Что произошло потом

Могила

Среди обширной литературы последних веков, посвященной вопросам происхождения христианства и истории Иисуса Христа, встречаются работы ученых, которые полагают, что Иисус из Назарета при жизни никогда не считал себя мессией, что мессией его объявили ученики «после его смерти». Тем более нельзя говорить о том, что Иисус хотел распространить свое учение на языческий мир. Иисус был иудеем, не более. Занимавший многих ученых вопрос о том, почему же распятый получил после смерти такое широкое признание, находит свое объяснение в затмении, которое произошло в день его смерти. Оно-то и дает ключ к пониманию того, что произошло впоследствии.

Праздник пасхи — это день празднования освобождения от египетского рабства, то есть «день спасителя». Несомненно, что совпадение «дня спасителя» с затмением должно было раздуть в яркое пламя огонь, который давно тлел в душах иудеев, ожидавших пришествия мессии. Не удивительно, что после смерти Иисуса хлынул мощный поток религиозных сказаний, рожденный легендами всего мира.

Уже в описании последнего часа Иисуса на кресте можно найти следы греко-сирийских мифов — эпизоды и слова, связанные с культом Геракла. Так, например, Геракл прощается со своей матерью: «Не плачь, мать моя, не рыдай… меня уже зовет божественный отец… Я иду, отец». Согласно Евангелию от Иоанна, мать Иисуса стоит возле креста. Подобно тому как Геракл доверяет матери своего любимца Гилла, Христос, умирающий на кресте, говорит богородице, возле которой стоял тот из учеников, «которого [он] любил»: «Се, сын твой!», а ученику: «Се, матерь твоя!»^[115]. С этого часа ученик взял ее к себе. И подобно тому, как Геракл заканчивает свою жизнь словами: «Свершилось!», — так умирает и Иисус из Назарета: «Совершилось!»^[116].

Вероятнее всего, погребение распятого Иисуса произошло именно так, как оно описано в евангельском рассказе Иоанна. «На том месте, где он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы иудейской, потому что гроб был близко»^[117].

Тем самым был соблюден закон, запрещавший оставлять распятого ночью на кресте: «Погреби его в тот же день; ибо проклят перед богом (всякий) повешенный (на дереве)»^[118]. Таким образом, не было нужды в выступлении «благородного и справедливого мужа» перед римлянином Понтием Пилатом с целью добиться разрешения снять тело с креста еще до наступления ночи великого шаббата, как говорится в первых трех евангелиях^[119]. Об этом несомненно позаботились бы первосвященник и старейшины. Ведь Иосиф Аримафейский, ведший переговоры с Пилатом, был «почтенным членом синедриона». О том, что похороны неподалеку от места казни были вызваны необходимостью совершить обряд погребения как можно быстрее, явствует из Евангелия от Иоанна. Однако это вынужденное погребение дало начало религиозным таинствам.

Тот, кто хочет выяснить объективные данные, не должен поддаваться влиянию ни апологетов, ни противников Иисуса. В книге «Толдот Иешу», которая содержит отчасти враждебные Иисусу сведения и которую простые иудеи читают обычно в рождественский вечер, говорится: «В день перед наступлением праздника песах, в одну из пятниц, они повесили Иисуса (здесь следуют весьма злобные сентенции, ничего общего с исторической действительностью не имеющие. — Э. Ц.). Его тело было снято (еще. — Э. Ц.) в пятницу и сразу же погребено. Садовник Иегуда вынул его из гробницы и бросил в оросительную канаву своего сада и пустил воду. Когда его ученики пришли и не нашли тела Иисуса в гробнице, то они сообщили царице, что Иешу воскрес. Царица поверила в это и велела убить мудрецов Израиля, за то что они подняли руку на помазанника божьего. Все иудеи подняли плач, надели траур и стали поститься, узнав об этом ужасном приговоре, до тех пор пока рабби Танхума по наитию святого духа не обнаружил трупа Иешу в саду Иегуды».

