Стратегия 31 РАЗРУШЬ НЕПРИЯТЕЛЯ ИЗНУТРИ: СТРАТЕГИЯ ВНУТРЕННЕГО ФРОНТА

Стратегия 31 РАЗРУШЬ НЕПРИЯТЕЛЯ ИЗНУТРИ: СТРАТЕГИЯ ВНУТРЕННЕГО ФРОНТА

Войну реально можно вести только против врага, который выдал себя, обнаружил свое присутствие. Втираясь в ряды неприятелей, работая бок о бок с ними, чтобы их уничтожить, вы не даете им возможности заметить себя или, тем более, нанести вам удар — и это громадное преимущество. Изнутри вы можете увидеть все слабости у неприятелей — этим следует воспользоваться и для того, чтобы посеять между ними внутренний раздор. Скрывайте свои враждебные намерения. Чтобы заполучить что-то, чего вам хочется, не бросайтесь очертя голову на того, у кого это имеется. Лучше присоединитесь к нему — а потом либо постепенно присвойте себе его собственность, либо выжидайте удобный момент для совершения дворцового переворота. Ни одна структура не в силах долго продержаться, если гниет изнутри.

НЕВИДИМЫЙ ВРАГ В конце 1933 года Адольф Гитлер назначил тридцатишестилетнего контр-адмирала Вильгельма Канариса шефом Абвера, секретной службы разведки и контрразведки Генерального штаба Германии. Незадолго до этого Гитлер пришел к власти и, замышляя завоевание Европы, хотел, чтобы Канарис превратил Абвер в ведомство столь же квалифицированное и эффективное, как британская разведка «Интеллиджент Сервис». Канарис был несколько странной кандидатурой на этот пост. Он происходил из аристократического рода, не был членом нацистской партии, а его военная карьера не была отмечена какими-то особыми заслугами. Однако Гитлер рассмотрел в Канарисе черты, благодаря которым он имел все шансы стать превосходным разведчиком: чрезвычайно хитрый, этот человек был мастером интриг и обмана, а кроме того, умел добиваться результата. Немаловажным было и то, что своим продвижением он был обязан исключительно Гитлеру, и никому иному.

Гитлер в последующие годы имел все основания гордиться сделанным выбором. Канарис коренным образом реорганизовал Абвер и распространил шпионскую сеть по всей Европе. Позднее, в мае 1940 года, в начале Второй мировой войны, именно он обеспечил блестящую работу разведки во время молниеносного вторжения на территорию Франции и Нидерландов. Поэтому летом того же года Гитлер поручил Канарису выполнение сложнейшего и важнейшего задания: обеспечить информационную поддержку операции «Морской лев», плана завоевания Великобритании. После успеха блицкрига и вывода войск союзников из Дюнкерка положение англичан выглядело весьма шатким и уязвимым, а победа над ними обеспечила бы для Гитлера возможность дальнейшего беспрепятственного продвижения по Европе.

Проделав соответствующую работу, что заняло несколько недель, Канарис, однако, отрапортовал, что они недооценивали мощь британской армии и военно-воздушных сил. Для проведения операции «Морской лев» требовались средства и ресурсы куда более серьезные, чем предполагал фюрер. Если же не ввести в дело большее количество подразделений, операция может закончиться плачевно для Германии. Гитлера новости обескуражили, он-то собирался покончить с Англией одним ударом. Учитывая предстоящее неотвратимое вторжение в Россию, в его расчеты не входило распыляться и направлять слишком большие силы на операцию «Морской лев». Не желал он и тратить годы, пытаясь покорить британцев.

Доверившись суждению Канариса, он отменил запланированное вторжение.

Тем же летом генерал Альфред Йодль предложил блестящий план, позволяющий нанести урон Англии другим путем: используя Испанию в качестве базы для проведения операции, он намеревался занять принадлежавший Великобритании остров Гибралтар, отрезав англичанам подступы через Средиземное море и Суэцкий канал к Индии и местам к востоку от нее, — сокрушительный удар, с которым британцам было бы нелегко справиться. Но действовать нужно было быстро, безотлагательно, чтобы захватить англичан врасплох. Восхищенный перспективой разрушить Англию, пусть даже таким непрямым путем, Гитлер вновь обратился к Канарису, поручив ему оценить план. Шеф Абвера съездил в Испанию, изучил ситуацию на месте, после чего представил свой отчет. В тот самый момент, когда армия Германии войдет в Испанию, говорилось в отчете, британцы поймут их замысел и успеют обеспечить оборону Гибралтара. Германии придется также просить о содействии испанского диктатора, Франсиско Франко, однако на его помощь Канарис не стал бы всерьез полагаться. Короче говоря, Гибралтар не стоил таких усилий.

