Как Плиний представлял себе магию

Восточное происхождение магии

Плиний кратко рассказывает о происхождении магии и ее распространении, но этот рассказ весьма путанный и недостоверный, поскольку он говорит о существовании двух Заратустр, отделенных друг от друга пятью или шестью тысячелетиями, и двух Осфанах, один из которых сопровождал Ксеркса, а другой — Александра Македонского в их походах. Он заявляет, что не ясно, существовал ли один Заратустра, или их было двое. В любом случае, многие века магия процветала на Земле, и была создана в Персии Заратустрой. Другие колдуны Мидии, Вавилонии и Ассирии для Плиния — просто имена; позже он упоминает и других — например, Аполлобека и Дарадана. И, хотя он утверждает, что магия появилась на востоке, он не делает никакого различия, как многие другие авторы, между магами Персии и обычными колдунами; не употребляет он и слово магия в двух смыслах. Тем не менее, Плиний говорит о том, что были и другие люди, которые относились к магии более доброжелательно, чем он.

Распространение магии среди греков

Далее Плиний рассказывает о том, как магия распространилась среди греков. Он удивляется, почему в «Илиаде» о ней не говорится ничего, а в «Одиссее» — очень много. Он сомневается, стоит ли считать Орфея колдуном, и говорит, что Фессалия была знаменита своими колдуньями, по крайней мере, уже во времена Менандра, который назвал одну из своих комедий в их честь. Но он считает, что именно Осфан, сопровождавший Ксеркса в его походах, познакомил с магией говорящий по-гречески мир, который тут же потерял от нее голову. Чтобы узнать о магии побольше, философы: Пифагор, Эмпедокл, Демокрит и Платон отправились в дальние скитания и по возвращении рассказали о том, что им удалось узнать. Плиний считает, что главную роль в распространении идей магии сыграли работы Демокрита. Это произошло примерно в то же самое время, когда, благодаря трудам Гиппократа, стала развиваться медицина. Некоторые считали книги по магии, приписываемые Демокриту, подложными, но Плиний настаивает, что они были написаны именно Демокритом[19].

Распространение магии за пределами греко-римского мира

За пределами регионов, говорящих по-гречески, откуда, конечно же, магия пришла в Рим, Плиний упоминает еврейскую магию, представленную такими людьми, как Моисей, Ианнес и Л отанес. Но он верил, что магия у евреев появилась лишь через много лет после Заратустры. Он говорит о кипрской магии, и магии друидов, которые в Галлии были колдунами, прорицателями и врачами до тех пор, пока император Тиберий не устроил на них гонения, и о магии далекой Британии. Эти народы, жившие далеко друг от друга, имели общее — преданность магии. Из того, что Плиний рассказывает нам в других своих книгах о скифах, мы можем сделать вывод, что кочевники, жившие в русских степях и в Туркестане, тоже занимались магией.

Неспособность понять истинное происхождение магии

Плиний считал магию собранием идей, сформулированных одним человеком, которого можно назвать создателем магии, иными словами, она появилась не в ходе постепенной социальной эволюции. Точно также греки и римляне приписывали создание своих законов и обычаев одному законодателю. Тем не менее, он вынужден был признать, что магия появилась в глубокой древности, хотя и не мог себе представить, чтобы обширное учение Заратустры и Дардана могло передаваться из уст в уста в течение длительного периода времени. Это замечание снова демонстрирует нам, что он вовсе не думал, что магия является сочетанием социальных обычаев и отношений, которые передаются из поколения в поколение с помощью устойчивых и универсальных практик. Тем не менее, то, что он говорит о распространении магии у народов, которые никак не были связаны друг с другом, это подтверждает.

Магия и прорицание

Плиний очень хорошо понимал, как обширны области применения магии, и в чем суть ее характеристик, по крайней мере, какой она была в его время. «Не следует удивляться, — говорит он, — что ее власть была очень большой, поскольку это было единственное из искусств, которое охватывало и объединяло в себе три других искусства, так сильнодействующие на человеческий ум, а именно, медицину, религию и искусство прорицания, то есть астрологию». То, что, по его мнению, «математические искусства» имеют отношение к астрологии, видно из его дальнейших слов: «поскольку нет ни единого человека, который не хотел бы знать, что ждет его в будущем, и который не думает, что это наиболее точно демонстрируют небеса». Но магия «помогает прорицать будущее с помощью воды, сфер, воздуха, звезд, ламп, чаш, лезвий топоров и многими другими способами, помимо общения с тенями из потустороннего мира». Таким образом, нет никаких сомнений, что Плиний считал различные способы прорицания частью магии.

