Германия. В поверженном Берлине

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Германия. В поверженном Берлине

Выйдя на польско-германскую границу, наши войска с ходу пересекли ее и стали развивать наступление по ранее намеченным целям.

Запомнилось радостное неописуемое настроение, как мне казалось тогда, всех советских воинов. Перенести тяготы войны, потери родных и близких, пройти через запредельные человеческие ощущения и физические страдания, когда не раз удивлялся тому, что все еще жив, и с победной могучей армией вступить на немецкую землю! Сбывалось то, о чем мы мечтали последние годы, но, увы, не всем довелось увидеть осуществление этой мечты.

Войска 5-й ударной армии перешли границу в районе Черникау и вступили на территорию Германии.

Удивили аккуратные города, ровные шоссейные дороги, мычащие недоеные коровы, обилие голодных собак и кошек и почти полное отсутствие населения. Кто-то бежал, понимая свою ответственность за совершенные злодеяния и опасаясь мести. Большинство же было напугано официальной немецкой пропагандой. Геббельсовская пропаганда работала изощренно, постоянно и не стесняясь в методах. Советские войска в лучшем случае сравнивались с ордами жестокого завоевателя Аттилы из раннего Средневековья.

Апрель 1945 года. Район Кюстрина на реке Одер. Справа майор Л.Г. Иванов, посередине зам. нач. к/р «Смерш» 5-й УА Кондратенко

Хотя на самом деле все было наоборот. Смерть, издевательства и разрушение на нашу землю несли именно немецкие войска. Мы же, вынужденные, с одной стороны, вести борьбу с нацистским государством и все еще сильной немецкой армией, с другой стороны, выступали освободителями немецкого народа, бравшими на себя ответственность за жизнь мирного населения Германии, за жизнь и будущее ее детей.

Запомнилось, что в первом немецком доме, куда мне довелось зайти, чувствовалось недавнее присутствие хозяев, они бежали буквально с нашим приходом. На кухне, на выключенной плитке, еще потрескивала приготовленная яичница…

На следующий день после перехода границы у дорог появились здоровенные плакаты с надписями «Вот она, проклятая Германия» или «Добьем фашистского зверя в его логове!».

1-й Белорусский фронт. Апрель 1945-го. Район Кюстрина. Слева майор Л.Г. Иванов

У одного из этих плакатов, помню, стояла пролетка с тремя убитыми голыми немцами с трубками во ртах и в цилиндрах. Такой же немец сидел на месте возницы. Над пролеткой плакат: «Вперед, Великая Германия». Такая вот жуткая военная картинка запомнилась мне на всю жизнь. Что было — то было.

Конечно, озлобленность и чувство ненависти у некоторой части наших солдат и офицеров в отношении немцев были сильны. Это относилось, прежде всего, к лицам, потерявшим в ходе войны родных и близких. В отдельных случаях ненависть и озлобленность проявлялись в изнасилованиях, расстрелах фашистов, поджогах домов.

Иной раз входили в немецкий городок — чистенький и аккуратный — и через полчаса были вынуждены его оставить, когда он весь был объят пламенем. Это наш солдат входил в дом и бросал на постель горящую спичку…

Карлсхорст, май 1945-го. С капитаном Бахтиным перед поездкой на Темпельгоф

Это продолжаться долго не могло, и вскоре была издана директива ГЛАВПУРа, разъяснявшая, что Красная Армия вступила на территорию Германии не для мщения, унижения и порабощения немецкого народа, а для его освобождения от гитлеризма. Этой директивой разъяснялась освободительная роль нашей армии — армии первого в мире социалистического государства. Были выдвинуты требования о том, чтобы со стороны наших воинов в отношении мирного немецкого населения не было никаких актов террористического характера, никаких насилий и издевательств. Предлагалось вести разъяснительную работу среди немцев о роли и задачах Красной Армии на немецкой земле. Надо ли говорить, что директива эта была очень своевременна и сыграла важную роль.

