Нефть – кровь политики

Нефть – кровь политики

[66]

Мир стоит на трёх китах – веществе, энергии, информации. Из вещества он слагается, энергией движется, информацией направляется.

О роли вещества в нашей жизни много и ярко говорят противники экспорта сырья и купли-продажи земли. Впрочем, о распродаже народного добра кричат чаще всего из страха, что добро это попадёт в руки, способные использовать его эффективнее.

Ведь высокая цена информирует: кто-то может извлечь из товара наибольшую пользу. Для себя и тем самым для общества, частью которого является. Так что свободное движение денег – основного в хозяйстве носителя информации – нацелено на повышение эффективности. И общества, пытающиеся этому движению помешать, живут если и долго, то тоскливо: яркий пример – СССР при коммунистах. Не зря говорят: «Деньги – кровь экономики».

Но даже зная, куда двигаться, надо иметь для этого движения энергию. Далеко не все её источники одинаково удобны. В нынешней технике легче всего использовать ископаемые энергоносители. А всем находящимся в земле желают распоряжаться те, кто взял на себя тяжкий, но такой приятный труд – командовать землёю и всеми нами, на ней живущими. Так что нефть – кровь политики.

И льют её не только скважины Самотлора и Абу-Даби. Но и тела, которыми прикрываются хозяева – или желающие стать хозяевами – этих скважин…

Война – всегда дело грязное. И осуждённое всем цивилизованным обществом. Что, впрочем, не мешает воевать менее цивилизованным. Некоторые войны тянутся годами. Сомали – Эфиопия, например… Восемь лет Ирак воевал с Ираном, и никого это не волновало. Почему же нападение Ирака на Кувейт весь мир встретил в штыки?

Ирак и Иран, воюя, торговать нефтью не прекращали. Наоборот, продавали её так много, что изрядно сбили мировую цену. Ведь войне нужны техника, боеприпасы, продовольствие, лекарства – то есть большие деньги. Так что эта война энергоснабжению Европы и Америки не угрожала.

А вот захват Кувейта больших расходов от Ирака не требовал. Зато позволил непредсказуемо взбалмошному Саддаму Хусейну взять под контроль основной источник энергоснабжения Запада. Не только сам Кувейт. Выйдя к Персидскому заливу, Ирак угрожал всем танкерным перевозкам в этой мировой бензоколонке.

Конечно, Саддам вполне заслужил всего полученного во время «Бури в пустыне». И даже гораздо большего. Но он далеко не единственный правитель, с нетерпением ожидаемый в тюрьме. Просто посягнул на святое – нефть…

Экономику СССР формировали три основных комплекса – аграрно-промышленный, военно-промышленный и топливно-энергетический. Всё остальное только обслуживало их, не претендуя на самостоятельную важность. Собственно, АПК и ТЭК тоже лишь обслуживали ВПК, но были достаточно велики, чтобы с ними как-то считались.

АПК единство Союза безразлично – ни технология сельхозпроизводства, ни сбыт в советских условиях не зависят от масштаба рынка. ВПК – единая общесоюзная технологическая структура – нуждается в Союзе и без него задыхается. А вот ТЭК от нашего единства терпел громадные убытки. Ведь внутрисоюзная цена сырья (включая энергоносители) искусственно многократно занижалась – иначе неэффективность технологий АПК и ВПК привела бы к их полному разорению.

Но если товар на внутрисоюзном рынке гораздо дешевле, чем на мировом – выгодно его продавать прежде всего за границей. А для этого сократить рынок внутренний. И к распаду Союза в немалой степени причастны те, кто учитывал интересы сырьевиков – прежде всего нефтяников…

Впрочем, активничали на ниве разрыва страны нефтяники в первую очередь не богатых тюменских и бакинских промыслов, а бедных галицких. Прикарпатская нефть высокопарафинистая: перерабатывать её трудно, транспортировать почти невозможно. И истощены эти месторождения – уже к началу XX века.

Конечно, самой Галичине этой нефти хватило бы надолго. Но процветания, подобного арабским нефтяным эмиратам, не получалось. Чтобы богатеть, требовалось подчинить Галичине достаточно объёмистый рынок – и исключить попадание на этот рынок любой нефти, кроме галицкой. Поэтому Галичина всегда добивалась объединения с Украиной – и ухода Украины из остальной России. Когда кончилась ночь с 18-го на 22-е, именно галицкие депутаты предложили Верховному совету Украины объявить себя – а заодно и всю вверенную его попечению часть страны – независимыми. И именно Галичина сочинила для коммунистических пропагандистских служб Украины материалы, убедившие большинство народа проголосовать 1991.12.01 за национальное самоубийство, именуемое независимостью…

Но даже это не помогло поднять цену галицкой нефти. Поставки из России продолжались. И не из благотворительности. Дело в том, что химические установки чем мощнее, тем рентабельнее. Поэтому производительности любого советского нефтехимкомбината хватает на снабжение каким-нибудь видом нефтепродуктов по крайней мере половины страны.

