Послесловие

Элам, будучи одним из древнейших государств Передней Азии, имел весьма продолжительную историю. Он просуществовал почти два с половиной тысячелетия. Не все вопросы многовековой истории этого государства изучены в одинаковой степени. Язык же эламитов до сих пор недостаточно понятен, хотя изучение его началось более ста лет тому назад.

Примерно с середины XIX столетия, составленные на эламском языке клинообразные надписи, ставшие известными благодаря письменным источникам ахеменидских царей, привлекали внимание научного мира. Первые предварительные шаги в изучении эламской письменности были сделаны Н. Вестергардом и Э. Хинксом. Тем временем будущий расшифровщик клинописи X. Раулинсон обнаружил Бехистунскую надпись Дария I, составленную на древнеперсидском, эламском и аккадском языках. Настоящее изучение эламского языка началось после опубликования в 1853 г. Э. Норрисом второго столбца Бехистунской надписи. Этот непонятный язык второго столбца тогда принимали то за скифский, то за индийский. Лишь в конце XIX в., когда были обнаружены другие эламские надписи, принадлежность языка второго столбца была установлена окончательно.

Благодаря расшифровке древнеперсидского письма тайна клинописи была быстро разгадана. Но тайну эламского языка предстояло еще разгадать. В этом отношении значительную помощь оказала трехъязычная Бехи- стунекая надпись. Эламский текст надписи был понят на основании древнеперсидского и аккадского вариантов. Тем временем археологи обнаруживали все новые и новые надписи, в полном понимании языка которых появлялись затруднения. Многие слова не имели аналогий в Бехистунской надписи. Издавая обнаруженные надписи и документы, Ф. Вайсбах, В. Шейль, Г. Хюзинг, Ф. Борк и Ф. Кениг нередко давали их посильный перевод или комментарии к ним. Они были не только эламитологами, но и иранистами, и ассириологами. Сам характер научного объекта требовал разносторонних знаний. Подобное обстоятельство помогло исследовать эламские тексты, особенно ахеменидского времени. Но старо- и среднеэламские тексты все еще требуют самого пристального внимания. Именно с этой весьма трудной области начал свои эламитологические штудии В. Хинц, автор издаваемой книги «Государство Элам». Из-под его пера вышли работы, посвященные истории Ирана с древних времен до XX в. Появлению издаваемой книги предшествовали работы по отдельным вопросам языка, культуры и истории Элама как самого автора, так и других исследователей.

Книга В. Хинца «Государство Элам», состоящая из восьми глав, предисловия и введения, повествует о политической истории, языке, культуре, праве и религии Элама. Однако отсутствие прямых и достоверных письменных источников не позволяет полностью воссоздать историю этого государства. Поэтому автор не только не довольствуется достижениями эламитологии, но и по- новому освещает некоторые вопросы истории Элама, дает перевод эламских терминов и текстов, содержание которых до сих пор было неизвестно, предлагает новую хронологию для ряда династий и т.д. Популярная по форме, книга представляет собой плод научных исследований. Она отличается новизной в наложении материала: автор стремился увлечь читателя, повествуя об истории Элама интересно и доступно, в то же время сохраняя научное обоснование тех или иных положений. Весьма обстоятельно, насколько позволяли источники, изложена политическая история Элама, живо повествуется повседневная жизнь эламитов, определенное представление дается о культуре, письме, языке, религии и праве эламитян. Но хотелось бы высказать несколько соображений относительно ряда положений автора.

По мнению автора, определяющим для истории и культуры Элама было сочетание равнины с горами, а именно Сузианы и Аншана. Этим он объясняет наличие высокой культуры в Эламе, хотя в развитии культуры основную роль играют кроме географического экономические и внешнеполитические факторы. В другом месте автор говорит, что с приходом в Аншан персов и мидян это сочетание было нарушено, и поэтому закат эламского царства начался именно в VII в. до н.э. Распад же эламского государства он относит к 640 г. и ставит в связь с походом Ашшурбанапала. В нашей науке последний поход Ашшурбанапала датируется 639 г. Автор полагает, что завоевание Элама Ашшурбанапалом было даже не столь важно, ибо его падение было предопределено проникновением в Аншан — горную зону Элама — персов и мидян. Даже смерть Ашшурбанапала не изменила ничего в положении Элама. Однако проникновение мидян в Аншан документально не засвидетельствовано. Что касается персов, то время их проникновения в Ан-шап тоже точно не установлено. Имеется мнение, что оно могло иметь место и в VII в. до н.э., поскольку ряд ранних персидских царей названы царями Аншана. Однако вряд ли закат Эламского государства нужно объяснять предполагаемым фактом обоснования персов в Аншане.

