Разные разницы

Разные разницы

Изобретателем современного социалистического строя обычно считают Ленина. Это не совсем верно — властители дум старой русской интеллигенции изобрели все это во второй половине прошлого столетия. Но Ленин украл их патенты: на единую партию и единого вождя (изобретение Лаврова), на режим террора (изобретение Михайловского), на колхозы (изобретение Чернышевского). Но Ленин умер в период отступления при «новой экономической политике», и деталей дальнейшего социалистического строительства он разработать не успел. Все дальнейшее принадлежит Троцкому: трудовые армии (в Германии «Арбайтс-динст»), поголовная милитаризация страны (в России — Осоавиахим, в Германии R.I.S.B.), борьба против интеллигенции, организация женщин и детей, профессиональных союзов и прочего в этом роде. Если бы в мире существовала хоть какая-нибудь справедливость, то в кабинете каждого немецкого партайгеноссе, рядом с портретом Адольфа Гитлера должен был бы красоваться портрет Льва (или Лейбы) Троцкого. В таком случае национал-социализм должен был бы оказаться, так сказать, «хальбюде» — полуевреем. Или, по крайней мере, в его духовных жилах оказалось бы по меньшей мере четверть еврейской крови. Другая четверть оказалась бы славянской. Я, конечно, не собираюсь претендовать на точный процент национальных слагаемых в гигантском нагромождении современного социализма. Здесь поистине, «несть ни эллина, ни иудея» — как в современной электрической лампочке. Но здесь нет и справедливости: портрет одного из основных конструкторов социалистической машины — товарища Троцкого — точно так же невозможен в СССР, как он был невозможен в Третьем Рейхе.

Сам Сталин не выдумал решительно ничего нового, — своих мыслей у него не было никогда. Их не было никогда и у Гитлера. «Мейн Кампф», при всей его трагической роли в истории Европы, — одна из самых бездарных книг нашего столетия. Никакими талантами не блещут и произведения Сталина. Если когда бы то ни было в политике существовало убийство с целью грабежа, то именно этим и прославился Сталин: он ликвидировал Троцкого и выпотрошил все его идейные карманы — до Днепростроя включительно. (Идея индустриализации вообще и Днепростроя в частности тоже принадлежала Троцкому: Сталин был тогда против: «строить Днепрострой — это значит отнять корову от мужика и на вырученные деньги купить ему граммофон». Это была сталинская формулировка.)

Потом Гитлер пытался совершить ограбление с целью убийства: спереть сталинскую социалистическую систему и с ее помощью зарезать Сталина. Знал или не знал Гитлер, что вся техника его антимарксистского и антисемитского режима целиком скопирована с марксиста Ленина и с еврея Троцкого? Был ли этот плагиат сознательным и обдуманным? Или одинаковые цели, чисто механически, вызвали одинаковость методов? Русские революционеры очень тщательно изучали и подвиги, и ошибки своих великих французских предшественников.

Изучал ли Гитлер стратегию и тактику Ленина-Сталина-Троцкого? К моменту прихода к власти Гитлера — советская система имела уже целых шестнадцать лет практического и кровавого опыта, советское ВЧК-ОГПУ работало уже целых шестнадцать лет! Создано ли Гестапо на основании уже проверенных методов ВЧК или творческий путь национал-социалистической тайной полиции был проделан независимо и самостоятельно? На этот вопрос у меня ответа нет. В германской социалистической литературе нет, — насколько я знаю, — никаких ссылок на предшествующий живой опыт русского социализма. Но ведь Освальд Шпенглер, списывая с Достоевского и с русских славянофилов, которых он не мог не знать, тоже ни одним словом не обмолвился о своих предшественниках. Литературный плагиат, если он не слишком груб — почти недоказуем. Как можно доказать его в политике?

