Глава 13 ГЕНИЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Глава 13

ГЕНИЙ ОРГАНИЗАЦИИ

В новом составе ЦК Свердлову было поручено вести организационную работу и возглавить Секретариат ЦК. Или Ленин, уже оценив его таланты “великого комбинатора”, протолкнул его руководить Секретариатом. Или сам он постарался занять это место. В любом случае это было нетрудно. Лишь значитально позже ранг Секретарей ЦК будет обозначать крупных шишек, высших партийных руководителей. А в 1917 году секретари понимались в прямом смысле слова, то есть были именно всего лишь секретарями. Как уже отмечалось, до Свердлова Секретариат возглавляла Стасова, да и весь штат состоял из нескольких женщин, занимавшихся чисто бумажной работой. Оформлением протоколов, ведением текущей документации, рассылкой и получением писем.

Но… оказывалось, что Секретариат в то время являлся и аппаратом ЦК. Единственным. Другого еще не было. В ЦК тогда вообще не было четкого распределения круга обязанностей между его членами, это была только “головка” лидеров. Кто-то вел некое определенное направление, кто-то действовал практически самостоятельно, сегодня занимаясь одним, завтра другим, что обстановка подскажет. А единственной постоянной бюрократической структурой ЦК, связывавшей и обеспечивавшей единство действий, являлся Секретариат.

Из Таврического его “попросили”, и он переехал в дом Кшесинской, под крылышко к Петроградскому Совету и “Военке”. Собственно сперва была “Военка” — этот дом был захвачен в дни февральского бунта бронедивизионом. И мятежники вместе с примкнувшими к ним вожаками других частей объявили себя “Военной организацией большевиков”. А потом, когда сформировалось Временное правительство, к “Военке” перебрался из Таврического Петросовет. А потом и Секретариат, получив всего две комнаты.

Однако Свердлов хорошо понял, какие возможности дает руководство аппаратом ЦК. И добился, чтобы был определен и сформулирован круг обязанностей Секретариата. Причем круг этот по сравнению со временами Стасовой значительно расширился. В ведение Секретариата были включены ведение документации, финансы ЦК, учет, кадровые вопросы — подбор и направление работников на места, связь с местными органами партии, текущая переписка, рассылка директив, указаний и инструкций ЦК, ответы на запросы с мест…

Что ж, некоторые из данных пунктов заслуживают особого внимания. Во-первых, пункт о финансах. Ведь тогдашняя деятельность ЦК большевиков финансировалась отнюдь не за счет партвзносов (Кто их стал бы платить? И кто бы к большевикам примкнул, если бы за это платить требовалось?) И не за счет газеты “Правда” и издательства “Прибой”, как декларировалось официально. Напротив, газета и издательство были дотационными, убыточными. Финансирование осуществлялось за счет денег, поступающих из Германии. По оценкам современных исследователей, большевистский “десант”, прибывший из эмиграции, привез с собой очень крупные суммы, около 50 млн марок. Были созданы и каналы подпитки. Один — через банк “Ниа” в Стокгольме, откуда средства должны были переводиться в российский Сибирский банк. Второй — наличные деньги под видом частных пожертвований должен был передавать через Загранбюро ЦК швейцарский социал-демократ и германский шпион Карл Моор (кличка “Байер”).

Но дело это было крайне деликатное и крайне секретное! Просочись информация о “германском золоте” наружу, политические противники получили бы такой козырь, что партия потеряла бы все влияние, всех сторонников! И к финансовым делам имел доступ лишь очень узкий круг ленинцев — Зиновьев, Каменев, Коллонтай, Сиверс, Меркалин, Воровский, Ганецкий (Фюрстенберг), Радек (Собельсон), Семашко, Козловский, Суменсон. Даже многие члены ЦК не имели к этому касательства. А Свердлов вдруг получает допуск к “святая святых”! Только что вынырнувший из провинции, незнамо откуда, совершенно новый человек в руководстве…

Нет, тут можно сказать однозначно, случайному лицу, пусть и зарекомендовавшему себя “верным ленинцем”, пусть и проявившему чрезвычайные таланты и способности, такого сверхдоверия оказать, конечно же, не могли. Откуда напрашивается вывод — Свердлов уже действовал не сам по себе. Он уже являлся представителем “сил неведомых”. Таких, которые могли подсказать — этому довериться можно. Каких именно сил? Явно не германского генштаба и МИД. С ними он не был связан никогда. И германские документы, касающиеся финансирования большевиков (например, указание Имперского банка № 7433 от 2 марта 1917 г. отделениям частных германских банков в Швеции, Норвегии и Швейцарии) его среди “доверенных” не упоминают. Он тогда еще находился в Туруханске.

