Глава 1 Театр военных действий в Венгрии зимой 1944/45 годов

Глава 1

Театр военных действий в Венгрии зимой 1944/45 годов

В конце декабря 1944 года группа армий «Юг» силами трех армий (2-я танковая, 6-я и 8-я) при участии 3-й венгерской армии после тяжелых, связанных с огромными потерями оборонительных боев была вынуждена постепенно сдавать свои позиции. Мощное советское наступление, предпринятое Красной Армией летом 1944 года, фактически разорвало связь между группой армий «Ф», располагавшейся на Балканах, и группой армий «Центр», базировавшейся в Польше.

На тот момент фронт проходил к северу от реки Драва, к югу от Надьканижи, до юго-западного побережья озера Балатон (Платензее), проходил по его северо-западным берегам к юго-восточному окончанию Баконьского леса и Вертешских гор, следуя по Дунаю до Грана (Эстергом), проходя вдоль одноименной реки Гран на север и северо-восток, где он достигал словацких границ чуть северо-восточнее городка Банска-Бистрица. Этот участок Европы и стал сценой «военного театра», на которой между озером Балатон, Будапештом и Веной разразилось одно из самых ожесточенных сражений Второй мировой войны. Именно о нем и будет рассказано в этой книге.

Огромное влияние на ход сражения оказал местный рельеф, который определялся холмистой равниной Дунантуль, раскинувшейся к западу от Дуная. Под Дунантулем в целом понимается Западная Венгрия, расположенная к западу и югу от дунайского течения. Общая площадь данной местности составляет около 32 тысяч квадратных километров.

С немецкой стороны главным действующим лицом в данной военной трагедии поначалу стал IV танковый корпус СС, который входил в состав 6-й армии (армейская группа Балка), а затем вместе с перекинутыми с Западного фронта I и II танковыми корпусами СС должен был войти в состав 6-й танковой армии (6-я армия СС). В рамках этого оперативного соединения оказались шесть самых именитых эсэсовских дивизий, которые составляли ядро Ваффен-СС. Кроме этого, в боях под Балатоном принимали участие I кавалерийский корпус, III танковый корпус (корпусная группа Брайта) и II венгерский армейский корпус. По другую строну фронта в осажденном советскими войсками Будапеште был оставлен на погибель X горнострелковый корпус СС, состоявший из четырех немецких дивизий (две армейские и две эсэсовские), а также остатки I венгерского армейского корпуса.

Прежде чем обратиться к действиям 6-й танковой армии, необходимо рассмотреть причины ее возникновения. Гитлер отдал приказ о ее формировании еще в сентябре 1944 года. Не исключено, что уже 12 сентября 1944 года он вызвал к себе начальника Штаба оперативного руководства Вермахтом генерал-полковника Йодля, которому и отдал данный приказ. Одновременно с этим с Западного фронта отзывается генерал-полковник Ваффен-СС оберстгруппенфюрер СС Зепп Дитрих, который командовал там 5-й танковой армией. Его ставят во главе начавшейся формироваться танковой армии. Своему преемнику Мантойфелю Дитрих дал весьма запутанное объяснение относительно своего нового назначения: «Фюрер считает, что я буду полезнее на Родине, нежели на поле боя».

В документах Верховного командования Вермахта также есть упоминания о дате формирования 6-й танковой армии. С одной стороны, говорится, что 6-я танковая армия должна быть сформирована, дабы принять участие в Арденнской операции. «Требуется приблизительно 800 эшелонов, чтобы доставить 6-ю армию (с 8 ноября — 6-я танковая армия, командующий — оберстгруппенфюрер СС Зепп Дитрих), в которую входят 1-я, 2-я, 9-я и 12-я танковые дивизии СС, а также учебная танковая дивизия». Приблизительно в то же время в журнале боевых действий Верховного командования Вермахта делается следующая запись: «С января 1945 года — 6-я танковая армия СС». Почему одновременно возникает, как следует из документов командования Вермахта, две 6-х армии (вторая находилась в составе группы армий «Юг»), остается непонятным. Учитывая характер немецкой армии и то, какое внимание уделялось субординации и дисциплине, в данном случае сразу же можно исключить возможность ошибки или простой служебной халатности. Вероятнее всего, эта путаница предназначалась для дезинформации советской разведки. В любом случае, с 8 ноября 1944 года во всех армейских документах используется официальное наименование «6-я танковая армия». В документах, выходивших из недр СС, используется несколько другое наименование — «6-я танковая армия СС». По крайней мере, подобное словосочетание активно используется вплоть до зимы 1945 года. Возникает насущная потребность объяснить, почему в конце войны для обозначения одного и того же оперативно-тактического соединения использовалось два обозначения — «официальное» и «фактическое».

