1. Беспокойный мир, 421–416 гг

1. Беспокойный мир, 421–416 гг

Многие члены Спартанского союза были разочарованы, и Коринф взял инициативу в свои руки. Он начал заигрывать с Аргосом, сильным демократическим полисом, который в течение войны пользовался преимуществами нейтралитета и свободы от блокады. По предложению коринфских послов, возвращавшихся с совещания союзников Спарты, аргосское народное собрание избрало двенадцать представителей, наделив их полномочиями заключать тайные союзы с любыми греческими государствами, за исключением Афин и Спарты. Если они все-таки пожелали бы вступить в переговоры с Афинами или Спартой, то сперва им необходимо было проконсультироваться с аргосским народным собранием. Затем аргосские представители пригласили греческие государства вступить в союз с Аргосом. Они надеялись создать Аргосскую коалицию за счет Спартанского союза. Первыми приглашение приняли демократические Элида и Мантинея, так как во время войны они напали на ближайших соседей и теперь ожидали репрессий со стороны Спарты. Затем к Аргосу присоединился Коринф и его союзники – халкидянские государства. После этого Коринф и Аргос пригласили в союз Тегею, но та отказалась, так как Тегея и Мантинея только что воевали друг с другом. Мегара и Беотийская лига отклонили все приглашения; их олигархические правительства не доверяли аргосской демократии. В итоге Аргосская коалиция состояла лишь из Мантинеи, Элиды и Коринфа, а также союзников Мантинеи и халкидянских союзников Коринфа. Их силы явно были недостаточными, чтобы бросить вызов объединенным силам Спарты и Афин. Поэтому коалиция оставалась тайной и неофициальной.

Однако Спарта была в курсе происходящего. Летом 421 г. она вторглась в Паррасию и освободила ее – эта область в южной Аркадии находилась под властью Мантинеи. Аргос в ответ всего лишь разместил в Мантинее гарнизон, опасаясь афино-спартанского союза. Спарта делала все, что в ее силах, чтобы сохранить союз с Афинами. Она освободила афинских пленных, вывела войска из Амфиполя, Халкидики и Боттиеи и пыталась убедить своих упрямых союзников присоединиться к мирному договору. Афины освободили спартанских пленных, но удержали за собой Пилос до возвращения согласно договору Амфиполя и Панакта. После очередных спартанских представлений они удалили из Пилоса мессенийцев и беглых илотов и поместили там афинский гарнизон. Но ничего больше они не собирались делать, пока спартанцы не убедили своих упрямых союзников подписать Никиев мир. Афины даже считали, что Спарте следует пригрозить своим союзникам напасть на них совместно с афинянами. Но такой шаг разрушил бы Спартанский союз, и спартанские власти не могли на это пойти.

Зимой 421/20 г., когда стала ясна непрочность союза с Афинами, новые спартанские эфоры начали тайные переговоры с некоторыми должностными лицами Коринфа и Беотийской лиги. Они разработали следующий план: Беотийская лига уступит Спарте Панакт, который можно будет обменять на Пилос; затем Беотийская лига вступит в союз с Аргосом; и, наконец, Коринф и Беотийская лига настроят Аргосский союз против Афин и склонят его к сотрудничеству со Спартой. Но этот план провалился, поскольку беотийские представители не могли раскрыть его тайную цель правящему органу Беотийской лиги. Тогда Спарта приступила к осуществлению нового плана. В обмен на Панакт и на афинян, удерживавшихся в Беотии в качестве военнопленных, Спарта в феврале 420 г. заключила союз с Беотийской лигой. Поскольку Беотия все еще формально вела войну с Афинами (их взаимоотношения определялись перемирием, возобновлявшимся раз в десять дней), а Спарта и Афины обязались заключать мир лишь совместно, этот шаг Спарты поставил под угрозу афино-спартанский союз. Однако Спарта надеялась спасти союз, уступив Афинам Панакт и пленных в обмен на Пилос. Но и этот план не удался, так как Беотийская лига разрушила Панакт до основания, прежде чем передать его Спарте. Аргос также расстроил планы Спарты. Опасаясь, что ему придется иметь дело с коалицией Спарты, Афин и Беотийской лиги, он отправил в Спарту послов просить о пятидесятилетнем перемирии.

