Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович

(21.12.1879—05.03.1953) – советский партийный и военный деятель, Генералиссимус Советского Союза (1945)

Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) родился 21 декабря 1879 года (по другим данным годом рождения Сталина является 1878, а возможно и 1870 год) в семье сапожника. Свое детство и отрочество он провел в небольшом грузинском городке Гори.

Семья сапожника Джугашвили была большой, но вскоре братья и сестры Иосифа умерли, и он остался единственным ребенком. Виссарион Джугашвили покинул семью и переехал в Тифлис. У матери Иосифа – Екатерины – не было времени воспитывать сына, и его первым воспитателем стала горийская улица.

В восемь лет его определили в Горийское духовное училище. Однако Иосиф не был подготовлен для обучения и потому вместо четырех лет учился шесть. Это было связано с тем, что обучение велось на русском языке, на котором в семье Джугашвили никто не говорил. Иосиф научился складно писать по-русски, однако до конца жизни сохранял свой родной грузинский акцент.

После окончания училища с отличием Иосиф поступил в Тифлисскую духовную семинарию. Его дальнейшая учеба протекала в обстановке строжайшей дисциплины и мелочного контроля. Хотя бы в знак протеста против семинарского режима нельзя было не стать сторонником революции. В это время любимым героем Иосифа стал Коба – герой романа А.Казбеги «Отцеубийца». Таким образом, учеба в семинарии привела Иосифа Джугашвили в ряды партии большевиков.

Сталин участвовал в большинстве партийных съездов, проводившихся в эмиграции. Пребывая за границей для выполнения партийных поручений, он познакомился с Лениным. Вождь большевиков быстро оценил Сталина за его твердость и выдержку и стал постепенно выдвигать его на руководящие посты. Он, правда, несколько критиковал его за догматизм, однако рассчитывал, что со временем Сталин преодолеет этот недостаток. Сталина нередко отправляли туда, где нужно было нажать, надавить и тем самым заставить события двигаться в нужном направлении. Это касалось и его поездок на фронты гражданской войны.

К 1922 году он был уже Генеральным секретарем ВКП(б). В то время этот пост не имел решающего значения в партии, которой руководило сразу несколько человек. И все же Сталин быстро сумел оценить его преимущество – ведь весь партийный аппарат подчинялся непосредственно Генеральному секретарю. Сталин уже к 1929 году стал первым лицом партии большевиков и признанным вождем всего Советского Союза. В его руках была сосредоточена вся власть в стране, в том числе и военная, и неудивительно, что с началом Великой Отечественной войны он становится и Верховным главнокомандующим – не выходя из своего кабинета и видя войну лишь на карте…

1917 год многое изменил в военной политике советской России, внеся в нее специфические черты. Сам председатель Совнаркома В.И. Ульянов (Ленин), хоть и стоял во главе Совета обороны, остерегался возлагать на себя обязанности Верховного главнокомандующего. Он понимал, что без опытных в военном отношении людей невозможно создать армию, способную защитить завоевания революции, а следовательно, и удержать власть. Это вызвало мобилизацию в армию бывших офицеров старой русской армии. Однако доверять им полностью вождь большевиков не мог. И потому поставил их под контроль как ВЧК, так и специальных комиссаров, прикомандированных к войскам. Но кроме того, для руководства боевыми действиями Красной Армии был создан Высший военный совет во главе с Л.Д.Троцким (Бронштейном) и Главное командование Красной Армии во главе с И.И.Вацетисом, а затем С.С.Каменевым. Оба органа имели, по существу, одинаковые возможности для руководства боевыми действиями, что зачастую приводило к трениям между ними. Это не могло не отражаться на ходе военных действий, однако председатель Совета обороны умел сглаживать острые углы.

После окончания гражданской войны и смерти В.И.Ленина в руководстве партии разгорелась борьба за власть между Генеральным секретарем ВКП(б) Сталиным и Троцким, занимавшим пост председателя Реввоенсовета республики и наркома по военным и морским делам. Борьба эта, постепенно вовлекавшая все более широкие слои рядовых членов партии, не могла не затронуть и руководство Красной Армии, в котором было сильно влияние председателя Реввоенсовета. Объяснялось это тем, что многие военспецы и комиссары были выдвиженцами Троцкого и теперь опасались, что его падение станет крушением и их карьеры.

Сталину, опиравшемуся на нижние звенья руководства партии при содействии созданного им аппарата, понадобилось достаточно длительное время, чтобы установить полный контроль над Красной Армией. Для этого он прибегнул к политике «разделяй и властвуй». Троцкий был снят с поста председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам и заменен М.В.Фрунзе, который больше устраивал Сталина на этом посту. Однако и эта фигура Генеральному секретарю казалась не совсем подходящей, он нуждался в человеке, который был бы начисто лишен военных дарований, но одновременно являлся бы проводником его политики в Красной Армии. Потому, когда Фрунзе неожиданно скончался после неудачной операции, на пост наркома обороны был назначен К.Е.Ворошилов, хорошо известный Сталину по боевым действиям на юге России в годы гражданской войны.

