2. Афины подходят вплотную к победе, 428–424 гг

2. Афины подходят вплотную к победе, 428–424 гг

Всеобщий застой на театрах военных действий закончился в июне 428 г. восстанием на Лесбосе, крупнейшем и богатейшем острове в восточной части Эгейского моря. Организатором восстания выступила Митилена. Она намеревалась объединить лесбосские города под своим политическим контролем, создать крупный флот, построить более сильные укрепления и доставить на остров запасы зерна и наемных лучников. Но об этих планах сообщили в Афины. Встревоженные афиняне, еще помнившие Самосское восстание, втайне приняли спешные меры к укреплению Метимны, единственного полиса на острове, который сохранил им верность, и блокировали обе гавани Митилены, построив укрепленные морские базы по обе стороны от города. Тем временем митиленцы дважды посылали в Спарту эмиссаров, которые срочно требовали помощи и говорили о мощи митиленского флота. На Олимпийских играх в августе 428 г. они обратились к представителям Спартанского союза. Пелопоннесцам, заявили они, предоставляется прекрасная возможность. Лесбос и Хиос остались единственными государствами в Афинской империи, имеющими флот. Если бы пелопоннесцы послали подмогу Митилене, одновременно напав на Афины с суши и с моря, то это вызвало бы всеобщее восстание во всем Эгейском бассейне и возникла бы возможность воспользоваться тем, что Афины сильно ослабли в результате нескольких лет мора и непомерных денежных расходов. Спартанский союз принял Лесбос в свои ряды и решил действовать в соответствии с предложением митиленских послов. Спарта отрядила две трети союзной армии для нового вторжения в Аттику и начала подготовку к переброске боевых кораблей из Коринфского в Саронический залив. Но союзники действовали менее энергично. В горах пелопоннесцы все еще убирали урожай, поскольку это за них не сделали бы никакие илоты; к тому же они устали от ежегодных кампаний. Поэтому они собирались медленно и неохотно. Тем временем афиняне продемонстрировали решительность и энергию. Они уже имели на море 70 кораблей – 30 у берегов Пелопоннеса и 40, блокировавших митиленские гавани, – но снарядили еще 100 кораблей, набрав в моряки всех, каких только можно граждан ниже класса всадников, и продолжили опустошать восточное побережье Пелопоннеса. Поэтому спартанцы отказались от плана вторжения в Аттику. Они приказали своим союзникам снарядить к лету 427 г. 40 кораблей.

Медлительность Спартанского союза и энергичность Афин решили судьбу Митилены. После того как спартанцы отменили свой план, Афины переправили на остров тысячу гоплитов и осадили Митилену с суши и с моря. Когда продовольствие подошло к концу, а обещанной помощи с Пелопоннеса не поступило, митиленские олигархи оказались в отчаянной ситуации и по совету лакедемонянина Салаета, который зимой пробрался в город, вооружили простой народ с намерением сделать вылазку. Но вооруженные жители собрались и пригрозили сдать город афинянам. Тогда олигархи сдались Пахесу, афинскому командиру, условившись с ним отправить митиленских послов в Афины, чтобы афинский народ определил условия капитуляции.

Неделю спустя 42 пелопоннесских корабля под командованием спартанца Алкида втайне от Пахеса прибыли к Эмбатону на азиатском побережье. В мае пелопоннесцы вторглись в Аттику и встали там лагерем, так что все афинские силы были заняты обороной города. Тем временем Алкид медленно и осторожно вел свою эскадру от мыса Тенарон через Делос, Икарию и Миконос к Эмбатону. Оттуда, вместо того чтобы напасть на армию Пахеса в Митилене или захватить базу в Ионии с целью поднять всеобщее восстание и заручиться поддержкой персидского сатрапа Писсутна, как предлагали его советники, Алкид отступил к Эфесу, а затем бежал на юго-запад к Пелопоннесу, преследуемый по пятам эскадрой Пахеса. Его трусливое бегство сопровождалось убийствами всех захваченных моряков, пока самосцы не предупредили его, что он настраивает против себя всех друзей Пелопоннеса. Когда Алкид ушел, Пахес изгнал из Нотия контролировавшую его проперсидскую партию и для укрепления города поселил в нем лояльных беженцев из Колофона, а позже и афинских колонистов. Затем он захватил подстрекателей восстания на Лесбосе и отправил их с Салаетом в Афины, где митиленские послы дожидались слушаний.

