Законодательная деятельность Юстиниана. Трибониан

Законодательная деятельность Юстиниана. Трибониан

Мировую известность получил Юстиниан благодаря своей законодательной деятельности, которая поражает широтой размаха. Император, с его точки зрения, «должен быть не только украшен оружием, но и вооружен законами, чтобы быть в состоянии управлять как в военное, так и мирное время; он должен быть как твердым защитником права, так и триумфатором над побежденными врагами»[320]. Сам Бог даровал императорам право творить и толковать законы. Таким образом, император, в представлении Юстиниана, должен быть законодателем, и право на это освящено свыше.

Но, конечно, помимо подобных теоретических оснований императором руководили и практические побуждения. В его время в римском праве царил полный беспорядок.

Во время еще языческой Римской империи, когда законодательная власть находилась всецело в руках императора, единственной формой законодательства были императорские конституции, получившие название «законов» (leges). В противоположность последним, все право, созданное прежним законодательством и разработанное юристами классического периода, называлось «древним правом» (jus vetus или jus antiquum). С половины III века юриспруденция стала быстро падать; юридическая же литература ограничивалась чисто компилятивной работой, стараясь на основании выдержек из императорских конституций и наиболее известных сочинений старых юристов составлять сборники для облегчения судьям, которые уже не были в состоянии справиться со всей юридической литературой. Но это были лишь частные сборники, не имевшие никакой официальной силы. Поэтому в действительности судья должен был разбираться во всех императорских конституциях и во всей обширной классической литературе, что одному человеку было не под силу. Надо помнить, что какого-либо центрального органа для опубликования императорских конституций не существовало; увеличиваясь ежегодно в количестве и будучи разбросаны по разным архивам, императорские конституции представляли громадные трудности для пользования, тем более что новые указы очень часто отменяли или изменяли старые. Поэтому чувствовалась настоятельная потребность собрать императорские указы воедино и дать всем желающим возможность пользоваться таким сборником. Мы знаем, что в этом отношении было сделано довольно много еще до Юстиниана, который при своей законодательной работе имел уже в руках Codex Gregorianus, Codex Hermogenianus и Codex Theodosianus. Что же касается облегчения пользования классической литературой, т.е. «древним правом», то при Феодосии II и его западном современнике Валентиниане III был издан закон, придававший юридически обязательную силу сочинениям лишь пяти наиболее известных юристов. Прочие юридические писатели могли не приниматься в расчет. Конечно, это было только формальным разрешением вопроса, тем более что и у пяти узаконенных юристов вовсе не легко было найти подходящее решение для данного случая; сами юристы иногда противоречили друг другу; наконец, при изменившихся условиях жизни решения классических юристов оказывались иногда устаревшими. Одним словом, чувствовалась общая потребность в полном и официальном пересмотре всей правовой системы в подведении итогов всего многовекового развития.

В предшествовавших кодексах были собраны за определенное время лишь императорские конституции. Юридическая литература в них затронута не была. Юстиниан предпринял громадную законодательную работу составить не только свод императорских конституций до своего времени, но и переработать юридическую литературу. Главным помощником императора в этом трудном начинании и душой всего дела был Трибониан.

Работа шла поразительно быстро. В феврале 528 года императором была созвана комиссия из десяти опытных и знающих человек, в числе которых находился Трибониан, «правая рука императора в его большом деле кодификации и, возможно, в чем-то вдохновитель работы комиссии», и Феофил, профессор права в Константинополе[321].

Задача комиссии была пересмотреть прежние три кодекса, удалить из них все устаревшее и привести в порядок конституции, вышедшие после кодекса Феодосия; все это должно было составить один сборник. В апреле 529 года кодекс Юстиниана (Codex Justinianus) уже был опубликован; будучи разделен на двенадцать книг и заключая в себе конституции со времени императора Адриана до Юстиниана, он сделался единственным обязательным для всей империи сводом законов и отменял, таким образом, прежние три кодекса.

Если работа Юстиниана над кодексом была облегчена предшествовавшими законодательными сборниками, то подобная же работа над «древним правом» являлась уже личным делом императора. В 530 году Трибониану было поручено составить комиссию, которая должна была пересмотреть сочинения всех классических юристов, сделать из них извлечения, отбросить устаревшее, устранить разногласия и, наконец, весь собранный материал расположить в известном порядке. Для этой цели комиссии пришлось прочесть и разобрать около двух тысяч книг и более трех миллионов строк. Эта громадная работа, на исполнение которой, по словам Юстиниана, «никто из его предшественников не надеялся, которая считалась невозможной для человеческого ума»[322] и «которая освободила все древнее право от излишнего многословия»[323], – эта работа через три года была закончена. Опубликованный в 533 году свод, разделенный на пятьдесят книг, получил название дигест (Digesta), или пандект (Pandectae), и тотчас же вступил в действие[324].

