Судьба удельных княжеств

Судьба удельных княжеств

Проблема упразднения удельных княжеств, принадлежавших близким родственникам Ивана III, была гораздо сложнее внешних аннексий – не столько технически, сколько династически и политически, а также, выражаясь современным языком, с репутационной точки зрения. Особенных эмоциональных затруднений у холодного Ивана Васильевича она, похоже, не вызывала, однако церковь осуждала несправедливость монарха по отношению к членам собственной семьи как большой грех, да и обществу такое поведение не нравилось. Когда-то на Руси считалось, что государством правит весь княжеский род и великий князь – лишь первый среди равных. Еще не стерлись из памяти воспоминания о «лествичном восхождении», то есть наследовании от старшего брата к следующему, как по ступенькам лестницы. Главная же опасность заключалась в том, что всякий семейный раздор был чреват смутой в государстве и ослаблял его монолитность.

Вот почему Иван III отнимал у братьев их земли, терпеливо подгадывая удобный момент, а если момент не наступал, то не брезговал и провокациями.

Хотя по завещанию Василия Темного львиная доля страны оказалась в личном владении старшего сына, младшим тоже достались немалые территории.

Юрий Васильевич сидел в Дмитрове, Андрей Васильевич Большой (то есть старший) – в Угличе, Борис Васильевич – в Волоке-Ламском, Андрей Васильевич Меньшой – в Вологде. Был еще двоюродный дядя Михаил Андреевич Верейский, кроме Вереи владевший и Белоозером. Удельные князья не имели права затевать собственные войны и вести внешнеполитические сношения, но во внутреннем управлении были самостоятельны, каждый имел свой двор и свое войско.

Пока сохранялось такое положение дел, великое княжество не являлось полностью единым. Централизованное государство, которое создавал Иван III, не могло строиться по «федеративному» принципу. С точки зрения государя, каждое удельное княжество было нарывом на теле государства, и он «выдавливал» эти нарывы, подчас прибегая к коварству.

В этом смысле примечательна история «Верейского саженья» – пример того, что Иван отлично умел имитировать эмоциональность, когда это было ему выгодно.

До поры до времени государь держал семью дяди Михаила Андреевича в чести и даже возвысил ее, позволив княжичу Василию жениться на греческой царевне Марии, племяннице Софьи Палеолог. На свадьбу государыня подарила невесте «саженье» – расшитое драгоценными камнями украшение. Этот вполне обычный поступок имел не менее роковые последствия, чем придуманная Александром Дюма коллизия с подвесками королевы.

В 1483 году, когда родился первый внук, Иван Васильевич решил пожаловать невестку Елену Волошанку дорогим подарком и «вспомнил», что в сокровищнице было красивое саженье. Вполне возможно, что Елена, враждебная Софье, нарочно попросила именно эту вещь; не менее вероятно и то, что великий князь отлично знал, что саженье уже подарено. Так или иначе, государь впал в гнев, преувеличенно негодуя из-за того, что драгоценность входила в приданое его первой супруги Марии Тверской. Особенным кощунством он счел то, что саженье перед дарением было, по заказу Софьи, переделано ювелирами.

Не очень понятно, в чем тут заключалась вина верейского княжича, но государев гнев не обязан утруждаться резонами. Василий Михайлович и Мария в страхе бежали за границу, в Литву, что отлично устраивало Ивана Васильевича. Через несколько лет, после смерти старого князя верейского, Иван забрал его земли себе. Беглецов впоследствии простили – оказывается, не так уж сильно на них государь и гневался. Но княжество, конечно, не вернули.

Однако Верейские были родственниками относительно дальними. С родными братьями столь бесцеремонно Иван обойтись не мог.

Гладкие отношения у него были только с погодком Юрием Васильевичем Дмитровским – тот ни в чем не перечил старшему брату и, что еще важнее, не имел потомства. К тому же Юрий рано умер – в 1472 году. Его удел Иван целиком забрал себе, что привело остальных братьев в негодование – по обычаю полагалось каждому что-то дать из этого наследства.

