«Малый Сатурн»
«Малый Сатурн»
В двухстах километрах к северо-западу от рвущегося к Сталинграду танкового кулака Гота началось второе советское наступление против северного фланга группы армий «Дон». Ширина фронта от Новой Калитвы на севере до Нижне-Чирской на юге была более 300 километров. В боевых действиях участвовали 425 тысяч человек (36 дивизий), 1030 танков, 5 тысяч орудий и минометов. Учитывая отвлечение Манштейна на операции по облегчению ситуации Паулюса, трудно было себе представить, откуда немцы возьмут силы для противостояния советскому движению на юго-восток.
Выполнение этой операции началось ранним утром (8 утра) 16 декабря 1942 года с традиционных артиллерийских залпов. Видимость была плохой и авиация осталась на своих аэродромах. Главная задача выпала на плечи 1-й (Кузнецов) и 3-й (Лелюшенко) гвардейских армий. Они по льду перешли Дон. Здесь эта ударная группировка советских войск во взаимодействии с Воронежским фронтом нанесла сокрушительный удар по 8-й итальянской армии. Успех обозначился уже в первый день. Ночью советские войска перегруппировались, снова выдвинули вперед артиллерию и расчистили минные поля. 17-го наступление продолжилось с новой силой. Танки получили новое топливо, и их моторы рычали далеко впереди.
5-я танковая армия Романенко нанесла впечатляющий удар по Нижне-Чирской. 72 часа наступления оказались достаточными для итальянских частей. Зрелище было впечатляющим. Тысячи итальянских солдат в полном беспорядке отступали по русскому морозу в южном направлении. Эти дороги были усеяны трупами замерзших. Бегство началось спонтанно, и оно было необратимо. Вместо рождественских каникул итальянцы получили возможность брести в необозримой степи неведомо откуда неведомо куда.
Советские войска несколько изменили направление наступления — теперь более к востоку с задачей достичь станицы Тацинcкой к 22 декабря, а Миллерова — к 24 декабря. Семидесяти двух часов оказалось достаточно, чтобы сокрушить весь румынский контингент. Дело пошло лучше, чем ожидалось. В свете этого Ставка 19 декабря придала Ватутину 6-ю армию и, что весьма важно, согласилась расширить рамки «Малого Сатурна».
На следующий день фельдмаршал Манштейн обедал в Новочеркасске с маршалом авиации Рихтгофеном. Ярость раздирала двух лучших немецких командиров. Без согласования с ними Гитлер перевел две эскадрильи бомбардировочной авиации со сталинградского направления, что усугубляло положение «крепости». Рихтгофен: «Это предоставляет 6-ю армию своей судьбе». Оба они пришли к выводу, что представляют собой «двух санитаров в сумасшедшем доме».
Но через пару часов стало яснее, почему смертельно необходимые бомбардировщики сняты со сталинградского направления. Советское командование приступило к реализации плана «Малый Сатурн». В восьмидесяти километрах от Серафимовича советское наступление обратило в бегство две итальянские дивизии. Немцы пока не увидели всей широты советского замысла и направленности его на позиции немцев восточнее Ростова, воспринимаемые пока немцами глубоким и надежным тылом. Но Манштейну уже сейчас было ясно, что обращение в бегство итальянцев заставит немецкое командование прийти им на помощь, лишая таковой Паулюса. 6-я армия станет жертвой союзнической лояльности. Гитлер не бросит Муссолини.
Вечером 18 декабря Василевский, видя грядущий успех операции, предложил Сталину осуществить еще одну наступательную операцию. Речь шла об окружении 2-й германской армии, осуществление чего ликвидировало бы группу армий «Б» полностью. Намеченная дата — 24 декабря. В этот день Москаленко двинулся вперед в страшную зимнюю бурю при температуре минус двадцать. Танки 4-й танковой армии Кравченко двинулись вперед, и маленькие У-2 ночью сбрасывали им цистерны с горючим. Утром 28 декабря в наступление перешли войска Воронежского фронта, и два из трех корпусов германской 2-й армии оказались окруженными. На большом расстоянии — между Курском и Купянском германский фронт теперь держали только пять немецких дивизий (еще три были в резерве у Харькова). 31 января Василевский и Голиков убеждали Сталина начать движение в направлении Харькова. Идея была одобрена, и началось планирование операции «Звезда». Голиков сказал двум своим молодым офицерам — Черняховскому и Чибисову, что тот из них, кто возьмет Касторное, получит право наступать на Харьков.