И на Украину нефть поступала в переработку. Готовые продукты вывозились обратно владельцам нефти. Но часть оставалась – в уплату за работу. Часть весьма солидная – в нефтехимии цена переработки практически равна цене исходного сырья. Так что нефти, полученной в качестве натуроплаты, Украине вполне хватало.

В октябре 1992-го премьер-министром Украины стал директор ракетостроительного завода «Южмаш» Леонид Данилович Кучма. И через неделю на новом рабочем столе обнаружил обширную докладную записку. Подписанную людьми весьма уважаемыми. Продиктованную, судя по всему, нефтяниками Галичины. Записка возмущённо сообщала: нефтепродуктов Украине катастрофически не хватает, а изрядную их часть вывозят. И изрядно на этом наживаются.

В экономике новый премьер разбирался лишь настолько, насколько положено советскому производственнику. Проникшись патриотическим духом докладной, велел вывоз нефтепродуктов немедленно прекратить. После чего прекратился ввоз: кто же отдаст сырьё в переработку, если ничего из продуктов не получит?

В премьерах Леонид Данилович проявил весьма похвальную способность очень быстро обучаться (за что потом и стал президентом). Запрет на вывоз нефтепродуктов он отменил, как только разобрался в ситуации. Но было поздно. Россия раскрутила на полную мощность собственные предприятия. И на долю украинских нефтехимиков осталось уже немногое.

С тех самых пор Украина не вылезает из жесточайшего энергетического кризиса. Останавливаются предприятия, работающие на экспорт – так что оплачивать импорт уже нечем. Города мёрзнут. По нескольку часов в сутки отключается свет: независимость – это советская власть минус электрификация всей страны. Топлива не хватает даже на сельхозработы. Зато галицкие нефтепромыслы рентабельны…

Раз бесплатного топлива Украине не хватает, приходится покупать. А не на что.

Украинские чёрные металлы пользуются спросом не за качество – оно по мировым меркам фантастически низкое – но только за низкую цену. А её обеспечивала как раз дешёвая энергия. Цветных металлов не хватает даже на нынешнее сокращённое производство. С другими видами сырья дело не лучше.

А из наукоёмкой продукции конкурентоспособны на Западе разве что сварочные автоматы Патона и самолёты Антонова. И то и другое более чем наполовину состоит из комплектующих с других концов Союза. Прочие же товары, выпускаемые независимой промышленностью, приемлемы разве что на внутрисоюзном рынке.

И то не всегда. Производство падает – значит, меньше спрос на оборудование и комплектующие. А если уж что-нибудь покупают – то высококачественное, впервые ставшее доступным. И денег даже на отечественные энергоресурсы Украина не имеет.

Первой это ощутила Туркмения. И поставки газа прекратила – хотя бы до оплаты уже отданного. К счастью, кроме Туркмении, газом богата ещё и Россия. Она с лёгкостью покрыла возникший под чутким киевским руководством дефицит. И по сей день снабжает Украину газом и нефтью. В кредит, естественно. Как и все остальные свои, обделённые энергией регионы.

Так что независимость Украины держится только тем, что Россия в эту независимость не верит…

Впрочем, независимая Россия тоже немало позаботилась о тех, кому нефть – кормушка. Прежде всего о чиновниках. Квота на экспорт нефти обеспечила стабильный поток взяток любому причастному к распределению этой квоты.

Есть чиновник – будет и способ его обойти. Потоки нефти хлынули в Грозный. На переработку. Ведь Чечня – часть России, так что никакого экспорта. А куда нефть пойдёт дальше – проверяли уже «независимые» чеченские таможенники. Которые даже вместе с вождём Дудаевым съедали куда меньше московских квотораспределителей.

Но с 1995.01.01 квоты на экспорт нефти отменены. Надобность в чеченском транзите – значит, и в чеченской независимости – отпала. Можно было с нею кончать.

И не только можно, но и нужно. За три года нелегального экспорта дальновидный генерал скопил компромат на всех, к этому экспорту причастных. И на посту суверенного лидера представлял немалую угрозу.

Попытки убрать его без особого шума провалились. Вероятно, после очередного провала он принял меры, чтобы после его смерти лавина разоблачений сорвалась на головы всех заинтересованных лиц.

Оставался один способ. Война. Настолько долгая, чтобы Дудаев успел подготовить побольше пропагандистских материалов. Настолько грязная, чтобы он обязательно этой пропагандой занялся. Только тогда удастся любые документы, исходящие из Грозного, объявить пропагандистской фальшивкой, подготовленной в ходе войны.

Кроме того, грязная война должна произвести максимально отталкивающее впечатление на другие республики СНГ. Ведь многие из них – если не правители, то народы – уже сыты независимостью по горло. А нефтяникам не нужен рост внутреннего рынка, пока цены на нём заметно отстают от мировых.

И нефтяников братских республик желательно припугнуть. Коридор для транзита нефти из Прикаспия будет обеспечен любой ценой – значит, транзита по другим коридорам никто не допустит.

Сейчас все эти цели достигнуты. И войну пытаются свернуть. Увы, она имеет собственную логику и затянется ещё надолго. Но кого это волнует? Нефть важнее крови. Ведь нефть – кровь политики…[67]