Многие из окружения Гитлера считали иначе, многим план по захвату Гибралтара представлялся вполне осуществимым — он мог привести к полной победе в войне с Великобританией. Шокированные докладом Канариса, они в полный голос высказывали свои сомнения относительно возглавляемой им разведслужбы. Его загадочная личность — этого немногословного сдержанного человека было невозможно разгадать — лишь подкрепляла их уверенность в том, что ему нельзя доверять. Гитлер выслушивал подчиненных, но встреча с генералиссимусом Франко, на которой обсуждался план по Гибралтару, косвенно подтвердила все, что говорил Канарис. Франко был неподатлив, упрям и выдвигал множество глупых требований; иметь дело с испанцами будет трудно; тыл и снабжение также оказывались слишком сложной проблемой. Гитлер вмиг утратил интерес к плану Йодля.

В последующие годы у руководителей Третьего рейха не раз возникали сомнения в лояльности Канариса, но никому ни разу не удалось не только поймать его с поличным, но и собрать на него какие-либо компрометирующие материалы. Сам Гитлер верил руководителю Абвера безгранично и поручал ему самые ответственные секретные миссии. Одно такое поручение Канарис получил летом 1943 года, когда маршал

Пьетро Бадольо, бывший командующий Генеральным штабом Италии, арестовал итальянского диктатора Бенито Муссолини, верного и преданного союзника Гитлера. В германском руководстве опасались, что Бадольо мог вести с Дуайтом Эйзенхауэром секретные переговоры о капитуляции Италии и ее выходе из войны. Для стран «Оси» этот удар был бы смертельным. Гитлер мог бы предотвратить его, введя войска в Рим, арестовав Бадольо и освободив Муссолини. Но насколько реальна опасность, нужно ли идти на крайние меры?

Войска были нужны Гитлеру и на других фронтах, поэтому Канарису вменялось оценить вероятность капитуляции Италии. Он встретился со своим коллегой из итальянского правительства, генералом Чезаре Аме, затем договорился о совещании между высокопоставленными служащими разведывательных управлений обеих стран. На встрече Аме горячо отрицал все предположения о том, что Бадольо может предать Германию, — маршал абсолютно верен фюреру и их общему делу. Слова Аме звучали очень убедительно, значит, Гитлер мог не волноваться относительно Италии. Однако по прошествии нескольких недель Бадольо сдался-таки Эйзенхауэру, и итальянский флот попал в руки врага. Канариса провели — или это сам Канарис вел нечестную игру?

Вальтер Шелленберг, возглавлявший отделение иностранной разведки СС, начал исследовать историю с Бадольо и обнаружил двух людей из службы Аме, которые оказались свидетелями одного из разговоров Канариса с их боссом. Канарису, сообщили они, с самого начала было все известно о намерениях Бадольо, они с Аме сговорились о том, чтобы дезинформировать Гитлера. На сей раз шефа Абвера поймали за руку на месте преступления, теперь он заплатит за предательство жизнью. Шелленберг собрал толстое досье на адмирала, где были приведены различные случаи, вызывавшие сомнение в его намерениях. Досье он передал Генриху Гиммлеру, который, однако, велел своему подчиненному хранить молчание до поры до времени — нужно выбрать подходящий момент, чтобы представить материалы Гитлеру. Шли месяцы, но Гиммлер, к возмущению Шелленберга, ничего не предпринимал, если не считать того, что Канариса за это время с почетом проводили на заслуженный отдых.

Вскоре после отставки Канариса в руки СС попали его дневники. Из них явствовало, что с первых дней службы в Абвере Канарис действовал против Гитлера, даже участвовал в подготовке покушения на убийство фюрера, которое не удалось лишь по случайности. Канариса отправили в концентрационный лагерь, где его подвергали пыткам и в апреле 1945 года казнили.

ТОЛКОВАНИЕ

Вильгельм Канарис был преданным своей родине и весьма благонадежным человеком. В первые же дни власти нацистов у него сложилось твердое убеждение, что Гитлер приведет его любимую страну к развалу. Но мог ли он сделать что-то, чтобы это предотвратить? Он был один и, подняв голос против Гитлера, мало чего добился бы, кроме, пожалуй, собственной безвременной кончины. Для Канариса имело значение лишь одно — добиться результата. Поэтому он затаился, а когда ему предложили должность шефа разведки, воспользовался этой возможностью. Сначала он выжидал, стараясь завоевать доверие первого лица в Германии службой в Абвере, изучая систему и разбираясь в принципах взаимоотношений в нацистском правительстве. Тем временем он тайно собрал группу единомышленников, целью которых было убрать Гитлера, — ими было разработано и предпринято несколько заговоров, однако успеха достичь не удалось. Высокое положение Канариса давало ему возможность защищать своих сторонников, всякий раз направляя следствие по ложному пути. К тому же он сумел получить серьезнейший компромат на высокопоставленных нацистов уровня Гиммлера, что дало возможность шантажировать их, угрожая разоблачением и гибелью в случае, если они попытаются хоть чтото предпринять против него.