Май 1945 года. Берлин, возле входа в Академию наук. Офицеры контрразведки 5-й ударной армии. Л.Г. Иванов — 3-й слева

Должен заметить, что настрой войск тогда, в 1945-м, был исключительно боевым. Большинство солдат и офицеров чувствовали себя членами дружной единой и очень сильной семьи. Эти настроения очень верно и точно замечены Богомоловым в его книге «Момент истины». Я не говорю вовсе, что все было гладко, но чувство боевого братства было тогда первостепенным.

Нельзя не отметить высочайшей военной специализации и искусства, которых достигли многие саперы и летчики, артиллеристы и танкисты, пулеметчики и снайперы. Достигнут был исключительно высокий уровень полководческого мастерства. Мое глубокое убеждение, что в 1945 году Красной Армии по плечу был любой противник. Недаром в разговорах порой слышалось: ну что нам Берлин — «Даешь Париж!». Конечно, это была неофициальная позиция, и политработники боролись с этими проявлениями милитаризма.

Берлин. Рейхстаг. Май 1945 года. Группа руководящих работников отдела «Смерш» 5-й ударной армии: Л.Г. Иванов — справа; начальник отделения Зобов, нач. контрразведки 5-й ударной армии полковник М. Карпенко, майор В. Иовлев

В конце мая 1945 года в Берлине началось строительство арки Победы на улице Франкфурталлее. Это было временное, отнюдь не безвкусное деревянное сооружение, хотя и не претендовавшее на роль выдающегося архитектурного произведения. Тем не менее арка на территории Берлина являлась архитектурным символом нашей Великой Победы. Простояла эта арка недолго.

Вскоре началось крупное строительство памятника погибшим советским воинам в Трептов-парке. Автором памятника, принимавшим активное участие в напряженном строительстве, был известный советский скульптор, впоследствии академик, народный художник СССР Е. В. Вучетич. Строительство вели несколько военно-строительных батальонов. Оперативную работу обеспечивала группа работников «Смерш» в количестве трех человек во главе с опытным работником майором Сердюком. Поскольку группа подчинялась мне, майор Сердюк регулярно докладывал о ходе работ.

По наиболее важным вопросам, требовавшим вмешательства вышестоящего командования, нами представлялась информация Военному совету группы войск, как правило, с изложением наших конкретных предложений. Величественный памятник в Трептов-парке был построен за два с половиной года и в 1949-м был торжественно открыт.

Одновременно проводилось строительство другого монумента погибшим советским воинам, уже в Западном секторе Берлина, где хозяйничали союзники. Это учитывалось при проведении оперативной работы в ходе возведения памятника. Построен он был недалеко от Рейхстага, вблизи Бранденбургских ворот.

В июне в Западном секторе Берлина было проведено крупное мероприятие — парад союзных войск в честь одержанной победы. Парад принимал маршал Жуков и высшие чины союзных войск.

Примерно в то же время в центре Берлина, на большой площади Александерплац, по ее периметру, на одинаковом расстоянии друг от друга, были поставлены крупные портреты руководителей антигитлеровской коалиции — И. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля.

Район Кюстрина, май 1945 года. Л. Иванов со своим заместителем В. Иовлевым

Людям молодого поколения, да и некоторым взрослым следует пояснить, каким образом американцы, англичане и французы оказались в Берлине. Ведь Берлин с ожесточенными боями был взят войсками Красной Армии. Во время боев за Берлин Гитлер снял почти все свои войска с Западного фронта и направил их против советских воинов. Поэтому американские, английские и французские войска шли по территории Германии практически без серьезных боев, продвигаясь иногда по 60–70 км в день. Они очень хотели взять Берлин, но Берлин оказался в наших руках, а вот большая часть территории Германии — в руках союзников.

Уже после окончания войны союзники очень хотели быть в Берлине и согласованно обратились к Верховному Главнокомандующему И. Сталину с просьбой выделить им определенные сектора на территории Берлина. Мудрый И. Сталин не возражал, но потребовал за это отдать в распоряжение Красной Армии часть немецкой территории, где находились союзнические войска.

