Выстрел у бани

Выстрел у бани

Всю дорогу до Краснопресненских бань Отари только и думал и анализировал этот разговор. С одной стороны, это было явное вымогательство с шантажом и угрозой, с другой – это все Отари всерьез не воспринимал, он сам был слишком известной личностью и полагал, что никто не решится с ним связываться. «Но на всякий случай, – думал про себя Отари, – все номера счетов надо срочно заменить и выбрать новую баню для встреч».

До Краснопресненских бань Отари добрался за 40 минут.

Отари сразу отменил все ранее намеченные встречи с коммерсантами, отпустив последних по домам. Настроение у него было слишком испорченным, а главное, пропала его самоуверенность и хладнокровие. А появляться перед коммерсантами сникшим и расстроенным Отари не хотел.

Остался только ближний круг окружения Отари – это спортсмены и несколько тренеров.

Позже, уже после посещения парной, за столиком с шашлыками и коньяками Отари немного расслабился.

Он сам уже верил, что все будет нормально и никто не решится с ним связываться.

Единственно, ему не давала покоя последняя брошенная этим незнакомцем фраза от том, что они не смогли с ним договориться. А вдруг это подписанный ему смертный приговор?

«Нет, они на это не решатся. Это другие могут сломаться, но не он», – думал про себя Отари.

Примерно через два часа Отари начал одеваться. Он надел темные брюки, темно-зеленый крупной вязки шерстяной свитер, затем медленно надел зеленое кашемировое пальто. В его карманах лежало удостоверение на имя президента Фонда имени Льва Яшина, три тысячи долларов и полтора миллиона рублей. Около шести вечера администратор бани Зимин по просьбе Отари положил в багажник его машины минеральную воду, мясо и другие продукты.

В этот момент Отари сам находился у своей машины, рядом стояло несколько его друзей, один из них рассказывал смешной анекдот.

Отари стоял и слушал, но в какой-то момент вдруг что-то заставило его поднять голову и посмотреть вверх на крышу кирпичного дома, стоящего напротив бани. Отари почувствовал, что кто-то внимательно смотрит с чердака на него, он всмотрелся и почти сразу заметил в проеме открытого воздушного окна нацеленный в его сторону черный ствол ружья и зеркальный стеклянный кружок оптического прицела.

Отари посчитал, что от выпитого коньяка ему уже мерещится, но в тот же миг он на своем теле ощутил вдруг резкую боль, напоминающую сердечную. Отари почувствовал, что какой-то острый предмет стал проникать в его тело, и почти сразу в голове наступило затемнение, как будто резко наступила ночь.

Отари только успел зажать рукой место, куда попал тонкий металлический предмет, и стал медленно опускаться на землю.

Никто из его окружения даже не заметил, с какой стороны прозвучали выстрелы. Тем не менее выстрелы прозвучали с небольшим интервалом.

Снайпер стрелял с расстояния примерно пятьдесят метров, и все три пули, выпущенные в Отари, попали в цель: одна в грудь, две в голову. Он получил смертельные ранения.

Отари тотчас же подхватили друзья и на машине доставили в больницу Боткина. Несмотря на то что машина, которая везла Отари, находилась в пути не более двадцати минут и он был доставлен в отделение неотложной хирургии, помощь медиков уже не понадобилась.

Дежурный врач констатировал смерть от двух слепых ранений в правую височную область головы и одного ранения левого грудного ключевого сочленения. Сотрудники бань и жители близстоящих домов позвонили в отделение милиции и сообщили, что слышали выстрелы. Однако оперативники оказались на месте происшествия уже после того, как машина с пострадавшим уехала. Милиционерам все же удалось установить, куда именно был доставлен раненый. Приехав в Боткинскую и узнав, в чем дело, оперативники вновь вернулись на место происшествия. Но убийц, естественно, к тому времени и след простыл. На чердаке, откуда снайпер расстреливал Квантришвили, нашли аккуратно положенную снайперскую винтовку и гильзы. Рядом валялись кирпичи, которыми снайпер воспользовался как подставкой.