Сталин понимал непригодность Ворошилова как военного специалиста. Его выбор носил чисто политический характер. Однако в России пост военного министра всегда имел большее значение, чем в европейских странах, где это ведомство отвечало лишь за перевооружение и снабжение армии, а действительно стратегические задачи решал Генеральный штаб. Главный штаб в России большую часть своего существования напрямую подчинялся военному министру. Подобная практика перешла и в советское время. Наркому обороны подчинился и Генеральный штаб РККА, во главе которого стояли бывшие офицеры старой русской армии С.С.Каменев (1925), М.Н.Тухачевский (ноябрь 1925 – май 1928), Б.М.Шапошников (май 1928 – июнь 1931), А.И.Егоров (июнь 1931 – сентябрь 1935) и вновь Б.М.Шапошников (май 1937 – январь 1940).

Сталин понимал необходимость нахождения во главе такого специфического органа как Генеральный штаб компетентных специалистов, не склонных к политическим играм. Однако, как вскоре выяснилось, и эти лица не были лишены политического авантюризма.

Прежде всего к таким лицам относился Тухачевский, занявший пост начальника Генерального штаба в середине 1920-х годов. Тухачевский настаивал на коренной модернизации Красной Армии, увеличении выпуска танков и артиллерии едва ли не в четыре раза, не считаясь с затратами и уровнем производства. Он взял на себя смелость выработки военной доктрины, указывая на будущих союзников и противников Советской России. По давней традиции, военным, даже находящимся на высоких постах, залезать в политику не полагалось. Сталин отстранил Тухачевского с поста начальника Генерального штаба и направил командовать войсками Ленинградского военного округа.

С именем Тухачевского связана и очередная полоса репрессий, прокатившаяся по Красной Армии в конце 1920-х – начале 1930-х годов. Жертвой этих репрессий стали прежде всего военные специалисты, преподаватели военных академий А.А.Свечин, А.И.Верховский, Н.Е.Какурин, А.Е.Снесарев. Незадолго до начала репрессий между ними и Тухачевским проводилась широкая дискуссия о характере будущей войны. Профессора военных академий во главе со Свечиным настаивали на проведении «Стратегии измора» противника, что шло вразрез с пропагандировавшейся Тухачевским «Стратегии сокрушения». Начальник Генерального штаба развернул целую кампанию против Свечина, обвинив его в том, что «он является агентом интервенции империализма, что он фактически подводит Красную Армию под поражение».

Таким образом в военной науке с дискуссиями было покончено, а относительно стратегии возобладало мнение заместителя начальника Военной академии им. М.В.Фрунзе Е.А.Щаденко, что «стратегией занимается лично товарищ Сталин, и это не наше дело». К концу 1930-х годов разработка военной доктрины почти полностью перешла к верховному вождю Красной Армии.

Дело о «заговоре генералов» во главе с Тухачевским носило во многом характер конфликта между наркомом обороны Ворошиловым и его заместителем Тухачевским. Первый совместно с командиром 1-й Конной армии С.М.Буденным по-прежнему считал, что в будущей войне решающую роль будет играть кавалерия, другой настаивал на коренной модернизации Красной Армии и называл будущую войну «войной моторов». В результате разногласий Тухачевский предпринял попытку сместить своего прямого начальника с поста наркома обороны и тем самым покусился на полномочия человека, которому принадлежало единственное право смещать и назначать людей, стоящих во главе Красной Армии. Этого Сталин не мог потерпеть, и именно это обстоятельство явилось главной причиной появления «дела генералов» в июне 1937 года.

Гибель Тухачевского, Якира, Уборевича, Путны, других военачальников все же не могла бы коренным образом отразиться на боеспособности Красной Армии. Но следом за «процессом военных» репрессии начали затрагивать все высшее и среднее звено ее командного состава. На место репрессированных пришли новые люди, не имевшие ни боевого опыта, ни военных знаний, однако они обладали качествами, необходимыми Сталину, – неучастием в оппозиционных группах и беспрекословным повиновением, которое было так необходимо вождю в проведении его будущей стратегии.

Сталин уже давно пытался освоить военную науку, возможно, он уже мысленно представлял себя вождем Красной Армии и на театре военных действий. Однако он не спешил возлагать на себя руководство Красной Армией, ограничиваясь интенсивными контактами с Ворошиловым, от которого он черпал общую информацию о положении в войсках, и с Шапошниковым, дважды находившимся во главе Генерального штаба и даже написавшим о своей работе трехтомный труд «Мозг армии». Шапошников был когда-то полковником старой армии, но не участвовал ни в каких оппозиционных группировках. Шапошникова вполне можно было назвать «живой военной энциклопедией». После 1938 года на беседы со Сталиным стали приглашаться и вновь назначенные командующие родов войск и военных округов.