Кроме того, выводам В. Хинца о падении Эламского государства после последнего похода Ашшурбанапала противоречат данные из Вавилонских хроник, согласно которым царь Навуходоносор II в 596-595 гг., вероятно, воевал с царем Элама. Об этой войне повествует и речь Иеремии об Эламе, относящаяся к началу правления Седекии (597-586). Из этого сообщения вытекает, что Элам понес тяжелое поражение, видимо, от Навуходоносора, поскольку в речи Иеремии упоминается, правда в другой связи, также Навуходоносор, война которого с Эламом к тому же падает на начальные годы правления Седекии, царя Иудеи. В речи Иеремии говорится также об истреблении царя и правителей Элама. Данные Вавилонских хроник и соответствующий отрывок речи Иеремии приводят к выводу, что еще в начале VI в. до н.э. Элам сохранял свою независимость и имел своего царя, а также мелких правителей по областям. Следовательно, походы Ашшурбанапала (тем более и предполагаемый приход персов и мидян в Аншан) не привели к окончательному падению Элама. Поэтому можно высказать предположение, что Элам перестал существовать как независимое государство при Кире II, либо в ходе его войны с мидянами, либо после этого.

Недостаточно аргументировано положение автора о том, что Эламское государство по своей структуре во все времена было союзным или федеративным государством. Для поддержания такого союза, согласно автору, цари стремились удержать около себя вождей путем установления уз кровного родства. Последнее мнение не засвидетельствовано источниками, а наличный материал показывает, что эламский правящий род избегал кровосмешения с иными родами, чтобы удержать власть в своих руках. Далее, мысль о существовании федеративного государства также не имеет под собой достаточной опоры и в том отношении, что федерация предполагает добровольное объединение, а имеющиеся сведения показывают обратное. Например, в надписи Пузур-Иншушинака (эламское — Кутик-Иншушинак), жившего в XXIII в. до н.э., говорится о завоевании Кутиума, Хухнури и многих других областей и поселений (более 60), а царь страны Семашки, обнимая ноги завоевателя, признает его верховенство. Таким образом, царь Пузур-Иншушинак (у автора — Кутик-Иншушинак) подчинил себе различные области Элама, в том числе Хухнури и Симашки, силой оружия.

Пузур-Иншушинак постепенно подчинил своей власти Сузы и другие области Элама. Это видно из его титулатуры. В списке эламских царей он назван царем Два- га, но впоследствии он именуется правителем Суз и Элама. И вообще до правления Пузур-Иншушинака в Эламе существовало несколько государственных образований, такие, как Аван, Варахсе, Симашки, Аншан, возможно и Сузы. Обстоятельства объединения этих областей, кроме Симашки, нам неизвестны. Но не исключена возможность, что эти области, так же как и Симашки, были подчинены единому центру силой оружия. Начало же этому положил Пузур-Иншушинак.

В XXIII в. до н.э. неизвестный эламский правитель заключил договор о мире с аккадским царем Нарам- Сином. Это первый засвидетельствованный международный договор вообще. В. Хинц полагает, что другим контрагентом, заключившим этот договор, был одиннадцатый царь Авана — Хита. Это мнение» которое ничем не обосновано, — спорно и восходит к Д. Камерону.

По всей вероятности, эламским царем в упомянутом договоре можно считать Пузур-Иншушинака, двенадцатого царя Авана. В пользу этого говорит следующее. Во-первых, нет никаких данных о том, что Хита правил также в Сузах, тогда как это положение письменно засвидетельствовано, как было указано выше, для Пузур- Иншушинака. Как раз в тексте договора фигурирует название Суз и имя Иншушинака, бога этого города. Нет сомнения, что Сузы подчинялись Пузур-Иншушинаку. Во-вторых, в пользу высказанного выше мнения свидетельствует также военная деятельность этого царя. Выше было отмечено, что Пузур-Иншушинак силой оружия подчинил себе некоторые страны и области, а именно Хухнури и Симашки, Кутиум и другие территории, среди которых не упомянут ни один пункт Двуречья, что можно объяснить наличием договора с Нарам-Сином. В силу этого Пузур-Иншушинак завоевывает близкие к Эламу области. В-третьих, возродив местные эламские традиции, Пузур-Иншушинак стал известной фигурой. В его правление впервые (поскольку других свидетельств об этом нет) стали использовать линейное письмо. Таким образом, введение в практику составления надписей на эламском языке — линейным письмом составлены тексты на эламском языке — также принадлежит Пузур-Иншушинаку. Поэтому инициатива составления текста договора на эламском языке могла исходить от него самого. В-четвертых, в одной из надписей Пузур-Иншушинака говорится, что божество Иншушинак подарило ему правление над четырьмя странами света. Подобный титул носил только Нарам-Син, и, скорее всего, Пузур-Иншушинак мог присвоить его лишь после смерти последнего, когда царем Аккада становится Шаркалишарри. Это обстоятельство помогает более или менее верно датировать правление Пузур-Иншушинака: он, вероятно, был современником двух аккадских царей, а именно Нарам-Сина и Шаркалишарри. Пока был жив Нарам-Син, он довольствовался титулами «царь Авана», «правитель Суз и Элама», после его смерти Пузур-Иншушинак присвоил его титул «царь четырех стран света». Следовательно, наиболее достоверными годами правления Пузур-Иншушинака можно принять 2260—2230 гг. В связи с этим можно полагать, что договор мог быть заключен в 60-х годах XXIII в. до н.э. Учитывая приведенные выше аргументы, контрагентом Нарам-Сина в первом международном договоре, составленном на эламском языке, можно считать Пузур-Иншушинака.

