20 октября начинается нормальный ход работы тчк Неприятельские суда стоявшие против Адлер Сочи снялись рейда и ушли направлении Крым тчк Направлении Грузии стоят военные пароходы совершающие рейсы иногда до Адлера зпт цель неизвестна тчк На шестой версте от Сочи 21 октября 4 часа дня произошло крушение пассажирского поезда....

                                                                                                                                      Предчерчека (Болотов)^{241}

№7

Екатеринодар — Кубчека, Военсрочная.

Владикавказ — Особоуполномоченному

ВЧК и В ЦИК Бокаеву,

Армавир —Лабчека

Анапский район тчк За последнее время наблюдается свет прожектора часто на море тчк В районе Баканской оперируют белозеленые среди которых находятся казаки Обруч зпт Клещ зпт Линка и Галушко тчк 26 октября около 9 часов вечера белозелеными ограблен станичник на окраине станицы Баканской зпт виной чему является неорганизованность местной милиции набранной из молодежи совершенно не проходившей военного обучения тчк В ночь на 26 октября в Анапе арестованы два моряка с лодки Новгород за пьянство...

27 октября на Просковеевку выпущено неприятельским судном два снаряда тчк Утром 27 октября против Геленджика появилось пять судов зпт из них 4 военных вскоре скрылись тчк Однако одно судно несколько часов курсировало и ушло в сторону Туапсе.

                                                                                                                                     Громоотвод. Предчерчека (Болотов)^{242}

№8

Екатеринодар — Кубчека, Военсрочная.

Владикавказ — Особоуполномоченному ВЧК и ВЦИК Бакаеву,

Армавир — Лабчека.

... В Анапском районе вечером зажигается сигнализация тчк Выставлялись секретные караулы зпт выявлено появление неприятельских судов у берега... Геленджикский район тчк в ночь на 30 октября в районе Марьина Роща в районе 2 батальона 199 полка был сделан налет неизвестных зпт по видимому белозеленых тчк Открывался огонь тчк В результате перестрелки ранен один красноармеец тчк Вскоре нападавшие скрылись ...

                                                                                                                                                Предчерчека (Болотов)^{243}

Между тем Григорков придерживался выработанного плана. Следующей ночью боеприпасы для белых партизан перевезли на шлюпках на берег, но место выбрали не верно и, как потом стало известно, они попали в руки грузинской пограничной стражи. Наконец, 13 октября командир «Алмаза» получил письмо от Фостикова. Его доставил полковник Шевченко. В письме генерал сообщал, что его части уже находятся на грузинской территории, и все они интернированы. Он предлагал кораблям идти в Гагру, где есть условия для эвакуации. Получив это сообщение, Григорков тут же дал команду кораблям сниматься с якоря и двигаться в указанное место. Но перед самым отплытием от Фостикова вдруг пришло другое послание. В нем он сообщал, что грузинское руководство категорически возражает против прибытия кораблей и тем более эвакуации повстанцев. Поэтому Фостиков предложил свой план операции. Он заключался в том, чтобы корабли днем демонстративно ушли в море, а ночью вернулись и, в районе между Гагрой и Пицундой, произвели прием людей. Чтобы еще больше запутать и красных, и грузин предлагалось этой же ночью открыть огонь из орудий по Адлеру и его окрестностям, а грузинскую пограничную стражу сделали более сговорчивой, пообещав ей щедрое вознаграждение.

Начало осуществления этого плана можно считать удачным. К утру, при свежей погоде, моряки сумели снять с берега около 1 300 человек, в основном из отряда полковника Улагая. Однако утром все пошло не так гладко. К месту погрузки из Гагры прибыл грузинский комендант полковник Сумбатов, раньше он служил в русской армии, и тем не менее категорически потребовал прекратить эвакуацию людей, а кораблям снова уйти в море. В это время на берегу оставалось еще примерно 4 500 человек и около 800 лошадей. Партизаны уже давно голодали и за продукты готовы были менять все, что угодно. Этим успешно пользовалось местное население, за хорошую строевую лошадь они давали всего две буханки хлеба.

Командир «Алмаза» принял решение подчиниться требованиям Сумбатова, но предварительно обеспечить остающихся людей хотя бы небольшим количеством продовольствия. Одновременно Григорков и Фостиков, будучи уверенными, что при первой же возможности грузины передадут интернированных казаков красным, попросили у командующего Черноморским флотом разрешения применить к грузинам силу, если они окончательно откажутся отпускать казаков. Эту просьбу поддержал и представитель Врангеля на грузинском побережье полковник Семенихин. А пока генерал Фостиков все еще надеялся уговорить грузинское командование дать разрешение на продолжение эвакуации своих войск.

Однако время шло, грузинская комендатура, ссылаясь на приказ из Тифлиса, ни на какие уговоры не шла, а разрешения на силовой вариант освобождения партизан из Крыма все не поступало. Беспокоило и то, что корабли все это время находились под парами и уголь на них подходил к концу. В этой обстановке командир «Алмаза» на свой страх и риск принял очень ответственное решение. Он дал команду вооружить из уже погрузившихся партизан полковника Улагая 400 человек и использовать их как десант для захвата побережья в районе погрузки для обеспечения ее безопасности. В случае если грузинские пограничники окажут сопротивление, десант получил разрешение стрелять на поражение. В конечном итоге с этим решением согласился и генерал Фостиков.

В соответствии с выработанным планом, десантников разместили на барже и, под видом доставки и выгрузки продовольствия находящимся на берегу казакам, отбуксировали ее на мелководье. Командовал действиями десанта сам полковник К. Улагай. Для большей надежности он приказал за рубкой буксировавшего баржу «Добровольца» спрятать пулеметный расчет, который был в готовности к немедленному открытию огня, чтобы прикрыть десант в момент его высадки. Операция прошла успешно. Десант действовал быстро и решительно, грузинская стража была сразу же разоружена. Затем Улагай разделил этот отряд на три части и выделил их на наиболее угрожаемые направления. Вскоре подошла и открыла огонь грузинская пехота, но остановить погрузку уже было не возможно. Она началась в 17.00 и шла до самого утра. Казаки подходили колоннами и, так как огни зажигать было запрещено, в полной темноте переправлялись на шлюпках и барже к стоящим на рейде транспортам.

По месту погрузки откуда-то вела огонь грузинская артиллерия, но снаряды рвались далеко в стороне и командир «Алмаза» решил даже не отвечать на эту стрельбу. К четырем часам утра последняя партия казаков была свезена на транспорт. Удалось даже погрузить 150 оставшихся лошадей, правда, их невозможно было заставить идти в трюм, и в пути они доставили много хлопот своим хозяевам. Всего было эвакуировано 6 203 казака и более 500 беженцев^{244}.

Однако путь к Крымским берегам был не легким и стал еще одним испытанием и для спасенных и для экипажей судов. Поручив командиру подводной лодки «Утка» конвоировать транспорт «Ялта», у которого на буксире шли болиндер и буксир «Доброволец», крейсер «Алмаз» и пароход «Дон» направились в Феодосию. Однако вскоре выяснилось, что на крейсере заканчивается уголь и он не сможет дойти до порта. «Дон» взял его на буксир, но погода резко испортилась и ночью, при сильной волне, буксир лопнул. Второй раз завести его не удалось. Оба судна имели высокие борта, и при сильном волнении маневрировать кораблями было очень сложно и опасно. «Алмаз» на остатках угля снова пошел своим ходом, но дойти смог только до Чауды, что в 20 милях от Феодосии. Там крейсер встал на якорь, а «Дон» пошел дальше. Утром 20 октября из Керчи пришел буксир «Херсонес», который и отвел «Алмаз» к месту назначения.