Но, как уже отмечалось, сама Германия в финансовой цепочке служила промежуточным звеном. Получая деньги от сионистских кругов Америки и других стран (через Якоба Шиффа, по данным французской разведки, прошло не менее 12 млн. долл., через лорда Мильнера — 21 млн. руб.). И сверхдоверие, оказанное Свердлову весной 1917 года, однозначно доказывает — в этих кругах “товарища Андрея” уже знали. Когда именно могла установиться такая связь, мы в прошлых главах упомниали предположительно. Теперь же она явно существовала. И нельзя отбросить вероятность, что агенты этих же сил как раз и помогли протолкнуть “товарища Андрея” в ближайшее окружение Ленина. И помогли “организационным чудесам” на Апрельской конференции…

Хотя и сам он был поистине мастером организации. Гением организации! Обратим внимание на другие пункты полномочий Секретариата: подбор и расстановка кадров, связь с местными органами, переписка, рассылка указаний ЦК. Решения-то Апрельская конференция приняла ленинские. Но кто их стал бы выполнять? Партийной дисциплины еще в помине не существовало. Местные лидеры решали вопросы тактики и стратегии по своему разумению. Даже и сам Свердлов, как мы помним, в свое время считал для себя решения партийного съезда вовсе не обязательными.

И Яков Михайлович принялся завоевывать для Ленина партию! Впервые применив для этого “кадровые методы”. Свердлов в полной мере сумел понять — чтобы взять под контроль ту или иную организацию, вовсе не обязательно убеждать людей и обеспечивать себе численное большинство. Не обязательно даже обеспечивать большинство в руководящих органах. Достаточно выделить главные, ключевые посты — и расставить на них своих “верных” людей. Пусть немногих, единицы. Сумел расставить — и вся организация твоя!

Он и принялся этим заниматься. В Питер продолжали прибывать партийные кадры — из ссылок, с каторги, из армии, из эмиграции. Куда обратиться? Естественно, в Секретариат. Где и орудовал Свердлов, пользуясь данными ему правами учета и направления работников на места. Его “компьютерная” память работала великолепно. Многих он помнил по прежним встречам, о других что-то слышал, о третьих мог мгновенно составить представление по деталям разговора — оценить человека по кругу его знакомств, интересов, по участию в прежних делах. И шли расстановки. Как пишет Новгородцева, “с каждым встречался Свердлов, и тут же Секретариат ЦК направлял его на работу в Москву, Воронеж и Тулу, на Урал и в Сибирь, на Украину и в Закавказье, по всей стране”. Формально никто не был обижен, все получали “важные” назначения. Но одни — в “ключевые” точки, а другие — во второстепенные. Не играющие особой роли. Растасовывались без ЦК, от имени Секретариата. То есть единолично Свердловым. Использовались и другие рычаги, попавшие в руки “товарища Андрея”. В адрес Секретариата поступали сотни писем, запросов с мест, приезжали делегаты для получения инструкций, разъяснений своих проблем. Все это тоже Свердлов взял на себя единолично. Работница Секретариата Л.Р. Менжинская писала: “На приходящих из провинуии письмах и запросах Яков Михайлович всегда писал краткую резолюцию, которую секретари превращали в письма к организациям”. В общем сам определял, что ответить, в каком свете, какие поставить задачи. Он лично принимал и посетителей, инструктировал, разъяснял “момент”, подсказывал, какими способами решать их местные вопросы.