Магия и религия

Мы знаем, что Плиний был уверен, что магия и религия тесно связаны. Характер его «Естественной истории», которая посвящена природным, а не религиозным вопросам, не позволяет ему вдаваться в подробности по этому вопросу. Однако, время от времени, он упоминает о религиозных ритуалах и обычаях своей эпохи, и это подтверждает нашу информацию, полученную из других источников, что первоначально римская религия включала в себя веру в магические силы, правила и церемонии магии.

Магия и медицина

Почти половина всех книг «Естественной истории» посвящена, в целом или частично, лекарствам от разных болезней, а, следовательно, связи между магией и естествознанием, и в частности, между магией и медициной. Именно в этих областях Плиний и приводит самую подробную информацию. Он говорит, что «никто не сомневается» в том, что магия «первоначально возникла из медицины и прячась под маской укрепления здоровья, подкрадывалась как более высокая и священная медицина». Магия и медицина развивались вместе, и последняя сейчас находится под угрозой того, что разные причуды магии заставят человека сомневаться, обладают ли вообще растения лекарственными свойствами.

Магия и философия

Тем не менее, по мнению многих, знать магию необходимо и очень полезно. В древности, и, в этом случае, почти во все времена, литературное имя и славу приносила именно эта наука. Евдоксий считал, что это самая выдающаяся и нужная людям из всех философских школ. Магию изучали Эмпедокл и Платон, а Пифагор и Демокрит постоянно писали о ней в своих трудах.

Ложность магии

Однако, сам Плиний считал, что утверждения, содержащиеся в книгах по магии, фантастичны, преувеличены и ложны. Он постоянно называет магов или колдунов дураками и самозванцами, а их высказывания — абсурдной и бесстыдной ложью. Он постоянно клеймит верования магов словом «чепуха». По его мнению, часть их писаний была продиктована чувством презрения к людям и желанием посмеяться над ними. Нерон доказал, что искусство магии лживо, ибо, хотя он с огромным желанием изучал магию, и с его гигантским богатством и властью имел все возможности стать опытным магом, он так и не научился совершать чудеса и отказался от этих попыток. Плиний, поэтому, приходит к выводу, что магия «пустое и бессмысленное занятие, однако в ней есть [проблески] истины, хотя они появляются, скорее от ядов, чем от магии».

Преступления, связанные с магией

Это последнее замечание наводит нас на мысль об обвинениях, которые выдвигались против колдунов. Помимо ядов, они занимались изготовлением приворотного зелья и составов, вызывавших выкидыш у женщин; некоторые их действия действительно бесчеловечны, непристойны или отвратительны. Они включали в себя наведение порчи или передачу болезни от одного человека к другому. Осфан и даже Демокрит предлагали такие способы лечения, как питье человеческой крови или использование в магических смесях и церемониях частей тела тех людей, которые были жестоко убиты. Плиний полагает, что человечество очень обязано римскому правительству за то, что оно запретило приносить в жертву людей, когда убить человека считалось делом, угодным богам; более того, поедать человеческое мясо считалось очень полезным для здоровья.