На этом в основном закончилась операция главного штаба врангелевской армии по сбору и перевозке в Крым остатков своих войск и некоторой части примкнувших к ним повстанцев. Все они вместе с доставленным 27 июля 1920 г. из Польши отрядом генерала Ф.Э. Бредова и участниками улагаевского десанта послужили серьезным подкреплением Врангелю. Теперь он получил возможность в значительной степени восстановить свои казачьи дивизии и бросить их в Северную Таврию.

«Бело-зеленое» движение и белое подполье на юге России весной и летом 1920 г. понесли серьезные потери, но до конца ликвидированы не были. Без изменения осталась их социальная база — среднее и зажиточное казачество и крестьянство, а ошибочные политические шаги властей, неурожай и последовавший за ним голод, как в целом по стране, так и в некоторых районах Кубани, увеличивали число недовольных, толкали их в ряды противников советского режима. Новый подъем «бело-зеленого» движения начался уже весной следующего, 1921 г. Восстанавливались ранее разгромленные отряды и группы «бело-зеленых», создавались новые. Ранее ушедшие в подполье руководители повстанческих формирований времени даром не теряли. Ими учитывалось наличие потенциальных членов отрядов в каждой станице или хуторе, возможности каждого населенного пункта выставить нужное число одиночных казаков или подразделений, скажем взвод или сотню; выделить оружие, лошадей, повозки, средства связи и продовольствие. Через надежных людей рассылались инструкции и распоряжения, сообщались способы связи и тактика действий в подготовительный период. Примером такой работы одного из командиров отрядов может послужить нижеприводимый его приказ.

«Приказ командира отряда «Помощи Русской армии» Кубанского казачьего войска. 1 марта 1921 г.

*1

Уже больше года, как наша дорогая родина Кубань занята тунеядцами комиссарами, которые за это время никак не могли Кубань разгрузить от хлеба, скота и Вашего имущества, но, узнавая и слыша, что говорится вокруг них, эти жиды-комиссары постановили на своих предательских собраниях забрать все, что имеется у трудового казака и иногороднего, как-то остатки хлеба, скота, лошадей и весь транспорт, а в заключение и мобилизовать все население, которое способно носить оружие, для того, чтобы эти казаки и иногородние не могли им отомстить, а также чтобы они не могли послужить резервом для наступающей против них армии. Мы же, Ваши братья, которые прислушиваются к Вашим стонам, раздающимся из-под ярма, в которое Вас запрягли комиссары, призываем Вас: БУДЬТЕ КАЗАКАМИ, не гните покорно шеи перед жидами, сплотитесь в свои старые боевые полки, и ударим в темя противника, грабящего Вас беспощадно, чем дадите возможность скорее прийти Вам на помощь, Вашим братьям, задержите убегающего противника и смойте навеки позор большевизма. Час настал, а потому приказываю всем истинным казакам БЫТЬ ГОТОВЫМ к тому числу и часу, которые будут указаны особо, принять к сведению, руководству и точному исполнению настоящий приказ.

*2

При выступлении инструктору-пропагандисту каждой станицы принять на себя командование своим отрядом, или передать командование одному из боевых вахмистров или подхорунжих, а если имеются строевые офицеры, таковых посвятить с оперативным приказом, но самому оставаться при отряде вплоть до приказания и строго следить за исполнением настоящего.

*3

Все казаки, конные и пешие, должны быть заранее разбиты на взводы и сотни, назначены командиры сотен и взводные, считая по 18 рядовых во взводе и 4 взвода в сотне.

Если в какой станице имеется конных или пеших сотня, то иметь значок при каждой сотне, на древце, длиной в три аршина с белым большим султаном из конского хвоста.

*5

Если имеется того или иного рода оружие по сотне, то назначить командиров сотен из подхорунжих или вахмистров, если нет строевых офицеров, а общее командование принять одному из старших в чине.

*6

Все казаки отряда должны иметь на папахах с передней стороны белую ленту 1,5 вершка шириной и при ночной движении (так в документе. — Н.К.) белую повязку на левой руке выше локтя, шириной в ладонь.

*7

В каждой станице обезоружить милицию, забрать всех лошадей, седла, на которые сейчас же посадить казаков, снять телефонные и телеграфные аппараты, как на почтовых станциях, так и железнодорожных, порвать провода в станице и при движении стараться больше портить линию.

*8

В исполкомах и комъячейках захватить печати, штемпеля, книги постановлений, все остальные дела уничтожить на месте, забрать деньги в советских учреждениях и представлять в штаб отряда под расписку.

*9

Арестовать и взять с собой для предоставления в штаб отряда председателя каждой комъячейки, начальника милиции и кто окажется из сыщиков.

*10

Вся остальная советская администрация должна быть на месте и продолжать свою работу, руководствуясь приказом №... (номер в документе отсутствует. — Н. К.).

*11

После разоружения милиции и частей, которые будут под силу отряду, выставить посты вокруг станицы по главным дорогам. Отряду в боевой готовности сосредоточиться с той стороны станицы, с которой должны ожидать казаков из соседней станицы.

*12

Небольшие отряды, которые могут быть в какой-либо станице к моменту восстания, оставить в покое и назначить сборный пункт подальше за станицей с той стороны, с которой будет указано в оперативном приказе дополнительно, разъезд выслать в ожидаемую станицу, с предупреждением о тихом движении разъезда в станицу которой будет входить.

*13

Убийств, грабежей ни в коем случае не творить, обходиться вежливо со всеми без оскорблений, кроме указанных лиц в * 9, никого не арестовывать.

*14

Все имеющиеся пулеметы в станицах должны быть на линейках, вполне исправных, с тройкой хороших лошадей и пулеметчиками, кроме того, при каждой сотне должно быть не менее трех и не более пяти же линеек для установки пулеметов и санитарных линеек.

*15

Все заручные винтовки, могущие быть в станице, кабель, телеграфные аппараты, пишущие машинки и канцелярские принадлежности, указанные в * 8, должны быть на фургонах, хорошо уложены на тройке хороших лошадей.

*16

Всем кавалеристам иметь все конское снаряжение.

*17

По числу лошадей и людей иметь на двое суток запас зерна и продуктов, считая 1,5 фунта на каждого казака. Все должно быть на фургонах на тройке хороших лошадей.

*18

Пехота вся должна быть на фурах по 6 человек на каждой.

*19

Если в станице имеется духовой оркестр, непременно присоединить его к отряду, если почему-либо окажется невозможным захватить с собой оркестр, то непременно при каждой сотне иметь трубача.

*20

При дневном движении, при выходе из станицы или при встрече частей песельники (так в документе. — Н.К.) должны знать и петь песни: «Ой сив пугач на могылы», «Ще не вмэрла Украина» и «Встае хмара з за лымана», которые будут служить как сигналом и напоминанием того дорого, которое должен помнить каждый из нас.

*21

Соблюдать самую строгую дисциплину, все беспрекословно исполняется. Не нужно удивляться тому, что у Вас не окажется офицера, то беспрекословно должен взять на себя командование подхорунжий или вахмистр, окончивший учебную команду.

*22

Строго выполнять то, что будет указано в приказе, но самое главное, от чего будет зависеть спасение нашей дорогой Кубани, это дружная работа по всем станицам, в тот час, который будет указан, ибо если кто поколеблется и не выступит вовремя, то должен помнить, что губит все дело освобождения Кубани от ненавистных нам коммунистов-большевиков...