В итоге американцы, англичане и французы получили свои сектора в Западном Берлине, ввели туда небольшие количества своих войск и образовали военные миссии. Взамен этого мы получили провинцию Тюрингия с центром в Веймаре, Померанию с центром в Шверине и г. Магдебург с прилегающими к нему территориями.

Так действовал И. Сталин в интересах своей Родины. А как действовал президент Ельцин, согласившись вывести наши войска из ГДР и не потребовав ничего взамен? А ведь за время пребывания наших войск в ГДР было построено большое количество жилых и промышленных зданий, складских помещений, аэродромов, оборудованы парки и зоны отдыха, построены спецобъекты. За наш выход из ГДР, других восточноевропейских стран и Прибалтийских союзных республик мы могли потребовать очень многое. Во всяком случае, нерушимого военного нейтралитета, полного отсутствия на территории этих стран иностранных солдат и вооружений. А так наш выход оттуда выглядел как настоящее бегство — сегодня мы имеем американские боевые самолеты ближе к нашим границам, чем свои.

Май 1945-го, Потсдам. Группа офицеров контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии в парке Сан-Суси. Л. Иванов — 2-й слева

Мы оставили на территории бывших союзных стран большое количество фактически военного имущества, от боевых истребителей МиГ-29 до бетонных взлетных полос, готовых к приему любого самолета. При этом «дипломаты» и «переговорщики» обернули дело так, что на СССР, а позднее на Россию лег гигантский финансовый долг.

Некоторые офицеры и генералы, видя это прямое предательство национальных интересов и слыша трескучий и бесстыдный лозунг Гайдара — «обогащайтесь», проявляли «предпринимательские способности» и продавали оружие, спецтехнику, другое военное имущество. Это был настоящий позор для нашей страны.

…А пьяный Ельцин, по сути, подчеркивая крах российских интересов в Европе, на потеху всему миру, приплясывая, дирижировал немецким оркестром.

Перед непосредственным овладением городом Берлином органами «Смерш» были созданы специальные оперативные группы для розыска, обнаружения и ареста главных военных преступников — Гитлера, Гиммлера, Геббельса, Бормана, Риббентропа и др., сотрудников центральных разведывательных и контрразведывательных органов Германии. Другая задача этих групп состояла в розыске, изъятии и охране важнейших правительственных документов, раритетов, ценностей и т. п. Это была очень ответственная и напряженная работа. Мы обнаруживали и охраняли склады, где было множество золотых и серебряных изделий, драгоценных камней в оправах, драгоценного старинного оружия.

Я, как начальник отделения, возглавлял оперативную группу наших сотрудников, действовавшую в районе Рейхсканцелярии, по поиску и задержанию главных военных преступников. Подобные оперативные группы были сформированы и из других органов «Смерш». Дело было организовано таким образом, что среди этих групп развернулось как бы своеобразное соревнование по розыску.

Помню связанный с этим неприятный случай. Офицер «Смерш» 5-й ударной армии майор Н. Зыбин первым обнаружил обгоревший труп Геббельса. Труп надо было доставить в Карлсхорст, где размещался отдел «Смерш» 5-й ударной армии. Майор Н. Зыбин связался со мной, сообщил, что обнаружил труп, но не имеет подходящего автомобиля для его доставки. В распоряжении Зыбина был только маленький «Опель», в котором везти труп по разбитому Берлину было невозможно. Растрясет, и не узнаешь, кого привез. Просил срочно прислать ему полуторку. Я быстро нашел полуторку и послал ее Н. Зыбину. Но в это время в район Рейхсканцелярии прибыл начальник контрразведки «Смерш» 3-й ударной армии полковник Мирошниченко. Он идет прямо к Н. Зыбину и спрашивает:

— Ну, кого нашел, майор?