В данном случае основным источником информации может являться журнал боевых действий группы армий «Юг». В нем всегда употребляется обозначение «6-я танковая армия». По этой причине далее в книге для обозначения 6-й танковой армии СС в основном будет использоваться это «официальное» обозначение. Это позволит сохранить стиль цитируемых документов, не вводя в заблуждение читателя. Таким образом, каждый раз, когда будет упоминаться 6-я танковая армия, надо подразумевать 6-ю танковую армию СС. Данной детали уделяется такое большое внимание хотя бы потому, что в ходе описываемых событий в группе армий «Юг» имелось две 6-х армии, каждая из которых принимала активное участие в боях под Балатоном. Не стоит забывать, что в боях в Западной Венгрии участвовала еще одна 6-я армия — советская 6-я гвардейская танковая армия.

Но вернемся к формированию 6-й танковой армии. Оно велось быстрыми темпами. Фактической датой ее создания является 24 сентября 1944 года, то есть через 12 дней после того, как Гитлер отдал свой приказ. Сам Гитлер постоянно интересовался ходом формирования данного соединения, так сказать, «держал руку на пульсе». В состав этой армии в основном входили части, которые предназначались для ведения боев на Западном фронте. Само командование 6-й танковой армии было составлено отчасти из штаба, располагавшегося в Северной Франции и Бельгии, а отчасти — из штаба XII армейского корпуса. Все штабные офицеры были переданы в распоряжение Ваффен-СС. В итоге получился «смешанный» штаб армии, в котором число армейских офицеров значительно превосходило количество эсэсовцев.

Начальником штаба армии был назначен генерал-лейтенант Гаузе. Он занимался поначалу формированием армии в районе Хайльбронна, затем — в окрестностях Бад-Зальцуфлена. Но на данном поприще он не успел отличиться. В ноябре 1944 года он был назначен Главнокомандующим только формируемой «кадровой армией» (20-я армия). На его пост из Генерального штаба сухопутных войск пришел генерал-майор Ваффен-СС, бригадефюрер СС Кремер. Свой пост он занимал до конца войны. Офицеры штаба армии, возглавлявшие отдельные оперативные группы (Ia, Iс, Id), были офицерами Ваффен-СС, которые получили образование в военной академии Генерального штаба Германии. Армейские офицеры возглавляли преимущественно направления, которые занимались снабжением. Значительная часть подразделений 6-й танковой армии состояла из сугубо армейских служащих. Это были подразделения разведки и снабжения, картографическое бюро, артиллерийские и саперные части. Исключение составляла только дивизия СС «Лейбштандарт». В ней несли службу лишь служащие Ваффен-СС. Все сопутствующие танкистам подразделения в ней состояли в основном из собственных офицеров. Некоторые мемуарные источники указывают на странную тесную взаимосвязь между Ваффен-СС и остальными родами войск. Дело в том, что в Западной Венгрии располагались также штабы частей связи военной авиации — Люфтваффе, военно-морского флота (Дунайская флотилия) и Королевских венгерских войск — Хонведа. В оперативном смысле почти все они подчинялись командованию армии.

Несмотря на то, что из 6-й танковой армии получилась такая «пестрая смесь», многие отмечали, что отношения между солдатами Ваффен-СС, Вермахта, Люфтваффе, военно-морского флота и Хонведа были почти безупречными. Это может объясняться также тем, что по своему менталитету солдаты Ваффен-СС были уже давно интегрированы в «действующую армию», для них перестали существовать барьеры между эсэсовскими и армейскими кругами. Генерал пехоты Типпельскирх, в данной ситуации выступивший в роли беспристрастного свидетеля, отмечал по поводу этой взаимосвязи: «На полях сражений всегда можно было отметить хорошие, даже товарищеские отношения между армейцами и СС».