Получив задание подготовить операцию «Морской лев», Канарис постарался, чтобы разведданные по Англии выглядели намного более устрашающими, чем на самом деле. Выполняя задание Гитлера по Испании, он вел секретные переговоры с испанским руководством, убеждая его в том, что впустить германскую армию в страну было бы катастрофой: заняв Испанию, Гитлер уже не выведет из нее войска. Результатом этих переговоров стало резкое охлаждение Франко к германскому лидеру. В обоих случаях Канарис играл на нетерпеливости Гитлера, его стремлении к быстрым и легким победам — благодаря этому удалось погасить его интерес к двум операциям, убедив, что они потребуют слишком больших усилий. Между тем успех был в действительности легко достижим и, несомненно, необратимо улучшил бы положение дел, обеспечив Германии общую победу в этой войне. Наконец, в случае с Бадольо Канарис точно нащупал слабое место Гитлера — его параноидальную подозрительность и боязнь измены — и подсказал Аме, как можно использовать это свойство, подчеркнуто напирая на безграничную преданность Италии общему делу. Надо признать, что подрывная работа Канариса возымела успех: практически в одиночку ему удалось оградить от серьезных бед Англию, Испанию и Италию, что, разумеется, не могло не сказаться на общем развитии событий. Получив, по сути дела, доступ к ресурсам германской военной машины, он немало сделал для нейтрализации и подрыва ее деятельности.

Как показывает нам история с Канарисом, если вы стремитесь противостоять чему-то или что-то уничтожить, часто разумнее всего подавить в себе пылкое желание выйти на врага с открытым забралом. Не афишируйте свое отношение, не дайте противнику возможности узнать о ваших намерениях. Конечно, прямодушие приятно, оно позволяет нам испытать чувство самоуважения и удовлетворения от того, что можно не скрывая говорить о своей неприязни. Однако теряем мы при этом много больше, лишая себя возможности нанести реальный урон неприятелю, особенно неприятелю сильному.

Вместо этого прибегните к военной хитрости: притворившись, будто вы на стороне неприятеля, постарайтесь внедриться как можно глубже, проникнуть во вражеские секреты. Только так вы сумеете добыть бесценную информацию: слабые места, по которым можно ударить, компрометирующие факты, которые можно предать гласности. Здесь могут принести огромную пользу тонкие маневры — передача дезинформации или советы, которые направят вашего соперника по ложному, гибельному для него пути. Такими действиями можно добиться куда большего, чем если бы вы нападали извне.

Сильные стороны неприятеля превращаются в оружие, которое вы можете обернуть против него, этакое оружиеоборотень, целый арсенал в полном вашем распоряжении. Редко кто из людей настолько недоверчив и обладает таким дьявольским чутьем, чтобы угадать в преданном соратнике, коллеге или приятеле тайного недруга. Благодаря этому вам будет не так уж сложно скрыть свои истинные намерения. Если же вы невидимы, то власть ваша над противником практически не имеет границ.

Разговаривай почтительно, слушай с уважением, исполняй его приказы и во всем с ним соглашайся. Он ни за что не заподозрит, что ты можешь ему противоречить. Тогда-то мы и приступим к исполнению своих коварных замыслов.

— Тай Гунн. «Шесть тайных учений» (ок. IV в. до н. э.)

ВКРАДЧИВЫЙ ЗАХВАТ Летом 1929 года Андре Бретон, тридцатитрехлетний лидер парижского авангардного движения сюрреалистов, присутствовал на частном показе фильма «Андалузский пес». В первых кадрах картины, снятой одним из членов их группы, испанцем Луисом Бунюэлем, появлялось изображение человека, который бритвенным лезвием разрезал женщине глаз. Только что, провозгласил Бретон, они видели первый сюрреалистический фильм. «Андалузский пес» вызвал интерес, который отчасти объяснялся участием в его создании молодого художника Сальвадора Дали, друга и соратника Бунюэля, о котором уже тогда начинали говорить в Париже. Режиссер очень высоко отзывался о своем испанском друге как о личности сильной и в высшей степени необычной. Он утверждал, что полотна Дали определенно можно назвать сюрреалистическими. Вскоре о Дали заговорили и другие, кругом обсуждали его своеобразный стиль, который сам он называл «параноидально-критическим»: художник изучал свои сновидения, стараясь как можно глубже проникнуть в сферу бессознательного, и изображал явившиеся ему образы, какими бы они ни были, выписывая их с поразительной, сверхъестественной детализацией. Дали продолжал жить в Испании, но неожиданно Бретон стал замечать, что его имя встречается в Париже на каждом шагу. В ноябре 1929 года двадцатипятилетний Дали устроил первую большую выставку своих работ в парижской галерее — Бретона поразили, заворожили его работы. Он написал: «Впервые передо мной широко распахнулось окно в человеческий разум».

