Глава 3 Еще одна антисталинская фальшивка — ««предсмертное письмо Бухарина»
Глава 3
Еще одна антисталинская фальшивка — ««предсмертное письмо Бухарина»
Выход в свет биографий Сталина в последние годы стал все больше напоминать поточное производство со штамповкой новых сочинений по одному антикоммунистическому шаблону. Недавний пример — пухлый труд Роберта Сервиса, члена Британской академии и профессора оксфордского колледжа Св. Антония. Где-то в самом конце 760-страничного фолианта читатель имеет счастье лицезреть такой вот пассаж:
«Стол Сталина на Ближней даче хранил волнующие секреты. В нем лежали три листка бумаги, спрятанные в выдвижном ящике стола под газетой. Один из листков представлял собой записку от Тито:
«Сталин. Перестаньте подсылать мне убийц. Мы уже поймали пятерых, одного с бомбой, другого с винтовкой… Если вы не перестанете присылать убийц, то я пришлю в Москву одного, и мне не придется присылать второго».
Так один гангстер пишет другому. Никто еще не перечил Сталину подобным образом; возможно, именно поэтому он и сберег записку. Он также сохранил последнее из писем, написанное ему Бухариным: «Коба, зачем тебе понадобилась моя смерть?» Жаждал ли Сталин вкушать удовольствие при его перечитывании? (Невозможно поверить, что у него сохранялось некое искаженное чувство привязанности к Бухарину). На третьем листке было письмо, продиктованное Лениным 5 марта 1922 года, где Сталину предъявлялось требование извиниться перед Крупской за нанесенное ей устное оскорбление. Письмо стало последним ленинским посланием и потому особенно ранящим. Сталин не стал бы держать его в столе, если бы это не отдавалось эхом в тайниках его памяти.
Все три письма хранились партийными вождями в тайне».[84]
Последняя фраза выдает вопиющую небрежность маститого британского историка. Как известно, Хрущев в пресловутом «закрытом» докладе на XX съезде КПСС[85] целиком привел письмо Ленина Сталину от 5 марта 1923-го, а не 1922 года, как указано Сервисом.
Сходный по смыслу пассаж, но уснащенный некоторыми подробностями обнаруживаем в другой биографии Сталина, написанной Саймоном Монтефиоре:
«Говорят, что под газетой в столе Сталина были найдены пять важных писем. Об этом Хрущев рассказал А.В. Снегову. Снегов запомнил только три из них и рассказал о них историку Рою Медведеву. Первое письмо, датированное 1923 годом, было от Ленина. Ильич требовал от Сталина извиниться перед Крупской, которой он нагрубил. Второе содержало последние мольбы о помощи Бухарина: «Коба, зачем тебе нужна моя смерть?» Третье написал в 1950 году Тито. В нем якобы было написано: «Перестаньте подсылать ко мне убийц… Если не прекратите, я пошлю в Москву своего человека. Больше посылать никого не потребуется»[86] (здесь и далее выделено нами. — Г.Ф., В.Б.).