Остается бесспорным: обе партии называли себя социалистическими и рабочими — и каждая из них отрицала право другой на это наименование. Обе партии выросли из одного и того же материнского ложа — и каждая из них обзывала другую подкидышем. Обе партии построили совершенно одинаковую систему управления — и каждая из них обзывала другую насильнической и кровавой. Остальные социалистические партии Европы до настоящей власти еще не доползли и они еще где-то по дороге. Их великое будущее еще пребывает в состоянии зародыша. Зародыш этот, вероятно, еще даст свои побеги, распустится пышным цветом виселиц и прочего. Других путей нет и у других социалистических партий. Уже и сейчас иудины лобзания медового месяца мировых социалистических съездов начинают терять в своей страстности. Уже и сейчас отношения между социалистическими партиями Блюма и Торреза во Франции, Пика и Шумахера — в Германии, с изумительной степенью точности повторяют отношения между меньшевиками и большевиками в царской России. Ножи еще спрятаны, ибо власти еще нет. Настоящая же социалистическая власть приходит не с парламентским большинством, не с национализацией кинопромышленности и даже не с захватом банков: она приходит с ликвидацией буржуазной (демократической, капиталистической, плутократической и вообще реакционной) полиции. Пока существует эта полиция — есть свобода слова и свобода сквернословия. Но нет свободы для ножа.

У Пика и у Торреза нож будет подлиннее. Но может быть и Блюм с Шумахером как-то изловчатся пырнуть своих противников первыми? Это сомнительно. Разными путями пролетарии всех стран идут в единственное место их окончательного объединения — на тот свет, не предусмотренный даже и Карлом Марксом.

Так, по разному пошли и пути двух величайших социалистических победителей в Европе — коммунистов и нацистов. Так, всякая река рождается из дождя и, в конечном счете, впадает в океан. Всякий социализм рождается из ненависти и впадает в могилу. Но по дороге он проходит разные места и делает разные излучины.

В случае с Россией и Германией иронические замашки истории кое-где приняли характер форменного издевательства. Русский социализм вырос из традиционного космополитизма русской интеллигенции и из традиции Империи, включающей в себя полтораста разных народностей. В сущности, космополитическим был и старый режим: царскими министрами были и поляки, и армяне, и немцы, и татары. Германский национал-социализм вырос из шовинистической традиции Пруссии, из национальной замкнутости прусского королевства, из того национального бахвальства, которое, может быть, является только отражением некоего комплекса неполноценности. Во всяком случае, в Германии Вильгельма I-го и II-го никак нельзя представить себе чеха премьер-министра или поляка министра иностранных дел. В России это было в порядке вещей.

Отсюда — русский социализм поднял знамя «трудящихся всех стран», а верхушка коммунистической партии ленинского призыва представляла собою истинное вавилонское столпотворение: были и русские, и евреи, и поляки, и татары, и грузины, и Бог знает, кто еще. Верхушка гитлеровской партии состояла только из немцев. Правда, немцы были тоже какие-то сомнительные, не совсем Райхсдейче, а сам Гитлер германцем и вообще не был. Но, во всяком случае, германский социализм, — в соответствии со всей тысячелетней традицией германского народа, — сразу принял шовинистический характер: раса господ.

Россия Третьего Коммунистического Мирового Интернационала, «родина трудящихся всех стран», к концу войны превратилась в запретную страну для всех трудящихся всех остальных стран. Первое в истории человечества правительство, которое объявило религию — всякую религию — абсолютно несовместимой с существующим строем, воссоздало русский патриархат и в уцелевших от великого атеистического разгрома русских церквах недорасстрелянные священники служат молебны о Сталине.

Германия в конце концов была переполнена иностранцами. Именно германская армия стала поистине армией интернационала: кроме легальных вассалов Гитлера, там были и полулегальные — испанские, французские, бельгийские и прочие добровольные дивизии. Почти любой поляк имел возможность принять германское подданство ценой вступления в армию — во многих случаях это было равносильно спасению и я не слыхал о поляках, которые спасали бы свою жизнь таким путем. Были даже русские дивизии — чем не интернационал?

Хозяйственное различие между СССР и Третьим Рейхом это первое, что бросается в глаза даже поверхностному наблюдателю. Двадцать два года советского властвования — от 1917 до 1939 года — до начала Мировой войны, привели Россию к поистине неслыханному разорению. Шесть лет гитлеровского властвования вызывают споры еще и сейчас. Немцы, ныне сидящие на скудном оккупационном пайке, рассматривают довоенное шестилетие, как время неслыханного расцвета: безработица была ликвидирована, марка была стабилизирована, строились дороги и дома. И ничто не было разорено.

Причины ликвидации безработицы можно искать в общем смягчении мирового кризиса. Я думаю, это будет недостаточным объяснением. Можно искать и в гитлеровском, «плановом хозяйстве». На тему о кризисах, безработице и процветании имеется, кажется, около полусотни разных теорий. Я предлагаю пятьдесят первую. Надеюсь, что она не будет глупее первых пятидесяти.