Плиний критикует магию, главным образом, с интеллектуальной точки зрения

Тем не менее, считая магию преступным и недостойным занятием, Плиний гораздо сильнее критикует ее с интеллектуальной точки зрения, утверждая, что это ложное и противоречащее научному знанию учение. Но если говорить о медицинских советах самого Плиния, то надо признать, что они весьма далеки от приличных, хотя он везде приводит примеры колдунов, которые помогают людям уберечься от скверны. Более того, среди методов, применяемых магами, и результатов, которых они стремятся добиться, часто упоминаемых Плинием, совсем немного таких, которые отвергает мораль, хотя все они ложны. Но многие из рецептов колдунов направлены на исцеление болезни и другие достойные, или по крайней мере, приемлемые цели. Вероятно, Плиний критически изучил труды по магии и попытался убрать из них все секреты, которые могли бы привести к преступлению, но его «цензура», по-видимому, была больше интеллектуальной, чем моральной. Например, он приводит в одной главе отрывки из трактата Демокрита о свойствах хамелеонов и частей их тела. Демокрита он считал основным поставщиком магических книг. В начале этой главы Плиний «с большим удовольствием» заявляет, что ему представилась возможность выставить на всеобщее обозрение «греческую тщеславную ложь», а в конце ее он выражает желание, чтобы кто-нибудь дотронулся до Демокрита пальмовой ветвью, которая, по его мнению, исцеляет людей от неумеренной болтливости. После этого Плиний милосердно добавляет: «Нет сомнений в том, что этот человек, во всех других отношениях мудрый и наиболее полезный член общества, ошибался из слишком горячего желания помочь людям».

Слабость и скептицизм Плиния

Сам Плиний не всегда последователен в своем скептическом отношении к магии. Часто бывает трудно понять, как он сам относится к тому или иному вопросу. К тому же бывает невозможно понять, говорит ли он серьезно или слегка насмехается, а может даже впадает в сарказм, как в случае с только что приведенным высказыванием о Демокрите. Другое странное заявление Плиния гласит, что он собирается привести список некоторых утверждений колдунов, чтобы выставить их на посмешище. Но, обычно, просто излагает их методы, очевидно, надеясь, что присущая им от природы абсурдность сама по себе способна их развенчать. В тех же редких случаях, когда он решается объяснить, в чем же заключается эта абсурдность, его аргументы никак не назовешь научными или убедительными. Так, он утверждает, что «главным доказательством тщеславия колдунов служит тот факт, что изо всех животных они больше всего восхищаются кротами, которые прокляты самой природой, поразившей их вечной слепотой и [заставившей] их рыться в темноте, словно они были похоронены». А высмеивая веру магов в то, что яйцо совы способно вылечить болезни кожи головы, он задает вопрос: «Кому, спрашиваю я, удавалось увидеть яйцо совы, если увидеть саму эту птицу — просто чудо?». Более того, он порой цитирует высказывания колдунов безо всякой критики, извинений или выражения недоверия; есть много других отрывков, где практически невозможно определить, цитирует ли он колдуна или нет. Иногда он ссылается на магов, употребляя местоимения в тех главах, где совсем не упоминаются их имена. В других местах он неожиданно перестает ссылаться на магов, а через некоторое время вдруг снова возвращается к этому[20]. Кроме того, трудно бывает понять, в каких случаях, по мнению Плиния, авторы вроде Демокрита и Пифагора высказываются как представители магии, а когда — как мудрые философы.

Магия и наука неразделимы

Несмотря на храбрые попытки Плиния высмеять отдельные утверждения колдунов или отнестись к ним с недоверием, чувствуется, что в глубине души, они ему нравятся, и он, более чем наполовину, в них верит. В любом случае, он верит в аналогичные вещи. Кроме того, предыдущие работы, посвященные природе, изобилуют подобным материалом, а читатели его эпохи так сильно интересуются всем этим, что он не может не включать эти темы в свои книги. Однажды он заявляет, что некоторые утверждения магов нельзя принимать всерьез, но отмахнуться от них нельзя, поскольку они дошли до нас из глубокой древности. И снова он просит простить его за аналогичные примеры «греческого тщеславия», поскольку они тоже имеют свою ценность — мы должны знать, о каких чудесах рассказывают нам греки. Дело, вероятно, в том, что Плиний некоторые идеи магов отвергал, а другие — принимал; он позаимствовал скептическое или насмешливое отношение из одних источников, а безоговорочное одобрение — из других, то есть из трудов тех авторов, которым он доверял. Вполне вероятно, что в использованных им источниках часто было не вполне понятно (как это случается в «Естественной истории»), принадлежит ли то или иное утверждение магу или нет. Очень может быть, что Плиний, как и мы вслед за ним, сам не до конца понимал, о чем он пишет. Он не мог выбросить магию из своего творения точно так же, как бедный мистер Диле — голову Карла I из своей книги. Тем не менее, ясно одно — магия играла важную роль в его энциклопедии и в жизни его эпохи.