И по сути он не только “завоевывал” партию — он в данный период создавал новую партию. Очень отличающуюся от прежней, хотя и сохранившую старое название РСДРП(б). Она даже и по составу изменилась. От нее после Апрельской конференции откололись те, кто не был согласен с ленинской линией. Откололись “старики”, обиженные исключением из ЦК, непризнанием своих “заслуг”, обходом со стороны “выскочек”. Такие без проблем оказывались в партии меньшевиков: четкого разграничения в двух лагерях социал-демократии еще не существовало. Зато и к большевикам повалили радикальные кадры из меньшевиков, вроде Петра (Пинхуса) Лазаревича Войкова (Вайнера), Георгия Ивановича Сафарова (Вольдина) и др. Потекли и те, кто был настроен наиболее “революционно” из “объединенцев”, “ликвидаторов”, пэпээсовцев, анархо-синдикалистов, бундовцев и прочей подобной публики. И вполне беспартийные доселе дезертиры, шпана, хулиганы, уголовники, совершенно безразличные к политическим программам, но испытывающие тягу погулять и пограбить, начинали, естественно, ориентироваться на самую “революционную” партию. То есть объявляли себя сторонниками большевиков. Вот Свердлов и занимался структурированием обновляющейся партии, взятием ее под контроль, отлаживанием ее управления.

Придумывал и методы противодействия политическим конкурентам. Так, в Питере рабочие организации группировались по заводам — во главе со своими фабзавкомами, по отраслям — объединяясь в профсоюзы. Но вес большевиков в фабзавкомах был далеко не преобладающим. А в профсоюзах — нулевым, они и при царе были легальными структурами, и там верховодили меньшевики. Изобретением Свердлова стали “крестьянские землячества”. Точнее, начали они возникать сами по себе, стихийно. Во время войны оборонные заводы давали броню от призыва в армию, но многие кадровые рабочие ушли на фронт добровольно. А на их места в поисках брони набилось множество “лимиты” из деревень. И после Февраля стали группироваться друг с другом выходцы из одной деревни или одной местности.

Свердлов додумался это использовать. Противопоставить землячества профсоюзам и сделать “своей” структурой. Принялся поддерживать такие образования, через “Военку” их сводили с земляками из солдатской среды, с земляками-дезертирами. Они стали быстро разрастаться. По инициативе Якова Михайловича было создано Центральное бюро крестьянских землячеств — и работу в данном направлении возглавил сам Свердлов. Он написал устав этого бюро, организовал встречу лидеров землячеств с Лениным. В короткий срок в столице было создано более 20 “губернских объединений”, в состав которых входили уездные, а в них, соответственно, волостные. Свердлов самолично составил и “наказ”, с которым делегаты от землячеств начали выезжать по своим уездам, влостям, деревням, разнося агитацию на места.

Несмотря на “ленинскую линию” очень хорошие контакты наладились у Якова Михайловича и с Советами. Хотя там лидировали эсеры и меньшевики. Но большинство из них было соплеменниками Свердлова. И найти с ними общий язык ему было не трудно. Да и то сказать, эсеры и меньшевики рвались к власти — дабы потеснить и спихнуть правительственных либералов, самим занять их место. А большевики в данном отношении казались естественными “союзниками”. И Свердлов благодаря возникшим “рабочим связям” сумел даже войти в состав Петроградской городской думы.

Ну а Временное правительство само облегчало противникам борьбу с собой. Заговорщики оказались никудышними властителями и организаторами. Выросшие в оппозиции, они умели лишь критиковать, обвинять, ниспровергать. Но в практических делах проявили себя совершенно беспомощно, не умея создавать и руководить. Только разрушали. Разрушили опытную царскую администрацию в городах, губерниях, уездах — и на ее место полезли такие же оппозиционеры, как в столице, только еще более бестолковые. Был уничтожен аппарат полиции и жандармерии — а они выполняли в Россию и массу “неполицейских функций”. Санитарного и пожарного контроля, статистики, сбора налогов. Вся система гражданского управления оказалась снесена и парализована…

Оппозиция вела борьбу с царем под лозунгами “свобод” — но в России имелись уже все демократические свободы на уровне западных стран. Значит, дорвавшись до власти, требовалось декларировать какие-то дополнительные, более широкие “свободы”. Они и объявлялись: свобода печати — любой, вплоть до подрывной. Свобода партий — любых, вплоть до экстремистских. Свобода слова — любого, вплоть до вражеской агитации. Отмена смертной казни — что делало любые преступления безнаказанными.

