Восстание 14 декабря 1825 года
Восстание 14 декабря 1825 года
Самым близким человеком к Александру стал в это время Аракчеев, о котором говорили, что он хочет сделать из России казарму и приставить фельдфебеля к дверям. Совсем неудивительно, что такие строгости и глупости привели к результату обратному: возмущенные офицеры самых элитных полков вышли на Сенатскую площадь. Это были декабристы. Правда, вышли они уже после смерти Александра, как раз в день, когда его младший брат Николай должен был стать императором.
Молодые вольнодумные люди, посмевшие открыто восстать против существовавшего порядка, появились отнюдь не сами по себе. Ключевский связывает происхождение декабристов из одного странного учебного заведения рядом с дворцом Юсупова. Заведение было страшно дорогим, страшно элитарным и принадлежало иезуитам, которые наводнили Петеребург еще во времена императора Павла, внушив тому уверенность, что разницы между православием и католицизмом никакой нет, а последний так даже лучше для монархического воспитания. В этом пансионе у Юсуповского дворца и воспитывались многие «декабристские» фамилии: Орловы, Меншиковы, Волконские, Бенкендорфы, Голицыны, Нарышкины, Гагарины и т. д.
«Это очень любопытная черта, – говорит сам Ключевский, – которой мы не ожидали бы в людях 14 декабря. Кажется, католическое иезуитское влияние, встретившись в этих молодых [людях] с вольтерьянскими преданиями отцов, смягчило в них и католическую нетерпимость, и холодный философский рационализм; благодаря этому влиянию сделалось возможным слияние обоих влияний, а из этого слияния вышло теплое патриотическое чувство, т. е. нечто такое, чего не ожидали воспитатели».
Конечно, не все будущие декабристы учились у иезуита Николя, некоторые учились в кадетских, сухопутных, морских, пажеских корпусах, некоторые за границей, в Лейпциге, в Париже, некоторые в многочисленных русских пансионах, содержимых иностранцами, некоторые и вовсе учились дома, но под руководством иностранцев. Это воспитание плюс события 1812 года, всплеск патриотизма, впервые увиденный и воспринятый как человек русский крестьянин – все это и дало тот всплеск неприятия русской действительности, который вылился в события на Сенатской площади. Кюхельбекер, например, на допросе в следственной комиссии сказал, что «главной причиной, заставившей его принять участие в тайном обществе, была скорбь его об обнаружившейся в народе порче нравов как следствии угнетения».
«Взирая, – добавил он, – на блистательные качества, которыми Бог одарил русский народ, единственный на свете по славе и могуществу, по сильному и мощному языку, которому нет подобного в Европе, по радушию, мягкосердечию, я скорбел душой, что все это задавлено, вянет и, быть может, скоро падет, не принесши никакого плода в мире».
Объясняя разницу между отцами, державшимися царя, и детьми, на него посягнувшими, Ключевский записал удивительную фразу: «Отцы были русскими, которым страстно хотелось стать французами; сыновья были по воспитанию французы, которым страстно хотелось стать русскими».
Декабристы, скажем, могли и не пойти на восстание, если бы не случайное стечение обстоятельств: великий князь Константин отрекся от престола в пользу Николая. Гвардия любила Константина, так что какой-то дворянской вспышки ожидали даже во дворце, ведь все смены власти были связаны с гвардией. Но на этот раз молодые люди вышли не затем, чтобы восстановить в правах Константина, – только для солдат, которые не были посвящены в заговор, дали знамена с надписью «Константин», недаром потом на допросах эти солдаты искренне утверждали, что пошли за офицерами, чтобы вернуть власть Константину и супруге его Конституции! Они собирались образовать временное правительство из пяти заговорщиков, созвать Земское собрание и разработать принципы нового государственного устройства. Но восставшие были расстреляны и схвачены. Зная характер Николая, один из сановников, встретив во дворце арестованного князя Оболенского, воскликнул: «Что вы наделали, князь. Вы отодвинули Россию, по крайней мере, на 50 лет назад!»
Нет, объясняет Ключевский, восстание никуда Россию не отодвинуло: в последние 50 лет она не много сделала шагов вперед: отодвинуться некуда было. Что же касается восстания, то оно сделало только одно: отодвинуло дворян на вторые роли, изъяло из правящего класса, вместо того дворяне стали использоваться как и два века назад, – в качестве вспомогательного средства бюрократических учреждений. Завоевать, вернуть исключительное свое место оно уже не смогло.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.