В поверженном Берлине. Группа офицеров «Смерш» 5-й ударной армии. Л.Г. Иванов — 4-й слева

Н. Зыбин радостно отвечает, что нашел труп Геббельса. Мирошниченко тут же дает команду своим людям забрать зловещую находку в грузовик «Смерш» 3-й ударной армии. Майор Зыбин был маленького роста, но резкий и храбрый. Выставив грудь вперед, он говорит:

— Товарищ полковник, это мой трофей! Не отдам!

Мирошниченко — здоровый, грубый мужик ударил Н. Зыбина кулаком в лицо. Тот упал. Люди Мирошниченко забрали труп Геббельса и увезли.

Конечно, этот неприятный случай никак не соответствовал поведению офицеров «Смерш», а объяснялся личными качествами Мирошниченко — его взрывным несдержанным характером и беспринципностью. Я лично знал его только в отрицательном плане. Впоследствии он был сильно понижен в должности и работал начальником сектора в Особом отделе Прикарпатского военного округа во Львове. Это было справедливо.

Работники опергруппы «Смерш» 5-й ударной армии доставили в Карлсхорст большое количество личных вещей, документов и различных предметов, принадлежавших главным военным преступникам.

В частности, в моих руках были несколько кителей Гитлера с золотыми фашистскими значками и вензелями на подкладке — АН, выполненными шелковыми нитями. Были специальные башмаки колченогого Геббельса, у которого, как известно, одна нога была короче другой, подарки, драгоценные ручки, документы и многое другое из личных вещей фашистских руководителей.

Характерно, что никто из наших работников не позарился на эти вещи. Единственное, чем мы воспользовались, — это три коробки с витаминами, внешне сходными с кусочками сахара из личных запасов Гитлера. Этими витаминами все наше отделение питалось несколько месяцев.

Позднее, после войны, во время в служебной командировки в Управление Особых отделов ГСВГ, мне показали большой гараж, под асфальтом которого были захоронены останки Гитлера. Место его захоронения было строго засекречено.

Перед уходом наших войск из ГДР останки Гитлера были извлечены из земли и сожжены, а пепел развеян по ветру. Это было сделано для того, чтобы в будущем место захоронения Гитлера не стало местом паломничества и поклонения новых поколений фашистов.

Вскоре после окончания войны военнослужащие 301-й пехотной дивизии (командир генерал-майор Антонов) обнаружили в центре Берлина подземный склад СС с наличием большого количества различных ценностей.

Я вместе с командиром дивизии посетил этот склад, состоявший из полутемных мрачных коридоров, где бегали крупные белые крысы. По бокам коридоров, едва оставляя проход, громоздились большие ящики, набитые золотыми изделиями, — это были часы, коронки, монеты разных стран и народов, ювелирные изделия, награды… Была создана специальная комиссия для учета и охраны этих богатств. Полковник Карпенко предложил мне войти в состав этой комиссии от «Смерш». Я категорически отказался, заявив, что я оперработник, а не учетчик и ничего не смыслю в золотых изделиях. А участие в работе комиссии надолго оторвет меня от оперативной работы.

Тогда полковник Н. Карпенко включил в состав комиссии моего заместителя майора Иовлева. Он долго работал в этой комиссии. По окончании ее работы все, что было на складе СС, под охраной было отправлено в Москву.

По приглашению командующего армией Н. Э. Берзарина мне в числе других посчастливилось участвовать в приеме капитуляции немецких войск Берлинского гарнизона 2 мая 1945 года. Это было незабываемое зрелище.

В тот же день я расписался на стене Рейхстага. Написал просто: «Л. Иванов из Тамбова». Настроение в тот день было особенно радостное, в Берлине установилась весенняя солнечная погода. Помню, что во многих окнах уцелевших домов немцы вывесили простыни, наволочки, полотенца — в знак капитуляции. Такое вот получилось «праздничное оформление».

Мое последнее боевое задание в годы Великой Отечественной войны — участие в оперативной группе контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта по обеспечению безопасности процедуры подписания Акта о капитуляции фашистских войск.

Меры безопасности принимались при встрече представителей союзных войск и группы Кейтеля на Темпельгофском аэродроме в районе Берлина, при поездке по разбитому Берлину в Карлсхорст и непосредственно в самом Карлсхорсте.