Особенностью боев в Западной Венгрии была граница, проходившая между действовавшей на Балканах группой армий «Ф» и сражавшейся в Словакии и Венгрии группой армий «Юг». Это не был обычный шов между двумя сражавшимися против общего противника соседними группами армий. По сути, это была граница между двумя военными мирами, которые назывались Верховное командование сухопутных войск Германии и Верховное командование Вермахта. Весь Восточный фронт от Финляндии до Словакии подчинялся Верховному командованию сухопутных войск Германии, которое Гитлер возглавлял с 1941 года. За ситуацию на Западном и южных фронтах отвечало Верховное командование Вермахта, которым Гитлер управлял как «фюрер и Главнокомандующий Вермахтом». Переброска воинских частей с одного фронта на другой была связана с огромными проблемами, что приводило к напряженным отношениям между двумя Верховными командованиями.

Шла традиционная для Третьего рейха борьба компетенций. В итоге все вспыхивавшие конфликты был вынужден улаживать лично Гитлер. В основном ему приходилось сглаживать неровные углы в отношениях между генерал-полковником Гудерианом (тогдашним шефом Верховного командования сухопутных войск Германии) и генерал-полковником Йодлем, который был начальником штаба Верховного командования Вермахта. То, что в роли арбитра между ними выступал Гитлер, выглядело несколько странновато. Но, судя по всему, недоверчивого Гитлера весьма устраивала роль посредника и арбитра. Он как Верховный Главнокомандующий специально создавал всевозможные препоны и конфликтные ситуации, плодя дублирующие друг друга структуры. И если, на первый взгляд, у подобной практики не было очевидных негативных последствий, то ее косвенное отрицательное воздействие было очевидным. Высшие армейские чины не могли оперативно принять решение. Почти любой, даже второстепенный военный вопрос требовал личного вмешательства фюрера. В иных случаях речь шла о заданиях, порученных отдельному батальону. Их утверждение занимало много времени, которого в итоге не хватало на более важные вещи. В итоге Гитлер как Верховный Главнокомандующий стал ощущать на себе все более и более возрастающее бремя неразрешенных военных вопросов, от которых он предпочитал дистанцироваться.

Советское командование не знало таких проблем. В большинстве случаев стратегические и тактические вопросы решались предельно оперативно. Причем это касалось едва ли не всех уровней командования, начиная от самого низшего и заканчивая высшим. Соперничество в Красной Армии в условиях ведения войны, конечно, имело место, но оно очень быстро устранялось. Это касалось и наступления на Будапешт, который как будто специально располагался на месте соприкосновения двух немецких групп армий. Самой природе вещей присуще уделять меньше внимания второстепенным вопросам, проявляя большую заинтересованность в решении главных задач. В годы войны подобное решение во многом зависело и от согласованности действий «соседей по фронту». После того как Красная Армия вступила на Балканы, у Ставки не было никаких проблем с координацией действий армий новых союзников — румын и болгар. Во всех своих действиях они подчинялись непосредственно Москве.

В германских войсках и у их оставшихся союзников — венгров, подобного унифицированного командования не было. Причина этого крылась в самой личности Гитлера, который во имя укрепления собственной власти всячески поощрял соперничество между двумя Верховными командованиями: сухопутных войск и Вермахта. В большинстве своем за подобные управленческие модели были вынуждены расплачиваться штабы армий, подчиненные соответствующему Верховному командованию. Даже немецкие авторы, далекие от симпатий к Советской России, были вынуждены признавать, что «русская модель» командования в годы Второй мировой войны была не в пример эффективнее немецкой. Наиболее ярко это можно проследить на примере битвы за Будапешт[1].

В целом появление танковых частей СС в Западной Венгрии связано именно с битвой за Будапешт. До этого момента IV танковый корпус СС (состоявший из двух дивизий —3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова» и 5-й танковой дивизии СС «Викинг») входил в состав 2-й армии. В 1944 году ему пришлось выдержать три жестоких оборонительных битвы, происходивших в окрестностях Брест-Литовска и Варшавы. В конце декабря 1944 года этот танковый корпус СС находился на Восточном фронте по линии Висла — Нарев, чуть севернее Варшавы. Но вскоре Гитлера стал интересовать только Будапешт. Типпельскирх вспоминал, что еще вечером 24 декабря 1944 года Гитлер отдал приказ о срочной переброске эсэсовского корпуса из Восточной Пруссии в Венгрию. «И это несмотря на то, что ослабление Восточно-прусского фронта было очень рискованным». IV танковый корпус СС был усилен 96-й и 711-й пехотными дивизиями, которые вместе с танкистами должны были отправиться в Венгрию.