И покатилась анархия. Тем более что в условиях военного расслоения на патриотов и шкурников Февральская революция и стала по большому счету победой шкурничества. Шкурничества политиков, рвущихся к власти. Шкурничества запасных солдат, не желающих на передовую. Шкурничества рабочих, желающих бастовать в свое удовольствие и при этом получать, сколько захочется. Шкурничества хулиганов, стремящихся всласть побезобразничать.

По-своему оценивая успехи Земгора и ВПК (под эгидой царской администрации) либералы были уверены, что без “препонов” дела в промышленности пойдут еше лучше. Не тут-то было. Гигантский промышленный подъем России после переворота сменился резким спадом. Народ пьянел от вседозволенности. Заводы вошли ко вкус забастовок. Митинговали и бастовали по мельчайшим поводам. Уже в апреле выпуск продукции упал на 30–40 %. Требования поднять заработную плату намного превышали доходы предприятий (например, в Донбассе требования составили 240 млн. руб. в год при доходах 75 млн.). Локауты, забастовки в городах и на транспорте подрывали систему снабжения, и без того перегруженную войной. А это опять вело к недовольству и к новым забастовкам.

Как только ослабла центральная власть, активизировались сепаратисты. Сейм Финляндии потребовал независимости. Украинская Рада (Совет) во главе с Винниченко и Петлюрой начала добиваться автономии (пока). Предъявили права на автономию Кубанское и Донское казачество. Сибирь и Закавказье потребовали для себя отдельных Учредительных Собраний. Забурлил Северный Кавказ, здешние народы сразу вспомнили все обиды и счеты между собой, начались конфликты и резня. А освобождение по амнистии огромного числа уголовников вызвало разгул бандитизма. И правоохранительных органов, чтобы сладить с этим, больше не существовало.

В деревне крестьяне принялись решать “земельный вопрос”. Явочным порядком, по постановлениям местных Советов, то там то здесь начали делить и переделивать землю. В Тамбовской и Тверской губерниях это вылилось в стихийные бунты с поджогами усадеб и убийствами. Навести элементарный порядок Временное Правительство не могло. Да и как оно стало бы наводить порядок? Уподобляться “царским сатрапам” которых сами же либералы за это поливали? Да если бы они и захотели что-то предпринять, их усилия тут же парализовала бы “вторая власть”, Советы.

Кстати, либералы из Временного Правительства отнюдь не были добренькими идеалистами. Выпустили блатных, террористов, осужденных шпионов — но тут же за решеткой оказались прежние министры (в тщетных попытках доказать “измену” их и царя). Шумели о свободе слова, но за резкое письмо в адрес правительства арестовали генерала В.И. Гурко. Посадили тех, кого царь якобы оправдал без оснований — Ренненкампфа, Сухомлинова (но почему-то не Рубинштейна и сахарозаводчиков). Посадили генерала Батюшина и членов его комиссии, копнувшей вредительство банкиров, заводчиков, медиамагнатов…

Впоследствии разрушение государства многие авторы вплоть до Бердяева и Горького очень уж старательно подтасовывали к “бессмысленному русскому бунту”. Черта с два! Бунт — был. Но кто так долго и так тщательно раскачивал Россию, чтобы разжечь его, чтобы довести народ до бунта? А когда “джинн” был выпущен из бутылки, сами же авторы не могли с ним справиться. И мало того, сами авторы преднамеренно заигрывали теперь с “джинном”, дабы обезопасить себя и от него, и от здоровых патриотических сил. Огромный Петроградский гарнизон своим бунтом обеспечил победу либералам. Но до них гарнизонным шкурникам никакого дела не было. Их интерес был — не попасть на фронт. Гарнизон и выдвинул такое требование. А Временное правительство приняло. Чтобы солдатня и его не смела. И в надежде обрести собственную вооруженную опору. Объявило, что “за особые заслуги в деле революции” и “для охраны революции” петроградские части останутся на местах.