Для союзных делегаций на аэродроме был выстроен почетный караул, а духовой оркестр играл гимны стран, делегации которых прибывали на аэродром. Это касалось, естественно, только стран из антигитлеровской коалиции и не распространялось на немцев.

Встречал делегации генерал армии, а впоследствии (с 1946 г.) Маршал Советского Союза В. Д. Соколовский. Все было обставлено очень торжественно и четко. Но надо было охранять Кейтеля. Не дай бог его по дороге в Карлсхорст пристрелят, кому в таком случае подписывать акт о капитуляции? Ведь война еще не окончена. Берлин был весь разбит, там и тут раздавалась стрельба, нормальных дорог не было. Трудностей было немало, пришлось задействовать все свои силы, но задание было выполнено. Все делегации прибыли в Карлсхорст благополучно.

У здания инженерного училища в Карлсхорсте, где должна была быть подписана капитуляция, строем стояли наши солдаты — здоровые, рослые, одетые в новую военную форму. Вот только в спешке подогнать ее как следует не сумели.

В Карлсхорсте я отвечал за внешнюю безопасность здания, где проходила торжественная процедура подписания капитуляции. Хоть и недолго, ведь я был при исполнении, но и мне посчастливилось быть в том зале, где проходило подписание. Был я именно в тот психологически очень яркий момент, когда в зал вошел фельдмаршал Кейтель и его делегация. Я обратил внимание, что при входе в зал члены немецкой делегации быстро переглянулись. Дело было, наверное, в том, что выразительный ковер, которым покрыли зал, был взят из кабинета Гитлера. Они, конечно, сразу его узнали и соответственно среагировали. Сам Кейтель пристально вглядывался в волевое лицо маршала Жукова, наверное, пытаясь запомнить своего победителя. Г. Жуков был абсолютно спокоен, внимателен, точен в движениях и эмоциях.

Потсдам, 1945. В парке Сан-Суси

После подписания капитуляции был устроен пышный банкет. Великолепные напитки и наилучшие закуски были заранее привезены из Москвы, а горячее приготовлено хорошими поварами. Сидели за столом до утра, танцевали, пели.

Возник вопрос о том, как быть с немецкой делегацией — кормить их или нет? Задали этот вопрос Вышинскому — он был тогда заместителем министра иностранных дел. Он ушел от ответа, заявив, что это дело не его, а военных. Тогда обратились к Г. К. Жукову. Тот ответил:

— Дать им, гадам, все, что есть на нашем столе. Они знали русских во время войны, пусть теперь узнают после войны — в мирное время.

Как мне потом рассказывали участники банкета, глава французской делегации генерал Де Латр Де Тассиньи здорово выпил, видимо, на радостях, да и уснул за столом. Члены других делегаций стран-союзников незлобно шутили — французы, мол, всю войну проспали, да и победу тоже.

Так вот сложилось в моей судьбе, что, приняв первый бой на границе глубокой ночью 22 июня 1941 года, мне выпало быть там, где Великая Отечественная война получила свое официальное завершение. По времени мне довелось пройти ее всю и даже немного больше.

В середине мая 1945 года руководство отдела контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии устроило в честь Победы праздничный вечер. Торжество было устроено в Карлсхорсте, в здании, которое находилось рядом с тем, где был подписан акт о капитуляции Германии.

На торжество был приглашен весь оперсостав отдела «Смерш» армии, а также все начальники отделов «Смерш» корпусов и дивизий армии. Я был на торжестве вместе с Полиной Ивановной, хотя мы еще не были с ней расписаны.

Звучало множество тостов и взаимных поздравлений, в том числе и красноречивых. Конечно, первый тост был за И. В. Сталина. Был упомянут его первостепенный и великий вклад в руководство Красной Армией и Советской страной. На этом вечере впервые прозвучали слова о том, что теперь мы должны перенести свои усилия на борьбу со спецслужбами западных стран, о создании должного порядка на территории оккупированной Германии.