Конец 1920-х годов был трудным периодом в жизни Бретона. Движение, основанное им примерно пять лет назад, находилось в состоянии застоя, его участники непрерывно ссорились, рассуждая об идеологических вопросах. Все это смертельно наскучило Бретону, он видел, что сюрреализм не развивается и, по сути дела, вот-вот станет достоянием прошлого. Вот Дали, пожалуй, смог бы обеспечить приток свежей крови, так необходимой угасающему движению: его 20 33 стратегии войны живопись, его идеи, наконец, его дерзость способны были заставить снова заговорить о сюрреализме. С такими мыслями Бретон предложил Дали стать членом их объединения, и испанец с радостью и воодушевлением принял приглашение. Дали перебрался в Париж и поселился там.

На протяжении последующих нескольких лет план Бретона, казалось, успешно осуществлялся. О скандальных полотнах Дали заговорил весь Париж. Его выставки вызывали настоящий ажиотаж. Внезапно сюрреализм снова оказался в центре общего интереса, даже более молодые художники, отрицавшие его, теперь стали примыкать к движению. Однако к 1933 году отношение Бретона к Дали начало меняться не в лучшую сторону. В письмах, которые он получал от Дали, тот выражал восхищение Гитлером как источником параноидального вдохновения. Только у сюрреалистов, писал Дали, найдется, что «сказать хорошего об этом субъекте» (Гитлере); он даже описывал свои эротические сновидения, связанные с Гитлером.

Новость об увлечении Дали Гитлером распространилась среди членов движения, порождая массу споров и пересудов. Многие сюрреалисты симпатизировали коммунистам и с отвращением осуждали испанского художника за его извращенные высказывания. Дело еще осложнилось тем, что на одной из своих громадного размера картин Дали изобразил Ленина, представив его в издевательском, гротескном ракурсе: трехметровые ягодицы вождя коммунистов покоились на подпорках. В группе сюрреалистов Ленин многих восхищал; провокацию Дали они склонны были считать намеренной издевкой над собой. После того как Бретон в разговоре с Дали сказал, что он не принимает и не одобряет изображения человеческих ягодиц и ануса, на эпатажных полотнах испанца вдруг стали в огромных количествах появляться во всех видах именно анальные отверстия.

К началу 1934 года Бретон почувствовал, что с него довольно. Он подготовил заявление, подписанное несколькими участниками движения, в котором предлагалось исключить Дали из группы.

Движение сюрреалистов раскололось: в нем у Дали были не только враги, но и соратники. В конце концов было решено обсудить этот вопрос на общем собрании.

Дали был простужен; он явился на собрание закутанный во множество одежек, с термометром во рту. Пока Бретон, расхаживая по комнате, перечислял причины принятого решения, Дали, которого то знобило, то бросало в жар, начал снимать с себя сначала пальто, потом куртки, свитера, фуфайки. Присутствующие невольно отвлекались, наблюдая за ним, не в силах сосредоточиться на словах Бретона.

Наконец, Дали попросили ответить. «Я написал и Ленина, и Гитлера такими, какими они являлись мне во сне». — Термометр во рту мешал ему выговаривать слова, так что он брызгал слюной во все стороны. — «Анаморфированный зад Ленина — не оскорбление, а непосредственное подтверждение моей верности принципам сюрреализма. — Говоря, он продолжал мало-помалу освобождаться от одежды. — Пора отбросить все запреты, иначе мы должны будем составить длинный список того, что нельзя изображать. Нельзя позволить Бретону заявлять, что великое королевство сюрреалистической поэзии — это просто-напросто огороженная территория, где держат под домашним арестом злостных преступников, находящихся под надзором полиции нравов или коммунистической партии».

Члены группы были сбиты с толку, Дали ошеломил их, превратив собрание в настоящее сюрреалистическое представление. Он не просто высмеял принцип творческой свободы в том виде, в каком они его провозглашали, но еще и сам заявил претензии на этот принцип. К тому же он рассмешил всех собравшихся. Теперь, продолжай сюрреалисты настаивать на исключении Дали, они тем самым расписались бы в том, что признают правильность его обвинений. На собрании приняли решение до поры до времени оставить Дали в покое, но для всех было очевидно, что отныне движение сюрреалистов еще более разобщено, чем раньше.