В эти годы активизировалась и работа разведки, как военной, так и НКВД. Разведку (ГРУ) Сталин контролировал сам и старался самостоятельно делать выводы о будущих событиях на основе самых разнообразных сведений, представляемых обоими разведывательными органами.

Немало времени Сталин отдавал и встречам с конструкторами боевой техники и вооружений. Он встречался как с главными конструкторами, так и с летчиками-испытателями, рассказывавшими ему о своем опыте в ходе испытания новейших конструкций самолетов.

По общему мнению, Сталин не спешил принимать ту или иную точку зрения, а внимательно взвешивал все обстоятельства, учитывая все позитивные и негативные факторы принятого решения.

Наиболее частыми встречи Сталина с командным составом Красной Армии стали осенью 1939 года, незадолго до начала советско-финляндской («зимней») войны 1939—40 года. Именно эта война показала непригодность прежнего руководства Красной Армии и необходимость его срочной замены. Сталин отстранил Ворошилова от занимаемой должности, назначив на его место С.К.Тимошенко, который в «зимней войне» возглавлял войска Северо-Западного фронта, прорвавшие «линию Маннергейма» на Карельском перешейке.

Новые назначения получили и военачальники, отличившиеся во время боев в Финляндии. К.А.Мерецков стал начальником Генерального штаба вместо заболевшего Шапошникова, М.П.Карпонос – командующим Киевским особым округом. Широкими шагами делал свою карьеру и бывший командующий Киевским особым округом Г.К.Жуков, осенью 1939 года разгромивший на Халхин-Голе японскую группировку и получивший за это звание Героя Советского Союза.

Именно эти генералы новой формации все чаще начинали ставить перед Сталиным вопрос об увеличении численности Красной Армии, ее последующей мобилизации и нанесении превентивного удара по Германии, связанной на западе боевыми действиями с Англией и Францией. Казалось, генералы вновь чрезмерно увлеклись политикой. Однако их не постигла судьба предшественников, и причина этого была одна – идеи генералов во многом разделялись самим Сталиным.

Но в отличие от своих генералов Сталин не мог принимать столь быстрые решения. Он хотел проверить на практике, действительно ли генералы способны достаточно быстро разгромить гитлеровские войска. Со 2 по 11 января 1941 года были проведены оперативно-стратегические игры, в которых отрабатывались различные сценарии кампаний.

К своему удивлению Сталин узнал, что ни Генеральный штаб во главе с Мерецковым, ни командующий Западным Особым военным округом генерал Д.Г.Павлов, играющий за «восточных», то есть за Красную Армию, не готовы к варианту событий, в котором превентивный удар наносили германские войска – в игре их представлял Жуков, руководивший «западными».

Сталин заменил Мерецкова Жуковым на посту начальника Генерального штаба, переведя Мерецкова на пост заместителя начальника Генерального штаба по боевой подготовке.

Новый начальник Генерального штаба окончательно лишил свое ведомство функций «мозга армии» и занялся лишь вопросами мобилизации и распределения ресурсов по войскам, начавшим скрытно стягиваться к советско-германской границе. Но Сталину прежний Генеральный штаб уже не был нужен, ведь стратегию вырабатывал он сам.

И все же первый удар Гитлера смешал военным все их карты. Уже 22 июня 1941 года Генеральным штабом был подготовлен проект указа о проведении всеобщей мобилизации и образовании Ставки, которую должен был возглавить непосредственно Сталин. Однако он не согласился принимать эту должность, и председателем Ставки Главного Командования был назначен нарком обороны Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко.

Скоро Сталину пришлось пожалеть об этом назначении. Прежде всего, Тимошенко мог распоряжаться лишь войсками, с которыми часто не мог наладить связь. Ни подготовкой и использованием стратегических резервов, ни вопросами материально-технического обеспечения войск, тесно связанными с другими отраслями народного хозяйства, он распоряжаться не мог.

К тому же вскоре выяснилось, что ни Тимошенко, ни Жуков вовсе не горят желанием сообщать Сталину о просчетах в их собственных планах. О падении Минска Сталин узнал от органов НКВД, а его генералы молчали об этом целых два дня.

Сразу же после острого разговора с генералами Сталин уехал на ближнюю дачу в Волынское и на протяжении нескольких часов не давал знать о себе даже своим сподвижникам.

И тогда 30 июня ведущие члены Политбюро выехали к Генеральному секретарю и председателю Совнаркома, чтобы предложить ему реальный выход из кризиса. Они заявили, что надо создать чрезвычайный орган военного времени – Государственный комитет обороны, и предложили Сталину возглавить его. Сталин согласился с этим предложением.