Афиняне, получив известие о выходе пелопоннесского флота в Эгейское море, были крайне встревожены, а когда опасность миновала, дали волю своему гневу. Салает был казнен незамедлительно, после чего народное собрание решило участь Лесбоса. После смерти Перикла в городе не появилось политиков равного ему уровня, а претенденты на власть старались потакать настроениям народа. В данном случае Клеон, человек, чья энергия граничила с жестокостью, предложил и провел указ, по которому все взрослые мужчины в Митилене подлежали казни, а все остальные жители – продаже в рабство. К Пахесу была отправлена трирема с приказом действовать незамедлительно. На следующий день настроение народа изменилось, и он начал сожалеть о своем жестоком решении. Народное собрание провело новое заседание. Клеон защищал вчерашний указ на том основании, что во время войны имперская власть не может позволить себе уступки и должна карать восставших смертью. Его главный противник Диодот утверждал, что подобные террористические методы не предотвратят новых восстаний в подчиненных государствах, а лишь вынудят восставших сопротивляться до конца, а разрушение Митилены отразится на афинских доходах. Голоса разделились почти поровну, однако незначительным большинством было принято предложение Диодота отменить предыдущий указ. Поспешно отправили вторую трирему – моряки ели не переставая грести, спали посменно и вошли в гавань Митилены в тот момент, когда Пахес прочел указ, доставленный первой триремой, и был готов привести его в исполнение. Вместо этого Митилена только лишилась стен, кораблей и своих владений на азиатском побережье. Вся земля на острове, за исключением территории Метимны, была разделена на 3 тысячи участков, из которых 300 было посвящено богам, а остальные розданы во владение афинским поселенцам; лесбосцы обрабатывали землю и платили 100 талантов арендной платы в год. По предложению Клеона подстрекатели восстания, содержавшиеся в Афинах, были казнены. Всего их насчитывалось больше тысячи.

Вскоре после замирения Лесбоса припасы в Платее подошли к концу. Сейчас гарнизон города насчитывал около 200 платейцев и 25 афинян, не считая женщин, так как остальные в середине зимы во время ночной бури сумели выбраться из города. Не в силах продолжать сопротивление, гарнизон сдался спартанскому командиру на условиях справедливого спартанского суда. Спарта прислала пятерых судей. Они вызвали платейцев и задали им единственный вопрос: оказывали ли они какие-либо услуги Спартанскому союзу во время войны? Платейцы заявили протест против такого суда, и в итоге им разрешили говорить о своем участии в войне с персами и об их обязательствах перед союзными Афинами. После этого к судьям обратились фиванские представители, требуя возмездия за сограждан, плененных и убитых в Платее в начале войны. Тогда спартанские судьи стали вызывать платейцев одного за другим и задавать им тот же единственный вопрос. Все отвечали, что не оказывали таких услуг, и их уводили и казнили. Афинские пленники также были преданы мечу, а женщин обратили в рабство. Позже город был сожжен до основания, а его земли передали Фивам.

Казнь пленных после капитуляции Лесбоса и Платеи шла вразрез с общей практикой греческих войн. При обращении с покоренными государствами практиковались разные меры: Спарта не порабощала своих врагов, за исключением Мессенийских войн, а Аргос и Афины иногда поступали так. Военнопленных обычно обменивали, освобождали за выкуп или удерживали до заключения мирного договора. Пелопоннесская же война с самого начала была отмечена актами жестокости. Платейцы убили своих пленников, спартанцы убивали союзных и нейтральных моряков, а афиняне казнили пелопоннесских послов, которых передал им Ситалк. Казнь пленных митиленцев и платейцев стала вопиющим преступлением, поскольку совершалась хладнокровно, под прикрытием судебной процедуры. Другим печальным последствием этой войны было ожесточение вражды между олигархами и демократами, которые зачастую могли воспользоваться поддержкой великих держав. Примерами могут служить Эпидамн, Платея, Митилена и Нотий.