На этом этапе в игру включились Афины. Еще с весны 421 г. они вели операции в Халкидике. Скиона пала летом 421 г. после двухлетней осады; все взрослые мужчины были казнены, а остальное население продано в рабство. Подобная жестокость (как предвидел Диодот в 427 г.) лишь прибавила решимости другим восставшим полисам сопротивляться до конца. Халкидяне даже добились успеха, захватив два полиса, союзные Афинам, и афинский гарнизон; Амфиполь по-прежнему сохранял независимость. Афинский народ с восторгом приветствовал Никиев мир, надеясь избавиться от бремени войны и спокойно вернуться на свои поля. Никия прославляли как посланца удачи. Но надежды народа не сбылись. Беотия, Мегара и Коринф номинально продолжали войну с Афинами и угрожали их границам. Немало афинян оставалось в плену. Панакт, Амфиполь и повстанцы в Халкидике и Боттиее не сдались, а Спарта нарушила условия союза с Афинами, сепаратно заключив союз с Беотийской лигой. Позиции Никия отчасти пошатнулись. Тем не менее он не отступился от своей политики сохранения мира и союза со Спартой, благодаря которой Афины были ограждены от нападения и могли восстановить свои силы, позволив Спарте запутаться в отношениях с враждебным Аргосом и взбунтовавшимися союзниками. Достоинством политики Никия была ее осторожность. Он имел основания считать, что Спарта не сможет восстановить свой союз и в то же время избежать войны с Аргосом; а затем, если война разразится, Афины могут встать на ту сторону, на какую пожелают.

Никий по-прежнему пользовался расположением афинского народа. Он обладал всеми привлекательными качествами достойной личности. Он был опытным военачальником, способным, уверенным и удачливым. Его честность и патриотизм не подвергались сомнению. Но в качестве политика он не мог стать фаворитом хитроумных и непостоянных афинян. С другой стороны, радикальные демократы были дискредитированы неудачей агрессивной политики Клеона и его унизительной гибелью. Такие люди, как Клеон, Лисикл и Эвкрат, своим характером и методами отличались от политиков традиционного типа. Они происходили из народа, подтверждением чему служил энергичный и вульгарный язык их речей перед народным собранием. Их нравственность и честность в финансовых вопросах были достаточно сомнительны, но они были мастерами ораторского искусства и остроумия. В то время как Клисфен, Фемистокл и Перикл преуспели и в словах, и в делах, Клеон и его товарищи поднялись к вершинам власти исключительно благодаря своим речам. Их возвышению благоприятствовала война: будучи суровым учителем и обтесывая учеников по собственному шаблону, она порождает бурные страсти и жестокие обиды, к которым может апеллировать популярный оратор. Когда наступил мир, подобные вожди лишились почвы под ногами. Их место занял молодой богатый аристократ Алкивиад, сын Клиния, – ловкий, умеющий убеждать и амбициозный. Его политика была направлена на отказ от союза со Спартой и на союз с Аргосом, пусть Афины и рисковали войной со Спартой. В этом отношении он шел по следам демократических вождей 462 г. – Эфиальта и Перикла.

Пока аргосские послы вели в Спарте переговоры о перемирии на пятьдесят лет, спартанские послы получили в Афинах холодный прием, так как они прибыли не только для того, чтобы вернуть на родину афинян, освобожденных Беотийской лигой, но и сообщить о разорении Панакта и дать объяснения по поводу сепаратного союза с Беотийской лигой. Алкивиад тайно обратился к Аргосу, предложив, чтобы Аргос, Мантинея и Элида немедленно прислали в Афины послов для переговоров о заключении союза. Аргос решил отозваться на его предложение и прервал переговоры со Спартой. Но еще до прибытия аргосских послов в Афины поспешно прибыли три спартанских посла и объявили Афинскому совету, что они имеют полномочия урегулировать все спорные вопросы. Алкивиад опасался, что, если спартанские послы выступят перед народным собранием, они сумеют убедить народ сохранить союз со Спартой. Поэтому он дал послам слово, что организует передачу Пилоса Спарте, если они не будут сообщать народному собранию о своих полномочиях. Когда же послы сдержали свое слово, Алкивиад обрушился на них с упреками в непоследовательности и двуличии: совету они говорят одно, а народу – другое. Таким фокусом в стиле Фемистокла он достиг бы своей цели, если бы не землетрясение, прервавшее работу собрания. На следующий день Никий, разделявший неудовольствие спартанских послов, убедил народ придерживаться политики примирения со Спартой, после чего его с несколькими спутниками отправили в Спарту. Там они потребовали разрыва союза Спарты с Беотией, если Беотия не подпишет Никиев мир, возврата Амфиполя и восстановления и возврата Панакта. Спарта отказалась выполнять эти требования, предпочитая сохранить союз с Беотийской лигой, даже рискуя войной с Афинами.