Тимошенко был назначен командующим войсками Западного фронта. Жуков вскоре также отправился на фронт, и его место уже в третий раз занял Шапошников.

30 июня был образован Государственный комитет обороны (ГКО) во главе со Сталиным. Заместителем его стал В.М.Молотов, членами – К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков, Л.П. Берия. Впоследствии в ГКО были включены А.И. Микоян, Н.А. Вознесенский, Л.М. Каганович и Н.А. Булганин. Легко заметить, что в составе ГКО не было ни одного профессионального военного. ГКО было скорее политическим, чем военным органом, которому формально подчинялась и Ставка.

После отъезда Тимошенко на фронт сам Сталин решительно взялся за преобразование Ставки, членом которой он являлся. Вначале он упразднил пост председателя Ставки (постановление ГКО № 10), сделав ее как бы коллегиальным органом под названием Ставка Верховного Командования.

9 июля начальник Генерального штаба Жуков доложил некоторым членам Политбюро о необходимости сделать Сталина не только фактическим, но и юридическим Верховным Главнокомандующим, чтобы ликвидировать существующее двоевластие в руководящих органах армии.

8 августа Сталин принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего, а его орган управления получил название Ставка Верховного Главнокомандования. Членами ее стали Тимошенко, Жуков, Молотов, Ворошилов, Буденный и Шапошников.

Произошла концентрация в руках Сталина всей полноты власти. Он по-прежнему оставался Генеральным секретарем ЦК ВКП(б), председателем Совета народных комиссаров, но теперь он был еще и председателем ГКО, наркомом обороны и Верховным главнокомандующим. Недаром в войсках его называли «хозяином». Он стал им в полном смысле этого слова.

«Надо сказать, что с назначением И.В.Сталина председателем ГКО и Верховным главнокомандующим сразу почувствовалась его твердая рука», – вспоминал впоследствии Жуков.

Под руководством Сталина Ставка начала работать круглосуточно. Сам ее председатель работал по 12—16 часов, причем в вечернее и ночное время, что не могло не отражаться на состоянии всех, кто был тем или иным образом связан с работой ГКО или Ставки. Но Сталин умел заставить людей работать.

Одним из первых решений, которые пришлось принимать Сталину, стала организация запасного пункта управления Ставкой, работа которой должна была осуществляться непрерывно.

Из-за угрозы бомбардировок с воздуха и возможных артиллерийских обстрелов пункт управления было рискованно оставлять в Кремле, и Ставку перенесли в центр стратегического управления вооруженными силами. Здесь были кабинеты Сталина и Шапошникова, комнаты для размещений сотрудников оперативной группы Генерального штаба и управлений Наркомата обороны. Здесь же проходили встречи Сталина с членами ГКО, Ставки и руководителями промышленности.

С самых первых дней после создания Ставки Верховного Главнокомандования перед Сталиным и начальником Генерального штаба Жуковым встал вопрос о наиболее приемлемых методах руководства войсками. События показали, что не всякая форма оказывалась удачной.

Постановлением ГКО № 83 СС от 10 июля 1941 года было создано три главных направления: Северо-Западное во главе с Ворошиловым, Западное во главе с Тимошенко и Юго-Западное во главе с Буденным. Но опыт показал, что эти направления охватывают слишком большое пространство театра военных действий и в условиях полного отступления советских войск контролировать события невозможно. К тому же скоро выяснилось, что большинство командующих направлениями не справляются со своими обязанностями и вообще оказались непригодными к руководству войсками в современной войне.

Сталин не мог не понимать, что военных знаний о современной войне ему явно не хватает. В области стратегии он быстро нашел себя как блестящий политик, но до постижения оперативно-тактического искусства ему было далеко. Когда в августе на своем докладе об общей обстановке Жуков предложил отвести за Днепр войска, обороняющие Киевский укрепрайон, во избежание их полного окружения, а следовательно оставить столицу Украины, Сталин пришел в ярость, оскорбил Жукова, а тот потребовал своей отставки с поста начальника Генерального штаба.

Отставка была дана, Жуков поехал командовать войсками Резервного фронта под Ельню, и его место занял маршал Шапошников, правой рукой которого был его заместитель Василевский. Сталин и к новому начальнику Генерального штаба первоначально относился, как и к Жукову.

Однако заместитель нового начальника Генерального штаба замечал, что события на фронтах все же заставляют Сталина учиться и менять собственные решения. Он наконец решился отвести войска за Днепр во избежание их полного окружения, однако новый рубеж обороны был расположен так близко от прежнего, что и он мог быть скоро захвачен противником. Василевский чувствовал, что его непосредственный начальник хорошо понимает это, но не решается говорить на эту тему Верховному. И тогда он сам сказал об этом Сталину, и тот, к удивлению Шапошникова, совершенно спокойно отнесся к словам Василевского, приняв его предложения за основу.