                                                                       За начальника отряда «Помощи Русской Армии» — Гайдамаков.

                                                                       За начштаба — Наливайко.

                                                                       Адъютант — Т. Трясонов.^{245}

Некоторое представление о событиях того периода на Кубани дает другой интересный документ. Он был переправлен из Парижа советскими разведчиками начальнику Закордонной части ИНО ГПУ Менжинскому с припиской: «Составлен в Берлине одним из весьма видных эсеров совместно с деятелями «зеленого движения» по эсеровским материалам. Доклад предназначен для представления каким-то еще неизвестным американцам для получения от них финансовой поддержки на дальнейшую работу. Следует иметь в виду, что в докладе много преувеличено, так как испрашивает субсидий»^{246}.

В документе дается классификация всех «зеленых» отрядов, та, которой предпочитали пользоваться авторы доклада. Все «зеленые» формирования они делили на 3 части:

1. «Шкуринцы» и «махровые» — отряды, состоящие в большинстве случаев из пришлых людей, не связанных с местным населением и руководимых генералами и офицерами врангелевской ориентации.

2. Дезертиры-красноармейцы, деклассированные элементы. Им вполне подходит определение «банды». Ибо они никого не признают, ни с кем не считаются, всех грабят и не пользуются поддержкой масс.

3. Подлинные «зеленые». Местные крестьяне и казаки, неразрывно связанные с местным населением и пользующиеся их поддержкой. Часто они группируются вокруг местных штабов, иногда подчиняются атаманам и местным авторитетным людям.

Есть еще несколько отрядов, пополняемых главным образом дезертирами-красноармейцами, симпатизирующих 3-й категории и не желающих входить во вторую».

Ценность этого документа состоит еще и в том, что он дает возможность узнать, как в тех условиях действовала каждая из названных категорий, каковы их взаимоотношения с местным населением и между собой.

«В зависимости от категории «зеленых», — говорится в докладе, — ими избирается соответствующая тактика действий. Третья категория старается не допустить в населенные пункты карателей, заградительные и продотряды большевиков. Они редко занимают населенные пункты, чтобы за это большевики не вели репрессий против сельчан. Но они не отказываются нападать на плохо охраняемые большевиками склады оружия и патронов, ссыпные пункты и железнодорожные сооружения.

Третья категория (подлинные) с большим подозрением относится к первым двум. Бывают вооруженные столкновения.

Вторая категория, никого не признающие банды, действует налетами, не считаясь с интересами местного населения. Ей ненавистна всякая власть, не позволяющая грабить, мешающая бездельничать. Когда обстановка стабилизируется, местное население само справится с такими бандами.

Первая категория («махровые») тесно связана с Врангелем, вождями Белого движения. Те стараются их поддерживать, иметь с ними связь. Вторые и местное население осторожны с ними, так как «махровые», не считаясь с интересами местного населения, могут в любой момент совершить налет на населенный пункт, где есть белые, и подставить под удар местных, так как удержать станицу они потом не в состоянии. При отступлении они все забирают: продукты, лошадей, скот, повозки. Вернувшиеся красные расстреливают оставшихся местных жителей за пособничество белым»^{247}.

К осени 1921 г. большая часть территории, находящейся северо-восточнее и юго-восточнее Главного Кавказского хребта, была наводнена «зелеными» всех трех названных категорий. Местные власти более-менее контролировали только населенные пункты вдоль линии железной дороги, но и они находились под постоянной угрозой набега партизан. В этих условиях Особые отделы, органы ЧК очень опасались объединения этих, хотя и многочисленных, но пока еще разрозненных отрядов. Об этом свидетельствует донесение военкома Кубано-Черноморской области, адресованное Реввоенсовету Северо-Кавказского округа 12 сентября 1921 г.

«В Ейском отделе, — говорится в нем, — в течение августа действовали повстанческие отряды из местных казаков и дезертиров, которые совершили ряд нападений: на станицу Староминскую, на Камышеватский станичный исполком и на предместья г. Ейска. Целью этих нападений был грабеж, никаких серьезных последствий они не имели. Общая численность этих банд около 2 000 человек, идейного руководства, какой-либо определенной программы, а также связи с оперирующими в Екатеринодарском и соседних отделах бандами у них не замечается. В Таманском отделе (в юрте станицы Приморско-Ахтырской и близ Ольгинской) оперировали в этот период банды «зеленых» казаков, считающих себя подчиненными Пилюку. Численность их достигает 2 500. Однако все их действия носили разрозненный и хаотичный характер. Выясняется, что никакой связи с «зелеными» Закубанья у них нет»^{248}.

Агенты врангелевской разведки тоже хорошо понимали необходимость объединения мелких, разрозненных отрядов в более крупные формирования, чтобы придать их действиям более организованный, системный характер и повысить управляемость. В своих инструкциях они предупреждают о вреде, который уже нанесла белому движению «самостийность» казаков и какие пагубные последствия могут быть от нее в будущем. Рекомендуют держаться подальше от таких командиров, как Пилюк, Сухенко и других, выступающих за независимость от армии Врангеля. Об этом красноречиво свидетельствует содержание письма, с которым обращался агент разведотдела Русской армии полковник Жуков к одному из командиров отряда.

«Глубокоуважаемый Григорий Иванович (фамилия в документе отсутствует. — Н.К.).

Сегодня прибыл к нам Роман Романович и сообщил о Вашем отряде. По-видимому, успехи Ваши хороши, но у Вас нет определенных, хорошо взвешенных планов, нет продуманной программы, без которой Ваши успехи в один день могут обратиться в прах и все наше общее дело надолго погибнет. Прежде всего, Вам, как Вообще всем организаторам из-за пользы общего дела и согласно постановлению офицерского заседания от 5.11. сего года, необходимо прислушиваться к голосу Командующего Русской Армией генерала Врангеля. На Кубани есть агенты от генерала Врангеля и в том числе я. У всех агентов общие планы, исходящие от одного лица, которому и должны подчиняться организаторы Кубани, поэтому Вы должны и обязаны считаться с нашими целями и ближайшими задачами.

Все организаторы должны руководствоваться инструкциями агента Врангеля, а не задаваться своими личными задачами, по своему лишь только усмотрению. Таким путем только мы поведем население России не к объединению, а к раздроблению ее на множество партизанских отрядов, преследующих разные цели и часто местные и даже самостийные задачи. Наш общий план, освободить не только Дон и Кубань или Терек, задача Врангеля, очистить от большевистского ига всю Россию. Поэтому Вы, распространяя воззвание и ведя агитацию всеми возможными путями, не сейте пагубных для России, и в частности, нашей Кубани семян самостийности. Подготовляется население к восстанию для освобождения не только Кубани, а всей России. Пусть к нам идут не те, которым дорога только Кубань, а те, кто сумеет пострадать за всю Россию. Если у Вас в рядах будут стоять готовые сражаться только за Кубань, то, освободив Кубань, они дальше не пойдут с нами и у нас опять произойдет раскол, с которым (так в документе. — Н.К.) воспользуется наш враг, и также восставшая Кубань опять попадет под более тяжелое ярмо большевизма. Что нам тогда скажет население Кубани, заставь его после этого подтянуться, мы навсегда потеряем в глазах доверие и лишим его даже тех людей, которые потом могут явиться и действительно которые могли бы стать освободителями.