Сообщение Никия о неуступчивости Спарты привело афинян в ярость. В июле 420 г. Афины вступили в союз с Аргосом, Мантинеей и Элидой. Союз объявили оборонительным. Союзники обязались помогать друг другу в борьбе с агрессорами и не заключать сепаратного мира. Кроме того, они обязались не пропускать через свою территорию никаких вооруженных сил, если только все договаривающиеся стороны не дадут на это согласие. Таким образом, четыре демократических государства объединились, но полис, который мог блокировать Истмийский перешеек, – Коринф, – хоть и состоял в оборонительном союзе с Аргосом, не присоединился к ним. Однако ни Спарта, ни Афины не стали разрывать своего союза. Спарта осталась с охвостьем Спартанского союза на Пелопоннесе и с Беотийской лигой. Аргосская коалиция представляла собой серьезную силу. Аргос состоял в союзе с Афинами и находился в хороших отношениях с Персией. Афины за щитом Аргосской коалиции были ограждены от нападения Спарты. Они стали выжидать, кто нанесет первый удар: Аргос или Спарта.

Несмотря на ряд провокаций, Спарта между июлем 420 г. и июлем 418 г. не предпринимала серьезных шагов. Она дважды выводила свои силы на границу Лаконии, но в обоих случаях знамения были неблагоприятными, и войско распускалось; зимой 419/18 г. Спарта лишь послала 300 человек для усиления гарнизона в Эпидавре, находившемся на аргосском фланге. Даже союзная ей Беотия воспользовалась спартанским бездействием и захватила Гераклею в Трахиде, сместив спартанского губернатора. Аргосская коалиция также ограничилась лишь тем, что не допустила Спарту на Олимпийские игры 420 г. Алкивиад, избранный в 419 г. полководцем, пытался подтолкнуть Спарту и Аргос к боевым действиям. Он дважды водил афинскую армию в Пелопоннес и убедил Аргос напасть на Эпидавр, лежавший на кратчайшем пути из Афин в Аргос. Зимой 419/18 г., когда Спарта морем отправила в Эпидавр 300 бойцов, Аргос выразил неудовольствие тем, что афиняне их не перехватили. Тогда Алкивиад убедил народ рассматривать этот шаг Спарты как нарушение союза с Афинами и разместить в Пилосе гарнизон из беглых илотов.

Летом 418 г. Спарта взяла в свои руки инициативу. За три предыдущих года она справилась со своими внутренними проблемами. Когда из Халкидики вернулась неодамодейская армия Брасида, первоначально насчитывавшая 700 бойцов, илоты, прислуживавшие гоплитам, были уравнены в правах, а все войско размещено в Лепреоне – месте, на которое претендовала Элида. Вернувшихся из плена лишили прав за то, что они сдались на Сфактерии, но через некоторое время их восстановили в правах. Таким образом спартанское правительство восстановило боевой дух и силу спартанской армии. Кроме того, в Спартанский союз вернулись Мегара и Коринф: эти государства, не доверявшие ни Афинам, ни Аргосу и напуганные операциями Аргоса против Эпидавра, прибегли к покровительству своего традиционного защитника. Путь из Беотии в Пелопоннес оказался открыт, и спартанский царь Агис приказал войскам спартанских союзников собираться во Флии.