Но Сталин опоздал с принятием решения – огромная масса войск Юго-Западного фронта во главе с генерал-полковником Кирпоносом оказалась в окружении, погибла или попала в плен.

Создавая Ставку, Сталин, возможно, и сам не думал, что она будет лишь формально носить коллегиальную форму. В действительности она в целом никогда не собиралась.

Сталин предпочитал вызывать членов Ставки поодиночке, когда хотел выслушать мнение кого-нибудь из них. Впрочем, мнением некоторых из ее членов – Ворошилова и Буденного – Сталин вообще не интересовался. Молотов все время был в Наркомате иностранных дел, Шапошников оставался в Москве, а с Жуковым, особенно после назначения его командующим фронтом, Сталин поддерживал прямые отношения по телефону или в случае надобности вызывал к себе.

Таким образом, к концу осени 1941 года сформировался стиль руководства Сталина как Верховного главнокомандующего. Одной из главных особенностей руководства Сталина войсками стало его отсутствие на фронтах. Большинство командующих положительно оценивало это: он не мешал им своим авторитетом непосредственно в их штабах, как впоследствии делали некоторые представители Ставки.

Наиболее выгодным для фронта и для страны являлось его пребывание в Ставке, куда сходились все нити телефонной и телеграфной связи, и потоком шла разнообразная информация. Имеющаяся в то время инфраструктура руководства вооруженными силами и страной позволяла Верховному главнокомандующему иметь обширную информацию на каждый день, а иногда и на каждый час о ходе военных действий.

Наиболее характерным моментом в деятельности Сталина-полководца стала битва за Москву.

Как известно, разведка не сумела своевременно вскрыть подготовку командованием вермахта операции «Тайфун», и приказ о переходе к жесткой обороне был отдан лишь за 3—5 дней до начала гитлеровского наступления.

Уже ко 2 октября танковые группировки немцев стали охватывать главные силы войск Западного фронта в районе Вязьмы.

Вскоре войска Конева оказались в окружении, а войска вермахта – в непосредственной близости от Москвы. В штаб Западного фронта выехала комиссия ГКО во главе с Молотовым. В состав комиссии входили Ворошилов, Маленков, Булганин и Василевский. Официально комиссия выехала в штаб Западного фронта для выработки предложений по усилению обороны Москвы, но фактически она должна была решить, что делать с Коневым.

Конев мог разделить участь первого командующего войсками Западного фронта генерала Павлова и всего его штаба, расстрелянных по обвинению в дезорганизации фронтового управления. Вызванному из Ленинграда в Москву Жукову Сталин объявил, что Коневу нельзя прощать поражения его войск. Но Жуков стал решительно возражать, говоря, что такими мерами можно лишь усугубить положение, и напомнил Сталину о том, что расстрел Павлова все равно не смог остановить продвижения немцев.

Сталин предложил Жукову возглавить защиту Москвы, приняв командование войсками фронта. Но вскоре выяснилось, что этих войск нет, и образовавшуюся брешь огромного размера нужно закрывать любыми путями – бросить ополчение из рабочих, курсантов военных училищ, милицейские части. Сталин и Жуков считали, что необходимо выиграть время для прибытия войск из Сибири и Дальнего Востока.

Сталин понимал, в каком критическом положении оказалось государство. Он решил прибегнуть к крайним мерам. Было принято решение в случае подхода немецких войск к окраинам Москвы взорвать все предприятия, склады и электрооборудование метро.

В Москве создавались специальные группы из работников НКВД и партийных активистов для работы в подполье в случае захвата Москвы немецкими войсками. Готовился текст специального воззвания о временном оставлении Москвы.

В связи с эвакуацией центральных учреждений и части правительства из столицы Сталин должен был решить нелегкий для себя вопрос: оставаться ли ему самому в Москве? Для эвакуации Сталина из столицы на запасных путях стоял специальный поезд, а на центральном аэродроме – специальные самолеты, готовые принять на борт вождя и вывезти его в любую точку Советского Союза.

Но Сталин знал – в случае огласки это окончательно подорвет его авторитет как Верховного Главнокомандующего в народе и армии, и тогда Москву не удержать никакими чрезвычайными мерами.

И Сталин не только решил остаться в столице, но и принял все меры, чтоб об этом знало как можно большее число людей. Во время бомбардировок Москвы он находился на командном пункте 1-го корпуса ПВО, где наблюдал за отражением вражеских налетов. На вопрос солдата Кремлевского полка, будет ли он эвакуироваться вместе с полком или останется в Москве, Сталин ответил, что, если будет надо, он сам поведет полк в атаку. 6 ноября он выступил на торжественном заседании на станции метро «Маяковская».