В 427 г. еще более ужасная гражданская война вспыхнула в Керкире – государстве, которое могло изменить баланс морской силы на западе и, следовательно, имело огромное значение для Афин и Спарты. Кровопролитие началось с того, что олигархи, пятеро из которых были приговорены демократами к выплате крупных штрафов, ворвались на заседание совета и убили 60 своих противников. Они уже захватили власть, когда прибыла коринфская трирема со спартанскими послами на борту. Ободренные их появлением, олигархи напали на демократов. В ходе сражений обе стороны начали вооружать рабов, часть города сгорела, и демократы стали одерживать верх. В этот момент прибыли афиняне с 12 кораблями и 500 мессенийскими гоплитами и сумели остановить сражение. Несколько дней спустя к Сиботе на побережье Эпира подошел пелопоннесский флот из 53 кораблей под командованием Алкида, к которому в качестве советника был приставлен Брасид. Когда на рассвете они направились к Керкире, керкиряне снарядили 60 кораблей и беспорядочно выступили навстречу. Два корабля дезертировали сразу; на остальных команды сражались друг с другом; 13 были захвачены пелопоннесцами. Но афинские корабли держались. Они атаковали фланг пелопоннесского флота, который развалился и перестроился в круг. Афиняне замкнули вокруг него кольцо, как в Коринфском заливе, а затем, когда подошла остальная часть пелопоннесского флота, медленно отступили, сохраняя строй, и пелопоннесцы не осмелились атаковать. На следующий день Алкид разорил южную оконечность острова. На Керкире демократы пришли к соглашению с олигархами и совместно оснастили 30 кораблей. Но в тот вечер Алкид узнал по сигнальному огню с Левкаса, что с юга приближается афинский флот. Ночью он отошел из Сиботы к Левкасу и уплыл незамеченным. Когда прибыл афинский флот из 60 кораблей, демократы начали резню олигархов и их сторонников, многие из которых предпочли покончить с собой, чем попасть в руки сограждан. Не уважались никакие святилища, никакие родственные связи. Резня продолжалась неделю, пока афинский флот стоял в гавани. Но многие олигархи, тем не менее, спаслись. Позже они вернулись и два года вели на острове партизанскую войну, пока снова не вмешался афинский флот.

На основных противниках к 427 г. также начало сказываться военное напряжение. Продовольствие на Пелопоннесе подходило к концу. Второе вторжение в Аттику осенью 428 г. было отложено отчасти изза того, что было чрезвычайно важно собрать урожай; спартанские доброжелатели присылали в Лаконию не только деньги, но также зерно и изюм. На благополучии Аттики и Афин отрицательно сказались вторжения врагов и последствия мора. В 428 г. Афины обложили налогом (eisphora) капитал богатых граждан и метеков, что дало 200 талантов, и начали увеличивать дань с подчиненных государств.

Хотя финансы Афин подходили к концу, они снова попытались атаковать с моря и отрезать врага от источников снабжения и подкреплений. Летом 427 г. Никий разместил гарнизон на захваченном острове Миноя, благодаря чему был эффективно блокирован мегарский порт Нисея; летом 426 г. он разорил Танагру в Беотии и побережье Локриды. Его основной операцией тем летом стало нападение с 60 кораблями и 2 тысячами гоплитов на дружественный Спарте остров Милос. Но милосцы отказались входить в Афинскую империю. В конце 427 г. афиняне послали 20 кораблей в Сицилию на помощь союзным Леонтинам и Регию в их войне против Сиракуз и дорийских полисов, которые номинально состояли в союзе со Спартой, и летом 426 г. афинские силы захватили Милы и Мессану и установили контроль за проливом между Италией и Сицилией. Дальнейшие операции на северо-западе летом 426 г. провел инициативный полководец Демосфен с эскадрой из 30 кораблей. Он набрал воинов в Акарнании, на Закинфе, Кефаллении и Керкире, опустошил территорию Левкаса и собирался обложить город Левкас со стороны суши, но мессенийцы из Навпакта убедили его начать кампанию в Этолии.

Демосфен принял амбициозный план – покорить или привлечь на свою сторону все народы центральной Греции до границы Беотии. Этот план отличался от стратегии Перикла, так как Демосфен предложил действовать на суше, где враг обладал превосходством в ресурсах, а он, несомненно, замышлял нападение афинской армии на Беотию. В этом отношении Демосфен, вероятно, мог рассчитывать на поддержку в Афинах, так как примерно в то же время летом 426 г., когда Никий высадил с моря войско для рейда на Танагру, вся афинская армия выступила на соединение с ним в Беотии. Но план Демосфена провалился в Этолии позорнейшим образом. Керкиряне и акарняне отказались участвовать в кампании; легкая пехота его союзников, озолийских локрийцев, собиралась очень медленно, а этолийские племена сплотились с неожиданным единодушием. Захватив несколько неукрепленных деревень, гоплиты и лучники Демосфена, к которым еще не присоединились локрийцы, оказались в дикой стране, в окружении орд этолийских горцев, вооруженных метательными копьями и пращами. Когда лучники расстреляли свои стрелы, этолийцы бросились вперед и осыпали неповоротливых гоплитов своими снарядами. Афиняне и их союзники бежали. Около половины из них достигли побережья, где их ожидал флот. Уцелевшие афиняне отплыли домой, но Демосфен остался в Навпакте, опасаясь реакции афинского народа на свою неудачу. Но он, по крайней мере, выучил один урок: гоплитское войско без вспомогательных сил в горной местности беззащитно против сплоченных легких пехотинцев. Из этого урока следовал вывод: даже если бы он привлек на свою сторону племена Этолии и вторгся в Беотию, их легковооруженные отряды на беотийских равнинах оказались бы беспомощны против беотийской конницы и гоплитов.