Армия, собравшаяся во Флии летом 418 г., была лучшей из всех, известных Фукидиду. Лакедемонские спартиаты, периэки, неодамодейцы и илоты были призваны поголовно – в итоге 6 тысяч гоплитов, тысяча легких пехотинцев и около 400 всадников. Присоединившаяся к ним регулярная армия численностью 5 тысяч гоплитов состояла только из спартиатов и периэков. Спартиаты (число которых нам неизвестно) являлись отборным войском в том смысле, что они прошли специальную подготовку и все время находились при оружии. Регулярная армия была организована в батальоны, роты и взводы, в полном составе имевшие соответственно по 600, 150 и 35 бойцов – спартиатов вперемешку с прочими. Командование осуществлялось по цепочке от царя с его штабом полемархов через батальонных и ротных командиров до командиров взводов – каждый обладал необходимым опытом для выполнения соответствующих обязанностей. Один батальон набирался в Скиритиде – области неподалеку от аркадской границы – и был специально обучен для боя слева от строя. Регулярную армию усиливали брасидяне – уравненные в правах илоты, обученные Брасидом. Беотийская лига выставила 5 тысяч гоплитов (которых возглавлял отборный отряд из 300 фиванцев), 5 тысяч легких пехотинцев, 500 всадников и 500 конных пехотинцев. Коринф прислал 2 тысячи гоплитов. Значительные силы прибыли также из Мегары, Сикиона, ахейской Пеллены, Флия, Эпидавра и Аркадии; среди аркадцев наиболее заметной была прекрасная тегейская пехота. Таким образом, у главнокомандующего Агиса была армия примерно в 20 тысяч гоплитов, еще больше легкой пехоты и мобильный кавалерийский отряд.

Аргосская коалиция располагала примерно 6 тысячами аргосских гоплитов, в том числе тысячью отборных бойцов; 3 тысячами гоплитов из Элиды и почти столькими же из Мантинеи; небольшими отрядами из Клеон и Орней. Общие их силы насчитывали, вероятно, 16 тысяч гоплитов и большее число легких пехотинцев, но конницы у них не было. Если бы Афины прислали свою полевую армию примерно в 6 тысяч гоплитов и тысячу всадников, объединенные силы Аргосской коалиции и Афин сравнялись бы числом с силами Спартанского союза. Но когда Агис вышел из Спарты к Флию, в Аргос не прибыло ни одного афинского бойца[51].

Когда спартанская армия направлялась во Флий, чтобы соединиться с союзниками, ее перехватили обладавшие подавляющим численным превосходством силы Аргоса, Элиды и Мантинеи. Аргосские командиры совершили ошибку, не начав сражения сразу же, и ночью Агис проскользнул мимо них и прибыл во Флий. Тогда аргивяне заняли узкую долину восточнее Немеи, блокировав главную дорогу из Флия в Аргос. На этой сильной позиции они могли выдержать лобовую атаку, к тому же сохранялась надежда на прибытие подкреплений из Афин. Но Агис не собирался сражаться на их условиях. Он разделил свою армию на три колонны. С первой колонной ночью он преодолел трудный путь к западу от дороги из Немеи в Аргос и вышел в тыл аргосской армии на Аргосскую равнину, которую начал опустошать с наступлением дня. Вторая колонна, возглавлявшаяся коринфянами, на рассвете выступила по другому пути и перерезала главную дорогу к югу от позиций аргивян. Третья колонна во главе с беотийцами вышла последней, когда солнце стояло уже высоко в небе, и вместе с конницей направилась по главной дороге к Немее. Вскоре после рассвета аргосские командиры получили известие, что Агис бесчинствует на Аргосской равнине. Поэтому они отправились на юг, прорвались через вторую колонну и вошли на Аргосскую равнину с севера. Третья колонна не могла их догнать, но вскоре она тоже вышла на Аргосскую равнину в тылу у аргивян. Аргосские командиры оказались окружены тремя отдельными колоннами: между ними и Аргосом был Агис, со стороны предгорий, вероятно в западной части равнины, – коринфская колонна и беотийская колонна с тыла. Таким образом, численно превосходящие враги отрезали аргосскую армию от ее базы и афинских войск, которые могли прибыть морем. В случае генерального сражения аргивяне оказались бы на плоской равнине в окружении вражеской конницы и легкой пехоты.

