Полина Бонапарт – дьявол в сердце

Полина Бонапарт – дьявол в сердце

В один прекрасный день 1810 г. взволнованный дантист Буске торопился во дворец в Нейи, где пребывала в то время принцесса Полина Боргезе. Сестра Наполеона страдала зубной болью, и удаление зуба казалось неизбежным.

Дантист очень волновался: принцесса слыла необыкновенной женщиной.

Генерал Тьебо рассказывал всему свету, что он не видел более очаровательных форм, более восхитительной грации. Увидев в первый раз Полину, Максим де Вильмаре, этот «привратник Истории», лишился дара речи, однако впоследствии написал: «В ней было что-то от идеала женщины, нечто тонкое, кокетливое, но не поддающееся определению».

Наш дантист был тем более взволнован, так как незадолго до этого знаменитый скульптор Антонио Канова был приглашен к Полине в Малый Трианон. Она приняла его, будучи совершенно обнаженной, предложив увековечить себя в таком «костюме» в белом мраморе.

Разве не обладает она телом античной Венеры? Разве у Праксителя была лучшая модель?

^{Полина Бонапарт в образе Венеры}

Впрочем, Канова привык видеть свои модели именно в таком виде и не был смущен наготой Полины. Резец не дрогнул в его руке, он даже предложил ей отлить в гипсе некоторые детали ее тела прямо с модели, так как даже его таланта может не хватить для их точного воспроизведения…

И Канова изобразил сестру Наполеона обнаженной, вытянувшейся в небрежной позе с яблоком в руке.

Принц Боргезе поставил статую в своем кабинете в Турине, но его посетители позволяли себе такие вольности, что он был вынужден перевезти слишком «декольтированное» изображение своей жены в Рим и закрыл на ключ. Нужно было получить специальное разрешение, чтобы полюбоваться ею.

Конечно, Буске не собирался просить Полину сбросить платье, чтобы полечить ее зубы, но она так гордилась своим телом, что имела обыкновение ходить обнаженной ради собственного удовольствия выставить напоказ свои прелести и прочитать восхищение в глазах. Если кто-то удивлялся, она простодушно отвечала:

– А что? Мне не холодно, ведь горит камин. Если б наш дантист увидел подобную картину, ему трудно было бы выполнять свои профессиональные обязанности.

Но вот он прибыл в Нейи и его проводили в спальню принцессы, обитую голубым атласом. Дантист облегченно вздохнул: принцесса была одета, что не мешало ей быть обворожительной. Она и не старалась нравиться: у нее болел зуб и она соблаговолила разомкнуть для осмотра свои сладострастные губки.

Молодой красавец муж был в утреннем неглиже, он явно только встал с постели. Выглядел он очень взволнованным и встревоженным и просто испуганным, когда дантист подошел к Полине с жутким инструментом, похожим на орудие кузнеца.

– Месье, я вас прошу подумать о последствиях, прежде чем действовать. Я очень дорожу зубками моей Полины, и вы ответите, если что случится.

Буске низко поклонился.

– Пусть ваше высочество не беспокоится. Я отвечаю за все. Нет никаких причин для тревоги. Это самое обычное дело.

Речь шла о зубе, удаление которого не испортило бы ее лучезарной улыбки, и Буске действовал решительно и ловко.

Дантиста поблагодарили, и он удалился. В приемной он успокоил дам и офицеров для поручений и добавил:

– Ее высочество прекрасно себя чувствует и должна быть рада нежной привязанности и заботе со стороны августейшего супруга. Я сам тому свидетель, сколь велико было его беспокойство, и я с трудом и только отчасти его успокоил. Я буду рассказывать об этом всему Парижу. Это – редкий пример супружеской нежности, тем более в высшем обществе.