В. Хинц полагает, что в результате заключения этого договора Элам стал зависимым от Аккада государством, хотя в поправке, внесенной в русский перевод, говорится, что «это был союзнический договор, а не документ о порабощении». Но эта мысль не координируется с остальными положениями, когда Элам ставится автором в зависимость от Аккада. Названный договор вовсе не свидетельствует о подчинении эламского царя Нарам-Сину или его преемнику. Это видно из соответствующего отрывка договора, в котором говорится: «Враг Нарам-Сина — также мой враг, друг Нарам-Сина — также мой друг». Отсюда вытекает, что в договоре имеется в виду равноправный союз.

Красной нитью по всей работе проходит мысль о том, что эламское престолонаследие основывалось на фратриархате, т.е. престол наследовали не сыновья, а братья царя. Это ошибочное положение, предложенное еще Ф. Кёнигом и П. Кошакером, не находит подтверждения в источниках. Подобное мнение возникло на основании существующей в эламском гражданском обществе формы договора о «братстве», который преследовал различные цели вплоть до объединения хозяйства. Договор о «братстве» даже не намекает на существование наследования трона братом. Правда, после смерти отца главенство в ведении общего хозяйства могло перейти к одному из братьев, так же как в царских семьях, где царю мог наследовать брат. Но это возникало не от того, что брат, как таковой, владел особым правом наследования, а от того, что братья соответственно были сыновьями патриарха или царя. Кроме того, главенство одного из братьев в ведении общего хозяйства или наследование престола братом в царских семьях совершенно не доказывает существования в Эламе фратриархата истории вообще неизвестна такая стадия общественного развития.

В Эламе существовала матрилинейная система наследования власти, конкретно власть наследовал «сын сестры» правителя. Именно это составляло основу эламского престолонаследия в первой половине II тысячелетия до н.э., вероятно и раньше, покуда не победил патрилинейный принцип престолонаследия.

К сожалению, группа правителей первой половины 11 тысячелетия до н.э. не попала на страницы книги В. Хинца. Имеются в виду Кук-Кирваш и его преемники — Палаишшан, Кук-Санит, Темпти-Санит, Кук-Наххунте и Кук-Нашир. Они помещены лишь в конце хронологической таблицы Эпартидов. Из них Кук-Кирваш и Палаишшан были верховными правителями (суккаль-махами) Элама, а первый в то же время — «сыном сестры» Шилхахи. Эту группу правителей можно поместить после Аттахушу, если учесть, что «сын сестры» часто является ближайшим преемником. Такая последовательность подтверждается и полиграфией документов. Документы с именами Кук-Кирваша и других как раз относятся к этому периоду — между правлением Шилхахи и преемников Сиртуха I. Вместе с тем хронология и последовательность правления эламских царей из династии Эпартидов отличается оттого, что предлагается нами.

В своей книге В. Хинц касается также и содержания некоторых частноправовых документов. Однако и здесь переводы текстов и выводы автора иногда вызывают возражения. Так, в одном документе речь идет о претензии двух сыновей Дамкии на земельный участок Бели, сына Ахухуту: последний в свое время был принят Дамкией в «братство» без выдачи ему или получения от него какого-либо имущества. Согласно же толкованию автора получается, что Бели сохраняет за собой земельный участок, который его умерший отец якобы получил от Дамкии как его приемный брат. Однако дело обстояло иначе. Суд, который собрался для решения этой тяжбы, установил, что отец Бели вошел в «братство» без земли, а земля, оставленная Бели в качестве наследственной доли, была его собственным наделом. Об этом в документе говорится: «Поле в 1 гур площадью в третьем районе, принадлежащее Ахухуту, отцу его, они очистили (от претензий) и затем Бели, сыну его, отдали».