К концу года Дали отбыл в Нью-Йорк. В Париже поговаривали, что он завоевал Америку и сюрреализм находится там на пике популярности. Шли годы, Дали осел в Соединенных Штатах, его лицо то и дело появлялось на обложке журнала «Тайм». Из Нью-Йорка его слава разошлась по всему свету, он приобрел всемирную известность. Что же касается сюрреалистов, то их движение постепенно исчезло из поля зрения публики, вытесняемое другими, более модными направлениями в искусстве. В 1939 году Бретон, раздосадованный тем, что Дали удалось ускользнуть из-под его контроля, всетаки заочно исключил испанца из своего объединения. Правда, к тому времени это уже не имело никакого смысла: термин «сюрреализм» теперь прочно был связан в сознании людей с именем Дали, а его творчество продолжало и продолжает волновать людей и после того, как само движение сюрреализма умерло.

ТОЛКОВАНИЕ

Сальвадор Дали был человеком с огромными амбициями. Хотя выглядел он донельзя эксцентричным и казался окружающим чудаком, если не сказать больше, однако из его дневников, можно видеть, насколько четко он видел цель и как точно, стратегически просчитывал свое продвижение к ней. Еще в самой юности, изнывая в тихой Испании, он понял, насколько важно для него покорить артистический мир Парижа, этого вселенского центра современного искусства. Только таким образом, представлялось ему, можно подняться к вершинам славы. Для того же, чтобы оказаться в Париже замеченным, необходимо примкнуть к одному из объединений или движений — таким образом он разом определил бы свой статус как авангардиста и получил бы к тому же бесплатную рекламу. Учитывая своеобразие его произведений и изобретенный им параноидально-критический метод, сюрреализм был для Дали самым логичным, а по сути — единственно возможным выбором. Конечно, помогло и то, что добрый друг Дали, Бунюэль, уже входил в состав объединения, а его возлюбленная, Гала, бы а замужем за поэтом Полем Элюаром, одним из идейных основателей и апологетов сюрреализма. С их помощью и при содействии еще нескольких человек (которых Дали называл глашатаями или проводниками) он добился того, чтобы его имя стало широко известно в Париже и наконец достигло ушей Бретона. На самом деле Дали с презрением относился к любым объединениям и организованным группам, а сам Бретон ему активно не нравился, но и группа, и руководитель должны были сослужить ему службу. Подобравшись к нему с помощью друзей и исподволь внушив мысль, что он, Сальвадор Дали, — истинный сюрреалист, он хитро и умело добился того, что Бретон предложил ему вступить в группу.

Теперь, став законным членом объединения сюрреалистов и официально утвердившись в правах, Дали мог двигаться дальше к достижению своих целей, разворачивать тайную войну. Поначалу он притворялся лояльным участником движения и воспользовался этим, чтобы завоевать Париж. Сюрреалисты были искренне благодарны ему за новую жизнь, которую он вдохнул в выдыхающееся движение, но в действительности он просто пользовался их именем и известностью для саморекламы. Достигнув популярности, которой теперь уже ничто не могло повредить, он начал подрывную работу, разрушая группу изнутри. Чем слабее будут сюрреалисты, тем проще ему будет захватить власть. Дали намеренно обращается к образам Гитлера и Ленина, прекрасно зная, что у многих членов объединения это вызовет негативную реакцию. Спектакль, сыгранный Дали на том памятном собрании, сам по себе был шедевром сюрреалистического искусства, но, помимо этого, еще и стратегическим ударом по единству группы. Дали удалось не только выставить Бретона в неприглядном свете, продемонстрировав членам группы его диктаторские замашки, но и вызвать серьезные разногласия и конфликт среди участников движения. Добившись того, что объединение сюрреалистов оказалось на грани раскола, он убегает в Нью-Йорк и там завершает свою кампанию. Беззастенчиво присвоив притягательное, обольстительное название «сюрреалист», он вошел в историю как самый знаменитый представитель и чуть ли не основатель этого направления, оттеснив на задний план самого Бретона.