В этих фантастических рассказах, сложившихся в течение веков, есть, вероятно, все же крупица исторической правды, а именно то, что под впечатлением лунного затмения в день распятия Иисуса его сторонники тайно извлекли тело из временного гроба и похоронили в другом месте. Возможно также, как предполагают некоторые ученые, что именно фарисеи и члены синедриона, знавшие писание, пожелали скрыть тело обожествленного лунным затмением «царя», чтобы оно не стало объектом поклонения простого народа. Они желали предотвратить возникновение нового святилища, подобного новой гробнице Осириса, бывшей центром, куда испокон веков стекались толпы паломников из Египта, которые почитали царя, ставшего богом.

Поэтому народному верованию пришлось искать другие пути, чтобы истолковать и сохранить для потомков необычайную историю смерти Иисуса.

Каменная плита

Вот, например, каменная плита с гробницы Иисуса. Сдвинуть камень с могилы (с могилы луны) — мотив древнего звездного мифа, перенесенный на земные события. Если сдвинуть камень с могилы, она должна оказаться (по примеру неба) пустой. Луна (а она уже действительно была видна на небе) воскресла, когда камень был сдвинут с могилы, следовательно, в гробнице ее нет, гробница пуста. Этому явлению соответствует ликийская (малоазийская) легенда о том, как некие женщины, придя к могиле умершего киренейца, обнаружили, что она пуста: «Ее мрак уже не окружает воскресшего».

Эта же тема обыгрывается в романе греческого писателя Харитона: некий муж направился с погребальным венком и дарами к склепу умершей женщины. Там он обнаружил, что камень, закрывавший вход, отодвинут. Он так испугался, что не решился войти в склеп. Окружающие также не посмели вступить под сень гробницы. Кто-то, наконец, набравшись смелости, вошел и обнаружил, что гробница пуста. Потрясенный муж с ужасом убедился, что умершая женщина исчезла.

В Новом завете написано:

«В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба. Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли господа из гроба, и не знаем, где положили его. Тотчас вышел Петр и другой ученик… ученик бежал скорее Петра, и пришел к гробу первый. И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб. Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие. И плат, который был на главе его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте…»^[120].

Итак, могила Иисуса была пуста.

Свидетели вознесения

Современная наука доказала многочисленные связи новозаветных рассказов с куда более древними языческими верованиями и мифами. Как древние цари, герои и боги, а также цари поэтов, подобные Гомеру, были взяты на небеса, так и Иисус возносится туда же. В Ветхом завете такого вознесения удостоились Енох и Илья^[121].

То же мы видим и в греческой мифологии. Геракл, сын Зевса, совершив свои земные подвиги, возносится на облаке в небо. Как и евангелия, герои греческих мифов и романов убедительно свидетельствуют о том, что видели вознесение на небо умершего. Когда царь Ромул исчез, римляне призывали почитать его и поклоняться ему^[122].

Свидетелями подобного вознесения были также ученики современника Иисуса Христа, Аполлония Тианского, которые утверждали, что Аполлоний явился им после своей смерти и затем вознесся на небо. По преданию, были свидетели и вознесения философа-киника Перегрина Протея (одно время бывшего христианином). После того как на Олимпийских играх Протей публично сжег себя перед огромной толпой зрителей, нашелся свидетель, клявшийся Зевсом (так по крайней, мере рассказывает известный римский сатирик Лукиан), что он не только видел своими глазами Протея после его смерти в белом одеянии с сияющим лицом, но и был очевидцем его вознесения^[123].

Воскресение на третий день

Во многих местах Нового завета Иисус из Назарета говорит о себе самом, что он будет убит, но воскреснет на третий день. Далее он говорит: «Ибо, как Иона был в чреве кита три дня и три ночи; так и сын человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи»^[124].

Это и есть тот «знак», которого от него требовали фарисеи. Этим знаком являются три дня (а не морское чудовище, как у Ионы). Апостол Павел это подтверждает: «Он… воскрес в третий день, по писанию»^[125].

Еще за много столетий, судя по тексту Ветхого завета, это предсказывал пророк Осия: «Оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицом его»^[126].