Касаясь правового положения женщины, автор пишет: «По свидетельству источников, эламская женщина в Старовавилонский период достигла высокой -степени равноправия в противоположность древним отношениям III или даже IV тысячелетия, когда братья пользовались особыми привилегиями, а сестры были обделены. Чем успешнее пробивали себе дорогу патриархальные отношения, в результате чего права наследования перешли исключительно к детям, тем больше улучшалось также положение эламской женщины». Конечно, это мнение является результатом влияния теории о фратриархате, о несостоятельности которой говорилось выше. Сведений о привилегированном положении братьев в IV и даже III тысячелетиях нет. Наоборот, имеющиеся данные свидетельствуют о равноправном положении братьев и сестер; например, в первой половине II тысячелетия до н.э. в домашних общинах при разделе наследства дочь получала равную долю наряду с братьями. Таким образом, в то время как в эламской семье преобладало отцовское право, права сестры все еще совпадали с правами братьев. Однако положение дочери улучшалось не потому, что побеждало отцовское право. Это обстоятельство, наоборот, постепенно вытесняло дочь из участия в равноправном делении наследства. Поскольку, как показывают данные, патрилинейный принцип пришел на смену матрилинейному, постольку естественно считать, что в IV-III тысячелетиях не братья, а сестры находились в привилегированном положении. Но все это, восходя к древнейшим семейным отношениям, на протяжении тысячелетий изменялось. Победа патриархальных отношений в царской семье привела к вытеснению первичного матрилинейного принципа престолонаследия, а в домашних общинах к вытеснению дочери ив равноправного участия в дележе отцовского наследства.

Неточно толкует автор содержание документа. По всему видно, что, скорее всего, речь идет о сыне женщины от первого брака, а не о дочери. По существовавшим правилам наследство деда должно было перейти к этому ребенку, что и было причиной беспокойства мужа Тарири. В данном случае мать, обойдя правовые нормы, фактически оставила сына без наследства. Выражение же «ты мой сын, ты мой наследник» показывает, что речь идет лишь о сыне, который волей матери лишается наследства деда. При этом неважно — входило ли это имущество в состав приданого или нет, ибо, как увидим ниже, в случае развода приданое оставалось за супругой.

Относительно содержания документа. Оно свидетельствует не столько о заботливом отношении супруга к супруге, как полагает автор, сколько о правах жены при расторжении брака. Из содержания документа вытекает, что супруга в доме мужа в придачу к своему приданому получала определенную долю из его имущества. В случае развода или второй женитьбы он терял -подаренную им недвижимость, не говоря о приданом жены.

Все же остается неизвестным — допускалось ли многоженство, хотя вторая женитьба была равносильна разводу. Но на основании документа автор пишет, что завещатель -передает свое имущество дочери, «хотя у него две жены (значит, существовала полигамия) и несколько сыновей». В действительности документ упоминает имена не жен, а лишь двух женщин, которые пользовались землей совместно с дарителем (коллективное землевладение — нередкое явление в Эламе). Из документа следует, что лишь поле определенного размера находилось в совместном владении завещателя и двух женщин по договору, который тут же расторгался. Таким образом, мысль о многоженстве лишена основания. Кроме того, дарение осуществлялось не в обход сыновей, поскольку те уже получили свою долю наследства. Имущество, о котором идет речь, принадлежало только отцу.

Не совсем точен также перевод одной фразы из документа: «Потому что она окружала его заботой и работала на него». На самом деле, в соответствующей фразе говорится: «Так как она вместе с ним трудилась, работу несла, он отдал ей, подарил ей». Следовательно, это имущество было нажито совместным трудом, и поэтому глава семьи передает его своей супруге.

Автор издаваемой книги высказывает скептическое отношение к протоэламским хозяйственным документам могущим дать сведения о социально-экономических проблемах (стр. 25). Возможно поэтому социально-экономические проблемы не получили никакого освещения в книге.

Перевод труднопонимаемых эламских текстов, предпринятый автором, носит предварительный характер и подчинен общей канве политических событий того времени. Сложность языка среднеэламских текстов, впрочем, отмечает и сам автор.

Многим терминам автор дал модернизированный, не принятый в нашей науке перевод, который искажает действительную природу древнеэламского общества, находившегося тогда на рабовладельческой общественно-политической стадии развития. Поэтому такая терминология в настоящем переводе дана в принятой в нашей науке форме.

Не учтена новейшая литература по социально-экономическим проблемам. Вопросы права эламитян, особенно наследственного, закладного, арендного и т.п., вовсе не затронуты автором. Книга во многом выиграла бы, если бы в ней были подстрочные сноски на используемую литературу. Письменные источники приводятся без указания на соответствующие издания. Это существенное упущение даже для книги, написанной в научно-популярной форме.

Несмотря на все сказанное, книга В. Хинца представляет интерес не только для специалистов, но и для тех, кто желал бы ознакомиться с историей древневосточных стран.

В настоящем издании по просьбе автора произведены некоторые изменения и добавления в связи с новыми находками и выводами.

Ю. Б. Юсифов