Действуйте, агитируйте в духе лозунга: «Долой коммуну, долой жидов, да здравствует русское учредительное собрание».

С Пилюком, который, без сомнения, самостийник, ведите себя осторожно. Если он даже и восстанет, то с ним можно идти вместе только до поры до времени, а после освобождения Кубани он пойдет опять против нас. Недели три тому назад этот самый Пилюк доказал перед Кубанью свою преступность. Будучи членом комиссии по борьбе с бандитизмом на Кубани, он пользовался правом формировать красные части, выкинув лозунги: дезертиры и бандиты собирайтесь в зеленую армию. Он собрал в станице Новотатаровской до 8 000 людей. В результате он продал их всех, и все они были размещены по красным частям. Как видите, он урвал из наших рядов до 8 000 человек, готовых достойно стать за наше дело. Вам известно, что среди населения еще не прозревшие интересуются Пилюком. Ваша обязанность раскрывать таким глаза об этом преступлении и раз навсегда выбить из головы глупый бред о самостийности. Не ставьте себе также ближайшей задачей освобождение Кубани и всей России. Это еще рано, и о моменте открытия военных действий Вам будет сообщено. В план дела Врангеля не входит освобождения Кубани в марте месяце одним каким-либо отрядом, тут должна быть использована зимняя подготовка всех отрядов. Не игнорируйте связями с отрядами, у Вас достаточно их есть, чтобы до поры до времени прислать несколько человек в тот или другой отряд, тогда только у Вас будет дружная работа в общем плане. Формирование частей и давать им наименования еще рано. Это сделаю я сам...»

                       23.03.1921 г. Агент Русской Армии полковник Жуков^{249}.

Не прекращались попытки объединить и тех, кто подпадал под определение «зеленые», кто придерживался независимых от Русской армии целей и задач. Занимались этим, как правило, политики эсеровской ориентации. Установив связь с некоторыми из отрядов, они стали готовить конспиративный съезд представителей хотя бы двух-трех областей. Наконец это удалось сделать в Черноморье, с приглашением делегатов от Майкопского округа, а затем майкопские повстанцы провели такое же мероприятие вместе с представителями от Ставрополья. Съезд этот, получивший название «Майкопский», открылся в начале июля 1921 г., и на нем присутствовали делегации от Черноморской, четырех округов Кубанской областей и от двух уездов Ставропольской губернии. Делегаты от Терека имели неосторожность отправиться на этот съезд по железной дороге и в большой компании. Красноармейский патруль заподозрил что-то неладное; всех делегатов арестовали на станции Армавир и, через несколько дней, расстреляли. Такой же участи подверглись делегаты от красноармейцев одной стрелковой дивизии, с которой была установлена связь. Несмотря на эти два случая, съезд состоялся, на нем все же участвовало несколько красноармейцев. На Майкопском съезде была принята программа Северо-Кавказского казачьего крестьянского союза.

По мнению составителей вышеназванного доклада, результатами Майкопского съезда явилось и то, что значительное число черноморско-кубанских «зеленых» объединились вокруг общего, избранного на съезде органа, а «махровые», то есть повстанцы врангелевской ориентации, попытались создать в противовес Майкопскому эсеровскому центрокомитету свой.

Советское руководство в очередной раз начало концентрацию войск в Доно-Кубанском регионе с целью подавить или уничтожить становившиеся все более организованными отряды белых повстанцев. К 1 августа 1921 г. на Северном Кавказе было сосредоточено 36 000 штыков и сабель, а к 1 октября уже 57 000. Среди них: 5 стрелковых дивизий и отдельная Башкирская бригада, 4 кавалерийских дивизии, а также отдельные: Кавказская, Осетинская, Чеченская, Ингушская, Кабардинская кавалерийские бригады, шесть отрядов особого назначения, 5-й Коммунистический батальон, 59-й батальон ВЧК, бригада курсантов. Учитывались также: Особые батальоны при Кубанской и Терской областных ЧК, пять караульных батальонов, авиационный отряд, броневые, железнодорожные и автомобильные отряды и другие части. (Всего 30 батальонов и 8 эскадронов.) Артиллерии: до 300 легких и тяжелых орудий. Общий состав — 174 батальона, 48 эскадронов — всего 57 000 штыков и сабель и 300 орудий^{250}.

Большая часть войск была сосредоточена в Черноморской и Ставропольской губерниях и находилась в непосредственном подчинении С.М. Буденного. Этими силами и началось усмирение «бело-зеленых» и сбор продналога.

Почти все население станиц было объявлено кулацким и пособниками «бело-зеленых», т.е. практически поставлено вне закона. Выступления «махровых» сильно помогли Буденному. Если истинные «зеленые» старались не подводить местное население, то «махровые» пускались на различные авантюры. Так, воспользовавшись тем, что в одну из станиц — Имеретинскую, вошел отряд Пржевальского, Буденный, выбив его оттуда, сжег станицу, все имущество конфисковал, 30 наиболее уважаемых станичников взял в заложники, а через 2 дня все они были расстреляны. После этого появился приказ, подписанный Буденным, начинавшийся словами: «Пора положить конец». Буденный изменил саму систему работы с заложниками. Если раньше они репрессировались только в случае вторичных беспорядков в станице, то теперь, не смотря ни на что, взятые в заложники на 2-й, максимум 3-й день все расстреливались. Новшеством Буденного явилось и его предложение, посланное в центр, где он предложил для окончательной ликвидации «бело-зеленого» движения изъять все мужское население «зараженной» местности в возрасте 18—50 лет, несложные подсчеты показывали, что речь идет о двух миллионах человек. Идея не была реализована — ее осуществить просто не хватило бы сил.

Командиры «бело-зеленых» отрядов к этому времени приобрели солидный опыт борьбы с войсками Красной Армии и за редким исключением нападали только на ее мелкие подразделения, а в основном вели борьбу со станичными советами, милицией и продотрядами. Как только возникала угроза попасть под удар крупных воинских частей красных, они тут же скрывались или вообще «распылялись». Как это делалось на самом деле, показывает приказ полковника Жукова.

«Приказ по 1-й бригаде.

Ввиду переменившейся неожиданно военной обстановки на Кубани, приказываю партизанам 1-го партизанского полка на время распылиться и укрываться, в известным им, гарантированных местах, ведя между собой тесную связь.

Только такая мера может не погубить наше трудное дело по созданию отрядов, которое начато нами почти год тому назад, и только временно нужно распылить, сохранить жизнь славных партизан, которые так нужны в недалеко будущий момент. Мы должны ее сохранить, и тем доказать, что мы храним и ценим жизнь для будущего нашей родины.

В течение всей зимы партизаны, верные своему долгу и ведя жесткую жизнь в неравной борьбе с красными, но твердые духом, всегда побеждали врага. Много было перенесено разных тягот и бедствий, лишений и пр... Эта мера распыления есть временная, и недалек тот день, кода мы снова соберемся для решительного окончания верного дела, отдохнув душой и телом.

О сборе для дальнейшей совместной работы партизанам назначенных полков будет сообщено через их начальников, которому (так в документе. — Н.К.) вменяется в обязанность держать связь со всеми партизанами.