То далекое сегодня торжество по поводу нашей Победы осталось в моей памяти на всю жизнь.

Март 1945 года. Район Фюрстенфельде на реке Одер (около Кюстрнна). На Берлинском направлении

К концу войны командующим армией продолжал оставаться генерал-полковник Н. Э. Берзарин. Это был исключительный человек — отзывчивый, точный, внимательный, честный. Эти характеристики относятся не к частному человеку, а к командующему победоносной 5-й ударной армией в годы Великой Отечественной войны, первому советскому коменданту поверженного Берлина.

Как сейчас вижу перед собой его круглое приветливое лицо, ладную фигуру в кожаном пальто, слышу мягкий, но точный выговор.

Семнадцатилетним юношей Николай Эрастович участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа, командовал полком в боях у озера Хасан… В 1937 году он был по клеветническому навету осужден и только накануне войны получил свободу.

Я много раз общался с Николаем Эрастовичем; получал от него задания, докладывал оперативную обстановку, выполнение… Ни разу ни словом, ни намеком я не слышал от генерала сетований, упреков или жалоб на органы, что с иными командирами отнюдь не было редкостью. Подобно К. Рокоссовскому, он считал случившееся с ним до войны досадным недоразумением и не считал возможным раздражаться по этому поводу или, тем более, мстить. С большим доверием он относился к офицерам «Смерш» армии.

Его личное отношение к солдатам и офицерам, ведущим тяжелые, кровопролитные, для многих последние бои, было душевным, даже, если позволите, ласковым. Навсегда запомнилась мне его речь перед командирами полков и дивизий армии, собранными накануне битвы за Берлин:

— Надо беречь людей как зеницу ока, продумать все детали операции, с тем чтобы потери были минимальны.

— Товарищи! — призывал Берзарин, — перед боем надо обласкать солдата.

Забот в поверженном Берлине у Берзарина было много. Во многие, самые разные вопросы он вникал, искал решения, вступал в полемику, требовал…

«После захвата Имперской канцелярии мы поехали туда с генерал-полковником Н. Э. Берзариным, членом военного совета армии генерал-лейтенантом Ф. Е. Боковым и другими участниками штурма, чтобы убедиться в самоубийстве Гитлера, Геббельса и других руководителей гитлеровцев».

«Уже 14 мая военный комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин вместе с новой дирекцией метро открыл движение по первой линии метрополитена, а к концу мая было введено в эксплуатацию пять линий метрополитена общей протяженностью 61 километр».

«19 мая состоялось торжественное учредительное собрание берлинского магистрата, на котором Н. Э. Берзарин выступил с докладом о политике советских властей в Берлине…»

«25 мая по приказу Н. Э. Берзарина была разрешена организация городской полиции, суда и прокуратуры». Это лишь несколько строк из книги воспоминаний Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления».

Можно себе представить широту вопросов, решаемых Берзариным, и представить, какой всесторонней глубокой подготовки и проработки они требовали.

…Помню, что меня, как офицера «Смерша», поначалу коснулись вопросы поисков следов фюрера, Бормана, некоторых других фашистских главарей. Вскоре, однако, эти дела были перепоручены специальным оперативным подразделениям.

…Замечу, что Н. Э. Берзарин удостоился добрых слов от большинства советских маршалов и генералов, с которыми он воевал, — Г. Жукова, К. Рокоссовского, А. Василевского, И. Конева, В. Соколовского.

Вот как отозвался о Н. Берзарине Г. Жуков:

«Учитывая наиболее успешное продвижение 5-й ударной армии, а также особо выдающиеся личные качества ее командарма Героя Советского Союза генерал-полковника Н. Э. Берзарина, 24 апреля командование назначило его первым советским комендантом и начальником советского гарнизона Берлина».

В те дни писатель Всеволод Вишневский в своем дневнике сделал такую запись: «Комендантом города назначен командующий Н-ской ударной армией генерал-полковник Берзарин. Это один из культурнейших генералов в Красной Армии. У него есть масштаб».