^{Генерал-полковник Хайнц Гудериан}

Между тем венгерская столица оказалась в кольце советского окружения. Кольцо вокруг Будапешта было замкнуто в районе Грана. Именно в это время генерал-полковник Гудериан ощутил на себе гнев Гитлера. Отчасти это было связано с разными взглядами на крупную военную операцию, которую Германия должна была проводить в Арденнах. Когда Гудериан осознал, что ему не суждено отговорить фюрера от организации этой военной авантюры, то стал всячески настаивать на том, чтобы наступление на западном направлении началось как можно раньше. Он стал требовать, чтобы оно стартовало уже 16 ноября. Эта дата наступления на западе еще хоть как-то позволяла выкроить свободные воинские части и прикрыть берлинское направление, которое было фактически открыто для Красной Армии. Но Гитлер даже не подумал прислушаться к требованиям полководца. В итоге наступление в Арденнах началось на месяц позже —16 декабря 1944 года. Как известно из истории, оно не привело ни к каким мало-мальски значимым результатам. В итоге Гудериан не только не получил необходимые для укрепления фронта части, но и лишился последних резервов, которые были направлены с берегов Вислы в Венгрию.

Генерал-полковник Рендулич так охарактеризовал сложившуюся ситуацию:

«В ходе наступления в Арденнах поставленные оперативные цели не были достигнуты. Однако это сражение смогло на время затормозить наступление союзников. Впрочем, их продвижение возобновилось 13 января 1945 года. Их наступление под Эйфелем только ускорило наш конец. За день до этого 12 января 1945 года началось русское зимнее наступление, по мере развития которого им удалось добиться значительных успехов. Произошло это не в последнюю очередь из-за того, что последние свободные немецкие резервы оказались направлены на Запад. Но с Запада, где эти силы должны были участвовать в Арденнской операции, они были перевезены в Венгрию, где в последние дни декабря 1944 года развернулась нешуточная борьба за Будапешт. Если положение на Западном фронте оказывало хоть сколько-нибудь заметное влияние на ход войны, то Арденнское наступление стало его катастрофическим выражением».

После того, как на Западе Германия потеряла в боях последние оперативные резервы, Гудериан почти перестал надеяться на стабилизацию Восточного фронта. Проблематичным было даже на время сдержать советское наступление в Польше. Вывод из Польши танкового корпуса СС и двух пехотных дивизий шокировал Гудериана. В особенности его рассердил тот факт, что данное мероприятие было осуществлено даже без консультации с ним. Подобное поведение фюрера можно было расценивать не только как личное оскорбление, но как и вотум недоверия, высказанный генерал-полковнику. Сам Гудериан так описывал эти события:

«25 декабря. В первый день рождественских праздников я возвращался по железной дороге обратно в Цоссен (до этого Гудериан был в Ставке Гитлера в Цигенберге. — Авт.). Пока я был в поездке, Гитлер за моей спиной распорядился перекинуть корпус СС под командованием Гилле, с его двумя дивизиями СС, располагавшимися к северу от Варшавы, под Будапешт для деблокирования этого города. Это был резерв группы армии Рейнхардта. Рейнхардт также очень разочарован этим безответственным поступком, ослабившим и без того растянутый фронт. Никакие возражения и протесты не возымели действия. Для Гитлера деблокирование Будапешта было значительно важнее, чем оборона Восточной Германии. Когда я попросил обосновать данный шаг, то он сослался на внешнеполитические причины и фактически выгнал меня. Из имевшихся в резерве для обороны от русских 14 с половиной танковых и моторизованных дивизий, 2 ушли на соседний фронт. Осталось 12 с половиной дивизий — и это на 1200 километров фронта».

Действительно, планировалось направление в резерв двух дивизий IV танкового корпуса СС, о которых говорил Гудериан. Резерв армии даже начали формировать в соответствии с приказом Гитлера, но вот полностью выполнить его не успели. Некоторое время корпус еще пребывал на Восточном фронте в Польше. Судя по всему, ожидалось прибытие пехотного подкрепления. Тогдашний начальник штаба IV танкового корпуса СС оберштурмбаннфюрер Ваффен-СС Шёнфельдер писал по этому поводу: «Генерал-полковник Гудериан считал, что указание было уже почти выполнено». В рождественскую ночь началась загрузка вагонов первого эшелона, который направлялся в Венгрию.