Вавилонская религия (корни которой уходят в древние шумеро-аккадские верования) задолго до Христа знала об этом: «Три дня он покоится на небесах. Покоится ли он четыре дня на небесах? Нет, никогда он не покоится четвертый день!»

Вот она, лунная религия в чистом виде! Из всех небесных тел только луна умирает на три дня. Ни солнце, ни какое-либо другое светило — только луна! Убывающий лунный серп исчезает на востоке, чтобы через три дня или на третий день в виде новой луны воскреснуть на западе. Почти все народы мира за много веков до появления Иисуса знали, что луна умирает и заново возрождается.

Трехдневный период, в течение которого луна находится столь близко от местонахождения солнца на небе, что невидима человеческому глазу, в представлениях древних истолковывался по-разному: луна пребывала в потустороннем мире, либо высоко в небесах, либо в подземном мире, в аду, в пустыне. Люди часто наблюдали «небесный огонь», охватывавший все небо на восточной стороне небосвода, в ту пору, когда луна умирала ранним утром. Мы называем этот огонь зарей и знаем, что это заря утренняя. Три дня — средний срок отсутствия луны, который может быть больше или меньше в зависимости от широты и погодных условий, а также от местного времени.

Молодой, «воскресший» лунный серп может быть снова виден только в вечерние часы в западной стороне неба, утром же можно видеть только бледную старую луну — перед ее «смертью». Поэтому лунные божества, во все более очеловеченном виде фигурирующие в древних культах, всегда встают только вечером, а утром — никогда.

Согласно Евангелию от Марка, Иисус Христос воскресает рано утром, но никто этому не верит и не может верить. Марк неоднократно подчеркивает, что все те, кто ранним утром пришел к гробнице Иисуса, не верят в его воскресение. Не поверили в него и два ученика, шедшие в Эммаус. Под конец они сказали: «Уж третий день ныне, как это произошло». И оба ученика сказали Иисусу, не узнанному ими: «Останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру… Тогда открылись у них глаза, и они узнали его»^[127]. Значит, только вечером они смогли узнать воскресшего.

Евангелие от Иоанна также сообщает, что Иисус явился апостолам вечером: «В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики его, были заперты из опасения от иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит: мир вам!»^[128]. Тогда только воскресший смог вступить в круг своих учеников и показать свой серп или лук… По словам Евангелия от Иоанна: «Сказав это, он показал им руки и ноги и ребра свои. Ученики обрадовались, увидев господа»^[129].

Под словом «ребра» можно подразумевать «лук». Пальцы и руки — как «ребро» или «лук» — являются лунными символами, так же как «ребро» или «лук» служат олицетворением новой, «воскресшей», луны, показывающейся в виде ребра, лука, серпа, согнутого пальца. И Иисус Христос показывает своим ученикам руку (вместо пальца) и бок (вместо ребра или серпа).

Нет в евангельском тексте ни одного слова сожаления или сочувствия по поводу пробитых гвоздями рук (что должно вызвать удивление у непосвященного читателя). Нет ни одного восклицания ужаса по поводу бока, пронзенного копьем римского солдата. Ибо только непонимающий истинный смысл этих символов может скорбеть и возмущаться. Недаром сказано в одном из важных мест Евангелия: «Так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи»^[130].

К этому можно добавить, что воскресшая луна показывается там, где, согласно древнейшим преданиям, находится обиталище мертвых и подземное царство, — на западе. Там, и только там, происходит воскресение в вечернюю пору.

Прообраз

Мы располагаем еще некоторыми данными для отождествления Иисуса из Назарета с очеловеченным древним лунным богом. Многие древние религии усматривали в лунном серпе змею или рыбу. В Евангелии от Иоанна Иисус Христос сравнивается со священным змеем времен Моисея^[131]. До нашего времени у многих примитивных народов сохранилось представление о серпе луны как о лунной рыбе.