И наконец, 7 ноября 1941 года Сталин выступил на параде на Красной площади перед войсками, отправляющимися на фронт.

Несомненно, такие меры повышали авторитет Сталина в армии и среди населения Москвы.

Выбор Сталиным Жукова в качестве командующего войсками главного направления оказался верным. Жесткость Жукова в управлении войсками достаточно хорошо известна. Но жесткостью обладали и другие военачальники, на первых порах импонирующие Сталину, – хотя бы генерал А.И.Еременко, обещавший Сталину в сентябре 1941 года разгромить «подлеца Гудериана». Однако их обещание оставалось лишь на словах, и со временем Сталин потерял к таким людям доверие, предпочитая, чтобы ему говорили правду, хотя, возможно, и не всю. Жуков же обладал блестящими оперативно-тактическими способностями – умением организовать удар в нужный момент. И он сумел вначале, до переброски из Сибири резервов, измотать противника в оборонительных боях, а затем 2 декабря перешел в контрнаступление.

Противник на некоторых направлениях был отброшен на 100 км. Жуков стремился продолжить наступление и гнать немецкие войска на линию Смоленска. Неожиданно он получил приказ передать ударные армии, данные ему перед началом контрнаступления, в состав других фронтов. Никакие просьбы Жукову не помогли, и после передачи войск наступление замедлилось, а затем и совсем остановилось. Основные войска группы армий «Центр» уцелели.

Битва за Москву произвела настолько сильное впечатление на Сталина, что это отразилось на дальнейшем ходе войны. Ржевско-Вяземский выступ с направлением на Москву приковывал его внимание до зимы 1943 года. На западное направление по-прежнему поступали все главные резервы, поскольку Сталин опасался возобновления похода немецких войск на Москву. Одной из немногих поездок Сталина на фронт была поездка зимой 1943 года на Калининский фронт, нацеленный против Ржевско-Вяземского выступа. Вниманием Сталина к западному направлению воспользовался абвер, подбросивший через свою агентуру план операции «Кремль», предполагавший возобновление летом 1942 года наступления на Москву. Сталин поверил, что наступление возобновится, и это едва не привело к роковым последствиям.

Уже 5 января 1942 года состоялось заседание ГКО, решившее наступать на всех направлениях, чтобы развить зимнее наступление и достичь максимальных успехов. Несмотря на возражение председателя Госплана Н.А.Вознесенского, полагавшего, что для такого наступления не хватит материальных средств, почти единогласно было принято решение наступать по всем направлениям. Жуков пытался возражать, говоря, что прежде всего необходимо усилить его фронт, но Сталин ответил, что ГКО уже принял свое решение. Сталиным руководило прежде всего политическое чутье. Он хорошо помнил, как в окопной позиционной войне в кампании 1915—1917 годов разлагалась русская армия. Теперь он боялся повторения этого в советской, сталинской армии, которая должна была наступать любой ценой.

Сталин принял меры, чтобы вся армия прониклась идеей наступления. В приказах наркома обороны от 23 февраля и 1 мая 1942 года говорилось, что немецкая армия оказалась перед катастрофой, она получает все меньше пополнений, все ее людские и сырьевые резервы на исходе, и теперь главная задача добиться, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома врага.

Итоги летней кампании 1942 года хорошо известны. В ходе наступления на Харьков советские войска столкнулись с немецкими войсками, достаточно хорошо подготовленными к летнему наступлению. 8 мая 11-я армия Э.Манштейна прорвала Крымский фронт и через несколько дней овладела Севастополем, захватив 150 тысяч пленных. Под Харьковом была окружена значительная часть войск Юго-Западного фронта. На южном направлении у Красной Армии фактически не было резервов, и, используя возможности для наступления, немецкие войска начали наступление на Кавказ и Сталинград.

Казалось, Сталин вновь потребует расправы над провинившимися командующими. Однако Верховный главнокомандующий ограничился снятием виновных с должностей и понижением их в званиях. Основной удар он обрушил на рядовых солдат Красной Армии, издав известный приказ № 227 от 23 августа 1942 года о создании заградотрядов в тылах наступающих войск, расстрелах за самовольное оставление позиций и организации штрафных батальонов.

В это же время он произвел и некоторые изменения в работе Ставки, создав институт ее представителей, направляемых на наиболее важные участки. В основном к делу привлекались Жуков и Василевский, ставший в июне 1942 года начальником Генерального штаба. Но в войска посылали и Тимошенко, и даже Ворошилова.

Представители Ставки должны были помогать командующим фронтами планировать оборонительные и наступательные операции, но нередко они дезорганизовывали работу управления фронта, вступали в конфликт с командующими. Справедливости ради необходимо отметить, что они и сами подвергались жесткому контролю со стороны Верховного Главнокомандующего, который лично инструктировал их перед убытием в войска и принимал с докладами по прибытии. Чтобы еще более ясно представить себе картину на фронтах, Сталин стал вызывать к себе командующих и вместе с ними изучал все вопросы, прорабатывая их в деталях.