Поражение Демосфена побудило Спарту вместе с этолийцами начать кампанию против афинских владений и союзников на северо-западе. Тем же летом 426 г. Спарта основала крупную и сильную колонию Гераклею в Трахиде, где пользовалась поддержкой племен Трахиды и Дориды. Спартанский гарнизон Гераклеи мог перекрыть Фермопильский проход, а ее союзники в Дориде контролировали две дороги – первую от Коринфского залива через Амфиссу и вторую из Беотии через Фокиду; обе они соединялись в дорийском Китинии, а оттуда спускались на Малийскую равнину. Спарта, удерживая Китиний и Гераклею, могла бы перерезать сообщение Фессалии – союзника Афин – с югом и, возможно, даже прорваться на север, на соединение с халкидянами и боттиейцами. От Гераклеи было недалеко и до Эвбейского пролива. Колонисты начали строить верфи, намереваясь нападать на афинские корабли в проливе и разорять Эвбею.

Рис. 23. Кампания в Амфилохии в 426

Осенью 426 г. они отправили 500 гоплитов в Дельфы, куда пришли 2500 пелопоннесских гоплитов под командованием спартанского полководца Эврилоха. Озолийские локрийцы не оказали сопротивления столь грозной армии, за исключением Энеона и Эвпалиона, взятых штурмом. Затем этолийцы помогли Эврилоху захватить Моликрион и незащищенное предместье Навпакта. Но сам Навпакт был спасен благодаря энергичным действиям Демосфена: он убедил афинян дать ему тысячу гоплитов и привез их по морю как раз вовремя, чтобы защитить город. Поскольку приближалась зима, Эврилох ушел в западную Этолию и встал там лагерем. Тем временем Амбракия вооружалась для совместного с Эврилохом нападения на амфилохийский Аргос и Акарнанию (рис. 23).

Узнав об этих приготовлениях, акарняне запросили помощи у командиров 20 афинских кораблей, крейсировавших вдоль Пелопоннеса, и от Демосфена, находившегося в Навпакте. Зимой 3 тысячи гоплитов из Амбракии заняли Ольпы. Акарняне усилили гарнизон Аргоса и заняли Крены, надеясь перехватить между двумя этими пунктами армию Эврилоха, когда она будет наступать по главной дороге с юга. Однако Эврилох сделал обходной маневр, ночью миновал позиции акарнян и соединился с амбракийцами. Объединенная армия, насчитывавшая 6 тысяч гоплитов и немного легкой пехоты, встала лагерем в Метрополисе к северу от Аргоса и стала ждать прибытия подкреплений, вызванных из Амбракии. Вскоре после этого в Амбракийский залив вошли 20 афинских кораблей и появился Демосфен с 200 мессенийскими гоплитами и 60 афинскими лучниками. Получив верховное командование, Демосфен разбил лагерь в Ольпе неподалеку от Метрополиса. Враг имел подавляющее численное преимущество, а доля гоплитов по отношению к легким пехотинцам у Демосфена была меньше, чем в армии Эврилоха; тем не менее промедление привело бы к тому, что Эврилох получил бы подкрепление из Амбракии. Поэтому Демосфен предложил дать бой. На шестой день Эврилох пошел в атаку, лично командуя левым флангом. Он не подозревал, что у него на фланге находится в засаде авангард из 300 акарнянских гоплитов и легких пехотинцев. Как только он сблизился с мессенийцами и афинянами под непосредственным командованием Демосфена, акарняне атаковали с тыла и убили его и многих его людей. Тем временем амбракийцы и пелопоннесцы на правом фланге одолели противников и приближались к Аргосу, но там они обнаружили, что отрезаны победоносным войском Демосфена, и в беспорядке отступили к Ольпам рядом с побережьем.