Осторожный Иван, как обычно, стал решать проблему поэтапно. Поделился наследством, но в обмен выговорил, что впредь все выморочные земли будут поступать в государеву казну целиком. Таким образом, братьям пришлось отказаться от старинного и очень важного династического права.

Следующий кризис, более серьезный, разразился семь лет спустя. Братья помогли Ивану справиться с Новгородом, где великий князь захватил несметное количество земель, а делиться с родственниками не стал. Самый младший, вологодский Андрей Меньшой, тихий нравом и к тому же сильно задолжавший Ивану, стерпел, а двое средних взбунтовались.

Андрей Большой и Борис Волоцкий объединили силы, обратились за помощью к литовскому Казимиру и принялись грабить селения Новгородчины и Псковщины (всякая княжеская смута выливалась в мародерство, потому что иначе нечем было содержать войско). Действовали мятежники вяло, на Москву идти не решались, однако момент для бунта был выбран очень удачно. Как раз в это время Иван ждал большого татарского нашествия и не мог допустить раскола в русском лагере.

При необходимости великий князь умел и смирять гордыню. Он поспешил замириться с братьями и дал каждому отступного, причем Андрей Большой получил богатое можайское княжество. На этом этапе победа осталась за удельными, однако Иван Васильевич не торопился.

Наведя порядок в тылу, он отбился от татар. Еще через год умер бездетный Андрей Меньшой, оставив все свои владения старшему брату – остальным, согласно уговору 1472 года, ничего не досталось.

Десять лет спустя, когда положение великого князя окончательно упрочилось, настало время рассчитаться с самым строптивым из братьев, Андреем Большим, за былые вины, тем более что к ним прибавилась и новая – углицкий князь отказался послать свое войско в помощь крымскому хану, Иванову союзнику. Поначалу казалось, что это сойдет Андрею с рук, но государь лишь усыплял бдительность брата, чтобы тот не вздумал спастись бегством.

Великий князь подождал несколько месяцев, никак не проявляя недовольства. Наконец, успокоенный Андрей Васильевич осмелился явиться в Москву и был принят радушно, по-родственному. Братья душевно поговорили.

Назавтра гостя с почетом позвали на обед к государю. Иван встретил брата и его приближенных в небольшом зале с красноречивым названием «западня». Мирно разговаривали, пока Ивана вдруг не вызвали по какому-то неотложному делу. Он попросил Андрея подождать здесь, ибо хочет сказать ему что-то наедине, а свиту отправить в трапезную.

Углицкий князь остался в одиночестве, не зная, что его бояре уже арестованы. Когда с этим было покончено и никто уже не мог прийти Андрею на помощь, в «западню» вошли московские знатные люди и, почтительно всхлипывая, объявили: «Государь князь Андрей Васильевич! Пойман ты Богом да государем великим князем Иваном Васильевичем всея Руси, братом твоим старшим». Потом клянущегося в своей невиновности князя посадили в темницу. В Углич снарядили отряд схватить его сыновей – и тоже заточили.

Все владения Андрея Большого перешли к старшему брату, а сам Андрей, протомившись в тюрьме два с лишним года, умер.

За грех братоубийства – а именно так расценили это событие современники – государю пришлось публично каяться и молить церковь о прощении тяжкой вины. Церковь государя, конечно, простила, а удельное княжество осталось за казной.

Последний из еще живых братьев великого князя Борис Васильевич Волоцкий в то же самое время, осенью 1491 года, получил вызов в Москву и уже прощался со свободой, но его спас общественный ропот из-за участи Андрея Большого. Вероятно, лишь благодаря этому Борис смог не только мирно дожить до кончины (он умер в 1494 году), но и передать свои земли сыновьям. Государь не препятствовал этому, поскольку племянники были бездетны – дядя не разрешал им жениться. После смерти их владения были безо всяких проблем отписаны на великого князя.

Удельная эпоха в ее прежнем виде заканчивалась.

Арест Андрея Большого. И. Сакуров