Буске ушел, очень гордый собой, и не видел, как за его спиной фрейлины, камергеры и прочие придворные заливаются смехом. И тому была причина: принц Боргезе находился в это время в Турине, а очаровательный молодой человек, пришедший в ужас при виде железок дантиста, был любовник принцессы, дорогой ее сердцу майор Арман де Канувилль, командир эскадрона гусар, приближенный маршале Бертье.

Он обожал свою «Полетту», и Полина обожала своего Армана…

До него Паганатта – маленькая язычница, как ее называл, смеясь, Наполеон, многих любила. Она и появилась на свет для любви. С 1796 г., когда ей было шестнадцать лет, Арно уже говорил о ней, и этот портрет был верен до ее смерти: «Это самая прекрасная женщина в мире и самая взбалмошная. Умения вести себя не больше, чем у школьницы, непрерывная болтовня, смех по поводу и без повода…»

Легкомысленная, всегда веселая, не знающая равных в науке кокетства, Полетта была неотразима, однако никто и не сопротивлялся ее чарам. Она тем более не противилась желаниям своих ухажеров – предаваться любви для нее было естественным образом жизни. Благодаря этой любвеобильности, некоторые историки стали приписывать ей нимфоманию. Как бы там ни было, в пятнадцать лет, после страстного, но платонического романа с Жюно, она влюбилась в цареубийцу Фрерона – Дон Жуана времен террора, затем забыла его, чтобы выйти замуж за бравого генерала Леклерка, выбранного ей в мужья братом.

Он ей нравился, но не настолько, чтобы последовать за ним в Сан-Доминго, куда его направил первый консул для наведения порядка на острове.

– О, мой дорогой Наполеон, я умру, прежде чем доберусь туда!

Лаура Жюно ее успокоила.

– Ты будешь великолепна в креольском платье.

И она отправилась в дальний путь, вполне счастливая. Увы! Сан-Доминго не был раем. В экспедиционном корпусе свирепствовала желтая лихорадка. Полину болезнь пощадила, а вот Леклерк заразился и умер.

Она утешилась…

Да и как не утешиться, когда вокруг столько утешителей? Говорят, она затворилась в своих комнатах с Макдональдом на целых три дня, захватив запас продуктов и не открывая никому дверей. Потом ее любил большой Декре, морской министр, да так страстно, что похудел. Были еще актер Лафон, генерал Эмбер, сенатор Семонвилль, Монтолон с острова Святой Елены…

Бонапарт начал сердиться, он счел, что его сестра слишком активно утешается, и решил, не дожидаясь окончания траура, выдать ее замуж за принца Боргезе, владельца сорока замков и двух дворцов. Создание империи еще не было завершено, и это был очень выгодный брак для веселой вдовы, которая становилась светлейшим высочеством. Боргезе был молод – двадцать восемь лет, величественная осанка, но любил любовь намного меньше, чем его супруга. Как говорил генерал Тьебо: «принадлежать ему – значит не принадлежать никому…»

Ее брат стал императором, она – принцессой, правящей владением размером в десять квадратных километров. Это было ничто по сравнению с Голландией, отданной Луи Бонапарту или по сравнению с испанским троном, пожалованным Жозефу.

Но неунывающая Полина и тут нашла способ утешиться. Она продала свое герцогство королевству Италии и накупила на эти деньги огромное количество драгоценностей, украшений и платьев.

Принц Боргезе, будучи лишь номинальным супругом, не мог поэтому упрекнуть Полину за неверность. Сначала ее фаворитом стал граф Форбен. Композитор Джузеппе Бланджини сменил графа после первого же урока вокала, данного ученице. И наконец в ее жизнь вошел гусар Канувилль – белокурый Канувилль… Полина первый раз в жизни влюбилась.