Агент Русской Армии полковник Жуков. 16 апреля 1921 г.^{251}

Между тем, выколачивание продналога шло слабо, так как «выколачивать» из-за неурожая было особенно нечего. Имел место и еще один неприятный для красных момент. Увеличились случаи дезертирства красноармейцев, как правило, из числа мобилизованных местных крестьян. «Без вести» стали пропадать не только одиночки, но и целые подразделения. Так «пропал» весь 303-й стрелковый полк. Некоторые коммунисты стали писать заявления о выходе из партии, мотивируя свое решение тем, что в силу занятости по хозяйству не могут посещать собрания. Причина была, конечно, в другом. Командиры «зеленых» довели до местного населения, что за каждого расстрелянного партизана будет повешено два коммуниста.

Активизировались отряды под командованием Попова и Маслака. Последний, бывший урядник Кубанского казачьего войска, до последнего времени командовал одной из бригад армии Буденного. В начале лета он дезертировал с несколькими сотнями местных казаков-буденовцев, как донских, так и кубанских, и сформировал из них отряд. Вскоре он уже насчитывал до 2-х тысяч сабель. Маслак действовал на севере Кубани, в Ставропольской губернии и в Сальском отделе Кубанской области. Своим отрядом он парализовал действия Особых отрядов, занимавшихся сбором продналога, и те вынуждены были вернуться в Екатеринодар.

Вслед за Маслаком выступил еще один командир отряда — атаман Пилюк. Это был сотник Кубанского казачьего войска. Он действовал в южной части Екатеринодарского отдела и на Тамани. В свое время, в 1919 г., он поднимал восстание против Деникина после казни священника Калабухова и разгона Рады. После Новороссийской катастрофы он перешел на службу к большевикам, и ему нередко поручали очень ответственные задания по борьбе со скрывающимися в горах и лесах остатками деникинских частей. Так продолжалось только до тех пор, пока Пилюку не начали ставить задачи по ликвидации повстанцев-казаков. Он открыто заявил, что против своих братьев не пойдет, и скрылся в горах. Осенью 1921 г. отрады Пилюка перешли из Тамани в Екатеринодарский и Лабинский отделы и, как Маслак, стали действовать против продотрядов. Движение «зеленых» ширилось, и теперь уже руководители «махровых», почувствовав их значимость, решили прибрать повстанцев к своим рукам. В эти отряды были направлены опытные агитаторы, которые стали предлагать создать единую Кубанскую повстанческую армию. Вначале эта агитация имела успех, и вскоре в армии числилось уже около 5 000 человек, но когда во главе повстанческой армии встал известный всем врангелевский генерал Пржевальский, между казаками и добровольцами начались серьезные трения. У всех еще были свежи воспоминания, связанные с «Армией возрождения России» генерала Фостикова.

Тем не менее, отряд Пржевальского на первых порах действовал довольно-таки успешно. На его сторону перешла почти полностью одна бригада 4-й советской кавалерийской дивизии. Ему даже удалось посеять панику в Екатеринодарском гарнизоне и занять предместье кубанской столицы. Но атаман Пилюк не стал действовать согласованно с Пржевальским, а избрал самостоятельный путь, напал на станицу Пашковскую и занял ее практически без боя. А между тем штаб СКВО двинул к Екатеринодару две кавалерийские и одну стрелковую дивизии во главе с Буденным. Им удалось нанести серьезный урон Пржевальскому, а Пилюк срочно отошел из Пашковской. Продолжая преследовать Пржевальского, Буденный настиг его на переправе у р. Белая, где и довершил разгром этого отряда. Генерал Пржевальский бросил все: артиллерию, пулеметы, обозы, и с небольшой группой сумел уйти в горы.

Так называемые «истинные зеленые» еще долго продолжали свою тактику нападений на обозы с зерном, ликвидацию продотрядов, а основные события перекинулись на Ставрополье и в Калмыкию. На помощь восставшим там крестьянам прибыл все тот же Маслак, а также отряды Кухнаря и Сухенко. Вскоре почти весь Медвежинский, Благодарненский, Болынедеребетовский и Манычский уезды охватило восстание. Местные партийные и советские руководители запросили о помощи командующего СКВО К. Ворошилова. Туда тоже были направлены части Буденного и благодаря их решительным и жестким действиям восстание вскоре пошло на убыль. Однако повстанцы успели разграбить и уничтожить около половины собранного с 4-х уездов продналога.

Среди «бело-зеленых» Кубани особо стоит фигура казака станицы Гривенской (она же Нижнестеблиевская. — Н.К.) сотника В.Ф. Рябоконя. Сделав своей базой плавни в устье правого рукава р. Кубани — Протоки, он со своим небольшим отрядом в течение почти 5 лет держал в страхе местные советские власти. Рябоконь происходил из семьи простого, не зажиточного казака. С 17 лет и до начала Гражданской войны был солистом хора Кубанского казачьего войска, и, казалось, ничто не предвещало его бурное военное будущее^{252}.

С началом боевых действий казачьих частей против красных он вступил в одно из подразделений и сразу же обратил на себя внимание как отличный стрелок и искусный наездник. Вскоре Рябоконь получил чин хорунжего и в феврале 1918 г., когда белые оставили Екатеринодар, ушел за Кубань и присоединился к армии генерала Л.Г. Корнилова. После Кубанских походов он вернулся в родную станицу, но так как там была установлена Советская власть, то вместе с несколькими другими казаками вынужден был большую часть времени скрываться в плавнях. Неподалеку, тоже в плавнях, в районе Ачуева, собирал разрозненные группы казаков и сколачивал свой отряд полковник Скакун. Когда в районе соседней станицы Приморско-Ахтырской, высадились войска генерала Улагая, сотник Рябоконь и полковник Скакун со своими отрядами присоединились к нему, войдя в дивизию генерала Шифнер-Маркевича, и испытали все, что выпало на долю десанта. После поражения Улагая, когда основная часть его казаков ушла с десантом в Крым, Рябоконь остался с группой самых верных людей, чтобы продолжить борьбу с большевиками. Он обосновался на Казачьей Гряде — узком участке суши, протянувшемся в плавнях параллельно берегу Азовского моря.

Там они построили курени из камыша и кустарника и организовали склады продовольствия и фуража.

Пока Русская армия Врангеля находилась неподалеку, в Крыму, у Рябоконя и его партизан еще были какие-то шансы на помощь и поддержку извне, но когда белые войска ушли в изгнание, эти надежды рухнули. Узнав об исходе войск из Крыма, Рябоконь предложил всем желающим разойтись по домам, а сам с группой в 60 человек остался в плавнях. Потом к нему присоединился брат Иосиф с 15 казаками родной станицы Гривенской. Главными объектами нападений отряда сотника Рябоконя были станичные советы, небольшие отряды красноармейцев, сопровождавших обозы с продуктами, изъятыми у казаков. Его неоднократно пытались захватить, но сделать ничего не могли. Через своих людей он заблаговременно узнавал о готовящихся нападениях и старался упредить противника. Место пребывания отряда держалось в строжайшей тайне.

Продовольствие Рябоконь получал от казаков окрестных станиц и хуторов. Стремясь воспрепятствовать этому, власти пошли на беспрецедентный шаг — выселили поголовно всех жителей двух хуторов — Шпичковка и Волочковка. Они глубже других входили в плавни. Но и это не помогло. Рябоконь стал снабжать свой отряд продуктами, обложив «продналогом» членов стансовета. Под угрозой расправы они часть продуктов, изъятых у казаков и своих собственных, отдавали партизанам. Запасы продовольствия Рябоконь пополнял также тем, что отбивал его у красноармейцев. Из Екатеринодара и даже Москвы шли одно требование за другим — покончить с Рябоконем, однако сделать что-либо существенное местные власти не могли. Однажды даже предприняли попытку воздействовать на него шествием специально сформированной колонны людей. В качестве живого щита впереди шли жители станицы, за ними — школьники и духовенство, а замыкали шествие безоружные красноармейцы и тачанка с их командиром, бывшим полковником, и членами стансовета. Дорогу показывала бывшая раньше в отряде Рябоконя учительница Поддубная^{253}.