Известие о воскресении Иисуса на третий день как об историческом факте соответствовало, следовательно, верованиям, которые складывались в течение тысячелетий и давно укоренились в религиозном мире многих народов. Только этим объясняется «великое чудо» быстрого распространения христианства, которое произвело глубокое впечатление на отцов церкви. Оно — естественное следствие закономерностей человеческой души. Отец церкви Ириней понял эту закономерность «как учение о спасении [духа], записанное без бумаги и чернил». В основе этого учения лежит «прототип» или «прообраз». Религиозное чувство, «убеждение» или «достоверное знание», имеет свои корни не в разуме и не в сознании — напротив, оно часто противоречит сознанию, — а в глубинах души, откуда исходит ощущение, что преподносимая религиозная истина хорошо известна. Душа настойчиво требует, чтобы к ней прислушивались. Она «напоминает» о верованиях предков, и чем древнее эти верования, тем настойчивее напоминает. В каждой душе живет память о душах предков, давно умерших, которые как бы продолжают существовать в ее глубинах. В трагическом противоречии между душой и разумом человек прибегает к помощи разума, чтобы оправдать и защитить древнейшие верования, еще живущие в его сознании.

Культовая статуэтка из Ура (Шумер), обнаруженная при раскопках большого погребального кургана, датируемая III тысячелетием до н. э., изображает барана со змееподобно изогнутыми рогами, стоящего на задних ногах у стилизованного дерева жизни с большими цветами. Статуэтка, выполненная из золота, серебра и лазурита, несомненно являлась культовым предметом

С помощью разума традиционное и священное подгоняется под сложившиеся к этому времени представления и понятия. Более утонченные нравы и более высокие моральные законы вытесняют примитивные представления или придают им новый смысл. Таким образом открывается путь к дальнейшему абстрагированию понятий.

Когда молодого человека за богохульство и мятеж против власти распяли и в день его казни произошло затмение, то почти неизбежно должна возникнуть в силу тесной взаимосвязи разума с духовным наследием, оставленным древней лунной религией (уже отброшенной в область народных суеверий), новая истина — теперь уже с очевидными претензиями на историческую достоверность.

Это — одна сторона вопроса; другая — стремление к самопожертвованию, до наших дней присущее многим людям. Иисус из Назарета был твердо убежден в существовании потустороннего мира. На протяжении многих тысячелетий — у примитивных народов до сих пор — многие цари добровольно принимали смерть. Они тоже не сомневались в существовании потустороннего мира и были убеждены в том, что возродятся или воскреснут. Многие из них жертвовали собой, как в наше время африканские вожди, желая быть полезными своему народу и принести ему благословение из потустороннего мира.

Не только цари умирали для пользы своего народа. Умереть, чтобы снять грех с других, — этот обычай был широко распространен на всем земном шаре. Тысячелетиями, до Христа и после него, миллионы людей добровольно или по принуждению шли тем же путем, который избрал Иисус из Назарета.

Евангелисты даже не пытаются объяснить, почему Иисус должен был пожертвовать собой и тем «спасти» верующих, которые обретали «вечную жизнь». Евангелисты явно считают это само собой понятным. Иисус только говорит, что он пришел отдать свою жизнь, чтобы «искупить многих». Евангелие от Марка передает это так: «Ибо и сын человеческий не для того пришел, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу свою для искупления многих»^[132].

Итак — человеческая жертва для искупления грехов других людей! Она, однако, широко применялась в древности еще задолго до Иисуса. При каждом бедствии, обрушивавшемся на человечество, — голоде, эпидемиях, опасности войны, землетрясениях, засухе и наводнениях, — убивали людей. Таким образом на их плечи перекладывались грехи современников. Эти грехи ложились на них проклятием, они умирали за всех остальных, чтобы умилостивить богов. Так это было еще в наши дни у примитивных племен Африки, и, может быть, еще и сейчас где-то тайно делается. Время от времени известия о сакральных убийствах попадают в газеты и приводят читателей в ужас. Они, качая головами, узнают о деяниях дикарей, а потом идут в церковь молиться спасителю, который своей кровью искупил их грехи.

Об этом прямо говорится в Евангелии от Иоанна: «Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете; и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб»^[133].

Итак, Иисус из Назарета, Павел, евангелисты и, наконец, первосвященник Каиафа, судя по всему, имели единый взгляд на то, что один человек способен своей смертью искупить грехи всего народа. Для человеческой жертвы такого рода «день подготовления» в канун великого праздника песах был особенно благоприятным.