В своей блестящей форме, с плетеными косами, с петлицами, обшитыми шнуром, с галунами, в обтягивающих рейтузах, в гусарской венгерке, отороченной каракулем, он казался принцессе привлекательней других офицеров. Он служил при штабе генерала Бертье. Его приближенных называли «придурками Бертье», все «красавцы из красавцев, и к ним ревностно относилась вся армия». Фредерик Массон нарисовал их носящими в сумках для депеш флакончики с духами, расчески и прочую ерунду. Их любили женщины и солдаты, так как они умели отдать приказ «с тем же видом, с каким дарили цветы». К тому же, по утверждению генерала Тьебо, по возвращении с военных действий Канувилль «мог обслужить десять гаремов султанов». Полина Боргезе как раз стоила десяти гаремов одна, вот почему Арман влюбился в самую чувственную женщину Парижа. Мы знаем от одного очевидца, как начинался день в зеленом салоне в Нейи.

Ее императорское высочество утро проводила в воздушном пеньюаре, лишь слегка запахнутом на ее прекрасном обнаженном теле. Вокруг нее беседовали фрейлины и несколько избранных придворных. Канувилль был среди них и участвовал в этом спектакле, как и все его предшественники.

Открывалась дверь будуара, и входил негр, блестящий, как эбонит, одетый в красный кафтан.

– А, вот и Поль! Значит, ванна готова! – восклицала молодая женщина.

И без свякого стеснения, вставая, она роняла пеньюар с прелестных плеч. Поль брал ее на руки и нес в ванную.

Канувилль с тяжким вздохом провожает ее взглядом и ждет возвращения своего идола. Через полчаса она возвращается в еще более прозрачном пеньюаре. Появляется паж с ванночкой горячей воды, кувшинчиком из позолоченного серебра и множеством флаконов. Паж-педикюр становится на колени, ласкает, массирует, благоговейно ухаживает за прекрасными ножками хозяйки дома. Таких ножек нет ни у кого в Париже!

– Какая прекрасная сценка для жанровой картины! – восхищается мадам Мати. Канувилль согласно кивает. Но паж-педикюр закончил свою работу и уходит.

– У меня замерзли ноги, – жалуется Полина, глядя на мадам Шанбодуен, одну из своих фрейлин. Та понимает, что от нее хочет принцесса, встает, расстегивает корсаж, предлагая всем взглядам свою грудь, – необъятную, но прекрасной формы. Она ложится у дивана хозяйки и та ставит свои ножки ей на грудь: так она поступала в Сан-Доминго с няньками-негритянками.

Разгоряченный такой картиной, Канувилль впадает в экстаз и говорит всем о своем счастье, приглашает всех присутствующих подтвердить несказанную красоту и очарование своей возлюбленной.

– Я ее обожаю.

И Полетта отвечала ему тем же. Однако Канувилль стал слишком заноситься, и это рассердило Наполеона. А несносное поведение сестер приводило его в бешенство. Один случай подлил масла в огонь.

Однажды утром, перед представлением в «Карусели», Канувилль при полном параде гарцевал на лошади за спиной Бертье. Лошадь гусара нервничала, и он никак не мог с ней справиться. Вдруг она шарахнулась в сторону и задела круп белого коня императора Али. Горячий скакун захрапел, поднялся на дыбы и чуть не скинул с седла Наполеона. Разгневанный император обернулся, сверля взглядом неловкого гусара. К тому же Канувилль был одет не по форме. Канувилль выставил напоказ свою великолепную венгерку, которая не соответствовала форме, так как была подбита собольим мехом, и император сразу же узнал этот мех, который подарил ему русский император Александр. Часть шкурок Наполеон взял себе, часть подарил Полине, а та, в свою очередь, подарила мех любовнику.

Голос Наполеона зазвенел:

– Майор, ваша лошадь слишком молода и горяча. Придется отправить вас охладить ее.

И в тот же вечер Канувилль получил приказ незамедлительно выехать в Португалию с депешами для генерала Массены. Гусар простился с Полиной – она рыдала. «Наполеон слишком жесток!» Влюбленные дали взаимные клятвы в вечной любви, и Канувилль вскочил в седло. Он мчался как сумасшедший, загоняя лошадей. Он прекрасно знал «аппетит» Полины и то, что она долго не может быть одна. Тур, Пуатье, Ангулем, Бордо видели его мчащимся галопом днем и ночью. Он совершил фантастический конный пробег. Спал время от времени не больше часа на какой-нибудь охапке сена.