Николай Эрастович Берзарин был преданный сын Коммунистической партии, патриот Родины, опытный, волевой, дисциплинированный командир. Командуя в Отечественную войну армиями, Н. Э. Берзарин в Ясско-Кишеневской, Висло-Одерской, Берлинской и других операциях проявил себя талантливым военачальником. К разработке операций и руководству войсками относился вдумчиво, творчески выполняя приказы высшего командования. В своей работе он всегда опирался на коммунистов».

Вопросы, которые приходилось решать в поверженном городе после победы, были связаны, прежде всего, с организацией продовольственного снабжения населения Берлина. Не менее важным вопросом было восстановление и обеспечение нормальной работы коммунального хозяйства города Берлина. От города из 250 000 зданий не более 50 000 остались относительно целыми и имеющими незначительные повреждения. Около 30 000 зданий были разрушены полностью. Система коммунального хозяйства целиком прекратила свою работу. Не работали ни водокачки, ни канализация, ни водопровод, ни электростанции. Городской транспорт был полностью парализован, более трети станций метро затоплено, силовая сеть городского трамвая выведена из строя. Благодаря энергичной работе комендатур и политорганов, привлекавших к работе местные регистраты, освобожденных из лагерей и тюрем коммунистов, антифашистов и других, эти вопросы начали ускоренно решаться.

Только к середине мая сорок пятого года из полуголодного Советского Союза поступило в Берлин 96 тысяч тонн зерна, 60 тысяч тонн картофеля, 48 тысяч голов скота, молоко, сахар, масло, многие другие продукты и лекарства.

Одним из первых постановлений Военного совета фронта, принятым в мае 1945 года, было постановление № 080 — о снабжении молоком детей Берлина.

Тяжело сегодня, спустя шесть десятилетий, читать труды немецких «историков», пивших, возможно, именно то молоко, заботливо переведенные на русский язык и аккуратно изданные в России, о захватнических, насильственных мотивах в поведении «советских оккупационных войск», по своему менталитету, в изложении авторов, недалеко ушедших от орд Аттилы. Во времена Советского Союза подобные издания не рисковали появляться, а если уж у хозяев очень свербило, то они маскировались под мемуары всевозможных «белокурых рыцарей» и «сыновей Вотана».

Ныне же Советский Союз взорван, Германия объединена и делает все более уверенные и последовательные реваншистские шаги. Официальная же Россия, смущенно улыбаясь, пытается обустроить газпромовский бизнес и предпочитает не замечать летящую в нее грязь. Слава богу, что мы хоть не пытаемся больше дирижировать мелкими немецкими оркестрами.

Тогда же, в 1945-м, в Берлине могучие силы Красной Армии, помноженные на энтузиазм немецких коммунистов, антифашистов и великое трудолюбие немецкого народа, быстро приносили плоды.

Метро вскоре было открыто, по пятисоткилометровым трассам запущены городские трамваи, восстановлен водопровод, газовые заводы, канализация. Начало передачи немецкое радио, к июню в Берлине были открыты 120 кинотеатров, с 15 мая начала выходить газета «Теглихе рундшау» — орган советских оккупационных войск. К середине июня шли занятия в 600 берлинских школах, были организованны 90 детских домов.

И опять это было непростое время, когда для спасения жизней тысяч берлинцев приходилось заниматься незнакомыми ранее вещами — встречей и сопровождением продуктов, поиском и доставкой печатных станков, устройством бедных отощавших детей.

К середине июня в строй вступили важнейшие железнодорожные станции и речные порты, обеспечивавшие снабжение Берлина продовольствием, лекарствами, топливом, предметами первой необходимости.

Вынужденный работать по 16–18 часов в день, Николай Эрастович взял за правило вне официальных делегаций перемещаться по Берлину на мотоцикле, которым он хорошо владел. Быстро, удобно и легко было объезжать на мотоцикле завалы и воронки.

Да и исполнилось прославленному генералу тогда едва сорок лет.