Рябоконю было заранее сообщено, что за каждого убитого им красноармейца будет расстреляно 80 местных жителей. Организаторы этой акции рассчитывали, что таким образом удастся уговорить Рябоконя прекратить сопротивление. Однако, когда эта толпа зашла в плавни почти на 20 километров, партизаны открыли сильный огонь со всех сторон, но стреляли в воздух. Толпа разбежалась, а Рябоконь на коне догнал тачанку с командиром красноармейцев и членами стансовета и еще долго избивал их нагайкой. Очередная попытка уничтожить Рябоконя была предпринята 1 января 1922 г. в день его именин. Сотник, считая, что в плавнях он недосягаем, со своими товарищами бурно отмечал одновременно Новый год и свой личный праздник. Воспользовавшись этим, отряд красноармейцев, взяв в проводники все ту же Поддубную, вплотную подошел к куреню и открыл плотный огонь сквозь его камышовые стены. Сам Рябоконь получил ранение в руку, брат его в живот, 20 казаков было убито. Однако Рябоконь не растерялся и открыл по красноармейцам губительный огонь из пулемета. Почти все они были уничтожены, а те, кто смог убежать, утонули в незамерзающем гирле.

Однако теперь Казачью Гряду Рябоконю пришлось покинуть. С оставшимися 30 соратниками он перебрался к юго-востоку, в район станицы Староджерлиевской к лиманам Плауватому и Чебурголю. Здесь он обитал до лета 1923 г., продолжая делать набеги на стансоветы окружных станиц и уничтожая советских служащих. За его голову была объявлена награда в 2 000 рублей, его неоднократно хотели выманить из плавней амнистией, но тщетно, Рябоконь был неуловим. Имена практически всех, кто польстился на вознаграждение за его голову и должны были убить его, вскоре становились известны Рябоконю, и он беспощадно расправлялся с ними.

Сферу своего влияния Рябоконь все время расширял и бывал даже в краевом центре, в Екатеринодаре. Однажды он ухитрился получить там со склада два грузовика боеприпасов и под охраной красноармейцев отвез их в плавни. Красноармейцев он потом отпустил, вручив старшему из них пакет с запиской. В ней он написал: «Кто патроны выдал, тот Рябоконя видел». И так продолжалось пять лет. Осенью 1925 г. Рябоконь узнал, что в очередной раз готовится его поимка, но, тем не менее, сходил в Староджерлиевскую за продуктами, а когда он возвращался, вслед за ним пошли его преследователи. Они нашли, наконец, курень, в котором скрывался Рябоконь с девятью оставшимися с ним казаками. Распределив, кому в кого стрелять пришедшие сделали залп. Два казака, в том числе заместитель командира отряда Скорый, были убиты, а несколько человек ранено. Сам Рябоконь был прострелен от плеча до плеча, и его руки повисли как плети. Но сгоряча он все-таки успел еще сделать один выстрел, затем побежал, но тут же упал. К нему боялись подходить, но он сам сказал, что бояться его уже нечего. Рябоконя обезоружили, сделали перевязку и тайно доставили пароходом в Екатеринодар. В первых числах октября 1925 г. Рябоконь был расстрелян^{254}.

Сопротивление советским властям на юге России в форме открытых вооруженных выступлений не могло быть эффективным без помощи белого подполья. Сразу следует оговориться, что четко отделить белых повстанцев от белых подпольщиков не так-то просто. Многие из участников сопротивления, прежде чем вступить в то или иное формирование, вели подрывную работу в подполье, и наоборот, потерпев поражение в открытом бою, активные члены «бело-зеленых» отрядов рассеивались, расходились по домам, чтобы по сигналу своих командиров снова собраться в отряд. Руководили подпольными организациями, как правило, белые офицеры, оставленные специально перед уходом армии Деникина с Дона и Кубани или засылаемые разведывательным отделом штаба врангелевской армии из Крыма.

О том, какое внимание придавалось советским руководством самого высокого уровня работе по выявлению и уничтожению членов белого подполья и тех, кто мог стать его участниками на юге России, некоторое представление дает докладная записка начальника Особого отдела Кавказского фронта К.И. Ландера начальнику Особого отдела ВЧК В.Р. Менжинскому. В ней он передает содержание своей беседы с В.И. Лениным о положении на Дону и по другим вопросам.

«По вопросу о положении на Дону и предстоящей моей там работе я имел разговор с Владимиром Ильичом Лениным приблизительно следующего содержания, — пишет Ландер. — Я в кратких чертах обрисовал положение дел на Дону на основании впечатлений моей первой поездки и привезенных оттуда с собой материалов. Я указал на то, что по станицам и городам там сгруппировалось много белогвардейцев, разбежавшихся там из армии Деникина, и, что согласно материалов, взятых при моей первой командировке, там летом подготовляется ряд восстаний.

На это Владимир Ильич сказал, что такие восстания необходимо подавлять в зародыше с сугубою строгостью, а организаторов, активных белогвардейцев, заговорщиков, а равно таких лиц, прячущих других и оказывавших активное содействие деникинцам, по обнаружению их расстреливать на месте, широко оповещая население, за что и кто именно расстрелян. Точно так же следует поступать с активными выдающимися руководителями деникинской армии, оставшимися на месте и могущими быть организующим ядром белогвардейцев.

Я сообщил также Владимиру Ильичу, что на Дону, в частности в Ростове, имеется сильный центр меньшевиков с Васильевым и Плесковым во главе, который пользуется большим влиянием, и при Деникине эти господа занимались борьбою с большевиками, то теперь могут оказаться очень опасными для нас. То же самое я сказал о правых с.р. (социал-революционеры. — Н.К.)

На это Владимир Ильич заявил, что таких меньшевиков и правых с.р. ни в коем случае в Ростове оставлять нельзя, и что если против них имеется материал, то необходимо их отправить сюда, в центр, и передать суду, создав большое политическое дело. Если мы оставим их там, то они могут нам принести особенно серьезный вред.

По вопросу о кооперации, в которой на Дону укрылась масса иностранцев и контрреволюционеров, Владимир Ильич высказался в том смысле, что необходима самая строгая чистка этих организаций на основании тех материалов, которые изобличают их контрреволюционность.

По вопросу о перебежчиках, в особенности лиц(ах) командного состава, Владимир Ильич сказал, что оставление их там недопустимо, лучше их направлять сюда. Для создания надежного опорного и в период борьбы за укрепление там нашей власти оккупационного элемента Владимир Ильич полагает необходимым направить туда отряды рабочих по преимуществу из голодающих губерний, для чего придется, по его словам, обобрать еще раз Питер, Москву, Иваново-Вознесенск. Создание прочных и надежных отрядов ВОХРы там он считает тоже задачей первой важности....»

17.4.1920. К. Ландер^{255}.

Особый отдел Кавказского фронта, выполняя установки и требования из Москвы от Ленина и Менжинского, уже менее чем через полгода выявил большинство организаций белого подполья и его активных членов на Дону и Кубани. Изучались их состав, формы и методы связи между собой и с разведорганами белой армии, количество оружия и способы его хранения. Результаты этой работы содержатся в нижеприведенном обзоре Особого отдела ВЧК Кавказского фронта от 29 октября 1920 г.