17-й танковый корпус генерала Полубоярова ворвался в Кантемировку, представлявшую собой важный транспортный узел между Воронежем и Ростовом. Наступление было столь неожиданным, что на станции стояли вагоны с боеприпасами, а на улицах блестели никелем новенькие автомобили спешно бежавших офицеров. Отсюда произошел заметный поворот всех — начиная с 1-й и 3-й гвардейских армий — на юго-восток. Успех Полубоярова окрылил. Особенно ощутимо это было в действиях 24-го танкового корпуса генерала Василия Михайловича Баданова. Пусть его героизм и хладнокровие не будут забыты. Бадановский корпус пошел почти прямо на юг сквозь деморализованные итальянские дивизии. Именно в этот день, 20 декабря, фельдмаршал Манштейн, привыкший видеть самостоятельность и удаль лишь у Гудериана и Гота, а не у русских танковых генералов, сообщает в ОКХ, что разгром итальянцев открывает русским дорогу на Ростов. Немцы лишь смутно начинают догадываться о масштабности действий Красной Армии и о продуманности ее действий.
Мимо советских танкистов, потеряв всякое впечатление о реальности, брели сотни итальянских солдат. Они были мало похожи на бравых берсальеров, которые прошлым летом любовались нашими гигантскими южными подсолнухами. Многие шли к местечку под названием Калмыков (пятьдесят километров к югу от Серафимовича). Все тяжелое вооружение отступающими уничтожалось. Депрессия была общим знаменателем на всех уровнях итальянского контингента. К утру тысячи итальянцев, забывших о дисциплине, добрели до маленького Калмыкова. Следующим пунктом сбора бегущей итальянской армии был назначен городок Мешков — еще далее к югу. Но в центре Мешкова уже были созданы советские оборонительные линии с тем, чтобы полностью выбить итальянский элемент из великой борьбы. Несколько неудачных атак — и итальянцы побрели уже назад, к Калмыкову. 21 декабря многих из них здесь пленила советская конница.
Что задумали русские? Ведь трудно предположить, что их действия — спорадическое и спонтанное проявление боевой удали. Каков план? Догадки немецких военачальников получили довольно неожиданное подтверждение. Утром 21 декабря офицеры разведки группы армий «Дон» допрашивали исполняющего обязанности командующего третьей гвардейской армией генерал-майора И.П. Крупенникова, довольно нелепо попавшего в немецкий плен накануне. Немцев прежде всего (и более всего) интересовал стратегический план советской стороны в сложившейся обстановке. Немцы обманули Крупенникова, сказав, что его сын ранен, но находится в немецком плену в хороших условиях. Генерал потерял самообладание. Крупенников признал, что у него в начале войны появились сомнения в отношении победы СССР, но когда он увидел, в каких нечеловеческих условиях содержатся советские пленные в германских лагерях неподалеку от Москвы, он более уже не считал немцев «сверхчеловеками». И ныне он не верит, что Германия может выиграть войну.
Самое важное. Генерал Крупенников — осознавая или не осознавая важность того, что он сообщает немцам, — рассказал о «Сатурне», плане запереть в еще более грандиозное кольцо всю кавказскую группировку немцев посредством удара в направлении Ростова. Первая волна наступления 19–20 ноября между Серафимовичем и Клетской (к югу от Сталинграда) имела ограниченную задачу — взять в западню 6-ю армию Паулюса. Но вторая фаза, начавшаяся сейчас, направлена на то, чтобы «прорвать фронт итальянской восьмой армии к востоку от Серафимовича на Дону и обрушиться на германские войска у Морозовской». Окончательный приказ начать наступление на юг — на Ростов — еще не издан, но в свете успеха первого этапа и разгрома итальянцев, такой приказ скорее всего будет дан. Показания Крупенникова заставили Манштейна немедленно возвратиться в Новочеркасск.
