Ох, уж эти родственники

Ох, уж эти родственники

Это был очень насыщенный событиями период жизни Марии. После захвата Кале и собственной свадьбы Мария узнала о смерти своей двоюродной тети, тоже Марии. В ту пору примитивной медицины потеря родственника никого не удивляла, но та, другая Мария, была не просто родственницей — она была королевой Англии.

Трон немедленно отошел к Елизавете I, но католики, включая французское королевское семейство, настоящей наследницей считали Марию, королеву Шотландии. Дело в том, что Елизавета была дочерью Анны Болейн, второй жены Генриха VIII, на которой тот женился после развода, а потому считалась незаконнорожденной, в то время как Мария была бесспорно законной внучкой Маргариты Тюдор, сестры Генриха VIII.

Король Франции Генрих II ухватился за вытекающую из этого положения возможность надавить на Англию от имени Марии — а, стало быть, и своего сына — и даже приказал изготовить провокационный королевский штандарт с изображением английского и шотландского гербов. (Внимательный читатель вспомнит, что веком ранее к такой же стратегии прибегали английские короли Эдуард III и Генрих V, стремясь разозлить Францию. Вот еще одно доказательство того, что французы никогда не забывают оскорблений.)

Отныне Мария, королева Шотландии, была живым символом католической оппозиции новой и в высшей степени здравомыслящей королеве Англии, Елизавете I. Но этим дело не ограничилось — Мария стала также оружием в религиозных конфликтах, которые разгорались по всей Европе. И, к несчастью для нее, не успела она оказаться на передней линии огня, как ее покровитель был убит — по иронии судьбы, шотландцем. Генрих II, в свое время спасший Марию от опасности, которая угрожала ей в Шотландии, и обеспечивший ей беззаботное счастливое детство в своих замках, был настоящим рыцарем. Он обожал рыцарские турниры, где демонстрировал удаль и отвагу, скрещивая копья с лучшими бойцами Европы.

30 июня 1559 года Генрих участвовал в поединке в Париже, в Шато де Турнель, на том месте, где сейчас раскинулась живописная площадь Вогезов. Турнир был организован в ознаменование бракосочетания дочери Генриха, Елизаветы, с королем Испании Филиппом II, недавно овдовевшим мужем королевы Англии Марии. Эта свадьба стала еще одним серьезным антианглийским выпадом и, значит, достойным поводом для праздника.

Несмотря на то что событие было семейное, король выступал в черно-белых цветах своей любовницы, Дианы, на глазах у собственной жены, Екатерины. День клонился к закату, и король уже сломал не одно копье, но решил все-таки провести еще один, заключительный поединок, бросив вызов нормандско-шотландскому рыцарю, графу Монтгомери (предку генерала Монтгомери, который руководил высадкой союзников в Нормандии в 1944 году). Граф вежливо отказался, но король приказал ему садиться на коня и выезжать на позицию.

Предположительно, Екатерина умоляла Генриха угомониться, потому что ей якобы приснилось, будто он умрет от удара копья в глаз. (Хотя это не помешало ей спокойно наблюдать за ходом предыдущих поединков. Так что с таким же успехом это могло быть запоздалым пророчеством, чем-то вроде упрека из серии «Я же предупреждала», которым можно было бы позлить его на смертном одре.) Словно напрашиваясь на неприятности, король собирался оседлать коня с неудачной кличкой Le Malheureux — Несчастливый или Невезучий.

Рассмеявшись над нелепыми предрассудками, Генрих II выступил против Монтгомери. Как всегда, копья ударились о щиты, но на этот раз копье Монтгомери треснуло, и деревянный осколок влетел в прорезь шлема Генриха и пронзил глазное яблоко.

Короля отнесли в замок, и десять дней он метался в муках и бреду, умирая от инфекции. Его взбешенная вдова Екатерина приказала разрушить замок и — хотя Генрих получил смертельное ранение случайно, да к тому же в ходе поединка, который сам затеял, — заточила Монтгомери в тюрьму. Диану де Пуатье она отлучила от двора и заставила жить в уединении в Нормандии. Веселью настал конец — так повелела королева.

Спустя два месяца, все еще скорбя по своему покровителю, Мария, Шестнадцатилетняя девушка, была коронована в Реймском соборе вместе со своим пятнадцатилетним мужем, королем Франциском II, застенчивым парнишкой препубертатного возраста, про которого современники-хронисты писали, что у него «запор в гениталиях». Новый король был настолько хилым, что без посторонней помощи не мог держать на голове корону, а это, как вы понимаете, не слишком обнадеживающий знак.