«В настоящее время на Дону существуют следующие организации. Во главе организации общего восстания на Дону стоит полковник Щербаков, скрывающийся в районе станицы Заплавской. Он имеет тесную связь с белогвардейским разведывательным станом путем агентов-ходоков, получает задания и распоряжения, снабжается деньгами и другим необходимым. Полковник Щербаков держит себя очень свободно, и, по сведениям лиц его организации, он разъезжает на тачанке на паре лошадей, одет бывает как в штатское, так и в военное.

Приметы его следующие: 35 л(ет), среднего роста, плечистый, смуглое лицо, слегка рябоват, брюнет, носит черные усы, подбритые по-английски, круглая физиономия, ходит в разной одежде: военная — обыкновенная, а штатская — брюки широкие, как обыкновенно ходят казаки, станичники, черные, потертые, замусоленные, бледная рубаха с голубоватыми крапинками, сверху пиджак черный, на голове темная фуражка.

Его помощник — войсковой старшина Говоров Василий Иванович. Его приметы... (В документе отсутствуют. — Н.К.)

При Щербакове постоянно пребывает хорунжий Хорошилов, который ведет связь с другими организациями, более мелкими, подведомственными Щербакову. Существует организация в г. Александро-Гущевском со всеми прилегающими населенными пунктами, где главным организатором является войсковой старшина Бредихин. Цель организации — поднять на всех рудниках восстание. Для агитации среди рудничных Бредихину от врангелевского стана послано много агентов, как мужчин, так и женщин.

У Щербакова организация носит название «Грамон», состоящее из первоначальных букв станиц: Грушевской, Разморской, Аксайской, Мелеховской, Ольгинской и Новочеркасска. Слово «Грамон» служит и паролем для лиц, присылаемых от Врангеля к Щербакову. Щербаков пребывает в районе ста(ницы) Заплавской. В щербаковскую организацию входят те зеленые белогвардейцы, скрывающиеся в камышах. Они разбиты на ячейки, состоящие из 15—20 человек, расположенные в разных местах. Имеются даже пулеметы, как, например, у одной ячейки, находящейся в 3—4 вер(стах) от Заплавской на реке Аксай на окраине одного небольшого молодого леса. На одной высокой тополи (так в документе. — Н.К.), выделяющейся от всех остальных, имеется пулемет «Кольт» и площадка для наблюдателя.

По имеющимся сведениям, пулеметов имеется в достаточном количестве, которые они хранят спущенными на веревках в воде, хорошо смазанными. Имеются в достаточном количестве винтовки и патроны.

Есть организация в ст(анице) Аксайской, Ольгинской и Старочеркасской, которую объединяют поручик Твардовский, есаул Данилов и штабс-капитан Елкашев. Ольгинская станица является центром оружия, пулеметов и орудий. Все это попрятано населением во время зимних боев. По сведениям, орудия с зарядными ящиками хранятся под скирдами и прикладками сена и соломы.

Организация Каменская находится в странице Каменской с прилегающими станицами. Эту организацию объединяет есаул Зорин Игнат. У него брат сотник Зорин Петр ведет тесную связь с Щербаковым и другими организациями.

Станица Константиновская — организатором является есаул Васильев. В организацию Константиновской станицы входят окружающие станицы. У Врангеля есть сведения о Кубани, что там казаки страшно недовольны Советской властью и Кубань скорее восстанет, нежели Дон. Там имеется много скрывающихся дезертиров и банд, оставшихся от отступившей белой армии, которые ведут связь с врангельским станом (так в тексте документа. — Н.К.).

Есть точные и достоверные сведения, что в Крыму в Евпатории генерал Улагай формирует новый десант в 15 000 чел(овек), который предполагает высадить на Кубань для соединения с укрывающимися бандами.

В Севастополе в море на пароходе имеется радио, которое находится в ведении Севастопольского Особого отделения (разведки), ведущего связь со шпионажем, находящимся на Советской территории, получающего оттуда все ведения.

ВРИД Уполномоченного по военным делам и шпионажу

(Подпись неразборчива) Г. Новочеркасск»^{256}.

Разведывательный отдел при штабе Врангеля все время совершенствовал свою работу по созданию подпольных организаций на территории Дона и Кубани. Его возглавлял Генерального штаба полковник Сизых. К лету 1920 г. отдел имел все необходимое для подбора нужных людей, их подготовки, материального и финансового обеспечения, создания пунктов переброски и т.д. Структурно отдел делился на три части, каждая из которых имела соответствующий штат работников с учетом специфики его задач. Первая часть называлась «агентурная». Ее возглавлял Шлитт, а помощниками у него были: капитан Баранов и поручик Захарчук. Размещалась агентурная часть в г. Севастополе. Вторая часть называлась «отчетная». Ею руководил Генерального штаба полковник Болецкий со своими помощниками: Генерального штаба капитаном Тарасовым, поручиками Никольским и Новицким. Она располагалась при полевом штабе, в поезде Главнокомандующего. Третья часть называлась «общей» и находилась в Севастополе, решая общие организационные, кадровые, снабженческие и другие вопросы.

Главные задачи возлагались на агентурную часть отдела. В связи с ростом объема задач по подготовке восстания на территории юга России, она была освобождена от работы с политическими агентами и все свое внимание переключила на военную агентуру. В ее руках были сосредоточены все явки, а для повышения оперативности в работе создано три территориально приближенных к регионам влияния пункта: 1) Северный — в Джанкое. 2) Восточный — в Керчи. 3) Западный — в Караджи и Евпатории. Ими руководили три капитана — соответственно: Гердц, Кузнецов и Александров. Сама агентурная часть являлась как бы центральным пунктом, поскольку базировалась в Севастополе, и отправкой ее агентов занимался поручик Захарчук. Главным ее направлением была глубокая разведка в центре страны (Москва, Петроград, Киев, Харьков, Поволжье)^{257}.

В направлении Дона и Кубани конкретной агентурной работой занимался Восточный пункт. Основная часть его работы сводилась к тому, что он формировал группы агентов, потом направлял их в штаб капитана 1-го ранга Машуканова, который занимался уже непосредственно их высадкой в нужном месте. Дополнительно была также нанята артель рыбаков, которая на шлюпках высаживала агентов севернее поселка Чушка (Тамань). Основными пунктами высадки агентов были: на Черном море — район косы Тузла, на Азовском — участок севернее уже упоминавшегося рыбачьего поселка Чушка, между Пересыпной переправой и Темрюком. Несколько реже высадку производили северо-восточнее Темрюка^{258}.

Агенты разведывательного отдела Главного штаба врангелевской армии связь со своим руководством поддерживали через связных, их тогда называли «ходоками». В населенных пунктах и в действующих отрядах «бело-зеленых» агенты создавали сеть своих агитаторов, которые занимались не только пропагандистской деятельностью, но являлись также инструкторами подрывной подпольной работы. Вообще разведка белых стала больше внимания уделять агитации и пропаганде. Из Крыма, а после его оставления, из Константинополя для этой цели агентам направлялись соответствующие инструкции и материалы, в том числе и для влияния на красноармейцев. Сами командиры отрядов «белозеленых» тоже начали готовить свои «Обращения» и «Воззвания». Примером такого рода их деятельности могут служить образцы трех документов, которые подписаны командиром одного из отрядов — полковником Беловым. (Стиль и пунктуация документов сохранены. — Н.К.)