Оба биографа ссылаются на сборник исторических работ братьев Роя и Жореса Медведевых «Неизвестный Сталин». Поэтому ничего не остается как обратиться к 14-й главе этой книги, где в очерке Р. Медведева «Убийство Бухарина», читаем:
«По свидетельству А.В. Снегова, знакомившегося с документами о последних днях Бухарина, тот попросил перед самым расстрелом карандаш и лист бумаги, чтобы написать последнее письмо Сталину. Это желание было удовлетворено. Короткое письмо начиналось словами: «Коба, зачем тебе была нужна моя смерть?» Эту предсмертную записку Бухарина Сталин хранил в одном из ящиков письменного стола до своего смертного часа».[87]
Но в совместном очерке братьев Медведевых, напечатанном в том же сборнике, о происхождении документа история пересказывается несколько иначе:
«В 1955 году, похоронив идею музея Сталина, Хрущев решил передать дачу в Кунцево в собственность ЦК КПСС для создания здесь Дома творчества, то есть изолированной резиденции, в которой группы сотрудников аппарата ЦК могли бы уединяться для подготовки разных докладов и аналитических записок для Политбюро. В связи с этим начали менять меблировку. Большую часть мебели самого Сталина выносили в обширные подземные помещения, созданные перед началом войны и во время войны как бомбоубежища. Бывший помощник Хрущева А.В. Снегов, с которым мы были знакомы, рассказывал, что при выносе письменного стола из бывшего кабинета Сталина под газетой, постеленной самим Сталиным на дно одного из ящиков, были случайно обнаружены пять писем Сталину. Снегов запомнил три из них. Одно из писем было продиктовано Лениным 5 марта 1923 года. Это письмо, в котором Ленин требовал от Сталина извинений за грубое обращение с Н.К. Крупской, было вскоре прочитано как «новый документ» во время секретного доклада Хрущева «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС в конце февраля 1956 года. Второе письмо было написано Бухариным как предсмертное перед самым расстрелом. Оно кончалось словами: «Коба, зачем тебе нужна моя смерть?» Третье из найденных случайно писем было написано в 1950 году. Его текст был краток: «Сталин. Перестаньте посылать мне убийц. Мы уже поймали пятерых, одного с бомбой, другого с винтовкой… Если вы не перестанете присылать убийц, то я пришлю в Москву одного, и мне не придется присылать второго».[88]
Достаточно даже беглого знакомства со всей «историей», чтобы понять: оба медведевских свидетельства не согласуются друг с другом. По первому из них: «Короткое письмо начиналось словами: «Коба…». А согласно второму письмо Бухарина теми же словами кончалось». По одной версии автор письма обращается к Сталину, как и положено, из настоящего, зато в другом пишет о себе почему-то в прошедшем времени: «Коба, зачем тебе была нужна моя смерть?» — как если бы Бухарин отправил свое послание с того света!..
Две версии по-разному объясняют и то, как Снегову стало известно о письмах. По первой из них, Снегов «знакомился с документами о последних днях Бухарина», что подразумевает: ему удалось прочитать документы, связанные только с самим Бухариным, но не с другими лицами.
По второй из версий, выходит, что Снегов либо присутствовал при перевозке сталинского стола, и тогда же ему удалось увидеть письма, либо он увидел письма позже, когда их передали Хрущеву, или только слышал от последнего что-то о письмах Бухарина. И нигде Медведевы не осмеливаются утверждать, что Снегов воочию видел бухаринские документы, а среди них то самое «предсмертное письмо Бухарина».
Обе версии объединяет некая предполагаемая причастность к этой истории Снегова. В других принципиально важных деталях — в одной и той же книге! — несогласованности проявляются сплошь и рядом. Хотите верьте, хотите нет, но невероятное теперь очевиднее очевидного: работы друг друга братья Медведевы просто не читают!
«ПРЕДСМЕРТНОЕ ПИСЬМО БУХАРИНА» ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ
Поучительно будет посмотреть, что именно Р. Медведев писал о «предсмертном письме Бухарина» в своих прежних работах. Удивительно, но в самом первом издании его книги «К суду истории» эти письма, включая бухаринское, вообще не упоминаются, как будто их никогда не существовало. А в биографии Бухарина (1980), в разные годы издававшейся исключительно вне СССР—России, написано так:
«Что касается Бухарина, то он вел себя с достоинством. Он попросил карандаш и бумагу, чтобы написать последнее письмо Сталину. Это желание было удовлетворено. Письмо начиналось словами «Коба, зачем тебе нужна моя смерть?». Сталин хранил это предсмертное письмо Бухарина всю свою жизнь в одном из ящиков стола вместе с полным раздражения ленинским посланием в связи с оскорбительным поведением Сталина по отношению к Крупской и другими подобными документами».
Версия пересказана Медведевым без каких-либо ссылок. А в наипоследнейших, исправленных и расширенных изданиях ставшей классикой антисталинизма Roy Medvedev. Let History Judge: the Origins and Consequences of Stalinism. (NY: Knopf, 1971). В Предисловии (p. XXXIII) автор благодарит Снегова и других старых большевиков, а затем еще несколько раз ссылается на Снегова как на источник антисталинских «фактов». Однако среди всех этих случаев история с «письмами в столе Сталина» не упоминается.