Двумя днями позже командир 15-го стрелкового корпуса генерал-майор П.П. Привалов и его заместитель по артиллерии полковник Любинов были взяты в плен на дороге близ Кантемировки. Привалов отличился еще под Тихвином прошлой зимой и был послан на штабные курсы, по окончании которых ему вручили 15-й корпус. Теперь его, с осколками гранаты в голове, допрашивала германская разведка. От него немцы впервые узнали о введении с нового года офицерских погон и других мерах по укреплению престижа офицерского корпуса. Более важно для немцев было то, что они утвердились в знании главного замысла советского командования. Перед ними по Дону гуляла не танковая вольница, а происходило скрупулезное воплощение смелого и грандиозного замысла с далеко идущими последствиями. Взлетевшие в небо «рамы», как и радиоперехват, быстро распознавший 3-ю танковую армию, подтвердили целенаправленность происходящего — взятием Ростова была бы «окольцована» миллионная германская группировка.
Но преступная слабость одного или нескольких человек, даже занимающих столь важное положение, значила не так много по сравнению с тем, что происходило в решающем месте — на пути к тыловым коммуникациям армейской группировки «Дон». А здесь на арену отчаянной борьбы вышел доблестный генерал Баданов. Его танковый корпус проник в тылы противника на 200 километров, круша все на своем пути. 22 декабря 1942 года танки Баданова подошли к станице Тацинской, представлявшей собой один из главных опорных пунктов немцев на юге России. Здесь размещался крупный аэродром (отсюда Паулюс получал боеприпасы и провизию) и стратегически важный железнодорожный перевалочный пункт. И хотя от «своих» Баданова отделяли уже 250 километров и иссякало горючее и припасы, он рискнул и прошел сквозь станицу Скосырскую — непосредственно к северу от Тацинской.
В 7 часов 30 минут утра 24-го декабря бадановский 24-й корпус произвел традиционную артиллерийскую подготовку, круша взлетающие самолеты противника в момент их взлета. Танки пошли вперед с бесшабашной русской смелостью. Один из них врезался в большой транспортный «Юнкерс-52» и оба исчезли в столбе пламени. Были разбиты 72 самолета противника, успели спастись 52 «Юнкерса» и 16 тренировочных самолетов.
Когда Баданов вышел к большому германскому аэродрому у Тацинской, от немецких летчиков поступили требования эвакуировать авиацию. Находясь на контрольной башне, генерал люфтваффе Фибиг (командир 8-го воздушного корпуса) видел, как русские снаряды уничтожили два огромных «Юнкерса-52». Лишь видя приближающихся русских, генерал нарушил приказ и приказал начать общую эвакуацию. Мимо контрольного пункта Фибига промчался Т-34. В шесть утра доложили, что русские окружили Тацинскую, и через восемь минут сам Фибиг был в воздухе. Последняя надежда спасения Паулюса лежала в обломках на взлетной полосе.
Решив дела на аэродроме и на железнодорожной станции, Баданов в половине седьмого вечера радировал командованию фронта, что боевую задачу он выполнил. Но позади, на пути к своим, уже стояли немцы, отошедшие от первого шока и полные решимости отыграться на Баданове. Тот докладывал 25-го, что в 24-м корпусе остались в строю всего 58 танков, что горючего мало, «корпус испытывал серьезную недостачу боеприпасов. Заменители дизельного топлива истощились. Прошу вас прикрыть с воздуха и ускорить движение пехоты, чтобы закрепиться на новых позициях. Прошу по воздуху сбросить боеприпасы». После этого он еще пятеро суток был отрезанным от своих. Но не было растерянности.
Ранним утром (в 5 часов утра) 26-го декабря ударная группа — небольшая колонна из пяти бензозаправщиков и шести грузовиков с боеприпасами, эскортируемая пятью тридцатьчетверками, пробила себе дорогу к Баданову. Через час генерал по радио узнал, что его корпус стал гвардейским, а он лично стал первым кавалером только что введенного ордена Суворова.