Почему для выполнения этого трудного и, по сути, неблагодарного задания, Гитлер выбрал именно IV танковый корпус СС, ответить не так уж трудно. Этот выбор был напрямую связан с личностью командующего корпусом генерала Ваффен-СС, обергруппенфюрера СС Гилле, который во время боев под Черкассами и Ковелем приобрел славу легендарной личности. Генерал Ваффен-СС Штайнер вспоминал по этому поводу: «Командующий IV танковым корпусом генерал Ваффен-СС говорил, что сам уже однажды побывал в котле и, следовательно, как никто другой знает, какое мужество требуется его окруженным товарищам. По этой причине его части осознанно пошли на прорыв кольца окружения вокруг Будапешта». Чтобы лучше понять эти слова, оглянемся на несколько месяцев назад. В середине февраля 1944 года Гилле мощным танковым броском прорывает кольцо окружения, в которое под Черкассами попали две немецкие армии, их удается вытащить «на свободу». А некоторое время спустя Гилле вместе со своим штабом оказывается в котле. Он удерживал позиции под Ковелем с 19 марта по 4 апреля 1944 года, пока его вместе с дивизией не вызволили из окружения. Во время пребывания в котле Гилле решительно отвергал возможность сдаться в плен. В итоге к зиме 1944/45 годов Гилле считался одним из крупнейших специалистов по деблокированию окруженных немецких частей. Это ему и предстояло сделать в Будапеште.

Радиограммой в Будапешт было сообщено, что IV танковый корпус СС передается в состав гарнизона «крепости Будапешт», а ведь, чтобы попасть в венгерскую столицу, предстояло прорвать кольцо советских войск. Имя Гилле должно было вдохнуть надежду в каждого немецкого солдата, находящегося в Будапеште, начиная от рядового и заканчивая начальником гарнизона Пфеффером-Вильденбрухом. Учитывая безвыходность положения, в котором находился Будапешт, этот психологический прием мог вдохновить оборонявшихся немцев и венгров на новые свершения. Надежда должна была помочь им перенести физические и психологические нагрузки, подвигнуть их сражаться до последнего патрона. В те дни они еще не знали, что Гитлер не собирался вызволять их из окружения — Будапешт надо было удерживать, а Гилле шел вовсе не на деблокирование, а для того, чтобы самому влиться в ряды будапештского гарнизона. На этот раз танковый корпус Гилле не смог прорваться сквозь ряды Красной Армии.

Прорыв кольца советского окружения был бы теоретически возможен, если бы удар по советским позициям был нанесен с двух сторон: снаружи и изнутри. Наружных сил явно не хватало для выполнения подобной задачи. Тем более что с каждым днем части Красной Армии сжимали кольцо окружения. Находившимся же в окружении немецким частям категорически запрещалось покидать Будапешт, а стало быть, не могло быть и речи о массированном ударе в одном месте — это означало бы оставление большинства районов венгерской столицы. В данной ситуации действовал приказ Гитлера, запрещавший оставлять ранее уже занятые территории. Не стоило забывать, что Гитлер в конце войны был буквально одержим Венгрией. Освобождение Будапешта и утверждение в Западной Венгрии стало для фюрера своеобразной идефикс, манией. Ей были подчинены все его дела и мысли. Он постоянно говорил о внешнеполитических соображениях, о необходимости защищать последние источники нефти, располагавшиеся в Венгрии и Австрии, без которых (после потери румынской нефти) продолжение войны было бессмысленным делом. На фоне сохранения нефти Гитлер не полагал нужным считаться с прочими регионами, в том числе с Верхней Силезией и Саарской областью, в которых располагались богатые залежи угля. Для Гитлера потеря этих незаменимых для немецкой промышленности регионов ничего не значила по сравнению с попыткой закрепления на дунайских просторах. Складывалось впечатление, что Гитлер боялся потерять Венгрию как последнего союзника по Второй мировой войне. В это сложное время его заботил международный престиж (о каком уж престиже могла идти речь в это время?). Не исключено, что именно по этой причине его больше заботили территории, лежащие к югу от Вены, нежели собственно немецкие земли.

Первые эшелоны с подразделениями IV танкового корпуса СС стали прибывать в Рааб (Дьёр) в последние дни 1944 года. Они были сразу же отданы в подчинение армейской группе Балка (собственно 6-я армия). 96-я и 711-я пехотные дивизии прибыли с небольшим запозданием, буквально накануне наступления. Прибывая, они тут же выходили на исходные позиции, готовясь включиться в борьбу.