В той же книге Медведев пишет: «По свидетельству Снегова, Ежов был расстрелян летом 1940 года» Но, как известно, в действительности Ежов был казнен 6 февраля 1940 года (см.: Павлюков Алексей. Ежов. Биография. М.: Захаров, 2007. С. 537). Т. е. Снегов и здесь не прав. Почему мы должны слепо верить ему в другом месте? Медведев ссылается на письмо Ленина к Сталину от 5 марта 1923 года, но цитирует его по Полному собранию сочинений (ПСС) В.И. Ленина, Т. 54. С. 329–330, т. е. вновь независимо от истории про «письма в столе Сталина».
Медведев датирует свою книгу так: «август 1962 — август 1968 годов». Очевидно, что Снегов беседовал с Медведевым после 1968 года, т. е. позже самой поздней из всех указанных дат, но, что опять- таки несомненно, в указанное время Снегов не успел еще рассказать Медведеву о «письмах в столе Сталина»! Но почему?!
В книге Р. Медведева «К суду истории» по интересующему нас поводу и тоже без ссылок сообщается:
«Бухарин держался спокойно. Он попросил, однако, дать ему карандаш и лист бумаги, чтобы написать последнее письмо Сталину. Просьба была удовлетворена. Короткое письмо начиналось словами: «Коба, зачем тебе была нужна моя смерть?» Это письмо Сталин всю жизнь хранил в одном из ящиков своего письменного стола вместе с резкой запиской Ленина, вызванной грубым обращением с Крупской».[89]
В своей пухлой книге Медведев благодарит Снегова наряду с другими старыми большевиками, а затем еще 9 раз ссылается на Снегова как на источник антисталинских «фактов», но про рассказ последнего о «предсмертном письме Бухарина» молчит как пень.[90]
Но самый подробный рассказ о том, как Р. Медведеву посчастливилось узнать про письма «из стола Сталина», среди которых было найдено и «предсмертное письмо Бухарина», напечатан все в том же сборнике «Неизвестный Сталин», только в другом очерке:
«Снегов был другом Хрущева еще в 20-х годах по работе на Украине… Снегов был также знаком и с Берией по работе в Закавказском крайкоме в 1930–1931 годах. В 1937 году Снегов был арестован, но остался в живых. По инициативе Хрущева и Микояна его освободили летом 1953 года, и он выступал в качестве свидетеля при расследованиях по «делу Берии». В 1954 году Хрущев назначил Снегова заместителем начальника Политуправления ГУЛАГа, а позднее привлек его к подготовке секретного доклада на XX съезде КПСС о культе личности. В 60-х годах Снегов был уже на пенсии и охотно делился воспоминаниями с людьми, которым он доверял. В 1967 году после инфаркта Снегов просил Роя Медведева приехать к нему с магнитофоном. В течение трех дней было сделано много записей, которые Снегов разрешил предать гласности после своей смерти».[91]
Часть сведений, касающихся Снегова, здесь просто неверна. Например, утверждается, что из лагеря Снегов якобы был «освобожден летом 1953 года». Однако из доступных сейчас документов следует, что Снегов находился в заключении вплоть до марта 1954 года.[92] Ну а «бывший помощник Хрущева А.В. Снегов»[93] в действительности хрущевским помощником никогда не был.
Не исключено, что Р. Медведев, как он сам пишет, действительно беседовал со Снеговым. Но, если так оно и было, беседа, похоже, на магнитофон не записывалась, а если запись все же велась, то Медведев почему-то не смог перечитать расшифровку аудиозаписи или еще раз прослушать магнитофонную пленку, поскольку, как нам уже пришлось и еще предстоит убедиться, одни и те же письма Медведев в разные годы цитирует по-разному.
ПРОВЕРКА УТВЕРЖДЕНИЙ
Вот что уж действительно хотелось бы знать: насколько правдивы рассказы Снегова про письма, извлеченные из сталинского стола? Существовали ли когда-нибудь сами документы? И чем мы можем подтвердить или опровергнуть историю Снегова?