Сменивший Эврилоха спартанец Менедай вступил в переговоры с Демосфеном и акарнянскими командирами. Он находился в отчаянном положении. Остатки его армии укрепились на безводном холме, отрезанные там и с суши и с моря. Он втайне заключил с Демосфеном соглашение, по которому его и его пелопоннесцев пропускали сквозь вражеские ряды, а амбракийцы и наемники бросались на произвол судьбы. Тем временем Демосфен узнал, что подкрепления из Амбракии уже в пути, и отправил войска на север занять перевалы и устроить засады около Идомены. Затем Менедай отвел своих пелопоннесцев небольшими группами на равнину, но его союзники и наемники бросились за ним вдогонку. Акарнянские солдаты, не зная о соглашении своих командиров с Менедаем, пошли в атаку, и завязался бой. В итоге Менедай со своими пелопоннесцами все-таки миновал вражеские линии, а его союзники и наемные войска не без потерь рассеялись в горах. После этого Демосфен выступил на север, на рассвете захватил врасплох амбракийские подкрепления и уничтожил их почти поголовно. Дело в том, что амбракийцы не знали о бое под Метрополисом и его последствиях и сперва не оказали сопротивления говорящим по-дорийски мессенийцам, которых приняли за своих; кроме того, они в основном были гоплитами, и в изрезанной, лесистой местности легковооруженные войска Демосфена имели перед ними преимущество. Амбракия почти полностью лишилась пехоты, и Демосфен предложил штурмовать ее стены. Но акарняне отказались, не желая, чтобы афиняне занимали укрепленные позиции в такой близости от их собственной страны. Когда афинские корабли отбыли, Акарнания и Амфилохия заключили с Амбракией оборонительный союз на сто лет. Таким образом, эта область перестала быть театром активных военных действий. Зимой Коринф сумел отправить по суше 300 гоплитов в Амбракию, обеспечив ей защиту от нападения афинян.

Эти события повредили спартанскому престижу и прославили Демосфена. Под его командованием армия, состоящая в основном из легких пехотинцев, нанесла первое в этой войне поражение пелопоннесским и амбракийским гоплитам. Спарта утратила инициативу в центральной Греции, где ее колония Гераклея страдала от дурного управления спартанских чиновников и нападений фессалийцев, и удовольствовалась вторжением в Аттику весной 425 г. и отправкой 60 пелопоннесских кораблей на Керкиру в надежде уничтожить там демократический режим. В Афинах народ решил уменьшить ставку процентов, выплачиваемых Афине с военных займов, и повысить дань с подчиненных государств примерно до тысячи талантов в год, не считая контрибуции, достигавшей 200 талантов[49].

Рассчитывая на эти поступления, афиняне снарядили 40 кораблей, чтобы отправить их на Керкиру, а затем усилить ими флот в сицилийских водах, успехи которого были ничтожными. Демосфен, не занимавший никакой должности, получил от народного собрания приказ сопровождать экспедицию и по собственному усмотрению вступать в бой с пелопоннесцами. У побережья Мессении флот попал в шторм, и корабли причалили к Пилосу, скалистому полуострову между морем и закрытой гаванью (рис. 24). Демосфен хотел укрепиться на оконечности полуострова, но командиры отказались выполнять его просьбу. Пока буря продолжалась, скучавшие от безделья солдаты соорудили стену из необработанных камней, скрепив их глиной, которую таскали на согнутой спине, придерживая руками. Через шесть дней разъяснилось, и флот отплыл к Керкире и Сицилии, оставив Демосфена с пятью кораблями в этой укрепленной точке. Спартанцы ничего не предпринимали, пока у Пилоса находились 40 кораблей, так как они справляли праздник, а их армия еще не вернулась из Аттики. Но когда там остался лишь Демосфен с пятью кораблями, они отозвали армию из Аттики и флот с Керкиры и заняли пехотой остров Сфактерия, господствовавший над двумя входами в гавань, которые они планировали перекрыть блокшивами[50]. Однако, прежде чем исполнить эти планы, они попытались взять позиции Демосфена штурмом.

Демосфен, отправивший два из своих пяти кораблей за флотом, который находился у Закинфа, получил случайные подкрепления в виде мессенийского тридцативесельного корабля и еще одного небольшого судна, которые до этого действовали как грабители. Его позиция была очень сильной, и войско Демосфена – всего около тысячи гоплитов, лучников и моряков с импровизированными щитами – с отчаянной храбростью отбивало все атаки. Был ранен и самый видный спартанский военачальник Брасид, чей щит вместе с другими позже был посвящен богине в честь победы афинян. На третий день прибыл афинский флот. На следующее утро корабли прошли через оба пролива, которые спартанцы так и не блокировали, застали врасплох вражеский флот и вывели его из строя. Затем они принялись патрулировать вокруг острова Сфактерия, на котором оказались осаждены 420 спартанцев с прислуживавшими им илотами.