Никакой опоры оно, конечно, не обрело. Шкурники никому не могут быть опорой. Гарнизон еще более разросся, 200 тыс. солдат и 25 тыс. матросов бездельничали, митинговали, подрабатывали продажей семечек, кремней для зажигалок, спекулировали самогоном и оружием. И входили во вкус диктовать властям свою волю. Преквратившись не в опору, а в дамоклов меч, висящий над головой правительства.

“Свободы”, митинговщина и комитеты, насаженные сверху, быстро охватили разложением и фронтовые части. Естественно, в солдатские комитеты попали не служаки, не патриоты, а демагоги с хорошо подвешенными языками. Если командование не имело на них управы, то сами комитетчики всегда находили поддержку вплоть до столицы, обращаясь в Советы. В потоках митингов доступ к солдатам и право вести агитацию получили все — большевики, националисты, германские шпионы. А Верховный Главнокомандующий Алексеев, пытавшийся удержать армию вне политики, выразивший несогласие с “Декларацией прав солдата”, мгновенно был отправлен в отставку и заменен более лояльным Брусиловым.

И вот такая война, превратившаяся в глупую бестолковщину, стала непонятной и ненужной даже и для лучших солдат. Прежде они храбро шли на смерть “за веру, царя и Отечество”. Теперь царя не было. Понятие веры господа либералы и масоны затерли, отбросили как “реакционное”, не соответствующее их собственному “просвещению”. Сражаться за революцию — то есть за начавшийся развал и хаос? Или сражаться за “министров-капиталистов” — куда более чуждых и далеких для простонародья, чем православный царь? Это было глупо. Ну а формула “мир без аннексий и контрибуций”, выдвинутая, кстати, не большевиками, а еще в апреле эсерами и социал-демократами, лишала войну и последнего видимого смысла — ради чего ж тогда вообще кровь лить? Уже и понятие Отечества стало теряться в агитации, которая снова ориентировалась на шкурничество, выпячивая персональные, эгоистичные интересы. До Рязани-то немец, небось, не дойдет… А с индивидуальной точки зрения, с точки зрения торжествующего шкурничества, важнее было уцелеть самому, вернуться побыстрее в деревню и урвать земли. Как раз в такой обстановке начала находить благоприятную почву большевистская агитация — штык в землю и по домам!

А власти-то всем хочется! Одни дорвались до нее, другие еще нет. Так что раскачка продолжалась с разных сторон. И в начале мая в Петрограде вспыхнули крупные беспорядки. Дошло и до перестрелок, были убитые и раненые. Но все же еще имелись патриотически настроенные казаки, юнкера, офицеры. А во главе Петроградского округа стоял решительный генерал Корнилов, любимец армии. Взбунтовавшиеся части он сумел заставить вернуться в казармы, а безобразия прекратил бескровной демонстрацией силы — вывел на улицы надежные подразделения и выставил батарею у Зимнего дворца. Но после этого Советы и левые партии подняли такой вой, что Корнилов предпочел уйти с поста. На фронт.

Уже даже и некоторые оппозиционеры и заговорщики начали понимать, что натворили, мягко говоря, “не то”. Ушел в отставку военный министр Гучков, пытавшийся притормозить “демократизацию” в армии. Разразился правительственный кризис. Первый кабинет Временного правительства пал. И князь Львов сформировал второй — надеясь достичь взаимопонимания с левыми партиями, пошел на уступки им, пост военного министра отдал Керенскому, предоставил левым еше несколько портфелей…

Кстати, очень интересно получается. Обычно когда говорят о правительственных кризисах, то формированием новых кабинетов происходит при арбитраже и наблюдении сторонних структур: царя, короля, президента, парламента. Но ведь Временное правительство объединило в своем лице верховную, исполнительную и законодательную власти. И выходило, что кучка политиканов, хапнувшая эту власть, все вершила внутри себя. Сама себя “отставляла”, переформировывала, допуская в свою среду новые лица и выводя часть старых. И тут уж, конечно, ни о какой легитимности речи быть не могло. Так что, с одной стороны, правомочно говорить о нескольких кабинетах Временного правительства. А с другой — об одном и том же явлении под названием “Временное правительство”. Группировке проходимцев, которая сама же, путем переговоров и сговоров с другими проходимцами, меняла свой состав.