I. Письмо Ленина — Сталину.
Из всех писем, упомянутых Медведевым, лишь одно-единственное поддается проверке — это письмо Ленина к Сталину. Правильная дата послания: 5 марта 1923 года. Что подтверждается публикацией документа в официозном советском партийном журнале «Известия ЦК КПСС».[94]
Там же указаны и особенности хранения документов:
«Письмо В.И. Ленина и ответ И.В. Сталина хранились в официальном конверте Управления делами Совнаркома, на котором было помечено: «Письмо В.И. от 5/III—23 года (2 экз.) и ответ т. Ст[алина], не прочитанный В.И. Лен [иным]. Единственные экземпляры». Ответ И.В. Сталиным был написан 7 марта тотчас после вручения ему М.А. Володичевой письма В.И. Ленина».
Вслед за текстом ленинского письма опубликованы архивные атрибуты:
«ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 2, оп.1, д. 26 004; запись секретаря, машинописный текст; В.И. Ленин, Полн. собр. соч. Т. 54. С. 329–330».
Иначе говоря, подлинники письма Ленина и ответа Сталина хранились в 1989 году в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма.
Более того, письма лежали в официальном конверте Совнаркома — органа, переименованного в Совет Министров 15 марта 1946 года, т. е. намного раньше смерти Сталина. Что весьма убедительно доказывает: письмо Ленина Сталину от 5 марта 1923 года всегда хранилось в первоначальном официальном конверте вместе с непрочитанным ответом Сталина. Нет никаких признаков, указывающих, что Сталин держал письмо у себя в столе или в каком-то другом месте.
Если ленинское письмо поначалу хранилось «в одном из ящиков» сталинского стола, а затем перекочевало в архив, то два других документа, несомненно, тоже должны были попасть на архивное хранение. Но вплоть до выхода в 1980 г. медведевской книги никто об этих документах и слыхом не слыхивал.[95] Если бы о них стало известно, документы такого рода обязательно оказались бы востребованными антикоммунистами, деятелями вроде Хрущева или Горбачева, в работах поддерживающих их историков.
Любопытно, что в 1988 году при реабилитации Бухарина специальная комиссия Политбюро ЦК КПСС поставила перед собой задачу выявить все ранее неизвестные бухаринские письма и документы, связанные с его деятельностью. Речь в том числе шла и о его послании Сталину со словами «Коба, зачем нужна тебе моя смерть?». Как отмечалось на одном из заседаний комиссии, в следственных материалах такого письма нет.[96]
Между тем и сам Медведев знать не знал и ведать не ведал о наличии каких-либо копий. Следовательно, нет оснований считать, что такие документы когда-либо существовали в действительности.
Поскольку «свидетельство Снегова» по поводу ленинского письма от 5 марта 1923 года — единственная часть его рассказа, поддающаяся независимой проверке, — оказывается лживой, нам ничего не остается, как заключить: все сказанное там о других документах, включая, конечно, «предсмертное письмо Бухарина», тоже вранье.
II. Семь террористов и пять убийц из письма Тито — Сталину.
В исправленном издании книги Медведева «К суду истории» (1990) можно прочесть такой вариант письма Тито:
«После смерти Сталина у него в письменном столе среди других важных бумаг лежала и короткая записка Тито. «Т. Сталин, — писал Тито, — я прошу прекратить присылать в Югославию террористов, которые должны меня убить. Мы уже поймали семь человек… Если это не прекратится, то я пошлю в Москву одного человека, и не потребуется присылать второго».[97]
Любопытно, что текст отличается от того, что помещен в сборнике «Неизвестный Сталин»: «К суду истории» (1990 и 2002):
«Т. Сталин…»
«Я прошу прекратить…»
«Неизвестный Сталин» (2004, с. 84–85):
«Сталин»
«Остановите…»
«Мы уже поймали семь…» «Мы поймали уже пятерых…»
Различия между версиями одного и того же текста настолько существенны, что говорить о наличии подлинника такого «послания» явно не приходится. Все исторические свидетельства подобного рода, как правило, оказываются фальшивками, хотя в данном случае Медведеву, скорее всего, просто не удалось еще раз прослушать старые аудиозаписи бесед со Снеговым. Впрочем, работы Медведева-историка, как правило, не блещут добросовестностью. Довольно часто он вообще не дает никаких ссылок на источники своих утверждений.[98]
Итак, вывод напрашивается сам собой: снеговско-медведевские россказни про «письма в столе Сталина» — просто ложь. Еще мы можем сказать, что Медведев впервые рассказал о письме Тито к Сталину лишь в 1990 году. Нам не удалось найти ссылки на письмо ни в одной из научных работ, посвященных Тито. Ясно, что ни один из ученых не посчитал сведения о таком письме надежными настолько, чтобы где-то дать на него ссылку.