Тогда на месте сражения появились спартанские власти и заключили перемирие. Его суть состояла в том, что афиняне разрешили доставку продовольствия на остров, получив взамен все спартанские боевые корабли. После этого в Афины поспешили спартанские послы и предложили мир и союз в обмен на освобождение людей на острове. Если бы Афины согласились, они бы обеспечили безопасность своей империи, а позиция Спарты была бы ослаблена, так как Спарта пошла на такой шаг без консультаций с союзниками: она была готова принести в жертву свои интересы, отказаться от борьбы за свободу и вступить в союз с тираническим государством. В подобном союзе Афины, безусловно, были бы сильнейшим партнером и могли бы при желании использовать дипломатическими методами свое преимущество, полученное благодаря победе Демосфена. Будь жив Перикл, он, возможно, убедил бы народное собрание принять предложение. Но после шести лет войны афиняне хотели большего, и Клеон подстрекал их к новым требованиям. По его предложению народное собрание дало такой ответ: если Спарта передаст Афинам людей со Сфактерии, а также Нисею, Пеги, Трезену и Ахею, Афины продлят перемирие и приступят к подробному обсуждению его условий. Когда послы попросили конфиденциальной встречи с афинскими представителями, Клеон потребовал публичной дискуссии. Тогда спартанские послы вернулись домой.

Рис. 24. Пилос в 425 г.

В Пилосе афинские командиры заявили, что Спарта нарушила условия перемирия, и не пожелали возвращать спартанцам их флот из 60 кораблей. Военные действия возобновились. Афиняне столкнулись с большими трудностями, не имея ни места, чтобы швартовать свои корабли, ни источников воды. Несколько кораблей днем патрулировали вокруг Сфактерии, а ночью остров окружал весь флот, который получил подкрепление и насчитывал 70 кораблей. Несмотря на бдительность афинян, лодки и ныряльщики с кожаными мехами доставляли на остров продовольствие для гоплитов и их прислужников. Перед Афинами же стояла проблема снабжения 14 тысяч солдат и гребцов в этом отдаленном месте. Если бы блокада продолжилась зимой, афинский флот не смог бы покинуть остров и, кроме того, остался бы без снабжения.

Народное собрание в Афинах уже раскаялось в бескомпромиссном отношении к предложению спартанцев, навязанном народу Клеоном. Когда было предложено отправить Клеона и еще одного человека для инспекции на месте, Клеон возразил, что нужно действовать, а не инспектировать, что, если бы полководцы были мужчинами, они бы уже давно захватили спартанцев и что он сам так бы и сделал, если бы был командующим. Упрек Клеона был нацелен в его соперника Никия, старшего военачальника, присутствовавшего в народном собрании, но ударил по нему самому, когда Никий предложил свою отставку и передачу командования Клеону. Клеон попытался отказаться. Но чем упорнее он отказывался, тем громче народное собрание кричало ему: «Плыви!» В итоге он отплыл, взяв себе в коллеги только Демосфена и забрав много гоплитов, пелтастов и лучников. Его заявление, что он либо захватит спартанцев за двадцать дней, либо погибнет в бою, вызвало в народном собрании смех: афиняне настолько уважали доблесть нескольких сотен спартанских гоплитов, что не допускали и мысли о победе над ними своих 14 тысяч человек.

Когда Клеон прибыл в Пилос, Демосфен уже подготовился. Случайный пожар, раздутый ветром, уничтожил растительный покров почти на всем острове, благодаря чему Демосфен смог лучше ознакомиться с его рельефом, численностью и расположением спартанцев. Высадившись на рассвете и разместив свои войска, он отправил легких пехотинцев посеять панику среди спартанцев и не дать им приблизиться к своим гоплитам. Спартанцы, ослепленные тучами золы и осыпаемые со всех сторон дротиками, стрелами и камнями, в итоге укрылись в примитивном форте и доблестно сражались, пока несколько мессенийцев не взобрались на утесы, господствовавшие над их позицией. Спартанцы сплотились, понимая, что конец близок. Однако Клеон и Демосфен отозвали свои войска и предложили спартанцам сдаваться. Получив от своего командования на материке приказ не делать ничего бесчестного и принимать решение самим, спартанцы сдались. Менее чем через двадцать дней после своего отъезда Клеон вернулся в Афины с 292 пленными, из которых около 120 были спартиатами. Своим успехом он был обязан собственной энергичности и умелому командованию Демосфена.