Усилия врачей Боткинской оказались тщетными: каждое из трех ранений, по заключению медиков, было смертельным (смерть наступила в 21.15 того же дня).

«Корреспондентам „Сегодня“ удалось выяснить, что убийца воспользовался промысловой мелкокалиберной винтовкой с оптическим прицелом № 1392909 иностранного производства.

Преступник бросил винтовку, предварительно разбив у нее приклад. Неподалеку от винтовки был найден магазин с тремя патронами, а возле чердачного окна, из которого и были произведены выстрелы, – три стреляные гильзы калибра 5,6 мм. Отпечатков пальцев на оружии не обнаружено. Не смогла пролить свет на личность убийцы и баллистическая экспертиза: найденная винтовка в картотеке не значится.

Трассологические исследования показали, что преступник стрелял из положения лежа, оперев винтовку на четыре сложенных стопкой кирпича. Три пули, выпущенные убийцей с расстояния порядка 50—70 метров под углом примерно 75 градусов, попали г-ну Квантришвили, выходившему из бань, в голову, шею и грудь. Подхваченный своими телохранителями (кстати сказать, все они – борцы высочайшего класса), смертельно раненный бизнесмен был немедленно доставлен на своей автомашине в Боткинскую больницу, где несколько часов спустя скончался, так и не придя в сознание. На следующий день он должен был вылететь в Рим на чемпионат мира по вольной борьбе».

«Новая ежедневная газета» от 7 апреля:

«По некоторым данным, смерть Квантришвили может означать начало (или продолжение) большого передела столицы между различными группировками Москвы! Нелишним будет вспомнить, что 8 месяцев назад (6 августа 1993 года) при странных обстоятельствах на улице Большая Якиманка в Москве погиб брат Отари, Амиран Квантришвили, как считается, крупный авторитет уголовного мира, захороненный позднее почти рядом с могилой Высоцкого».

По мнению специалиста по организованной преступности – обозревателя «Литературной газеты» Юрия Щекочихина, это убийство как две капли воды похоже на прошлогоднее убийство председателя правления Прагма-банка Ильи Медкова. Самым вероятным кажется предположение, что его совершили члены враждебной группировки, коих было немало. В то же время убрать его могли и свои, которым, по сведениям Щекочихина, последнее время не нравились частые появления Квантришвили на экране и в прессе.

С другой стороны, убийство могло быть косвенно организовано коррумпированными властями, так как покойный последнее время активно пытался заниматься политикой.

Квантришвили, хоть и был крупным дельцом, не пользовался столь большим авторитетом в преступном мире, чтобы теперь из-за него все забыли обо всем и наводнили Москву перестрелками и взрывами.

«Литературная газета» от 13 апреля:

«Его имя произносили по-разному – кто с придыханием, кто с раздражением. Он не был широко известен, но так или иначе об Отари Квантришвили знали или говорили многие. С телевизионных экранов, на которых он показывался практически еженедельно, Отари Витальевича представляли как президента Фонда социальной защиты спортсменов и большого друга всех униженных и оскорбленных…

Существуют только оперативные материалы спецслужб, в которых так или иначе прослеживалась неофициальная часть жизни Отари Витальевича. В них Квантришвили, как гласит молва, отводилась роль своего рода министра по связям преступного мира с общественностью. Вроде бы он организовывал всевозможные операции по легализации бандитских капиталов, собирал дань с десятков фирм, мирил и судил конкурирующие мафиозные группировки, был владельцем – через подставных лиц – нескольких казино в гостиницах «Интурист», «Университетская», «Ленинградская» и в ресторане «Гавана»…

Его любили сотни людей, ему признательны тысячи. На его гражданской панихиде здоровенные парни плакали, а именитые ветераны спорта совершенно искренне говорили проникновенные слова. Квантришвили многим помогал, строил спортшколы, платил пенсии спортсменам, вывозил их лечиться в западные клиники. И многим было безразлично, что кроется за той или иной обильной благотворительной акцией…»