В 1990-х годах Эдвард Радзинский и Дмитрий Волкогонов тоже написали пухлые биографии Сталина. Оба автора пользовались ранее засекреченными материалами из советских архивов. Волкогонов, очевидно, имел доступ практически ко всему, что хотел бы заполучить или смог обнаружить. Но никто из них не цитирует ни «предсмертного письма Бухарина», ни послания с угрозами от Тито. Невозможно представить, что Волкогонов и Радзинский не знали работ Медведева. Впрочем, оба благоразумно решили обойтись без упоминания оных.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Все собранные доказательства приводят нас к выводу: история Снегова — Медведева про «письма в столе Сталина» — выдумка чистой воды. Ничего не изменится, если вдруг выяснится, что у Медведева действительно есть магнитофонные пленки с записями бесед со Снеговым, где среди прочего есть пересказ и этой истории. Но даже в самом благоприятном для Медведева случае он все равно заслуживает порицания за недопустимую для ученого беспечность при расшифровке историй Снегова. Только россказни они и есть россказни. «Предсмертное письмо Бухарина» столь же мифично, как и существование письма-угрозы Тито — Сталину.
Объективно говоря, в случае подлинности «предсмертное письмо Бухарина» не будет иметь большого значения. В нем нет ни слова о вине или невиновности Бухарина, и ему вообще не приходит в голову опровергать выдвинутые обвинения, настолько его переполняет чувство отчаяния.
В известных нам последних письмах — в двух прошениях о помиловании и в последнем письме к молодой жене Анне Лариной — Бухарин даже не помышляет отрицать свою вину (а в прошениях он ее полностью подтверждает). Все три письма свидетельствуют: за считаные часы до казни у Бухарина еще теплилась надежда, что ему сохранят жизнь и он сможет продолжить культурную и интеллектуальную работу в заключении или в изгнании. В «предсмертном письме Бухарина», будь оно подлинным, наоборот, проступают тяжелые душевные страдания, связанные с безысходностью, крушением жизненных планов и последних надежд.
Остается сказать, что историки-антикоммунисты обращаются к этому документу отнюдь не ради объективности, а чтобы представить его как доказательство невиновности Бухарина. Им бы хотелось, чтобы читатели поверили: «хороший» Бухарин облыжно обвинен и безвинно оклеветан «плохим» Сталиным. Но документальные свидетельства из бывших советских архивов, которые стали доступны в последние годы существования СССР, указывают на обратное. В архивных материалах подтверждаются покаянные признания Бухарина, повторенные им по крайней мере дважды, но, по-видимому, гораздо большее число раз: он был виновен.[99]
Научная непорядочность «респектабельных» историков-антикоммунистов тотчас становится очевидной, как только речь заходит о безответственной методе, с помощью которой ими «обработаны» россказни про «письма в столе Сталина». Сервисы, монтефиоре и им подобные в состоянии были разобраться, должны были понять, а возможно, уже заранее знали, что вся «история» про «предсмертное письмо» — откровенная «липа». Напомним, что у историков тоже есть кое-какие обязанности перед обществом: их долг — информировать публику о надежности исторических свидетельств.
Как таковой факт фабрикации истории про «предсмертное письмо Бухарина» и «записку Тито — Сталину» не столь уж значим. Но перед нами симптомы мошенничества куда больших масштабов — фальсификации истории Советского Союза, демонизации большевистской партии и международного коммунистического движения в XX веке.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.