Афинская победа угнетающе подействовала на моральный дух спартанцев. Когда афиняне пригрозили казнить пленных, если спартанцы вновь посягнут на землю Аттики, Спарта отказалась от новых вторжений. Лишившись остатков инициативы на суше и потеряв весь свой флот, спартанцам пришлось перейти к обороне. Афиняне же спешили воспользоваться преимуществами. Они перевезли мессенийцев из Навпакта в Пилос, откуда совершали сухопутные набеги, подбивая илотов на дезертирство. Флот отправился из Пилоса на Керкиру, где с помощью демократов разбил олигархов. Уцелевшие сдались на условиях, что их судьба будет решена афинским народом. Но, придравшись к нарушению формальностей, афинские командиры передали их демократам, которые казнили своих противников с крайней жестокостью. В Эгейском море Никий с 80 кораблями и транспортами с конницей предпринял крупное морское наступление на коринфское побережье. Ночью 2 тысячи афинских гоплитов и 200 кавалеристов вместе с пехотой из Милета, Андроса и Кариста высадились на берег. Коринфяне знали о десанте, но их силы были разделены. Афиняне одержали верх в кровопролитном сражении. Затем они разграбили другую часть Коринфии и побережье Эпидаврии, захватили полуостров Метана и построили стену на его узком перешейке. Там они оставили гарнизон, который совершал набеги на прилегающие земли Эпидавра, Галиса и Трезены. Зимой 425/24 г. афиняне отвергли несколько спартанских предложений о мире, а захватив персидского агента и прочитав его переписку со Спартой, узнали, что Персия попрежнему придерживается политики нейтралитета. Они тоже отправили посольство к царю царей. На востоке Эгейского моря афинские корабли собирали большую дань, чем прежде, и Хиос, единственный независимый союзник в империи, выполнил приказ разобрать недавно построенные укрепления.

Летом 424 г. Никий нанес эффективный удар в Лаконии. Он захватил лакедемонский остров Кифера и оставил на нем гарнизон. Действуя с этой базы, афиняне перехватывали корабли, которые плыли в Лаконию из Египта и Ливии. Никий неделю опустошал лаконийское побережье, почти не сталкиваясь с сопротивлением. Позже тем же летом афиняне попытались захватить Мегару и отрезать Пелопоннес от Беотии и центральной Греции. Мегарида с начала войны подвергалась разорению дважды в год, Нисея была занята пелопоннесским гарнизоном с командиром-спартанцем, а изгнанные олигархи, обосновавшись в Пегах, нападали на мегарян в их полях. Не выдержав напряжения, народ предложил вернуть ссыльных олигархов. Тогда вожди демократов решили сдать город афинянам. Афинские силы – Демосфен с легкой пехотой и Гиппократ с 600 гоплитами – ночью прибыли из Минои и залегли в укрытии у Длинных стен, связывавших Мегару с Нисеей. Перед рассветом заговорщики открыли ворота в Длинных стенах, и Демосфен со своими людьми ворвался в них и отрезал Мегару от Нисеи. Но саму Мегару заговорщикам сдать не удалось, и афиняне, получив на рассвете подкрепление – 4 тысячи гоплитов и 600 всадников из Элевсина, – весь день строили стену, чтобы блокировать пелопоннесский гарнизон Нисеи. На следующий день к вечеру тот капитулировал. Затем афиняне заняли Нисею, разрушили Длинные стены со стороны материка и приготовились к осаде Мегары (см. рис. 19).

В тот момент, когда пришли вести об афинской атаке, спартанец Брасид собирал войска под Коринфом. Он немедленно отправил послание беотийцам, чтобы те встречали его на второй день перед рассветом в Мегариде, у Триподиска. Брасид первым прибыл на место встречи с 4 тысячами гоплитов, которые шли всю ночь, последовавшую за капитуляцией гарнизона Нисеи. Еще в темноте он подошел к Мегаре, но его не впустили в город. На рассвете прибыли беотийские силы – 2200 гоплитов и 600 всадников, – и Брасид вызвал афинян на бой на выбранной им позиции. Афинские полководцы не приняли вызов. Они находились в меньшинстве и не желали рисковать; у Афин резервы пехоты были невелики, а у их врагов почти неограниченны. Когда афиняне отступили в Нисею, Мегара открыла ворота Брасиду. Олигархи арестовали около сотни демократов, публично судили их по обвинению в измене и казнили. Сохранив Мегару для Спартанского союза, Брасид отступил в Коринф.