Один из аргосских полководцев в сопровождении аргивянина, который выполнял роль спартанского консула в Аргосе, пересек равнину и попросил аудиенции у Агиса. Аргивяне предложили под свою ответственность начать со Спартой переговоры о мире, а все спорные вопросы передать в арбитраж. Агис посоветовался с одним из высших спартанских должностных лиц при своем штабе и согласился. Тут же было заключено четырехмесячное прекращение огня. Затем великая армия Агиса отступила в Немею и там развалилась; союзники негодовали, что врага выпустили из ловушки. Однако Агис преследовал не только военные, но и политические цели. Он намеревался расколоть Аргосскую коалицию, заключить с Аргосом перемирие и изолировать Афины. Если бы аргосскому полководцу и консулу удалось бы это, то Элида и Мантинея, сохранившие свои силы и еще не ожесточившиеся от потерь, были бы вынуждены присоединиться к Спартанскому союзу. Однако этого не случилось. Аргивяне были в ярости от поступка своего полководца, но чувствовали себя связанными договором. Вскоре после этого из Афин прибыли тысяча гоплитов и 300 всадников. Аргосские командиры собирались отослать их, но элидские и мантинейские полководцы, опасаясь оказаться в изоляции и попасть в руки Спарты, и Алкивиад, находившийся в Аргосе в качестве афинского посла, убедили аргосских командиров выступить в поход и начать осаду Орхомена в Аркадии. Когда Орхомен капитулировал, элидцы захотели напасть на Лепреон. Другие союзники настаивали на атаке Тегеи. Тогда негодующие элидцы отправились домой, а аргивяне, афиняне и мантинейцы повернули свои войска на Тегею.

Тем временем в Спарте Агиса жестко критиковали за заключение перемирия; негодование достигло предела, когда стало известно о падении Орхомена. Агиса снова назначили командующим в войне с Аргосом, но прикомандировали к нему десятерых спартиатов в качестве советников. Затем он вышел из Спарты, забрав с собой всех, кроме стариков и детей. В Тегее к нему присоединились аркадские союзники. В Коринф, Беотию, Фокиду и Локриду спешно отправили посланцев просить о помощи. Спартанцы и аркадцы, выступив из Тегеи, вошли на мантинейскую территорию, где аргосские командиры заняли сильную оборонительную позицию, подходы к которой осложнялись крутым подъемом. Агис со своим войском приблизился к врагу на расстояние броска камня, после чего отступил, не желая давать бой в таких неблагоприятных условиях, и, кроме того, возможно, его союзники еще не прибыли из Истма. Аргосские командиры поняли, что оборонительная тактика лишает их возможности сразиться со спартанцами и с аркадцами поодиночке. Поэтому на следующий день они спустились на равнину; их армия уже выстроилась для боя – справа стояли мантинейцы, затем тысяча отборных аргивян, в центре прочие аргивяне, а слева отряды из Клеон, Орней и Афин, последних поддерживала афинская конница. Всего в армии насчитывалось почти 10 тысяч гоплитов. Врага они застали на марше и врасплох. Но Агис немедленно отдал приказы. Походная колонна мгновенно перестроилась в боевой строй: скириты и неодамодейцы были слева, спартанцы в центре, а справа – тегейцы и замыкающий фланг спартанский отряд. Во время перестроения солдаты пели военные песни Тиртея и подбадривали друг друга, помня о своей непревзойденной дисциплине. Затем, чеканя шаг под звуки флейты, плотный строй бойцов глубиной в восемь шеренг, сомкнув щиты, начал медленно приближаться к врагу. Аргивяне и их союзники остановились, выслушивая призывы своих полководцев, а затем стали поспешно и решительно наступать.

