Восстановитель мира

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Восстановитель мира

В 272 году Аврелиан повел войска в Малую Азию. Поначалу он практически не встречал сопротивления. Когда Тиана закрыла перед ним ворота, он в ярости поклялся «не оставить в живых ни одной собаки» после того, как возьмет город. В результате один из горожан вскоре провел солдат внутрь.

Император казнил предателя, считая, что человеку, изменившему родине, нельзя доверять, но запретил солдатам грабить город. Вместо этого он приказал перебить всех собак.

Восстановив власть Рима над Малой Азией, армия двинулась к югу, в Сирию. Первое крупное столкновение произошло близ Антиохии — вероятно, около селения Иммы, где Макрин потерпел поражение от Элагабала более чем пятьюдесятью годами ранее. Зная, что его силам предстоит столкновение с мощной катафрактской конницей, Аврелиан выслал вперед собственную легкую кавалерию, приказав отступить сразу же, как только противник двинется навстречу Римляне сделали, как им приказали, и вовлекли врагов в беспорядочное преследование. Вскоре последние выбились из сил, изнуренные жарой и тяжестью доспехов; римляне вновь собрались и изрубили их в куски. Армия Зенобии отступила к Эмесе; пленника, похожего на Аврелиана, нарядили в императорское платье и провели по Антиохии, чтобы предупредить переход людей на сторону противника, прежде чем они решат бежать{167}.

Аврелиан двинулся дальше. Его солдаты атаковали один из небольших городов, стоявший на холме, выстроившись знаменитой «черепахой» (testudo): их щиты находили один на другой, прикрывая их головы от снарядов. Вскоре после этого его войска встретились с вражеской армией близ Эмесы. Римская кавалерия вновь получила приказ обратиться в притворное бегство и заманить вражескую катафрактскую кавалерию в ловушку. Однако то ли пальмирские командиры извлекли урок из прежних ошибок, то ли римляне выполнили маневр не столь тщательно, но на сей раз катафракты вступили в бой с отступавшими римлянами. Римское войско выиграло сражение благодаря пехоте, чей вклад стал решающим. Армия Аврелиана включала в себя разнообразные войска, пришедшие с ним из Европы. Замечено, что с ним был отряд из Палестины — скорее всего регулярные войска из тех мест: помимо обычного оружия, они также сражались дубинами и булавами, что было чрезвычайно эффективно против врагов в доспехах. Более чем вероятно, что регулярные части по-прежнему бились на стороне Зенобии, однако Аврелиану было важно сделать акцент на том, что его враги — иноземцы. Когда Август сражался против Антония и Клеопатры, он во многом действовал так же{168}.

Одержав победу, Аврелиан начал осаду самой Пальмиры. Примерно в то же время армия под предводительством одного из его командующих вновь взяла Египет. Зенобия, находившаяся в Пальмире, пришла в отчаяние: она ускользнула из города в сопровождении всего нескольких сторонников и пустилась в путь через пустыню на верблюдах. Говорили, что она хотела добраться до Персии, но вместо этого наткнулась на римский патруль, и ее схватили. Покинутые царицей, военные силы в городе вскоре сдались, благодаря чему Пальмиру пощадили и не разграбили. Аврелиан проявил милосердие к Зенобии (как впоследствии к Тетрику). Вместо нее главные обвинения были обращены на ее советников. В числе прочих казнили и Кассия Лонгина; говорят, он встретил свою участь с величайшим достоинством. Сведений о произошедшем с Валлабатом не сохранилось, и это отчасти свидетельствует о том, что его фигура не имела подлинного значения{169}.

Однако восстание не закончилось. Когда Аврелиан отвел назад основную часть армии, жители Пальмиры провозгласили в 273 году нового императора. Римское войско вернулось и взяло город штурмом; на сей раз жители заплатили за все сполна. Случившееся положило конец золотому веку Пальмиры. Территория, занимаемая ею, значительно сократилась, и Пальмира стала маленьким городком, практически все население которого составлял его гарнизон; в ней наконец появились бани, столь нужные солдатам. Торговые пути сместились (вероятнее всего, еще одной причиной стало разрушение Дураевропос, имевшее место несколько лет назад), и источник благоденствия Пальмиры иссяк. Еще одно восстание — в Александрии — также было подавлено, но в данном случае неясно, стремился ли его лидер стать правителем империи или имел в виду более скромные цели{170}.

Аврелиан вернулся в Рим в 274 году и отпраздновал величайший триумф из всех, какие город видел за многие годы. Тетрик участвовал в шествии в качестве пленника; то же выпало и на долю Зенобии, так увешанной тяжелыми украшениями и золотыми цепями, что ей трудно было идти. Затем бывший император галлов отбыл, дабы занять в Италии административный пост correctores (соправителя). Насчет судьбы Зенобии источники расходятся, но заслуживающая наибольшего доверия (и вызывающая наибольшую симпатию) версия утверждает, что она вышла замуж за сенатора и дожила свой век в мире и уюте. Сто лет спустя ее потомки благоденствовали, будучи членами сенаторской элиты, и гордились своей знаменитой прапрабабушкой{171}.

Мягкое обхождение Аврелиана с Тетриком и Зенобией свидетельствует о том, что их не воспринимали как лидеров националистов, желавших раскола империи. Галльские императоры и Валлабат с матерью были узурпаторами, но они проявляли умеренность и не направляли на уничтожение своих соперников в Риме. Вместо этого они сосредоточились на установлении власти над теми областями империи, которые центральное правительство «законного» римского императора также пыталось контролировать и защищать. Более десяти лет там сохранялась нормальная обстановка, продолжали действовать римское право и административный контроль, причем ослабленное римское правительство не смогло бы обеспечить этого самостоятельно. Все эти лидеры были очень честолюбивы и, несомненно, надеялись в конечном итоге путем переговоров или военных действий добиться власти над всей страной. Если бы кому-то из них это удалось, в поле нашего зрения, несомненно, попал бы сильный мужчина (или женщина), честолюбие которого оказалось необходимо для восстановления империи.