Внутренне он убедился, что вопросы современной войны он знает достаточно слабо, а для этого перед встречей с командующими фронтами он вызывал к себе на доклад офицеров Генерального штаба, которые наблюдали за определенными направлениями, и в течение полутора-двух часов уточнял с ними всю текущую обстановку.

Обладая превосходной памятью, Сталин запоминал многие детали театра военных действий, и приехавшие к нему на доклад командующие фронтами нередко удивлялись его знанию даже малозначащих названий.

К этому времени относится и метод подготовки фронтовой операции. Командующий фронтом вместе со своим начальником штаба готовили план операции, уточняли необходимые для пополнения резервы и затем представляли этот план в Ставку. Сталин вместе с офицерами Генерального штаба внимательно изучал этот план, вносил в него необходимые коррективы, зачастую урезая просимые резервы, и утверждал план.

Так продолжалось до начала 1945 года. Но в связи с выходом советских войск к Берлину ситуация изменилась.

После гибели командующего войсками 3-го Белорусского фронта генерала армии Черняховского на его место был назначен маршал Василевский. Жуков уже с конца 1944 года командовал войсками 1-го Белорусского фронта, нацеленного на Берлин.

Произошли коренные изменения и в самой Ставке. В феврале 1945 года скончался бывший начальник Генерального штаба маршал Шапошников. Из Ставки были выведены Молотов, Тимошенко, Ворошилов и Буденный.

Из реально находившихся в Москве лиц в ней оставались лишь главком флота Н.Г.Кузнецов, заместитель наркома обороны Н.А. Булганин и генерал армии А.И.Антонов, назначенный вместо Василевского начальником Генерального штаба.

Антонов был аккуратный штабной работник, умеющий тщательно готовить оперативные документы. Ничего иного Сталину в завершающий этап войны и не было нужно.

С выходом к Берлину война все более приобретала политический характер. В начале января Сталин приказал начать наступление раньше положенного срока в ответ на просьбу союзников об оказании им помощи в связи с наступлением немецких войск в Арденнах.

Но это была лишь внешняя причина, главная же заключалась в ином – Сталиным овладела навязчивая идея, что союзники могут раньше него овладеть Берлином. Но столицу Германии должны были взять его войска. Сталин не мог забыть того страха, который он испытал, когда немецкие войска стояли у ворот Москвы. Сейчас наступала пора реванша.

Именно потому он укреплял ударные фронты командующими, наиболее прославившими себя в ходе Великой Отечественной войны – Коневым, Рокоссовским и Жуковым.

Заместитель давно стал в тягость Верховному, да и сам Жуков чувствовал, что отношение к нему Сталина изменилось. Верховный говорил, что при посещении фронтов в качестве представителя Ставки Жуков дает их командующим не те указания, какие надо, и, привыкнув к тому, что его восхваляют, зазнался и не проявляет «большевистской скромности», что он самостоятельно утверждает уставы.

Сталин надеялся в ходе наступления на Берлин испытать себя в роли полководца.

Он поручил Жукову овладеть Берлином, а войскам двух остальных фронтов оказать ему содействие. Каково же было удивление Сталина, когда он узнал, что Жуков застрял у Зееловских высот, прикрывающих Берлин на самом коротком направлении, и не может продвинуться вперед. А ведь впереди было 1 мая, когда Знамя Победы должно было развеваться над поверженной столицей рейха.

Но тут выход подсказал осторожный Антонов, указавший Сталину на разграничительную линию между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами. Используя право Верховного Главнокомандующего, Сталин заштриховал эту линию, тем самым дав «зеленую улицу» танковым армиям 1-го Украинского фронта.

С вводом в дело 3-й и 4-й танковых армий Зееловские высоты сразу потеряли свое значение, и скоро столица рейха была взята в кольцо.

Даже в самый разгар ожесточенного сражения за Берлин Сталина более всего волновало, как бы вместе с наступающими войсками в столицу рейха не ворвались войска союзников. Именно поэтому войска Жукова сначала окружили Берлин и только потом ворвались в него.

30 апреля над рейхстагом взвилось Знамя Победы, а вскоре Сталин получил известие о самоубийстве вождя германского рейха. Он очень жалел, что Гитлера не удалось взять живым, и долго не мог поверить в то, что его главного противника больше не существует. Потому органам НКВД и СМЕРШа было приказано добыть реальные доказательства смерти Гитлера, вплоть до доставки его останков непосредственно в Москву.