В этот момент войны Афины достигли вершин успеха. Военный и политический престиж Спарты был утрачен. Спартиаты сдались на Сфактерии. Саму Спарту ослабили восстания в Мессении и Лаконии. Она не сумела защитить членов своего союза. Коринф потерял все свои колонии в Ионическом и Эгейском морях, за исключением Левкаса и Амбракии, которые удержал лишь потому, что послал туда гарнизоны. Еще с 433 г. он тратил людей, деньги и корабли без всякой пользы. Мегара разорена, и самому ее существованию угрожал афинский гарнизон в Нисее. Все участники Спартанского союза страдали от разорения прибрежных территорий и перехвата торговых кораблей. Пелопоннесский флот бездействовал. Кольцо блокады сужалось; афиняне стояли в Пилосе, Кифере, Метане, Нисее, Миное, Плетеоне и Аталанте, а их корабли базировались на западе на Закинфе, Кефаллении, Керкире, в Навпакте и Акарнании, которая получила контроль над Эниадами и Анакторионом. Длительное военное напряжение привело к расколу в некоторых государствах и снизило их способность к сопротивлению. Даже в беотийских государствах, менее всего пострадавших, некоторые демократические вожди призывали Афины к вмешательству.

Но Афины заплатили высокую цену за свой успех. Мор унес треть их населения. Сражения истощили военную мощь Афин: в 431 г. на поле выходили 13 тысяч гоплитов первой линии, а в 424 г. едва ли имелось в наличии и 8 тысяч. Принимая во внимание обязательства Афин, такого числа гоплитов было слишком мало. С другой стороны, афинский флот был на вершине могущества. Афины потеряли лишь несколько кораблей, чьи команды отчасти составляли жители подчиненных государств. Война изменила классовый состав Афин. Высший и средний классы оказались в меньшинстве, и контроль за демократическим государством перешел в руки беднейшего класса. Война привела также к конфликту интересов между классами. Конница и гоплиты несли всю тяжесть потерь – именно они возглавляли морские десанты, вели бои и осады. Классы, из которых они набирались, сильнее всего пострадали при разорении Аттики и к тому же платили налоги на капитал и литургии. При всем своем патриотизме они выступали за то, чтобы заключить со Спартой мир на благоприятных условиях. Феты же почти не несли потерь в боях. Они не платили налогов, а, наоборот, получали от государства жалованье и таким образом выигрывали от существования империи. Расширение империи путем войны отвечало их личным интересам и патриотическим чувствам. Этот конфликт интересов между двумя основными группами граждан послужил материалом для авторов афинской политической комедии. В марте 426 г. на Великих Дионисиях в присутствии представителей союзников Аристофан выставил подданных Афинской империи как рабов, тянущих лямку, при этом намекая на клеймение пленных самосцев. В феврале 425 г. на городских Дионисиях он высмеял мнение афинян о причинах войны, подчеркнул тоску крестьян по своим полям и критиковал вождей военной партии. В феврале 424 г. он заклеймил Клеона как поджигателя войны, отказавшегося от спартанских мирных предложений ради собственного возвышения. Это были всего лишь шутки на аттической сцене, но, весьма едкие, метившие в тех, кто настаивал на продолжении войны.

Результатом растущего конфликта интересов в государстве было недоверие к высокопоставленным чиновникам, происходившим в основном из высшего класса. Вероятно, именно в это время Формиона оштрафовали за растрату. Демосфен после поражения в Этолии боялся вернуться в Афины. Летом 424 г. способный сиракузский политик Гермократ убедил греческие полисы в Сицилии помириться друг с другом и избавиться от афинского вмешательства. Когда афинские экспедиционные силы вернулись домой, два полководца были изгнаны, а третий оштрафован на том основании, что вместо завоевания Сицилии они брали взятки. Успех Афин на стольких театрах военных действий пробудил в народе колоссальные амбиции в сочетании с неоправданной самоуверенностью. В двух районах, однако, они не преуспели: в Халкидике и Боттиее, где укрепились повстанцы, и на побережье Малой Азии, где самосские и лесбосские изгнанники сформировали два центра сопротивления. Кроме того, афинские гоплиты были слишком слабы, чтобы одержать над противником решительную победу на суше.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.