Несмотря на всю важность дигест, поспешность работы не могла не отразиться на достоинствах труда, в котором можно заметить повторения, противоречия, устаревшие решения; затем, благодаря полномочию, данному комиссии, сокращать тексты, пояснять их и, наконец, сводить несколько текстов в один, в работе заметен некоторый произвол, следствием которого были иногда искажения древних текстов. Единства в этой работе не было. Последнее обстоятельство заставляло иногда ученых юристов XIX века, придававших первостепенное значение классическому римскому праву, сурово судить дигесты Юстиниана. Однако, дигесты, несмотря на многие их несовершенства, сослужили большую практическую службу, к тому же они сохранили потомству богатый материал, извлеченный из произведений классических римских юристов, которые далеко не все до нас дошли. Одновременно с работой над дигестами Трибониану и двум его ученым помощникам, Феофилу, профессору в Константинополе, и Дорофею, профессору в Бейруте (Сирия), была поручена новая задача. По словам Юстиниана, не все «были способны выносить тяжесть столь великой мудрости», т.е. кодекса и дигест; например, молодым людям, «которые, стоя в преддверии законов, стремятся войти в самое святилище»[325], было нужно хорошее практическое руководство. В том же 533 году был составлен, преимущественно в учебных целях, официальный элементарный курс гражданского права, состоявший из четырех книг и получивший название институций (Institutiones); последние должны были, по словам императора, свести «все мутные источники древнего права в одно прозрачное озеро»[326]. Императорский указ, которым санкционировались институций, был адресован «к жаждущей законов молодежи» (cupidae legum juventuti)[327].

Во время работ над дигестами и институциями текущее законодательство не бездействовало; было издано немало указов; целый ряд вопросов требовал пересмотра. Одним словом, кодекс в издании 529 года уже оказался во многих своих частях устаревшим. Тогда было приступлено к новой переработке кодекса, которая и была закончена в 534 году. В ноябре этого года второе издание кодекса, исправленное и дополненное, было опубликовано под названием Codex repetitae praelectionis. Последнее издание уничтожало собой издание 529 года и заключало в себе указы со времени Адриана до 534 года. Этим закончено было составление Свода. Это первое издание Свода не сохранилось.

Указы, выходившие после 534 года, назывались новеллами (novellae leges). В то время как кодекс, дигесты и институции были написаны на латинском языке, громадное большинство новелл было издано уже на языке греческом, что являлось серьезной уступкой со стороны императора, пропитанного римскими традициями, требованиям действительной жизни. В одной новелле Юстиниан писал: «Мы этот закон написали не на отечественном языке, но на разговорном греческом, чтобы закон всем был известен из-за легкости понимания»[328]. Сам Юстиниан, несмотря на свое намерение, не собрал в одно целое выходившие при нем новеллы. Но некоторые частные сборники новелл были составлены во время его правления. Новеллы рассматриваются как последняя часть законодательства и являются одним из самых важных источников для внутренней истории его эпохи.

Все указанные четыре части – кодекс, дигесты, институции и новеллы – должны были, по мысли императора, составить один свод, или Corpus, права; но при нем они не были соединены в такой сборник. Только позднее, в Средние века, начиная с XII века, когда в Европе возродилось изучение римского права, весь законодательный свод Юстиниана стал называться Corpus juris civilis, т.е. Свод гражданского права. Так он называется и в настоящее время.

Громоздкость законодательного творения Юстиниана и уже малопонятный для большинства населения его латинский язык привели к тому, что еще при жизни императора появился ряд греческих толкований (парафраз, indices, комментариев) отдельных частей Свода, более или менее дословные переводы институции и дигест с примечаниями, различные переработки кодекса на греческом языке, особенно при помощи изложения или перевода его текста с примечаниями (так называемые indices). Эти вызванные потребностями времени и практическими соображениями небольшие юридические сборники на греческом языке, иногда заключавшие в себе немало ошибок и искажений первоначального латинского текста, оттеснили оригинал и почти заменили его[329].