Воззвание.

Красноармейцы!

Мы бело-зеленые, спасая свою жизнь от Соввласти, лишились не только гражданских прав подавно и право на жизнь. Этому суровому приговору подверглись лишь потому, что не хотели подчиниться той власти, которая не дает народу никакой свободы, а лишь одно притеснение. Каждый из нас видит, в каком состоянии находится народ, никто не может свободно высказать свою мысль, ни пройти, ни проехать без пропусков. На каждом шагу, на улице и даже в доме проверяют документы. Все кто имеет дома, каждый гражданин он не может поручиться, что это его собственность. Во всякое время могут произвести обыски в его доме и взять то, что угодно и это называется, что мы добились свободы. Мы все русские в 1917 году добились свободы и она была бы сохранена и проведена в жизнь и каждый гражданин не почувствовал бы наше общее горе в том, что власть захвачена недостойными людьми, в особенности на местах, которые не только не понимают смысла слова гражданской свободы, но даже неправильно толкуют, правильно избранные декреты (так в документе. — Н.К.). По своему усмотрению, на декреты основываясь всех притесняют и угнетают народ, считая каждого имеющего какую-либо собственность, буржуями. Всем известно, что наши буржуи давно не граждане, и вы все с ними продолжаете борьбу, делая чуть ли не из каждого мирного жителя контрреволюционера. Все тюрьмы и подвалы переполнены мнимыми преступниками, людьми толкнутыми во власть. Мы не хочем проливать братскую кровь и ждем лишь, когда Соввласти прекратят кровопролитие и мы сможем жить совместно с гражданами России и работать. Есть и среди нас преступный элемент, который также делает своими разбойничьим выродами (так в документе. — Н.К.) подрыв для нас и мы боремся с этими преступниками. Но нас всех считают бандитами и хотят нашей крови. Вы сами видите, что мы не хотим вашей крови и когда вы идете на нас, мы стараемся укрываться, за то терпим возможные лишения, но если прийдется столкнуться, то дорого продадим свою жизнь и много прольем крови. Не забывайте, что нас много и мы такие же борцы за свободу и счастье народа, но не вечно будем сидеть в лесах и камышах. Мы должны сговорится и не проливать невинной крови...

                                                                                                          4.11. 1921 г. полковник Белов^{259}.

Братья казаки!

Давно мы сидим в лесу, спасая свою жизнь, преследуемые Соввластью в ожидании, что начнется движение с целью свержения ненавистной власти и коммунизма. Не подчиняясь Соввласти, считая эту власть вредной для народа и несправедливой, мы решили вступить в борьбу при помощи и поддержке с какой-либо стороны. Всем нам видно, что народ тяготится этой властью, находится в вечном страхе; аресты и расстрелы, разверстки, ущемления, продналоги и конфискации, так же ведут весь народ к нищете и голоду. На всех людей, твердых духом, скрывающихся в лесах-камышах и за границей и борющихся отдельными отрядами, смотрят как на будущих своих избавителей народа, готовы помочь всем, чем в силах, но только, чтобы не пострадать от своих окружающих (так в документе. — Н.К.). Раз мы чувствуем, что народ на нас имеет надежду, то мы должны быть на высоте этого положения, должны быть действительными его защитникам, бескорыстными посвятить себя за святую свободу, быть честными воинами, порядочными людьми. К этому мы должны все стремиться, чтобы достигнуть заветной мечты и добиться свободной жизни, как для себя, так и для своей Родины. Пусть подумает каждый из вас о своей душе и в своей совести, выполняет ли каждый из нас эту конечную цель и может ли быть назван борцом за угнетенный народ и защитником своей родины. С целью освобождения желаем, как для себя, так и для народа, но только идем мы к этому не той дорогой, не теми поступками. Почему мы сбились с правильного пути? Почему у нас нет порядка? Нет дисциплины в своей семье и подчинения нет, нет уважения к старшему, нет уважения к образованным и более умным людям, никто не слушает ничьих советов и постановлений, живет каждый сам по себе, каждый из вас хочет быть начальником и старшим, каждый хочет быть политиком и по своему усмотрению делать расправы с жителями. Кого обберет, кого выпорет и даже убивает и вот самостоятельными действиями заставляет народ смотреть на нас, ни как на избавителей, а как настоящих бандитов и врагов родины и готовы они примкнуть к жесткой Соввласти и идти с Соввласстью на наше истребление. Если народ придет к такому решению, только может нас погубить или голодом или силой оружия. Грабеж среди вас принял вид конкуренции, кто больше набрал и кто больше убил. Все это ведет нас к гибели и честный наш долг, повиноваться начальникам исполнять его распоряжения. Начальник, сам взяв на себя обязанности руководить людьми отвечает сам за все действия, сделанные его людьми, при таком только строгом порядке мы можем существовать и поправить мнение в нашем народе.

Я, как старый офицер, записанной моей 23 летней службы военной и житейский опыт, взял на себя обязанность руководить и считать своим свободным долгом заявить вам, что я прибыл служить честно и быть верным сыном своей страдальной родины и работать с честными и порядочными людьми, в противном случае, если мой приказ не представляет определенной цели, то я принужден буду искать путь (...) наших общих целей, еще раз призывая вас всех прийти к сознанию честных воинов умирать в своей стране, забыть находясь в лесах пополнение своего разграбленного хозяйства, явиться в глазах народа истинным освободителем от ненавистного коммунистического строя. Представить землю народу и власть Всероссийскому учредительному собранию.

                                                                                                       4.12.1921. г. полковник Белов^{260}.

Обращение.

Братья казаки!

Два года мы самостоятельно ведем борьбу с Соввластью, нанося ей иногда серьезный вред. Трудна и жестока жизнь с опасностью и большими лишениями. В силу необходимости и крайней нужды мы наносим вред местному населению, совершая подчас даже преступления. В настоящее время мы слышим официальные сведения о готовящемся наступлении наших братьев из- за границы, для освобождения нашей родины от Советского ига. Дабы иметь возможность быть наравне с ними и оправдать все свои действия, мы должны организоваться в боевые части и оказать им поддержку в наступлении, своей работой в тылу. Чтобы приступить к боевой работе, нужно иметь организованный порядок теперь же и не упустить момента для активного выступления. Для всего этого я предлагаю.

Все казаки каждой станицы, находящиеся в лесу, должны быть собраны вместе разбиты на взводы, назначить командиров сотен и командиров взводов, установленным порядком, то есть без разрешения командиров никто не должен посещать свои станицы и совершать какие-либо расправы с населением, в противном случае будет нарушен общий наш план, для достижения нашей цели. Людей, вновь прибывающих принимать осмотрительно. Если явится какое-либо сомнение, то направлять такового ко мне. При достижении нашей цели все лесовики будут составлять отдельную сотню, с особыми правами и преимуществом перед вновь пребывающими. Люди не подчинившиеся организации и те люди, которые будут самочинно расправляться с местными жителями, будут преданы суду и караться по законам военного времени. Чтобы узнавать своих устанавливается условный знак завывать по волчьи, а ответ должен быть гог-гоп, или наоборот.

                                                                                                      полковник Белов^{261}.

Таким образом, Новороссийская катастрофа белых войск явилась причиной и поводом к возникновению «бело-зеленого» движения на юге России. Оно еще долго оказывало влияние на ситуацию в этом регионе. Войскам же, эвакуировавшимся в Крым, пришлось пережить еще один акт своей трагедии.