Байона, Бургас… и вот Саламанка, где генерал Тьебо с трудом его узнал: обросший бородой, грязный, шатающийся от голода и недосыпания, в разорванной одежде. От блестящего, пышущего здоровьем офицера мало что осталось. Тьебо понял причину его состояния, когда узнал, за сколько дней Канувилль преодолел путь от Парижа до Саламанки – всего за десять дней. Это был рекорд!

– Лошадь, быстро!

Он спешил дальше, но это было невозможно. Англичане перекрыли все дороги. Несчастный вздыхал, стонал и поведал Тьебо о своих сердечных проблемах. Генерал посочувствовал ему и предложил оставить депеши в Саламанке, он обещал переправить их Массене при первой же возможности. Канувилль поблагодарил, вскочил на лошадь и начал скачку, но уже в обратном направлении. Бургас, Байона, Бордо, Ангулем, Пуатье, Тур он пролетел опять галопом, и ровно через двадцать дней спрыгнул с коня у решетки дворца в Нейи. Изнеможденный, разбитый, но светящийся от радости скорой встречи.

Оказалось, что он так спешил лишь для того, чтобы найти свое место занятым другим. Принцесса не смогла выдержать три недели его отсутствия и выбрала другого «придурка Бертье»: Ахилла Турто де Септей, драгунского капитана. Полине нравились разные военные формы. Преемник Канувилля галантно ретировался, тем более что любил и был любим мадам Барраль, фрейлиной принцессы.

Канувилль, огорченный, разочарованный, наутро вновь отправился в Португалию с поручением. На этот раз он не спешил, и в Шатолеро его нагнал соперник. Капитан Ахилл Турто, в свою очередь, был отправлен бдительным Наполеоном в Португалию. Два офицера не стали скрещивать шпаги, а посмеялись от чистого сердца и продолжили путь вдвоем – не очень спеша.

В Фуэстес-де-Онеро несчастный Ахилл потерял ногу. Это не помешало мадам Барраль развестись с мужем и выйти замуж за капитана. А Канувилль вновь обрел свою Полетту, что опять рассердило Наполеона.

Император гневно шагал из угла в угол своего кабинета, затем продиктовал распоряжение генералу Бертье: «Отдайте приказ командиру эскадрона Канувиллю выехать сегодня же, до 9 часов утра, в Данциг, где он будет служить во втором стрелковом полку в том же чине и должности. Все необходимые бумаги вы получите завтра у военного министра и вышлете ему вдогонку. Я подписал декрет о его назначении, и, как следствие, он перестает быть вашим адъютантом. Вы также ему порекомендуете не возвращаться в Париж, даже по приказу министра, без вашего разрешения».

Из Данцига, вместе со всей армией Наполеона, Канувилль попал в Россию.

Шестого сентября 1812 г., в сражении под Москвой, Канувилль вступил в бой во главе своего эскадрона у Большого редута. Русские батареи извергали огонь. Кавалерия Мюрата гибла под картечью. Канувилль скакал впереди своего эскадрона. Вдруг он рухнул: его тело было разорвано пушечным ядром.

Останки офицера отнесли в госпиталь, при осмотре тела на груди нашли портрет Полины, украшенный рубинами и изумрудами – ее подарок.

По словам герцогини д’Абранте, Мюрат вернул портрет Полине. В это время она была в Эксе и любила майора артиллерии Дюшо, красивого офицера, прозванного «армейский Купидон». Узнав 27 сентября о смерти бравого гусара, Полина, как говорят, всплакнула и в начале следующего года приказала сплести себе кольцо из волос красавца Канувилля. Часто ли она смотрела на него, вздыхая? Кто знает…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.