Аврелиан снискал похвалы за свою деятельность, несмотря на то что в источниках подчеркивается его безжалостный и жестокий характер. Поражение Зенобии и Тетрика и восстановление контроля центра в провинциях, находившихся под их властью, являлось огромным достижением. Империя на короткое время оказалась под властью одного правителя. В период его царствования велись и другие войны; первые два года он то и дело вынужден был отражать атаки варваров. В 271 году Италия вновь подверглась нападению, и император поспешил прибыть с Дуная, дабы разобраться с ситуацией. Колонна Аврелиана попала в засаду и понесла тяжелые потери близ Плаценции (современная Пьяченца) на реке По. Однако Аврелиан редко терпел поражения; он быстро оправился и разгромил врага в двух битвах, последовавших одна за другой{172}.

В годы своего царствования большую часть времени Аврелиан проводил вдали от Рима. В 271 году он подавил беспорядки (они едва не переросли в открытое восстание), в которых участвовали работники государственного монетного двора. Их спровоцировало пресечение коррупции, давно существовавшей в рамках государственной системы и приносившей ее представителям немалые прибыли. Вероятно, в схватке погибли тысячи человек, прежде чем мятеж удалось подавить. Громя оппозицию, Аврелиан был беспощаден, но, по-видимому, почувствовал, что безопасность жителей Рима надо усилить. Вследствие этого началось строительство мощной стены вокруг города длиной более 12,5 мили и почти 20 футов высотой. В отличие от многих других городов, которые уменьшались в размерах после строительства пояса укреплений, новые оборонительные сооружения включали в себя практически всю территорию Рима. Обеспечив таким образом защиту горожан, император также реформировал систему бесплатных раздач хлеба. Он ввел контроль над весом хлебных изделий, сделал данное право наследственным и притом распространил его на все свободное население города. Септимий Север также начал бесплатные раздачи оливкового масла, доставлявшегося в основном из Испании. Аврелиан подтвердил это и включил в число раздаваемых продуктов соль и свинину. Государство также обеспечивало жителей вином, хотя и не бесплатно, но по фиксированной и низкой цене{173}.

Император похвалялся, что состоит в особых отношениях с «Непобедимым Солнцем» (Sol Invictus), и в 274 году выстроил в Риме огромный храм этого божества. По сути, подобные претензии не представляли собой чего-то нового, и данный культ не имел отталкивающего характера (в отличие от культа, жрецом которого являлся Элагабал). Вера Аврелиана могла быть искренней; кроме того, если подданных императора удавалось убедить в том, что ему покровительствуют боги, с точки зрения политики в этом не было ничего дурного. На другие культы гонений не проводилось. Некоторые позднейшие христианские источники утверждают, что в последние месяцы жизни Аврелиан планировал новые преследования христиан. Последние гонения на них в масштабах империи проводились при Валериане. В отличие от Деция он обращал их именно против христиан, точнее, их лидеров. Если те не отрекались от своей веры публично, их арестовывали и казнили; сенаторов, всадников и чиновников лишали прежнего статуса. По-видимому, сенат обращался к Валериану с письменным запросом по поводу того, как в дальнейшем поступать с этими людьми. Места встреч христиан также были взяты под контроль; собрания запрещались.

Не исключено, Валериана не интересовало, во что верят бедняки; он также вполне мог надеяться, что судьба виднейших христиан значительно повлияет на общую численность верующих. Наиболее яркие свидетельства о последствиях гонений происходят из Северной Африки, где одной из жертв стал выдающийся писатель и теолог епископ Киприан. Что касается Галлиена, то он либо не был столь же ярым сторонником «чисток», то ли не хотел вступать в конфликт с какими бы то ни было группировками после захвата его отца персами в плен. В восточных провинциях Оденат и в особенности Зенобия, по-видимому, благосклонно относились к христианам, будучи заинтересованы в них; то же относилось к иудеям и приверженцам новой веры — манихейства. Христиане отправляли свой культ открыто, места богослужений были известны всем, службы проводились публично; виднейшие из их числа часто играли важную роль в жизни местных общин{174}.

После восстановления власти над Антиохией Аврелиан получил прошения от христиан, вовлеченных в спор с их собственным епископом, Павлом Самосатским. В течение какого-то времени он проповедовал учение, которое они считали еретическим; главным образом его упрекали в отрицании божественной сущности Христа. Ранее, на церковном соборе, он публично отрекся от этих взглядов, но затем вернулся на прежние позиции. Его лишили кафедры, однако Зенобия, к которой он обратился как к ближайшей представительнице императорской власти, восстановила его в сане. Теперь он отказался освободить здание, где собирались христиане; его также обвинили в том, что он жил в чрезмерной роскоши, окруженный прислужниками, точно правительственный чиновник. Для поборников тех или иных культов, равно как и любой общины или группы населения, обращение к высшим властям в тех случаях, когда они оказывались не способны удовлетворительно разрешить споры между собой, было чем-то вполне собой разумеющимся. Но даже несмотря на это, поражает, что христиане, столь недавно подвергавшиеся преследованиям, обратились к императору. Аврелиан вынес решение не в пользу Павла и отдал приказ изгнать его из здания, принадлежавшего церкви. Описанный случай никак не выдает в нем гонителя христиан{175}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.