Хотя уже во II тысячелетии до н. э. засвидетельствован обычай заменять человеческую жертву ягненком, в особенно большие праздники все же предпочитали приносить человеческую жертву. Об этом сообщает за много столетий до Христа пророк Исаия в Ветхом завете: «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от него лицо свое… Но он взял на себя наши немощи и понес наши болезни… Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на нем, и ранами его мы исцелялись. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и господь возложил на него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал чувств своих; как овца веден он был на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так он не отверзал уст своих… Но господу угодно было поразить его, и он предал его мучению; когда же душа его принесет жертву умилостивления, он узрит потомство долговечное, и воля господня благоуспешно будет исполняться рукою его»^[134].

Само собой разумеется, что пророк Исаия не подразумевал Иисуса из Назарета, жившего и умершего на пятьсот лет позже, а имел в виду любого человека, который безропотно (очевидно, это было обязательным условием жертвенного ритуала) возьмет на себя грехи окружающих и пожертвует собой.

Значит, Иисус из Назарета не единственная в своем роде человеческая жертва, а представитель целых легионов искупительных жертв, погибавших за грехи других. Это происходило не только в Палестине или Египте, но буквально во всех странах мира.

Иисус из Назарета, однако, не только был человеком, готовым стать жертвой и принесенным в жертву, скорее он являлся «агнцем», который снимает грехи мира^[135]. Отождествление Иисуса с «агнцем» придавало ему еще большее значение: по учению египтян, баран, священное лунное животное, был в числе древнейших лунных богов. Тысячелетиями баран считался священным существом, которому поклонялись люди. В нем египтяне видели душу умирающего и воскресающего Осириса, одного из первых лунных богов, о котором в египетских текстах говорится: «Ты являешься отцом и матерью людей, они живут от твоего дыхания, едят от твоей плоти».

Третья сторона вопроса аналогична двум первым: люди вкушают мясо жертвы, едят ее плоть, пьют ее кровь. И в этом случае Евангелие обращается к одному из древнейших обычаев, когда, съедая принесенного в жертву человека, люди обретали его качества и душу. Известно, что люди съедали мясо царя, вождя, родителей, желая уподобиться им.

Львиные ворота в Микенах (Южная Греция, II тысячелетие до н. э.). По сторонам колонны стоят два льва (несомненно лунные животные)

В синагоге Капернаума Иисус сказал: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти сына человеческого и пить крови его, то не будете иметь в себе жизни»^[136]. Здесь имеет место аллегория — мясо превращается — в хлеб, кровь — в вино, как это было сказано во время тайной вечери перед распятием: «И, когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: примите, ядите: сие есть тело мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все; ибо сие есть кровь моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов»^[137].

Конечно, теперь это аллегория, но за ней стоит бесконечно древний опыт, сохранившийся в человеческой душе от первобытного сакрального обычая съедать мясо человеческой жертвы и выпивать ее кровь. В этом смысле тайная вечеря и смерть Иисуса тесно связаны друг с другом даже во времени. Ведь дело не в том, чт? именно «понимают» простые люди в новой символике, а в том, чт? они «чувствуют», чт? знают из древнего наследия. Чувство — стихия всякой религии.

И последнее: цари и спасители не только умирают, когда затмевается луна; они не только приносят себя в жертву ради людей, предлагая вкусить своей плоти и крови. Судьба их проникает в самые глубины души человека еще и по иной причине: Иисус из Назарета умер «на древе», на кресте. Это «древо», согласно древнему верованию, находилось не только на Голгофе, но и среди звезд небесных. Там оно предстает и как древо жизни, и как древо смерти. И это «знает» древняя человеческая душа как одну из непреложных истин. Без древа в виде креста страдания и смерть Иисуса на Голгофе не имели бы завершения. А на «небесном древе» умирает не кто иной, как луна.

Следует попытаться восстановить из мрака тысячелетий древний путь к этому древу, о котором в Ветхом завете сказано: «Проклят пред богом (всякий) повешенный (на дереве)»^[138].