16 июня 1945 года на выезде из арки в районе Карлсхорста его «Цундап» столкнулся со «Студебеккером», следовавшим в перпендикулярном направлении. Николай Эрастович ударился о раму грузовика головой и мгновенно погиб. В его лице наша страна потеряла как минимум крупного и талантливого военачальника, честного и порядочного человека.

После трагической гибели Н. Э. Берзарина в Берлине мне довелось стоять в почетном карауле у его гроба. Похоронен Н. Э. Берзарин был в Москве.

На посту военного коменданта Берлина и командующего 5-й ударной армией Берзарина сменил Герой Советского Союза генерал-полковник А. B. Горбатов, также прикладывавший все усилия для восстановления жизни немецкого народа.

Эйфория победы уходила, и наши недавние союзники поворачивались к нам другим боком.

Активизировались они и с точки зрения попыток вербовки агентов из числа советских офицеров, используя различные пути и возможности. Они особенно искали контакты с людьми, работавшими в штабах, на аэродромах, железных дорогах. Мы, со своей стороны, оценили это достаточно быстро, и нередко противник «вербовал» офицера советской контрразведки.

В этих оперативных условиях, если так можно выразиться, возросла роль женщин. С одной стороны, окончание войны, перспективы мирной жизни, с другой — активизация подрывной деятельности недавних союзников. Практически не стесненные в средствах американцы с легкостью вербовали агентов среди обнищавшего немецкого населения. Правда, агенты эти отнюдь не были надежны и при любой более или менее острой ситуации готовы были принять сторону побеждающей стороны. Однако многие мелкие тактические задачи с помощью этих агентов удавалось решать.

Нельзя обойти молчанием тот аспект первых лет послевоенной жизни Германии, который сегодня поставлен нашими противниками с ног на голову. После войны в Германии было большое количество проституток.

Причинами этого могут быть названы самые разные факторы: это и почти шесть лет войны, и значительное сокращение мужского населения, и трудные условия жизни в последние два года войны… Фланирующие проститутки, бордели организовывались предприимчивыми немецкими гражданками, но в советской зоне оккупации, встретив отпор, быстро переходили на нелегальное положение. Тем не менее слухи шли, и некоторые морально нестойкие военнослужащие пользовались услугами легкомысленных (?) фройляйн.

Из литературы же, появившейся в нашей стране после «победы» перестройки, можно узнать, что советские солдаты массово насиловали немок. Как человек, находившийся на переднем крае борьбы, принявшей новые формы, и бывший в курсе подавляющего большинства всех нерядовых событий, заявляю, что это злобный навет и провокация.

Конечно, изнасилования случались, они — неизбежный спутник любых войн, и не только войн, но случались в единичных количествах и карались строго. Подобное преступление для командира любого уровня прикрыть было невозможно: для этого не существовало ни человеческой, ни политической, ни материальной базы. Я знаю о нескольких строгих приговорах, вынесенных трибуналами по этой статье.

По роду своей деятельности, в служебных целях, встречался с некоторыми немками, «дамами полусвета». Однажды был вынужден даже проводить краткое разбирательство жалобы немецкой гражданки.

Эта строгая подтянутая дамочка жаловалась, что один из солдат — ее бывших клиентов стащил у нее не то двести, не то триста марок.

— Похищен результат большого труда! Я беру всего лишь 5 марок за сеанс, — возмущенно и требовательно говорила она, по всей видимости считая, что небольшие деньги, которые она берет за сеанс, должны поднять ее авторитет в глазах советского оккупационного командования.

Как очевидец и участник многих событий в послевоенной Германии, со всей ответственностью заявляю, что вся эта богатая библиография по поводу массовых изнасилований, все эти жуткие главы в мемуарах битых нацистов и в трудах западных «историков», очевидно, имеют заказной характер с единственной целью — очернить советских солдат и офицеров, смазать их подвиг в годы войны, бросить тень на непобедимую и легендарную Красную Армию, а заодно и мазнуть грязной краской по нашему национальному имени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.