Сообразно с новыми законодательными трудами было преобразовано и юридическое преподавание. Были составлены новые программы. Курс объявлялся пятилетний. Главным предметом изучения в первый год были институции, во второй, третий и четвертый – дигесты и, наконец, в пятый год – кодекс. «Ученики, – писал Юстиниан, – раскрыв себе все тайны права, да не имеют ничего скрытого, но, прочтя все, что для нас составлено Трибонианом и другими, да сделаются прекрасными ораторами и хранителями справедливого суда, превосходными мастерами в своем деле и счастливыми правителями во всяком месте и во всякое время»[330]. Обращаясь к профессорам, Юстиниан писал: «Начинайте, с помощью Божьей, обучать праву учеников и открывать им путь, который мы обрели, чтобы они, следуя по этому пути, сделались превосходными служителями справедливости и государства и чтобы вы заслужили на веки вечные величайшую славу»[331]. Обращаясь к учащейся молодежи, император писал: «С величайшим вниманием и бодрым усердием примите эти наши законы и покажите себя настолько сведущими, чтобы вас ободряла прекраснейшая надежда, по окончании полного курса права, быть в состоянии управлять государством в тех частях его, которые вам будут вверены»[332]. Само преподавание сводилось лишь к простому усвоению преподаваемого материала и толкованию на основании последнего; прибегать же к первоисточникам, т.е. к сочинениям классических юристов, для проверки и лучшего понимания текста, не разрешалось. Допускались лишь буквальные переводы и составление кратких пересказов и извлечений.

Несмотря на вполне понятные несовершенства в выполнении и многие методологические недостатки, гигантское законодательное творение VI века имеет всемирное непреходящее значение. Свод Юстиниана сохранил нам римское право, вписавшее существенные принципы того права, которое управляет современными нам обществами. «Воля Юстиниана, – как пишет Диль, – совершила одно из самых плодотворных деяний для прогресса человечества»[333]. Когда в Западной Европе началось с XII века изучение римского права, или, как обычно называют это явление, рецепция римского права, то во многих местах Свод гражданского права делается настоящим законом. «Римское право, – пишет проф. И.А. Покровский, – воскресло для новой жизни и во второй раз объединило мир. Все правовое развитие Западной Европы идет под знаком римского права, все самое ценное из него перелито в параграфы и статьи современных кодексов и действует под именем этих последних»[334]. Уже одно законодательное дело Юстиниана дает ему полное право именоваться в истории Великим.

В новейшее время в изучении законодательного творения Юстиниана замечается интересное явление. До сих пор изучение Юстинианова свода, не считая новелл, служило средством для лучшего знакомства с римским правом и имело, таким образом, вспомогательное значение. Сам по себе свод не изучался, не служил предметом «независимого» исследования. При такой постановке вопроса главный упрек делу Юстиниана заключался в том, что он или, скорее, Трибониан, извратил классическое право, сокращая или дополняя тексты. В наши дни, однако, упор делается на то, соответствовало ли творение Юстиниана нуждам его времени, в какой мере оно успело их удовлетворить. Изменения классических текстов надо, соответственно, рассматривать не как результат произвола составителей, а как результат их желания приспособить римское право к условиям жизни восточной империи VI века.

Успех кодекса в выполнении этой задачи следует рассматривать в связи с общими общественными условиями времени. И эллинизм, и христианство должны были оказать влияние на работу составителей. Живые обычаи Востока также должны были быть отражены в пересмотре старинных римских законов. В соответствии с этим некоторые исследователи говорят о восточном характере законодательной деятельности Юстиниана. Задача современной историко-юридической науки – определить и оценить византийские влияния на Юстиниановом Своде, а именно в кодексе, дигестах и институциях[335]. Новеллы Юстиниана как текущее законодательство, конечно, отражали на себе условия и нужды современной эпохи.

Во время Юстиниана процветали три школы права. Одна – в Константинополе, другая – в Риме и третья в Бейруте. Все остальные школы были закрыты, ибо они служили базой для язычества. В 551 году Бейрут (Берит) был разрушен страшным землетрясением, за которым последовала приливная волна и пожар. Бейрутская школа была перенесена в Сидон, но в дальнейшем значения не имела. В России, при царе Федоре Алексеевиче (1676–1682), существовал проект перевода Юстинианова Свода на русский. Г.А. Острогорский[науч.ред.19] опубликовал недавно статью по этому вопросу, где назвал этот проект подвигом, достойным Геракла (hoc opus Hercule dignum). К сожалению, этот проект реализован не был[336].[науч.ред.20]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.