Трудно в одиночку прокладывать себе дорогу в этом мире. Связи способны облегчить эту нелегкую задачу, но, если вы только начинаете, почти невозможно обратить на себя внимание именно тех людей, чья поддержка могла бы реально помочь, — им это попросту неинтересно. Нередко самое разумное в этом случае — войти в какое-то объединение, группу, наиболее близкую вам по духу или такую, которая со временем могла бы помочь вашему продвижению. Вместо того чтобы стараться завоевать эту группу извне, можно попытаться внедриться в нее. Став своим человеком, вы получите доступ к ценной информации, познакомитесь с ее членами, узнаете их слабости, разберетесь в их притворстве — это можно будет использовать в случае необходимости для подрывной войны. Изнутри можно дезорганизовывать, разделять и властвовать.

Помните: ваше преимущество в подобной ситуации заключается в том, что в отличие от прочих членов группы вы не имеете здесь сентиментальных привязанностей — вы преданы лишь себе самому. Это даст вам свободу, необходимую для хитроумных, разрушительных маневров, которые позволят двигаться вперед за счет других.

Если вы решились развязать войну, дабы достичь полного триумфа своей индивидуальности, прежде всего неумолимо и безжалостно уничтожьте тех, кто с вами особенно схож. 

— Сальвадор Дали (1904–1989)

КЛЮЧИ К ВОЕННЫМ ДЕЙСТВИЯМ Самым распространенным способом обороны на войнах старого типа были крепости и обнесенные стеной города, и столетиями полководцы изобретали все новые и новые способы, позволяющие брать такие преграды. Крепости задумывали и возводили неприступными, их взятие требовало огромных усилий, так что по возможности вражеские армии обходили их. Традиционно крепости штурмовали, карабкаясь на стены по лестницам или проламывая эти стены особыми орудиями. Часто бывало, что крепость подвергали осаде, окружая ее и таким образом оставляя без съестных припасов и воды, не давая подойти подкреплению, а защитникам крепости покинуть ее. Обитатели крепости страдали от голода и жажды, слабели, им уже было не под силу защищать стены, так что враги пробивали их и входили в осажденный город, не встречая сопротивления. Подобные осады длились подолгу и влекли за собой множество жертв.

Шли века, и мудрые стратеги изобрели другой способ взятия крепостных стен. Эта стратегия базировалась на простом рассуждении: внешняя мощь крепости — не более чем иллюзия, ведь за неприступными стенами люди, запертые в ловушке, испуганные, подчас потерявшие надежду. Командиры уже ничего не могут предпринять, ничем не могут помочь, им остается лишь одно — уповать на прочность стен. Устраивать осаду под этими стенами, тратить время и ресурсы означает неверно принимать видимость силы за реальную силу. Если же на самом же деле толстые стены скрывают слабость и немощь, таящуюся под скорлупой, то лучшая стратегия — обойти их и нацелить удар внутрь. Это можно сделать, прорыв подкопы под стены и расшатав их, — традиционная военная стратегия. Более эффективный, окольный путь — проникнуть в тыл, заслать лазутчиков в крепость или поискать недовольных среди ее обитателей. Открыв такой вот внутренний фронт, найдя тех, кто будет вести для вас подрывную работу в крепости, распространяя панические слухи, сея недовольство, а потом и сдаст вам крепость, вы сэкономите много времени и сил, избежав осады.

В конце 1968 года северовьетнамцы провели знаменитую операцию «Тет» против армий США и Южного Вьетнама. Одной из целей была древняя столица Хюэ, город, имеющий для вьетнамцев громадное религиозное значение. В центре Хюэ находится цитадель — практически недоступная крепость, на территории которой расположился императорский дворец, душа и сердце Хюэ. Гарантией безопасности служили высокие стены невероятной толщины, со всех сторон окруженные водой. В 1968 году цитадель охраняли американские солдаты и их союзники. Несмотря на это северовьетнамцам удалось захватить крепость, причем без особого труда. Они удерживали ее на протяжении нескольких недель, а затем исчезли из Хюэ, как по волшебству, после массированной американской контратаки. В сущности, цитадель не имела особого значения в качестве стратегического объекта, зато огромный символический смысл заключался в том, чтобы суметь отбить ее у неприятеля, показав всему миру, что непобедимость американцев — не более чем миф.

Захват цитадели — этот выдающийся подвиг северовьетнамцев — был осуществлен по следующему сценарию. За несколько месяцев до праздника Тет вьетконговцы начали проникать в город. Они находили и организовывали вокруг себя сочувствующих из числа жителей Хюэ, в частности тех, кто работал в крепости. От них был получен подробнейший план цитадели, который позволил втайне построить несколько искусных подкопов под толстые стены. Им удалось также разместить запас оружия в ключевых пунктах. Во время праздника Тет в город проникло еще больше людей, одетых, как местные крестьяне. Сообщники, находившиеся внутри цитадели, помогли им пройти сторожевые посты и открыли ворота. Они смешались с местными жителями, так что невозможно было отличить, где друг, где враг. Кроме того, заранее разведав и изучив расположение командных постов внутри Цитадели, северовьетнамцы сумели мгновенно вывести их из строя, лишив защитников крепости возможности поддерживать между собой связь. Это вызвало переполох, породило смятение, что и привело к провалу обороны.