Прежде чем оба строя столкнулись, произошло событие, характерное для гоплитских боев. Гоплит нес щит перед собой, прикрывая левую сторону тела, так как щит крепился к его левой руке металлическими полосами чуть ниже локтя и на запястье. Наступая, он старался защитить свой левый бок, держась как можно ближе к своему правому соседу по строю. В итоге весь строй в наступлении шел, загибаясь вправо. В данном случае таким образом наступали оба строя, и поэтому правый фланг каждого из них сильно перекрывал противостоящий ему фланг противника. Спартанский строй, более длинный, поскольку спартанцев было существенно больше, своим далеко выступающим флангом уже готов был обхватить афинян на аргосском левом фланге, когда Агис приказал скиритам и неодамодейцам на своем левом фланге отойти еще дальше влево, а двум батальонам с правого фланга закрыть дыру между неодамодейцами и центром. Скириты и неодамодейцы исполнили приказ, а два спартанских батальона – нет. Спартанский строй оказался разорван. Прежде чем спартанцы успели закрыть брешь, мантинейцы и тысяча отборных аргивян устремились на скиритов и неодамодейцев и отбросили их назад. Но как и в битве при Платее, тактическая ошибка была компенсирована превосходными боевыми качествами спартанских войск: спартанский центр и правый фланг, особенно 300 спартиатов, сражавшихся рядом с царем, шли вперед, сохраняя строй, и подавляли всякое сопротивление. Многие аргивяне, клеоняне, орнеяне и афиняне не осмеливались встать у них на пути и в панике бежали, затаптывая друг друга. Агис повернул правый фланг, чтобы ударить по афинянам с фланга, затем развернул весь строй и обрушился на ликующих мантинейцев и аргивян на своем левом фланге, и те тоже обратились в бегство. Спартанцы не стали преследовать врага. Исход битвы по-прежнему определялся воинской доблестью, а не числом погибших, а доблесть спартанцев в данном случае не подлежала никакому сомнению. Они удержали поле боя, их собственные потери были ничтожны, а потери врага превышали тысячу человек.

Столь явное доказательство военного превосходства Спарты имело немедленные последствия. Спарта и Аргос заключили договор о мире и союзе на пятьдесят лет; к участию в договоре приглашались союзники обеих сторон, как находившиеся на Пелопоннесе, так и за его пределами. Договор предусматривал установление мира на всем Пелопоннесе, устранение Афин из пелопоннесских дел и рассмотрение всех спорных вопросов в арбитраже. После этого в Спартанский союз вернулась Мантинея, возвратив свободу всем государствам, которые она покорила. В начале 417 г. спартанцы укрепили власть олигархий в Сикионе и Ахее. Затем, действуя в сговоре с элитным аргосским корпусом из тысячи гоплитов, они свергли в Аргосе демократию и установили олигархию. Пердикка Македонский и халкидянские государства приняли приглашение Спарты и Аргоса и присоединились к коалиции. Таким образом, Спарта восторжествовала в период беспокойного мира. Несмотря на то что в Аргосе, избавившись с помощью Алкивиада от некоторых противников, власть вскоре снова захватили демократы, склонявшиеся на сторону Афин, прочие материковые военные державы решительно встали на сторону Спарты.

То, что Афины не сумели воспользоваться Никиевым миром, стало поворотной точкой в истории Пелопоннесской войны. Перикл предвидел последствия предложенной им с самого начала стратегии. Афины выиграли войну на истощение и разрушили Спартанский союз своей дипломатией. Но они не сумели осуществить последний этап и достичь цели войны – уничтожить Спарту и подчинить своей власти материк. Вместо этого Афины занялись расширением своей империи в других направлениях, забыв о стратегии Перикла, хотя ситуация в 416 г. не отличалась радикально от ситуации в 431 г. Спартанский союз снова был цел; на западе его поддерживала Сицилия, а на севере – Македония и Халкидика. Афины пользовались дружбой ослабленного Аргоса и имели плацдарм в Пилосе, но их собственные ресурсы сильно сократились, престиж армии упал, у вождей государства не было единства. Совет Перикла – не рисковать ресурсами государства ради расширения империи, пока не разгромлен Спартанский союз, – по-прежнему оставался в силе, а в памяти историка Фукидида еще жили его слова: «Ошибок самих Афин я боюсь больше, чем планов их врагов».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.