Немцы посчитали постыдным упустить жертву и ввели в дело все возможные наличные силы. Всю ночь немцы ожесточенно преследовали 24-й корпус, то же продолжалось и весь день 27-го декабря. В 6 вечера Баданов радирует Ватутину: «Ситуация серьезная. Нет снарядов. Тяжелые потери в личном составе. Не могу более удерживать Тацинскую. Прошу разрешения прорвать кольцо окружения. Самолеты противника на аэродроме уничтожены». Но Ватутин приказал удерживать Тацинскую и «только если произойдет худшее», постараться вырваться. Ватутин доложил Сталину: «У Баданова 39 Т-34 и 15 Т-70. Я приказал Баданову защищать Тацинскую, но, в случае ухудшения положения, действовать по своему усмотрению».
После 23 декабря Манштейн выдвигает значительную часть своих сил против Баданова и его товарищей. Непосредственно на лихого советского генерала выдвинулась 11-я танковая дивизия. 6-я танковая дивизия отправилась на Нижний Чир. Теперь Гот не мог пробиться к Паулюсу. А если бы и пробился, то горстка его танков уже ничего не решала, поскольку Манштейн из-за «Сатурна» не мог стать его надежной базой и опорой. А как он мог пробиться, если к рассматриваемому времени против него, Гота, стояло уже девятнадцать с половиной дивизий — 150 тысяч солдат, 635 танков и более полутора тысяч орудий и минометов?
Сталин обсуждал радиограммы Ватутина с Жуковым и вскоре к командующему фронтом была послана следующая радиограмма: «Ваша первая задача — не допустить уничтожения Баданова, пошлите ему на помощь Павлова и Руссиянова. Вы поступили правильно, когда позволили Баданову покинуть Тацинскую в случае ухудшения положения…. Для превращения «Малого Сатурна» в «Большой Сатурн» мы уже послали вам 2-й и 23-й танковые корпуса. На следующей неделе вы получите еще два танковых корпуса и три или четыре стрелковые дивизии». Сталин добавил несколько позднее: «Помните о Баданове, не забывайте о Баданове, за любую цену вызволите его». Во втором часу ночи 29 декабря Ватутин приказал Баданову пробиваться к своим — никто уже с севера не смог пробиться к нему на помощь. Через полчаса Баданов отдал приказ идти на прорыв. Танкисты смешивали немецкое горючее с авиационным октаном и заливали смесь в баки немногих оставшихся машин. Под покровом ночи 24-й танковый корпус сумел пробить брешь в германском окружении. Они не бросили раненых, везли с собой кухни, штаб работал спокойно, их движение было «слева направо и обратно справа налево». Они уходили. Они не хотели бессмысленных жертв. Немцы вызвали авиацию. Достигнув линии Надежевка — Михайловка, Баданов мог чувствовать себя в безопасности. Но он не успокоился — послал начальника тыла полковника Гаврилова добавить танкам боекомплект.
30 декабря генерал Баданов восстановил контакт с основными силами. В ходе его рейда погибли 12 тысяч немцев, он привел с собой 4769 военнопленных, уничтожил 84 немецких танка, 106 орудий и 431 самолет.
Доблесть и мужество танкистов общеизвестны. Но прежде, возможно, им не хватало стратегической хватки. Германский министр вооружений Шпеер вспоминает, как в бытность его в Днепропетровске в феврале 1942 года, к Днепру неожиданно пробилась группа советских танков. Как утверждает Шпеер, советские танкисты не знали, что им делать. А стоило им, рассказывает Шпеер Гитлеру, разрушить с колоссальным трудом восстановленный немцами мост через Днепр, и все централизованное снабжение германских войск на юге России было бы разрушено. Но советские танкисты, продемонстрировав безумную смелость, не нашли приложения своим силам и в конечном счете стали живыми мишенями. В конце 1942 года такое уже, пожалуй, было невозможно.
В войне происходит нечто важное. К традиционной жертвенности наших воинов добавляется хладнокровие и расчет, к отваге — умение. Рождается новая армия, с 1 января ее офицеры наденут традиционные российские офицерские кителя со стоячим воротничком, но это лишь малый знак признания бесценности военных знаний и полководческого таланта.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.