Стратегия, к которой прибегли северовьетнамцы, называется «цветок лотоса». Она уходит корням в глубь азиатской военной традиции и применяется далеко за пределами военных действий. Вместо того чтобы обращать внимание на устрашающую видимость грозного неприятеля, сосредотачиваясь на захвате оборонительных позиций на периферии и прорываясь через них (традиционный западный подход), эта стратегия нацелена сразу и преимущественно в центр — образно выражаясь, на нежные и беззащитные внутренние части цветка. Цель — любыми средствами проникнуть в центральную часть и атаковать прежде всего уже там, дабы вызвать смятение и посеять панику. Вместо того чтобы прорывать оборону, они просачиваются, проникают сквозь ее. Это касается и умов вражеских солдат — проникнуть в их мысли, посеять смуту, расшатать их уверенность и рассудительность, ослабить изнутри. Подобно тому, как распускается цветок лотоса, все события начинают разворачиваться из центра.

Главное в данном случае то, что расшатать что-либо — стену, группу, умонастроение — проще всего изнутри. Начав загнивать или разваливаться изнутри, вся структура вскоре рушится под собственным весом — куда более эффективный способ, чем карабкаться по стенам или пытаться пробить их снаружи. Нападая на какую-либо группу или коллектив, последователь «стратегии лотоса» прежде всего думает о том, чтобы открыть внутренний фронт. Сообщники в тылу противника поставляют ценную информацию, помогая узнать все о его слабостях и уязвимых местах. Тихо и бесшумно они организуют саботаж, предпринимают действия, ведущие к раздорам, разладу и развалу. Эта стратегия может настолько ослабить неприятеля, что справиться с ним можно одним ударом; а порой не требуется даже и этого — происходит самоуничтожение противника.

Вариант «стратегии лотоса» — вступив в дружественные отношения с неприятелями, проникнуть в их мысли и сердца. Таким образом можно узнать все о намерениях, нуждах и слабостях друзей-соперников и без труда проникнуть в нежное нутро, которое они так тщательно укрывают. С другом они забудут об осторожности. И даже позднее, когда тот, кого они считали верным другом, уже приступит к осуществлению своих подлых предательских намерений, они не сразу смогут поверить в это. Отзвуки былой дружбы еще позволят лазутчику и впредь манипулировать ими, играя на их чувствах. Чтобы скорее добиться эффекта и вызвать к себе доверие, годится демонстрация щедрости или великодушия, которые всегда заставляют людей забыть о недоверчивости, — стратегия троянского коня. (Десять долгих лет греки осаждали стены неприступной Трои, и только прибегнув к хитрости, добились своего в считанные часы: внутри деревянного коня, который они подарили троянцам, спрятались несколько человек. Так они сумели проникнуть в город и открыть ворота изнутри.)

«Стратегия лотоса» имеет очень широкое применение. Столкнувшись с какой-то сложной проблемой или непреодолимым препятствием, не торопитесь пасовать. Подумайте о том, как подобраться к мягкой сердцевине, к центру, из которого произрастает проблема. Может быть, дело в некоем конкретном человеке; может быть, всему виной вы же сами и ваши избитые, тривиальные идеи; возможно, причина — плохо и нефункционально организованный коллектив. Поняв, что находится в сердцевине, вы приобретаете власть воздействовать на проблему изнутри, изменять положение дел. Прежде всего подумайте о том, как вам добраться до центра — не важно, мысленно или на деле, — не пытайтесь атаковать снаружи или карабкаться на крепостные стены.

Если там, внутри, есть кто-то, от кого вам желательно было бы избавиться или кому нужно помешать, самое естественное — обсудить это с другими членами вашей группы, которые ощущают то же. Можно сказать, что большинство заговоров имеют своей целью некие действия, направленные обыкновенно на свержение лидера и захват власти. Ставки при этом бывают высоки, именно потому заговоры — дело весьма сложное, сопряженное со значительным риском. Почти у любого заговора можно найти слабое место, причем, как правило, все упирается в несовершенство человеческой натуры: чем большее число заговорщиков вовлечено в дело, тем выше вероятность, что все раскроется, что кто-то, намеренно или случайно, выдаст остальных. Как сказал Бенджамин Франклин, три человека могут хранить тайну, если двое из них мертвы. Как бы вы ни полагались на своих сообщников, как бы ни были уверены в их преданности, все же чужая душа потемки — они могут сомневаться, колебаться, общаться с кем-то и подвергнуться чужому влиянию.