Отметим важную особенность послефевральского периода. Единство внешних антироссийских сил в это время снова нарушилось. Правящие круги Англии и Франции своей цели достигли. Россия была ослаблена. Царя свергли — значит, можно было не выполнять заключенных с ним соглашений и данных ему обещаний. О свободе определения Россией своих западных границ, о черноморских проливах. Профессор и пустозвон Милюков мог сколько угодно захлебываться речами об “исторической миссии” и “кресте над Святой Софией” — так бы ему и позволили воплотить эти фантазии! У руля страны находились теперь люди, во всем послушные Западу. Которые по-лакейски безоговорочно воспринимали к исполнению любые указания послов Палеолога и Бьюкенена. Спешили исполнить любое указание — пожалуйте-с! Так что дальнейших российских кризисов Англии и Франции не требовалось — им нужно было сперва немцев победить с помощью русского “пушечного мяса”.

Другим внешним силам — Германии, Австро-Венгрии, Турции, достигнутого было отнюдь не достаточно. Им нужен был сепаратный мир на Востоке — поэтому шла поддержка большевиков, левой части меньшевиков и эсеров. Требовалось отчленение от России национальных окраин, чтобы после войны включить их в свои сферы влияния — поэтому шла поддержка сепаратистов. Третья внешняя группировка, сионистские круги, желали полного распада и уничтожения России. Поддерживая любые силы, “углубляющие” революцию.

И в дополнение к ленинскому последовал второй “десант”. В Россию прибыл Троцкий. Уже не из Германии, а прямо из Америки. С целым кагалом своих сторонников. И тоже с изрядными деньгами. Но не “германским”, а “американским” золотом. Впрочем, и к германским каналам, осуществляемым через Парвуса, он тоже получил доступ наряду с большевиками. Что служит лишним подтверждением общего происхождения “германских” и “американских” вливаний. Хотя изначально к большевикам Троцкий отношения не имел. Он начал создавать собственную организацию, называвшую себя “межрайонцы” — поскольку возникла она на Межрайонном совещании райсоветов Петрограда, фабзавкомов, профсоюзов, землячеств, женских и молодежных рабочих организаций.

В свою группировку Лев Давидович вобрал отколовшихся от Ленина большевиков-примиренцев, отколовшихся от Мартова и Чернова меньшевиков-интернационалистов. То есть занял положение как бы между партиями. Активистами Троцкого стали Луначарский, Володарский (Гольдштейн), Урицкий, Иоффе, Мануильский, Чудновский, Ларин, Рязанов.

Видный русский контрразведчик действительный статский советник В.Г. Орлов впоследствии писал о Троцком: “Он был велиичайшим преступником в России… Вплоть до Октябрьской революции Троцкий стоял в партии особняком, не сближаясь ни с большевиками, ни с меньшевиками. Его натура требовала независимости и власти. Троцкого отличала неразборчивость в средствах. Это же качество, доходившее почти до цинизма, было присуще и Ленину, но было продиктовано интересами и идеалами партии. Троцким же двигали исключительно личные, эгоистичные интересы, не имевшие никакого отношения к общему делу, партии и благу государства”.

Осмелимся внести поправку. Эгоистичные интересы, но не только личные. Троцкий был активным масоном, поддерживал связи с американскими сионистскими ложами. В частности, с Якобом Шиффом, Лев Давидович лично встречался и контактировал с ним в период пребывания в США в 1916 году. И сама группировка троцкистов по сути представляла не только “центристов”, а масонствующее течение социал-демократии. Впрочем, к “вольным каменщикам” разных лож и направлений относились и многие видные большевики: С.П. Середа, Ю.В. Ломоносов, И.И. Скворцов-Степанов, Г.И. Петровский, Н.И. Бухарин, К. Радек (Собельсон), М.И. Скобелев, Н.Д. Соколов, А.В. Луначарский.

Ну а для Временного правительства смена кабинетов не дала практически ничего. Ну зачем было Керенскому удовлетворяться портфелем военного министра, если имелся более высокий пост председателя правительства? И с какой стати было мириться с правительством тем лидерам эсеров, меньшевиков, трудовиков и т. д. и т. п., которым никаких портфелей еще не досталось? Свистопляска неслась дальше…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.