Сталин опасался и другого – что немецкие войска, вырвавшись из окружения, станут капитулировать перед войсками союзников и в конце концов временное германское правительство во главе с адмиралом Деницем, назначенным преемником Гитлера, подпишет с ними соглашение. Казалось, события шли именно к этому.

В ночь с 7 на 8 мая 1945 года в Реймсе главнокомандующий объединенными силами союзных армий генерал Д.Эйзенхауэр подписал с представителем командования вермахта генерал-полковником Йодлем акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил Германии. Со стороны Советского Союза акт подписал представитель советской миссии при штабе союзников генерал И.А.Суслопаров. Он, конечно, понимал, что его могут обвинить в превышении полномочий, поскольку было хорошо известно, что Сталин мечтает о принятии капитуляции в Берлине. Но Суслопаров сумел добиться вставки в документ примечания, согласно которому в случае заявления одной из союзных сторон может быть подписан и другой, более совершенный акт о безоговорочной капитуляции войск вермахта.

Сталин был крайне недоволен совершившимся, однако быстро понял, что Суслопаров сделал единственно верный шаг в этих обстоятельствах. Потому он настоял перед командованием союзников, чтобы подписание акта о безоговорочной капитуляции было проведено в пригороде Берлина Карлсхорсте, и с советской стороны подписать его должен был командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Жуков.

Но официальное завершение войны было не единственным подарком Сталина, сделанным своему бывшему заместителю. Когда стал решаться вопрос о проведении на Красной площади Парада Победы, Сталин приказал именно Жукову принимать его от имени Верховного Главнокомандующего. Сейчас уже трудно сказать, какие обстоятельства подвигли Сталина на этот шаг. С трудом перенеся триумф Жукова на Красной площади, Сталин через несколько часов после парада заявил членам своей бывшей Ставки о намерении уйти в отставку.

Разумеется, его дружно стали уговаривать этого не делать. Спустя два дня после парада маршалами было принято решение о присвоении Сталину звания Генералиссимуса Советского Союза, звания Героя Советского Союза и о награждении вторым орденом «Победа».

Однако Сталин отказался возлагать на себя эти регалии и предпочитал по-прежнему появляться на людях в маршальском кителе с одной Золотой Звездой Героя Социалистического Труда.

Нельзя сказать, что Сталин не любил армию. Напротив, с первых дней после прихода большевиков к власти он старался окружить себя военными, олицетворяющими для него силу будущего аппарата, который он мечтал создать уже после своего прихода к реальной власти. Современники, видевшие Сталина на Южном фронте, где он был председателем Реввоенсовета, впоследствии вспоминали, как тщательно он осваивал даже внешние традиции военных, выражавшиеся в умении профессионально отдавать честь и носить френч и солдатскую шинель. Возможно, Сталина тянуло к армии и умение повиноваться и одновременно отдавать приказы, выработанное в тифлисской семинарии. Символом любви к внешней военной форме стало и восстановление в армии погон и введение орденов Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова. Не решаясь пока восстановить в армии орден Св. Георгия, Сталин придал ордену «Победа» фактический статус ордена Св. Георгия I степени, а ордену Суворова – II. Для солдат же желанным орденом стала солдатская «Слава» на георгиевской ленте, статус которой во многом совпадал со статусом солдатского Георгия.

На протяжении всей своей жизни Сталин и конфликтовал с военными, и внутренне тянулся к ним. Общению с руководителями партии он предпочитал общение со своими маршалами, и, возможно, именно момент, когда он оказался в очередном конфликте с армейским руководством в послевоенные годы, сыграл роковую роль в его судьбе. В февральские дни 1953 года рядом со Сталиным не оказалось ни преданных ему маршалов, бывших в опале, ни начальника СМЕРШа, брошенного в застенок.

В годы войны в Сталине постоянно жили стратег и политик. Эти две фигуры как бы боролись одна с другой, однако опыт военного стратега оказался гораздо меньшим, чем опыт политика, и это играло неблагоприятную роль при ведении военных действий.

Сталин не смог создать дуумвирата (верховный вождь армии, обладающий волей, и начальник штаба, обладающий военными знаниями). На протяжении почти всей войны он был вынужден бороться с волей второго человека в армии – своего единственного заместителя, заменить которого оказывалось некем. Революционные годы с их политической борьбой сыграли свою роль – будущие начальники штабов Сталина оказались перемолоты в сталинской мясорубке. Лишь в самом конце войны Сталину удалось найти образцового молодого штабиста, который смог бы стать членом его дуумвирата. Теперь Сталин способен был доказать, что победы на поле брани могут добывать не только Жуков, Конев и Рокоссовский, но и он сам. Однако конец большой войны – это всегда начало большой политики. Время для стратегии кончилось, и потому Сталину было суждено войти в историю военного искусства лишь Верховным главнокомандующим, руководителем вооруженных сил страны, но не полководцем, которым он так и не стал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.