Можно принять некоторые меры предосторожности. Старайтесь посвящать в тайну заговора как можно меньшее число людей; чем меньше они знают, тем меньше могут разболтать — умышленно или по неосторожности. План заговора храните в тайне по возможности дольше, открыв его сообщникам в самый последний момент, когда у них уже не будет возможности отступить. Затем, после того как ваш план станет известен сообщникам, следуйте ему неукоснительно. Ничто так не обескураживает и не заставляет терзаться сомнениями, как изменения, вносимые в последнюю минуту. Даже имея все гарантии, не забывайте все же, что в большинстве случаев заговоры терпят неудачи, поэтому постарайтесь предусмотреть всевозможные непредвиденные ситуации и обдумать способы выхода из них. Не забывайте и о том, что последствия удачного заговора могут оказаться неожиданными. Даже успешное покушение на Юлия Цезаря привело не к реставрации римской республики, на которую рассчитывали заговорщики, а к установлению антидемократического режима императора Августа. Если число участников заговора будет слишком мало, вы рискуете утратить контроль над последствиями своего заговора; слишком велико — и заговор будет раскрыт раньше, чем ваши усилия успеют принести плоды.

Разрушая какую бы то ни было структуру изнутри, вы должны сохранять спокойствие и не поддаваться соблазну совершить некий театральный, эффектный поступок, предпринять широкомасштабные действия. Как показывает пример Канариса, вставляя палки в колеса, устраивая мелкие неполадки в системе, можно нанести ничуть не меньший урон, к тому же во многих случаях это куда менее опасно, так как выследить вас будет достаточно сложно. Рассматривайте возможность удержать соперников от агрессивных действий либо разрушить их планы как настоящую боевую победу, пусть даже тайный триумф ваш никому не видим. Несколько таких побед — и ваш враг падет.

Наконец, не забудьте, что важнейшую роль в любой войне играет боевой дух, так что всегда имеет смысл деморализовать войска противника. Китайцы называли это «убрать горящие дрова из-под котла». Вы можете попытаться сделать это, атакуя снаружи, средствами пропаганды. Правда, нередко это приводит к обратному результату, лишь усиливая сплоченность неприятельских солдат и гражданского населения перед лицом чужеземных захватчиков, посягающих на их независимость. Намного эффективнее другой путь — обнаружить сочувствующих в их рядах, тех, кто мог бы сеять среди них недовольство. Оно будет распространяться, подобно заразе. Солдаты видят, что те, кто сражается на их же стороне, бок о бок с ними, сомневаются в справедливости дела, за которое они бьются, — и вот они деморализованы, растерянны, в них зреет недовольство. Если их вожди слишком остро реагируют на это, наказывая нытиков и сомневающихся, это вам только на руку: они выставляют себя несправедливыми и деспотичными. Если же они закрывают глаза на проблему, не предпринимая ничего, то упадочнические настроения среди рядовых будут распространяться и дальше. Ну а если они начнут подозревать всех и каждого, видя врагов повсюду, эта мания преследования затуманит им глаза, помешает мыслить стратегически.

Действуя исподтишка, зароните сомнения, заставьте противника заколебаться — часто этого оказывается достаточно, чтобы получить преимущество, необходимое для победы.

Образ: Термит. Незаметно, откуда-то изнутри проникнув в дом, термиты бесшумно уничтожают древесину, целые армии насекомых вгрызаются в балки и перекрытия. Их действия незаметны — чего нельзя сказать о результате.

Авторитетное мнение:

Самое худшее — осаждать крепости…Полководец, не будучи в состояния преодолеть свое нетерпение, посылает своих солдат на приступ, словно муравьев; при этом одна треть офицеров и солдат оказывается убитыми, а крепость остается не взятой…Поэтому тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь; берет чужие крепости, не осаждая.

— Сунь-цзы (IV в. до н. э.)

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА На вашей же стороне, в вашей собственной группе всегда могут оказаться недовольные — люди, готовые повернуть свое оружие против вас и вести подрывные действия изнутри. Самая ужасная ошибка — поддаться мании преследования, подозревая всех и каждого в возможной измене, стараясь отследить каждый их шаг. Единственное, чем вы сможете уберечь себя от опасности заговоров и саботажа, — это создать для своих солдат наилучшие условия. Тогда люди будут вам верны и сплотятся ради общего дела, тогда они сами будут поддерживать дисциплину и сдадут любого нытика или саботажника, который попытается подорвать ситуацию. Лишь в ослабленном, нездоровом организме могут удержаться и начать свою разрушительную работу раковые клетки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.